Жена по контракту

Мы поднялись в лифте молча. У двери в мою комнату я остановилась.

– Дмитрий Александрович?

– Просто Дмитрий, – сказал он. – После сегодняшнего дня мы можем обойтись без формальностей.

– Дмитрий, – повторила я. – Доброй ночи.

– Доброй ночи, Кира.

Я закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. За одну неделю моя жизнь перевернулась с ног на голову. Я стала женой человека, которого толком не знала. Прошла суровые смотрины у его грозного отца. И впервые почувствовала, что между нами может быть что-то большее, чем холодный расчет.

Интересно, что будет дальше?

Глава 6

POV: Дмитрий

Лифт поднимался к нашему этажу с тем же механическим постоянством, что и всегда, но сегодня каждая секунда тянулась как вечность. Я смотрел на отражение Киры в зеркальных стенах и пытался понять, что именно произошло в доме отца. Не само событие – его я помнил с фотографической точностью. А то, что произошло со мной.

Когда отец начал свою игру, я ждал, что она сломается. Все ломались под его взглядом – деловые партнеры с двадцатилетним стажем, политики, даже моя мать в свое время. Владислав Николаевич Орловский умел находить болевые точки и давить на них до тех пор, пока человек не превращался в послушную марионетку или не убегал прочь, поджав хвост.

Кира не сломалась. И не убежала.

Она стояла рядом со мной сейчас, усталая, но с прямой спиной, и я не мог перестать думать о том моменте, когда отец спросил про детей. Я видел, как ее пальцы сжались на сумочке, как дрогнули ресницы, но голос остался ровным. «Мы обязательно подарим вам внуков, Владислав Николаевич.» Простые слова, а за ними – стальная воля.

И тогда я понял, что не могу больше сидеть и наблюдать, как ее пытаются растоптать.

– Мы дома, – тихо сказал я, когда двери лифта разъехались.

Она кивнула, не поднимая глаз. В холле наших апартаментов царила привычная стерильная тишина – мраморный пол отражал свет хрустальной люстры, дорогие картины висели по стенам как немые свидетели нашей странной жизни. Обычно эта атмосфера меня успокаивала. Сегодня она казалась удушающей.

Кира остановилась у панорамного окна, глядя на огни Москвы внизу. Силуэт ее фигуры казался таким хрупким на фоне бескрайней ночной панорамы, что у меня что-то сжалось в груди. Как она вообще согласилась на этот брак? На жизнь с незнакомым мужчиной ради спасения отца?

– И вам спасибо, – сказала она, не оборачиваясь.

Голос звучал устало, но в нем не было ни обиды, ни упрека. Только благодарность. И что-то еще – такая искренность, что у меня сжалось сердце. В мире, где я привык к расчетливым улыбкам и дипломатическим фразам, ее простые слова прозвучали как глоток чистого воздуха.

За что? За то, что я втянул ее в эту историю? За то, что позволил отцу устроить ей допрос с пристрастием? Или за то, что не смог остаться равнодушным, глядя на то, как ее пытаются сломать?

– За что? – спросил я, подходя ближе.

Теперь она обернулась, и я увидел ее лицо в отражении стеклянной стены – бледное, но спокойное. Без следа слез или истерики, которые я ожидал увидеть после встречи с отцом.

– За то, что не дали ему добить меня окончательно.

Ее губы дрогнули в подобии улыбки, и я почувствовал себя полным ублюдком. Она благодарила меня за то, что я защитил ее от собственного отца. В ситуации, в которую сам же ее и втянул.

– Кира…

– Все в порядке, – быстро сказала она, отворачиваясь обратно к окну. – Я понимаю, какую роль должна играть. Ваш отец просто проверял, справлюсь ли я. И теперь знает ответ.

Я смотрел на ее отражение и думал о том, как она назвала меня «Дмитрий» в разговоре с отцом. Не «муж», не «Дмитрий Александрович». Просто по имени, как называют близкого человека. А потом добавила фразу про то, что он для нее самый лучший, и произнесла это так естественно, что даже отец поверил.

Профессиональная актриса не сыграла бы лучше.

А может быть, дело было не в актерском мастерстве?

Эта мысль ударила так неожиданно, что я невольно сжал кулаки. Нет. Это просто договор. Сделка. Очень хорошо проработанная с ее стороны роль, не более того. Я не могу позволить себе думать иначе.

– Ты устала, – сказал я, замечая, как она потирает виски. – Иди отдыхай.

Она кивнула и направилась к своей спальне, но у двери остановилась.

– Дмитрий? А ваш отец… он всегда такой?

Вопрос прозвучал просто, но я слышал в нем нечто большее. Не любопытство, а попытку понять. Понять меня.

– Всегда, – коротко ответил я. – Добро пожаловать в семью Орловских.

Она исчезла за дверью своей спальни, а я остался один в гостиной, размышляя о том, что произошло сегодня. О том, как отец смотрел на нее, словно на товар на витрине. О том, как я почувствовал желание встать и прикрыть ее собой от этого взгляда. О том, как она держалась.

Она не такая, как другие. В ней есть стержень.

Эта мысль засела в голове и не давала покоя. Сколько женщин перебывало в моей жизни за последние годы? Умные, красивые, успешные. Но все они рассыпались в прах при первом же серьезном испытании. А эта девчонка, которая младше меня на восемь лет и которая месяц назад даже не знала о моем существовании, выдержала экзамен Владислава Орловского.

Я прошел в свой кабинет и налил себе виски. Янтарная жидкость обожгла горло, но не принесла привычного успокоения. Мысли продолжали кружиться вокруг сегодняшнего вечера, как мотыльки вокруг лампы.

«Дмитрий заботится обо мне, как никто раньше», – сказала она отцу, и в ее голосе звучала такая искренность, что даже я на мгновение поверил. А ведь между нами нет ничего, кроме подписанного контракта. Никаких чувств, никаких обязательств за пределами наших договоренностей.

Так почему же эти слова заставили мое сердце биться быстрее?

Я отставил бокал и направился к окну. Москва раскинулась внизу во всей своей ночной красе – миллионы огней, тысячи судеб, сотни историй любви и предательства. Где-то там, в этом каменном лабиринте, живут люди, которые влюбляются, женятся по любви, а не по расчету. Которые не торгуются в кабинетах адвокатов и не подписывают контракты вместо обручальных колец.

Но я не из их числа. Никогда не был.

Любовь – это роскошь, которую я не могу себе позволить. Слишком много зависит от моих решений, слишком много людей работает в моей компании, слишком много проектов требует моего внимания. Империя отца не построилась на романтических чувствах, и моя не будет исключением.

А Кира… Кира просто очень талантливая актриса. Которая согласилась играть роль моей жены ради спасения собственного отца. В этом нет ничего удивительного или романтичного. Это бизнес в чистом виде.

Только почему тогда я до сих пор помню аромат ее духов, когда мы сидели рядом в машине? И почему не могу забыть, как ее голос дрожал, когда она говорила про детей?

Звук открывающейся двери заставил меня обернуться. Кира стояла на пороге гостиной в домашней одежде – простых джинсах и мягком свитере. Без макияжа и укладки она выглядела еще моложе, почти девочкой. Но в глазах по-прежнему читалась та же решимость, которая не дала ей сломаться под натиском отца.

– Извините, что беспокою, – сказала она. – Не могли бы вы подсказать, где здесь можно заварить чай? Я не нашла чайник.

Чай. Не кофе, не что-то покрепче после сегодняшнего стресса. Чай.

И тут я вспомнил. В первый день, когда она переехала, я видел, как экономка разбирала ее вещи. Среди них была небольшая жестяная коробочка с травяным чаем. Что-то цветочное, с запахом лета и детства. Тогда я подумал, что это очередная женская причуда, и не придал значения.

А сейчас понял, что это деталь. Маленькая, но важная часть ее жизни, которую она принесла в наш стерильный мир стекла и мрамора.

– У нас есть кофемашина, – сказал я. – И бар. Чайник… не помню, когда его здесь видел в последний раз.

Она кивнула с пониманием, словно ожидала такого ответа.

– Ничего страшного. Обойдусь водой из-под крана.

И направилась к кухне. А я стоял и смотрел ей вслед, осознавая, что происходит что-то неправильное. Неправильное с моей точки зрения и неправильное с точки зрения наших договоренностей.

Она живет в моем доме уже неделю, а я ни разу не подумал о том, что ей может быть некомфортно. Что у нее есть привычки и потребности, которые не вписываются в мой размеренный быт. Что она человек, а не красивая статистка в спектакле под названием «Брак Дмитрия Орловского».

Импульс был иррациональным и необъяснимым. Я направился вслед за ней на кухню и увидел, как она стоит у раковины с пластиковой бутылкой в руках. На столе лежала та самая жестяная коробочка с чаем.

– Подожди, – сказал я.

Она обернулась с удивлением.

– Что?

Вместо ответа я открыл шкафчики, которые сам почти никогда не открывал. Где-то здесь должен был быть обычный чайник. Экономка не могла обойтись только кофемашиной, у нее наверняка есть…

Нашел. На верхней полке, за набором дорогих тарелок, которыми мы ни разу не пользовались, стоял простой электрический чайник. Я достал его, подключил к розетке и наполнил водой.

– Вам не обязательно…

– Мне не сложно, – перебил я, включая чайник.

Она смотрела на меня с таким выражением лица, словно видела впервые. А может быть, так и было. Может быть, мужчина, который заваривает чай в два часа ночи, действительно не похож на того Дмитрия Орловского, которого она знала раньше.

– У вас есть еще этого чая? – спросил я, кивнув на коробочку.

– Да, конечно. Мама присылает его из Рязани. Там растет…

Она запнулась, словно поняла, что говорит слишком много личного.

– Извините. Вас это не интересует.

– Почему не интересует?

Вопрос прозвучал сам собой, прежде чем я успел его обдумать. Кира посмотрела на меня с удивлением.

– Ну… это же просто чай. Вы пьете только кофе.

– Откуда ты знаешь?

– Наблюдения. За эту неделю я ни разу не видела, чтобы вы пили что-то еще.

Наблюдения. Она за мной наблюдает. Изучает мои привычки, запоминает детали. Интересно, что еще она заметила?

Чайник закипел, и я достал две чашки. Фарфоровые, из дорогого сервиза, которым тоже никогда не пользовался. Кира насыпала заварку – сухие лепестки и травы, пахнущие медом и луговыми цветами.

– Это ромашка, мята и чабрец, – сказала она, заливая кипятком. – Мама собирает сама в полях под Рязанью. Говорит, что этот чай успокаивает и помогает уснуть. А еще… – она запнулась, словно собиралась сказать что-то слишком личное.

– А еще что?

– А еще что он напоминает о доме. О том месте, где тебя любят просто так, не за твои достижения или статус. Где можно быть собой.

Я кивнул, вдыхая аромат. Действительно пахло летом. Детством. Чем-то простым и настоящим, что не купишь ни в одном дорогом магазине. Чем-то, чего мне катастрофически не хватало в моей выстроенной жизни.

– Спасибо, – сказала она, принимая чашку.

Мы стояли друг напротив друга в молчании, держа теплые чашки в руках. Я пил травяной чай в два часа ночи на собственной кухне и думал о том, что это, наверное, самая странная сцена в моей жизни. И одна из самых… правильных.

– Дмитрий? – Ее голос прозвучал неуверенно. – Можно вопрос?

– Валяй.

– Почему вы сегодня встали на мою сторону? Перед отцом, я имею в виду.

Прямой вопрос, который я задавал себе последние два часа. И на который до сих пор не нашел вразумительного ответа.

– Он перешел границы, – сказал я. – Контракт не предусматривает унижений.

– Но ведь это был тест. Вы сами сказали, что он всегда такой. Проверяет людей на прочность.

– И что?

– Значит, вы знали, что он будет меня проверять. И все равно защитили.

Она смотрела на меня поверх чашки, и в ее темных глазах читалось любопытство. Не женское желание услышать красивые слова, а искреннее непонимание моих мотивов.

– Может быть, мне не понравилось, как он на тебя смотрел, – сказал я, удивляясь собственной откровенности.

– Как?

– Как на вещь. Которую можно купить, продать или выбросить.

Она медленно поставила чашку на стол, не отводя взгляда.

– Но ведь я и есть вещь в этой истории. Товар, который вы приобрели для решения своих задач.

Слова ударили больнее, чем я ожидал. Может быть, потому, что в них была правда. А может быть, потому, что я не хотел, чтобы она так о себе думала.

– Нет, – сказал я тише, чем планировал. – Ты не вещь.

– Тогда кто?

Хороший вопрос. Кем она была для меня? Контрактной женой? Деловым партнером? Временным решением семейной проблемы?

Или кем-то большим?

– Не знаю, – честно признался я. – Но не вещью.

Она кивнула, словно этот ответ ее удовлетворил. Мы допили чай в молчании, и я понял, что это молчание не тяжелое. Наоборот – удивительно комфортное. Как будто мы знаем друг друга не неделю, а намного дольше.

– Мне пора спать, – сказала она, ставя пустую чашку в раковину. – Завтра рабочий день.

– Ты можешь не ходить на работу, – напомнил я. – По контракту ты можешь взять отпуск.

– Знаю. Но работа помогает мне не думать о… обо всем этом.

Обо всем этом. О нашем странном браке, о контракте, о том, что ее жизнь кардинально изменилась ради спасения отца. О том, что она живет с чужим мужчиной в чужом доме и играет роль счастливой жены.

– Кира, – позвал я, когда она уже направилась к выходу.

– Да?

– Если тебе что-то нужно… для комфорта, я имею в виду. Мебель, техника, что угодно. Скажи экономке или мне. Это твой дом тоже.

Она улыбнулась – первая настоящая улыбка за весь день.

– Спасибо. Но мне ничего не нужно. Кроме чайника, который мы сегодня нашли.

И скрылась за дверью спальни, оставив меня одного на кухне с двумя пустыми чашками и странным ощущением в груди.

Я помыл посуду – действие настолько необычное, что экономка завтра, наверное, подумает, что у меня проблемы. Убрал чайник на место. Выключил свет.

Но вместо того чтобы идти в свою спальню, я снова прошел в гостиную и сел в кресло у окна. Огни Москвы мерцали внизу, как всегда, но что-то изменилось. В доме появилось тепло, которого здесь не было раньше. Не от отопления – от присутствия человека, который заваривает травяной чай и говорит «спасибо» за каждую мелочь.

Я попытался проанализировать ситуацию логически. Что произошло сегодня такого, что заставило меня нарушить собственные правила? Заварить ей чай вместо того, чтобы отправить к экономке? Встать на ее защиту перед отцом?

Причина была проста и одновременно пугающе сложна: мне было на нее не наплевать.

За эту неделю совместной жизни я успел привыкнуть к ее присутствию. К звуку шагов по утрам, к аромату ее духов в лифте, к тому, как она говорит «доброе утро» и «спокойной ночи», даже когда я делаю вид, что не слышу. К книгам, которые она читает, разложив их стопкой на тумбочке. К фотографии родителей на ее столике.

Я привык к тому, что она здесь есть. И сегодня, глядя на то, как отец пытается ее сломать, я понял, что не хочу, чтобы ее ломали.

Это было иррационально. Глупо. Опасно для наших деловых отношений.

И абсолютно неизбежно.

Мой идеально просчитанный план начинал давать сбой. План, в котором Кира была просто красивым довеском к деловому соглашению. В котором между нами не должно было быть ничего, кроме взаимной вежливости и соблюдения контрактных обязательств.

Но планы имеют свойство рушиться при столкновении с реальностью. А реальность заключалась в том, что Кира Романова – нет, теперь уже Орловская – была не картонной фигуркой из моих расчетов, а живым человеком. Со своими слабостями и силой, страхами и принципами.

Человеком, который пьет травяной чай, присланный мамой из Рязани. Который говорит «спасибо» за каждую мелочь и не ломается под давлением. Который называет меня по имени так естественно, словно имеет на это право.

Я встал и направился в спальню, понимая, что завтра придется пересматривать многие вещи. Начиная с того, как я отношусь к этому браку, и заканчивая тем, как я отношусь к ней.

Потому что защитный инстинкт, который проснулся во мне сегодня, не собирался исчезать. Наоборот – он становился сильнее с каждым часом. И рано или поздно это изменит все.

В спальне я остановился у окна, выходящего во внутренний двор. Отсюда был виден свет в ее комнате – тонкая полоска под дверью. Интересно, о чем она думает? О сегодняшнем дне? О завтрашнем? О том, что будет, когда наш контракт закончится?

А может быть, о том же, о чем думаю я?

Нет. Это невозможно. Она слишком умна, чтобы позволить эмоциям встать на пути рационального решения. Для нее это действительно просто сделка – год жизни в обмен на спасение отца. Она не из тех, кто влюбляется в деловых партнеров.

В отличие от меня.

Эта мысль пришла так внезапно и была настолько шокирующей, что я замер на месте. Влюбляюсь? Я? В женщину, с которой связан только контрактом?

Нет. Это не любовь. Это просто… привязанность. Уважение к сильному человеку. Желание защитить того, кто слабее. Ничего большего.

Но даже убеждая себя в этом, я знал, что лгу. То, что я чувствовал, глядя на нее сегодня, было намного сложнее простого уважения или желания защитить.

Это было началом того, что я всегда считал роскошью, которую не могу себе позволить.

Началом влюбленности в собственную жену.

Контрактную жену, которая через год уйдет из моей жизни навсегда, если я не найду способ убедить ее остаться.

А пока что я даже не знаю, хочет ли она вообще со мной разговаривать после сегодняшнего вечера.

Завтра я это выясню. Потому что то, что началось сегодня за чашкой травяного чая на кухне, было только первой трещиной в стене, которую я построил вокруг своего сердца.

И я не был уверен, что хочу ее заделывать.

Глава 7

POV: Кира

Понедельник начался с того, что я проснулась в пять утра от собственной тревоги. Неделя прошла после того ужина у Владислава Николаевича, и за это время между мной и Дмитрием что-то изменилось. Не кардинально – мы по-прежнему жили по правилам контракта, спали в разных спальнях и виделись в основном за завтраком. Но появилась… человечность.

Он стал замечать мелочи – как я пью чай, какие книги читаю, в каком настроении встречаю утро. А я перестала чувствовать себя временной жилицей в его доме. Теперь, когда он говорил "наша квартира" или "дома", это не резало слух. Наоборот – грело что-то внутри, в районе сердца.

Он больше не смотрел на меня как на красивую статистку. А я перестала бояться, что скажу что-то не то. После той ночи на кухне, когда он заварил мне чай, барьер формальности стал тоньше. Мы по-прежнему обращались друг к другу на «вы», но это звучало скорее как привычка, чем как необходимость держать дистанцию.

И сегодня я впервые за эти полторы недели пошла на работу не с тяжестью в желудке, а с предвкушением. Потому что работа – это то, что я умею делать хорошо. Единственная сфера, где я могла чувствовать себя уверенно в этом новом мире, куда меня забросила судьба.

В офисе меня встретила гора документов. Отчеты, аналитические справки, презентации – все то, что копилось, пока я была в свадебном отпуске. Вера звонила вчера и предупреждала, что руководство не очень довольно моим внезапным замужеством. Мол, потеряли ценного сотрудника, который теперь может в любой момент уйти в декрет или вообще бросить работу ради семейной жизни.

«Докажи им, что они ошибаются», – сказала Вера. «Покажи, что Кира Орловская работает не хуже, чем Кира Романова».

Орловская. До сих пор не привыкла к этой фамилии. Она звучала солидно, респектабельно, открывала двери, которые раньше были закрыты. Но вместе с тем накладывала обязательства. Теперь я была не просто PR-менеджером Кирой, а женой Дмитрия Орловского. И любая моя ошибка отразится не только на мне, но и на нем.

Я погрузилась в работу с головой, анализируя рыночные тренды и готовя презентацию для клиента. Цифры, графики, прогнозы – это был мой мир, где все подчинялось логике и фактам. Где не нужно было играть роль и думать о том, как выглядишь в глазах окружающих.

Около одиннадцати зазвонил телефон. Дмитрий.

– Доброе утро, – его голос звучал по-деловому, но не холодно. – Как дела на работе?

– Хорошо. Разбираюсь с накопившимися задачами.

– Кира, мне нужно с тобой поговорить. Это касается работы. Не могла бы ты зайти ко мне в офис в обеденный перерыв?

Я почувствовала, как напряглись плечи. В его тоне было что-то настораживающее.

– Что-то случилось?

– Поговорим при встрече. В час дня, хорошо?

– Хорошо.

Он повесил трубку, а я осталась сидеть с неприятным предчувствием. Зачем ему нужно говорить со мной о работе? Мы же договорились, что профессиональная деятельность останется за рамками нашего контракта.

Следующие два часа тянулись как вечность. Я пыталась сосредоточиться на отчетах, но мысли постоянно возвращались к звонку Дмитрия. К тону его голоса, в котором читалась какая-то напряженность.

В час дня я стояла в холле бизнес-центра «Москва-Сити», где располагался офис «Ориона». Сорок второй этаж, панорамные окна, дорогие интерьеры – все то, что должно было демонстрировать успех и влиятельность компании. Секретарь проводила меня в кабинет Дмитрия, и я снова оказалась в том самом кресле, где месяц назад принимала его предложение.

Только сейчас все было по-другому. Тогда я была отчаявшейся девушкой, готовой на любые жертвы ради спасения отца. Сейчас я была его женой. Контрактной, но все же женой.

– Спасибо, что пришла, – сказал Дмитрий, когда секретарь закрыла за собой дверь.

Он выглядел напряженным. Не то чтобы встревоженным, но определенно озабоченным. Я села напротив, сложив руки на коленях.

– Что происходит?

Он откинулся в кресле, несколько секунд молча смотрел на меня, словно обдумывая, с чего начать.

– У нас проблемы, – наконец сказал он. – Точнее, у меня проблемы, которые могут коснуться и тебя.

– Какие проблемы?

– Помнишь, я рассказывал тебе об Алексее Волкове? Моем основном конкуренте?

Я кивнула. Дмитрий упоминал о нем в контексте деловых войн, которые ведутся в строительной сфере.

– Так вот, похоже, он решил перейти от пассивной конкуренции к активным действиям. У меня есть основания полагать, что в компании появился человек, который работает на него.

– Крот?

– Именно. И я подозреваю, кто это.

Он включил большой монитор на стене и вывел на него организационную схему компании. Сотни имен, должностей, связей между отделами.

– Игорь Широков, – сказал Дмитрий, указывая на одну из фамилий. – Финансовый директор, работает у нас уже три года. Очень компетентный специалист, но в последнее время… слишком активно интересуется проектами, которые не входят в его зону ответственности.

Я изучала информацию на экране. Широков занимал высокую должность, имел доступ к финансовой отчетности, планам развития, стратегическим документам.

– У вас есть доказательства?

– Пока только косвенные. Но этого достаточно, чтобы принять меры предосторожности.

– И что вы планируете делать?

Дмитрий снова посмотрел на меня тем взглядом, которым смотрят перед тем, как попросить о чем-то сложном.

– В среду у нас совет директоров. Будем обсуждать результаты квартала и планы на следующий. Я почти уверен, что Широков попытается меня подставить. Или дискредитировать кого-то из ключевых сотрудников.

– И вы думаете, что этим кем-то могу оказаться я?

– Ты недавно вышла замуж за меня. Ты молодая, неопытная в крупном бизнесе. Идеальная мишень для атаки на мою репутацию.

Я почувствовала, как во рту пересохло. Значит, мои страхи были обоснованными. Наш брак действительно мог стать слабым звеном в его бизнесе.

– Что вы хотите от меня?

– Я хочу, чтобы ты была готова. Если Широков действительно решит атаковать, он будет бить по твоей компетентности. Попытается показать, что ты получила работу только благодаря связям, что твои отчеты некачественные, что ты не разбираешься в специфике отрасли.

– А если это правда? – тихо спросила я. – Если я действительно не готова к такому уровню ответственности?

Дмитрий встал из-за стола и подошел к окну. За стеклом раскинулась Москва – бесконечные кварталы, стройки, проекты, в которых крутились миллионы рублей.

– Кира, – сказал он, не оборачиваясь. – За эти полторы недели я внимательно наблюдал за тобой. За тем, как ты адаптируешься к новой ситуации, как ведешь себя под давлением, как принимаешь решения.

Он повернулся ко мне.

– Ты умная, целеустремленная и очень быстро учишься. Да, тебе не хватает опыта в крупном бизнесе. Но компетентность – это не только опыт. Это способность анализировать, делать выводы, находить решения. И с этим у тебя все в порядке.

Его слова согрели лучше любых комплиментов. Потому что это была не светская любезность, а профессиональная оценка. А Дмитрий Орловский не привык раздавать незаслуженные похвалы.