Лисы днем охотятся

Он зажмурил глаза и содрогаясь, произнес:

– Мне нужно… Мне нужно помыть руки.

Табаки выбежал из гостиной и в два шага оказался перед раковиной, открыв кран до конца. Сильный поток прохладной воды коснулся его рук, и тогда Табаки стал их тереть. С мылом. Неистово.

Капли воды летели на пол, на зеркало, на испачканную рубашку Табаки, попадая в дырочки между пуговицами и касаясь кожи, смешиваясь с липким потом и утекая в никуда. Мыло закончилось, а Табаки все тер и тер, до покраснения, стирая себя из этого мира, превращаясь в размытый неясный мираж с повторяющимися движениями, неспособный разомкнуть этот круг.

Где-то позади он слышал голос Барбары, но слова размывались, вертясь вокруг него, сверкая тысячами салютов в полной темноте.

Он почувствовал, как Барб отключила воду и стала вытирать его руки мягким розовым полотенцем, что-то приговаривая.

В его голове скакали только одни мысли. Они мерзко хихикали и мелькали то громко, то тихо, подбрасывая палки в разгорающийся огонь в пещере горного короля.

Он пришел. Он опять пришел за мной. Он здесь. Он чует. Он идет по следу.

– Табаки, что с тобой? Ты в порядке? – Барб взяла лицо парня в свои руки, но его взгляд бегал где-то далеко, его тело сотрясалось как при плаче, но наружу выходили только редкие сухие всхлипы. Тогда она похлопала его по щекам и, наконец, поймала его внимание. – Тебе плохо? Что случилось?

– Я… – наружу выбрался звук. Сначала тихий, но потом громче. Табаки выдохнул и положил свои ладони поверх рук Барбары, ощущая ее тепло на своих щеках. – Извини. Я просто опять сбрендил, ничего такого. У тебя голова больше не болит?

Барбара встревоженно покачала головой.

– Может тебе попить воды или полежать? Хочешь тоже остаться здесь? Можешь спать на диване.

– Нет, все в порядке. Твой голос вывел меня на свет. – Табаки вздохнул и попытался восстановить сердцебиение. – Мне нужно обратно в подвал. Я позвоню, чтобы узнать, что у тебя все хорошо.

– У тебя же нет телефона.

– Ты меня недооцениваешь.

Барбара вздохнула и опустила руки.

– Ладно, я понимаю, что сейчас все на взводе. Бурный месяц, да?

Табаки хмыкнул.

– А то. С нами поведешься – еще и не такое будет.

– Мне хватило уже того, что было.

Тут бабушка вернулась с кухни с очередными: «Как, уже уходишь? На, возьми печений в дорогу. Бери-бери, говорю. Сейчас еще соленых огурцов тебе дам».

Табаки еле отговорил Марту не давать трех литровую банку с огурцами с собой, уверяя, что он ее не донесет, и что она действительно готовит лучше, чем повара у Крыс. Наконец, кое-как вырвавшись из плена, Табаки напоследок махнул Барбаре и исчез за дверью, ведущей в сад.

Барб вздохнула, проводив его взглядом, от нее не удалось скрыть то, как у Табаки тряслись руки, хотя он и спрятал их за спину.

– Огородами пошел. Надеюсь, не нарвется на пса соседки.

Бабушка смахнула кухонным полотенцем старческую слезу.

– Такого жениха упустила.

– Ба!

***

Табаки спустился в туннель через пару кварталов, затаскивая с собой пакет с выпечкой. Ему больше не хотелось есть, и он машинально сжимал пакет в руке, так, что побелели костяшки, желая избавиться от него, кому-нибудь вручив. Но по пути, как назло, никто не встретился, а в подвале еще даже не включили общий свет, так что, прыгнув с лестницы в темноту, Табаки чуть не подвернул ногу, налетев на какой-то ящик и чертыхнувшись. Но желание усиливало ночное зрение и Табаки быстро сориентировался на местности, побежав вперед.

Страх подгонял его, многократно усилившись в темноте. Барбара его и вправду отвлекала, но здесь, наедине со своими мыслями, в его внутреннем хаосе снова возникла брешь, и из стен стали вылупляться глаза. Сотни, тысячи глаз разных размеров следили за ним, пока он бежал по туннелю. Они были яркими, словно нарисованными железами светящихся жуков. Они сочились гадкой плотной жижей, что текла ему под ноги, превращая пол в болото, под подошвами стало хлюпать и чавкать.

Не смотри на руки. Он все видит. Он чует. Он взял след. Не смотри…

Резко распахнув дверь лазарета, Табаки кинул пакет с печеньями на стол и стал лихорадочно распахивать все ящики, что попадались ему на глаза. Бинты, ножницы, градусник, витамины, сироп для горла. Не то, не то, не то, не то.

Табаки не заметил, как разбудил одного мальчугана, что лежал за ширмой и кашлял, но увидев, как парень в суматохе под утро устраивает бардак, утих. Впервые, ему помогли не таблетки, а испуг. Чарли лег обратно и притворился, что спит. Он уяснил, что, когда в помещении появляется псих, лучше притвориться неживым, чтобы его не провоцировать. Кашель у Чарли прошел.

Табаки, уже истерически распихивая руками все вокруг, словно экскаваторами разгребая песок в поисках сокровищ, наконец, вытащил небольшую баночку из маленького шкафчика наверху и, включив лампу, поднес ее к свету. Табаки с облегчением улыбнулся. То, что надо.

Он отвинтил крышку, зашвырнув ее за спину и проглотил разом несколько белых таблеток. Так, как есть, не запивая. Он знал, что эффект будет не сразу, но, тем не менее, расслабился и тихонько осел на пол.

Чарли все же рискнул открыть глаза и снова подняться, осторожно выглянув из-за ширмы. Под светом лампы мальчишка разглядел гостя и произнес:

– Ой, а вас, кажется, ищут.

Табаки медленно повернул голову на звук.

– Кто?

– Ну эти, ваши, новенькие, – ответил Чарли. – Они сюда приходили, спрашивали, не видел ли я врача. Выглядели сильно взволнованными. Они сейчас в кабинете.

Табаки не спеша и кряхтя поднялся на ноги, опираясь на стену. От бега у него ныло все тело.

– Спасибо, пацан.

– А я кашлять перестал.

– Поздравляю… Кабинет в какой стороне?

– Направо и до конца.

Табаки выдохнул и оторвавшись от стены снова оказался в коридоре, двинувшись в сторону кабинета.

***

Я помню, как куда-то шел, а потом упал и остался там лежать. А когда открыл глаза, то увидел человека в длинном черном пальто, с суровым, истерзанным временем взглядом. Снег, падающий с неба, словно замер, обходя стороной его величавую одинокую фигуру. Подумал тогда, что вот так и может выглядеть смерть.

А потом он сел на одно колено и сбросил свои доспехи, представ предо мной совершенно новой вселенной. В его взгляде сквозила доброта и искренность. Это ослепило меня.

– Эй, парень, – сказал он. – Ты в порядке?

Я хотел ответить, но все слова остались внутри, согревая мой желудок. Они жалили и воспламенялись, как подброшенные в камин угли. Больно было везде.

Затем я отвернулся от человека и вытошнил все слова. В нос ударил резкий запах отчаяния. Боль не исчезла, стала лишь сильней. Я вытер рукавом губы и снова посмотрел на человека в плаще.

Он не поменялся в лице. Ему не было гадко или жалко меня. Он спросил:

– Тебе есть куда пойти?

Дом.

Дома больше не было.

Я покачал головой.

И тогда он протянул руку. Я посмотрел на его ладонь. Она была пустая, добрая, с множеством линий-рек, будто карта.

Я тогда еще не знал, что этот человек протягивал мне не просто руку, а новую жизнь.

Я отдал ему свою взамен.

Тогда мне показалось, что это честный обмен, ведь мне больше нечего было ему предложить. Тогда человек в черном пальто улыбнулся и произнес:

– Я Дерек. А как тебя зовут?

Я покачал головой. Все слова уже вышли наружу и внутри ничего не осталось. Человек это понял и помог мне подняться, больше ни о чем не спрашивая. Он уверенной твердой походкой двинулся вперед, держа меня за руку, словно боясь, что я сбегу.

Это было бы странно, потому что бежать было поздно. Охотник уже выстрелил из ружья.

Devil Like Me – Rainbow Kitten Surprise

Мы умираем в одиночестве,

мы все умрем молодыми

Разве дьявол так плох, если он плачет во сне,

пока Земля вращается?

И его дети учатся говорить: "пошел ты",

они не любят тебя

Devil Like Me – Rainbow Kitten Surprise

– Вы знаете, где находятся эти ангары? – спросила Эби. Они выяснили, что подвал покинули Дерек, Патрик, Ронни, Барб, Табаки и Мэтью. Младший Полрой, смотря в никуда и скрестив руки, стоял рядом, облокотившись на стену. Он сощурил глаза и нахмурился, задавая вопросы в голове и не находя на них ответы.

Что я сделал не так, что отец не доверился мне и решил не говорить про вылазку?

Они все собрались в кабинете Мэта, нервно переступая с ноги на ногу. Вивиан принесла из спальни свою сигару и закурила, впервые с момента, как она спустилась в подвал. Дым выходил обрывками из-за сырого воздуха, сигара зажглась только с седьмой попытки – спички тоже отсырели. Руки у Ви тряслись, когда она чертыхалась и чиркала спичкой по коробку. Эби и Зак сделали вид, что не заметили этого, а Генри открыто пялился с некоторым недовольством.

Лучше бы они ушли вместо отца.

Закари стал поднимать всякие бумаги, что лежали на широком столе и рассматривать их.

– Здесь нет карт, или чего-то похожего. Либо забрали с собой, либо…

– Нас должны были встретить Рейдовские наверху, – произнесла Ви. – И провести к старому порту. Мы должны были разделиться, одни по суше, другие на катере.

– А что со связью? – спросила Эби. Она старалась не терять надежду и глазами, пока была возможность, осматривала кабинет, пытаясь найти какую-нибудь подсказку, как ей действовать дальше. Было бы неплохо, если бы какой-нибудь предмет загорелся, как в «Леди Баг» и помог им спасти своих. – У них были с собой телефоны или пейджеры?

У жителей подвала не было телефонов, поскольку звонить особо было некому, связь считалась «более чем приемлемой», то есть «работающей черт-те как», а от темноты и нехватки света глаза резало свечением экрана. У некоторых взрослых, правда, были планшеты, а у Мэтью имелся ноутбук, по которому он связывался с Месяцами, если уж сильно приспичит.

Эби включила ноутбук, лежавший на маленьком столе у стены, и открыла главную страницу Сети.

– Зак, помоги зайти.

– Слушай, вряд ли они взяли с собой какую-то технику, – произнес Закари. – В Сеть можно выйти только с электронного носителя. А единственная такая штука здесь – этот ноут.

– Разве Табаки не забрал свой?

– Мы не разгружали наши сумки.

– Ох, ну да.

Эби вздохнула и разочарованно захлопнула ноутбук, обернувшись ко всем.

– Должен же быть другой способ с ними связаться!

Дым от трубки Ви достиг солнечной линии из отверстия в стене. Серая спираль танцевала со светом, медленно растворяясь под конец. Генри скрестил руки, молча наблюдая, как Эби трогает вещи его отца. Его русые волосы тоже попадали под мягкие осторожные утренние лучи солнца, становясь золотыми. Полрой поднял взгляд и его зрачки сузились от прямого попадания света, но парень не сдвинулся с места, не придал этому важности. Глаза были необыкновенным соцветием, сочетавшим в себе зеленые, коричневые и серые оттенки. В темных туннелях эта красота красок пряталась, попадая в пропасть синяков под глазами, которыми, казалось, славились все жители этого подземного царства. Но что было более удивительным – у Генри на щеках заиграли веснушки. Маленькие темные пятна на носу и щеках. Эби даже невольно ахнула, словно поймав Полроя на чем-то неприличном, неестественном для этого мира, но таком красивом.

Секунда, и Генри шагнул назад, снова став ребенком подвала.

– Есть тут одна штука. Отец через нее раньше связывался с Рейдовскими.

Он обошел центральный стол и, подойдя к высокой конструкции, сдернул с нее защитное полотно. Ткань упала на пол, подняв пыль и обнажив странное приспособление с рычажками, клавишами, наушниками и небольшим объемным дисплеем посередине. На боку, полустёртыми временем буквами, было написано: «АРЕС».

– Да ладно, это что передовая радиостанция старого поколения? – хмыкнул Зак. Эби прищурилась.

– Кажется, я видела такую в комнате Ронни.

– Ну да, у Теней раньше не было Сети. Приходилось общаться через радио каналы. – Зак подошел к технике. – Жутко медленно и неудобно. Эта штука вообще на ходу?

Генри пожал плечами.

– Дай подумать, последний раз ее использовали примерно сто лет назад. Отец обычно переписывается с Рейдовскими через пейджер, но он взял его с собой, я проверил. Отвечая на вопрос заранее, нет, у меня нет пейджера и нет, я не знаю, как работает эта штуковина!

Полрой резко развернулся и снова отошел к стене, ударив по ней кулаком. Не сильно, так, с раздосадованным чувством обиды. Затем он приложил лоб к кулаку и произнес:

– Слушайте, радиостанцией умеет пользоваться Давид, он обычно просыпается в семь и идет в туалет полоскать горло, номер комнаты шестьдесят четыре. Даже если он включит машину, то вряд ли мы получим обратный сигнал, если верить вашим словам о том, что там западня, мы по-любому опоздали. Через стенку от нас спит Николас, у него проблемы со зрением, но слышит этот старый пердун прекрасно, он сказал, что отец ушел давно, примерно около двух ночи, поскольку у них на тумбе стоят часы, короткая стрелка которых западает и цыкает, когда оказывается на цифре два. Даже если мы сейчас двинем к этим складам, при условии, что поедем на машине, через дворы, чтобы нас не засекли камеры на трех перекрестках третьей, пятой и двенадцатой авеню, с максимальной скоростью тридцать пять километров в час, то прибудем на место только спустя полтора часа в лучшем случае. Или мы можем разгрести ближайший выход на поверхность к складу, который находится в чертовом километре от нас, в темных туннелях, заваленных разным барахлом, и потратить на это два часа… В любом случае, мы не успеем.

Все трое, молча слушавшие Генри, задержали дыхание, нахмурив брови и смотря на парня. Ви даже курить перестала.

– Чувак, – произнес Зак. – Как ты держишь столько информации у себя в голове?

– Мне не удалось предугадать, что отец решит выйти на день раньше. – Полрой сжал кулак и отошел от стены.

– В итоге, что мы будем делать? – спросила Эби, все еще не верившая словам Генри и готовая рвануть к порту в любую минуту. Ее сердце сжалось от одной мысли о том, что они опоздали и ничем не могут помочь. – У кого какие идеи? Я предлагаю, все же выйти на поверхность. Все лучше, чем бездействовать тут.

– Может, разбудить того парня, чтобы завел эту радиомашину? Все же есть маленький шанс, что они могут ответить, – предложил Зак.

– Я могу провести ритуал, – произнесла Ви.

Генри нервно рассмеялся.

– Какой на хрен ритуал? С вызовом духа?

Ви сощурилась и передернула плечами, собираясь колко ответить на слова мальчишки, как дверь кабинета приоткрылась и в проеме показалась голова Табаки.

– А вот и дух, – прошептала Эби.

– А вы че тут собрались все? – Табаки вылез из коридора и непринужденно всех осмотрел. Ви первая оживилась и, сняв с плеч свой платок, стала им бить парня. Табаки сжался в комок, слабо увертываясь от ткани.

– Ты че это, мать?

– Я что? А какого вы все свалили на задание и ничего нам не сказали? Даже не предупредили! – Ви выдохлась и оставила Табаки в покое, тот нахмурился, вжав голову в плечи.

– Так мы вроде сказали Дереку, что пойдем к бабушке.

Вивиан подняла брови, а Зак скрестил руки.

– К какой на хрен бабушке? Где остальные?

– К бабушке Барб. Ей стало плохо, и Ронни посоветовала ей пожить наверху. – Табаки поскреб щеку. – Че вы такие возбужденные?

Ви опустила плечи, выдохнув с облегчением и неким разочарованием.

– Он был не с ними.

– Да че происходит вообще?

Эби нахмурилась и переглянувшись с настороженным Заком подошла к Табаки и принюхалась.

– Ты что, пил? У тебя язык заплетается.

– Не пил. – Парень покачал головой. – Вообще нет.

Подумав еще раз, Табаки помотал головой снова, еще сильнее, от головокружения сделав шаг назад.

– Что это с ним? – спросил Генри.

В воздухе повисло напряжение. Дети Рагнара быстро сообразили, что Табаки принял что-то, что принимать совсем не стоило. Секунды растянулись. Эби это немного испугало, поскольку последний раз она видела Табаки спятившим еще в квартире, когда тот играл с ножом. Зак разозлился, поскольку он, может, тоже хотел бы расслабиться, но ведь держался, а этот…

– Вот паразит! – Ви выдала тираду на своем диалекте и от усердия даже покраснела. – Ты где набрался? По дороге в подвал принял? А? Ну, говори, сукин ты сын! Чего ты наглотался?

Табаки пропустил ее слова мимо ушей только скривив нос, как будто нюхнув протухших овощей, и направил свой взгляд на стол. Таблетки стали действовать, и ноги потихоньку стали становиться тяжелыми, но действие еще не вошло в полную силу. Табаки еще немного соображал.

На столе стояла бутылка от пива, зеленая с коричнево-желтым логотипом «Олень» на этикетке.

– О!

Табаки прилетел к бутылке и поднял ее к самому потолку.

– Пустая, черт.

Ви схватила бутылку и потянула на себя.

– Отдай сюда, ты, животное! Как ты мог! Что ты принял?

– Отстань! – Бутылка выскользнула из его рук и Табаки сделал несколько шагов назад, к двери. – Ничего вы не понимаете! Я не хочу ее снова терять! Кости хрустят. Он слышит меня. Стены слышат.

Глаза Ви наполнились слезами обиды.

– Ах ты сволочь! Возьму и наведу тебе порчу на понос, будешь знать. Или задушу тебя во сне!

Табаки показал язык и улыбнулся, прищурив глаза.

– А кровь льется и льется из всех щелей, и наполняются ею реки, и затопляются города. И уходит Тень навсегда…

Ви рыкнула на него как хищница и запустила в него пустой бутылкой. Траектория была верна, Вивиан все же имела ловкость и меткость, только вот последняя адекватная клетка Табаки успела крикнуть «Вниз, придурок, нам еще с тобой жить!», и парень резко дернул головой в сторону, избежав столкновения.

Бутылка попала в стену и разбилась на тысячи кусочков. Грохот оглушительно прокатился по кабинету и все, возвратив свои взоры к выходу, вновь остолбенели.

В проеме двери стоял Дерек.

Ви встретилась с ним взглядом, молниеносно забыв про Табаки и его проблему, которая тут же оказалась несущественной. Между Ви и Дереком на секунду образовалась линия понимания. Он произнес:

– Там бы пригодилась ваша помощь. Есть раненые.

Генри вздрогнул и, прошмыгнув под рукой Дерека, понесся вперед по туннелю.

Дерек оглядел своих с долей извинения. Он кивнул, мол, я все расскажу позже, поверьте мне, а теперь пойдемте в лазарет.

И они поверили.

И они пошли.

***

В лазарете царил хаос. По полу были разбросаны всякие бутылки, таблетки, бинты, словно они расплылись кто куда во время прилива. Ящики открыли свои рты, дверцами стукаясь друг об друга, зазывая посмотреть на свои внутренности и помочь их собрать.

Эби шагнула внутрь, чуть дальше, чтобы понять, что происходит. Лазарет был разделен на две комнаты стеной, где в одной половине стояли две койки для больных, на одной из которых сидел, сжавшись, перепуганный мальчик. Вторым помещением была смотровая с железной холодной каталкой, столом и стеллажами со всякими препаратами. Никакой особой техники здесь не имелось.

В смотровую набились люди, закрывая Эби обзор. Она вытянула шею, чтобы разобрать, что случилось, но Дерек, стоявший рядом, загородил действо плечом, стараясь отодвинуть ее как можно дальше от этого ужаса. Однако Зак оказался проворней и пролез мимо них двоих вперед, к Генри, который помогал своему отцу стоять, поддерживая его за руку, пока тот ругался как лихой матрос на пиратском судне во время урагана. Наконец он оглянулся и посмотрел на мальчишек.

– Эй, уведите Чарли отсюда и сами проваливайте! Нечего смотреть.

Генри взглянул на отца.

– Но ты ранен, я не оставлю…

– Это приказ, боец, твою мать! – Мэт убрал руку сына со своего плеча и сказал Дереку:

– Выведи их всех отсюда!

Дерек кивнул и чуть сдвинулся с места, чтобы освободить дорогу подросткам, и этого хватило, чтобы Эби приподнялась на носочки и заглянула за угол. Там, на койке, лежал парень, молодой, не старше двадцати пяти, брюнет, ссадины на руках, порванные джинсы, один из Рейдовских. Это было ясно по его приятному лицу без синяков и мускулистому телосложению. Его серая толстовка окрасилась красными брызгами, черными сгустками непонятной консистенции и желтыми пятнами от рвоты. Он весь ходил ходуном, словно его тело сопротивлялось этому миру. Голые участки на руках и ногах покрылись странными темно-синими пятнами, изо рта текла струйка крови. Мышцы содрогались, как при кашле, но из парня выходили лишь стенания. Что-то пожирало его изнутри.

Патрик и еще двое Рейдовских старались удержать парня на каталке, которая шаталась так, словно было землетрясение. Вокруг суетилась Ронни с Патриком, наперебой ругаясь и не зная, как помочь. Это был какой-то кошмар.

Парень кричал.

Так, как будто черти со всех сторон тащили его в преисподнюю.

Как будто он умирал.

Эби застыла, пойманная его голосом, его внутренним зовом отчаяния и дикого понимания. Заку пришлось тащить Эби за руку, чтобы вывести ее в коридор с красными лампами и тонкой струйкой воды под ногами. Дерек захлопнул дверь, и крики затихли.

Все четверо, Эби, Закари, Генри и Чарли, стояли тяжело дыша, словно пробежали километр, а не сделали несколько шагов. Они тупо смотрели на дверь, все еще не понимая, что произошло. Младший Полрой первый озвучил общую мысль:

– Что за херня там творится?

Из-за шума стали подниматься жители, выглядывая и друг у друга спрашивая о ситуации. В замкнутом пространстве слухи разносятся быстро, и вот уже к лазарету со всех ног в одной белой ночной рубашке неслась девушка. Когда она добежала, то уже была вся в слезах, красивые девичьи косы расплелись, нежно касаясь ее разгоряченных щек. Она стала неистово долбить кулаками в дверь и кричать, почти также громко, как и кричал внутри лазарета парень:

– Рон! Рон! Нет!

Девушка осела на пол, не замечая грязи плитки и стен, что пачкали ее идеально белую рубашку, превращая ее из прекрасного лебедя в выброшенный на дорогу белый платок. Местные помогли ей подняться, укрывая пледом и утешая ее.

И вот темноту туннеля разукрасили лампы основного света.

И настала тишина.

Дерек приоткрыл дверь и молча посмотрел на девушку и на собравшихся людей.

– Один из Рейдовских ребят умер в лазарете, – сообщил он. – Причина выясняется, возвращайтесь к себе в комнаты.

Девушка истошно завыла и рванула вперед, не желая в это верить, но сильная и мягкая рука Дерека остановила ее.

– Не надо. Мы не знаем, заразно ли это.

Из лазарета выпорхнула Ви, мимолетно осмотрев Рагнара, нет ли на нем ран и приобняла девушку, что-то нашептывая ей на ухо и потихоньку уводя ее от суматохи.

Генри вздохнул и подтолкнул Чарли вперед.

– Иди в комнату. Можешь не ходить на занятия. Скажешь им, что я разрешил.

Мальчик обернулся.

– А ты?

– Мне еще нужно побыть здесь.

Чарли пожал плечами и побежал к себе в отсек, чтобы рассказать остальным парнями о случившимся и немножко приукрасить события. Для него, одиннадцатилетнего парня с мечтами о собственной тачке и метеорите, который упадет точно на голову дяде Спенсеру, местному скряге и дворнику, который вечно лупит его хворостиной по пятой точке, когда тот проносится с мальчишками мимо, все это было лишь интересной историей на пару дней, которая впоследствии выветрится из его памяти как ночной кошмар, который забывается под утро.

Но для всех, кто был в это утро в лазарете, и троих подростков вне его стен этот кошмар был реальностью. И им всем было страшно.

***

Табаки успел тогда пролезть вперед между суетившимися Рейдовскими и сесть на шкаф, который был в высоту от силы полтора метра. Голова Табаки почти что соприкасалась с потолком, а ноги болтались как длинные палки. Он нашел рядом на полу пакет с печеньем, что передала бабушка Барбары, и, открыв его, стал потихоньку жевать, абсолютно безразлично смотря на страдания Рона, лежавшего на кушетке.

Ему казалось, что тело парня – это отростки корней дерева, мощного и сказочного дуба, ветви которого уходили под потолок и даже дальше, к черному ночному небу с миллиардом горящих звезд. И где-то там в вышине на одной из веток сидел лис. Красивый, рыжий с пушистым хвостом и зоркими зелеными глазами.

– Ну, привет, – произнес Табаки.

Лис не ответил, он просто смотрел. А затем отвернулся и исчез за листьями.

Табаки опустил голову и увидел под корнями дерева глубокую, почти черную яму. Она стала кружиться как водоворот, засасывая туда кричащего парня.

На какой-то момент Рон перестал издавать звуки и посмотрел в глаза Табаки, словно увидев вместе с ним дерево со светящимися огоньками, летающими вокруг, и бесконечное небо с сотнями закатов и словами, написанными на верхушке вселенной «навсегда».