Лисы днем охотятся

Алекс Данте

Лисы днем охотятся

Посвящаю маме и всем, кто сражается каждый день

Не бойтесь выходить из своей норы

– Дядюшка Лис, расскажи мне историю, -

Просил лисенок в норе.

– О полянах, грибов территорию,

Что увижу однажды во сне.

О быстрой реке с моховыми камнями

И высоких-высоких дубах,

Что обнимают своими ветвями

И молят о наших грехах.

О мокрой траве на длинных тропинках,

Что протоптали наши деды.

О жучках на озерных кувшинках

В лесу, где поют молодые дрозды.

Прошу, расскажи о далеких мирах,

О волках, что воют всю ночь, –

Зевнув, лисенок уснул на глазах,

Мечты улетучились прочь.

Дядюшка Лис в ответ прошептал:

– В норе своей чуда не жди.

Мир этот огромен, а ты слишком мал.

У тебя еще все впереди.

Собрание четвертое

Облака изо рта и реки из глаз

Все, что ты делаешь, не напрасно

Ты такой красивый, когда погас

Ты такой красивый, когда несчастный

______________________

Зеркало – Лэривэйн & Daniel Shake

Адреналин нас кормит

– Леший

This is the life – Amy MacDonald

Ты просыпаешься утром

С двойной тяжестью в голове.

Куда ты собираешься идти?

Где ты заснешь сегодня ночью?

This is the life – Amy MacDonald

– Попался!

Табаки схватил жука со стены и, держа за края панциря, перевернул его, улыбаясь, смотря, как насекомое дергает своими лапками.

У жука была темно-зеленая спинка с желтоватым пятном посередине – самое уязвимое место, где был не толстый панцирь, скрывающий крылья, а тоненькая ткань, открывающая вид на специальную железу, которая начинала светиться в темноте в двух случаях: для привлечения самки или при опасности. Если изловчиться, можно было проткнуть острием уязвимое место и извлечь пару капель светящейся железы, чтобы использовать ее для скрытых посланий на стенах. Секрет этой жидкости был еще в том, что просто так в темноте он не светился. Жук сам с помощью трения создавал такой эффект, а людям для этого нужно было просто посветить на надпись фонариком.

То есть, если просто пройти мимо слов, написанных с помощью веществ этих насекомых, то ничего и не заметишь. Но как только поднесешь фонарик – надпись расцветала, становясь яркой на несколько часов. Причем было не важно, попадает свет на край фразы или в середину – частички железы распространяли сияние на весь рисунок, вне зависимости от его размера.

Табаки узнал про такое развлечение у местных. Дети Рагнара перебрались в подвал к Крысам – давним знакомым Дерека – на пару дней, да так и остались там на целый месяц. Время течет быстрее, когда весь день одинаково темно.

Табаки здесь нравилось, чего нельзя было сказать про остальных. Никакого солнца, только искусственный свет от ламп, на стенах плесень, вечная сырость, такая, что одежду после стирки высушить до конца было просто невозможно, вонючие крысы и кусающие по ночам жучки, интернет и связь в лучшем случае ловили в определенных местах, если встать на стул, и минусы продолжались, но Табаки как будто бы было все равно. Или, может, он просто делал вид, кто его поймет.

Сами Крысы вместе с их главарем, Мэтью Полроем, ветераном событий Того-Самого-Сентября и старым другом Лешего, как раз перебрались в подвал восемь лет назад в поисках безопасности, да так там и остались. Дереку было больше не к кому идти, и старое знакомство с Мэтом помогло ему и Детям Рагнара обрести новый дом, пусть вонючий и некомфортный, зато с крышей над головой, едой и мнимой безопасностью.

Разумеется, не все жители, коих насчитывалось около ста человек (точную цифру не знал даже Мэт, давно плюнув на учет жизни и рождаемости, когда Рейдовские стали шастать туда-сюда, а Голоса – местные бомжи – спускаться на зимовку), были рады такому повороту событий. В особенности местная шпана под предводительством Генри Полроя, сына Мэта.

Выросший в условиях подвала, Генри в свои шестнадцать выглядел намного младше своего возраста, был худ и с большими синяками под глазами. В общем, такого на улицах легко толкнуть в лужу, плюнув сверху. Табаки, собственно, намеревался так и сделать, когда Генри стал наезжать на него за то, что Табаки стал лазить по туннелям куда не надо, но младший Полрой оказался юрким и умным, ударив лишь один раз кулаком по бедной многострадальной печени Табаки.

– Я понял, – захрипел Табаки и больше с этим бесом не связывался. Однако, когда они попривыкли друг к другу, Табаки стал заключать разные сделки для собственной выгоды, поняв, что Генри знает здесь все про всех. Более того, как раз-таки Генри рассказал Табаки про такую развлекаловку, как светящийся секрет жука, из которого можно было писать тайные послания на стенах туннеля.

Генри называл этих жуков со светящейся жидкостью «Вортуны»: от слов «Фортуна» и «Вандализм». Его отец называл их «Паразиты», поскольку те уничтожали запасы продуктов, откладывая там личинки, и приказал их убивать при первой возможности. Поэтому найти такого жука было настоящей удачей.

Табаки улыбнулся, осторожно сжимая насекомое в руке, чтобы не повредить светящуюся железу. И все для того, чтобы на стене написать:

«Рагнар лох».

Табаки засмеялся, и его эхо разнеслось по пустым темным коридорам подвала, который, на самом деле, был канализацией со множеством туннелей и ходов. Крысы избегали любых слов, связанных с ощущением нечистот, и предпочитали называть свое жилище подвалом. Пусть даже с водостоками, плохим запахом и всякой мерзкой живностью.

Но тут Табаки услышал чьи-то шаги и закрыл себе рот свободной рукой, чтобы не спугнуть торопящегося сюда человека. Мысль о том, чтобы напугать незнакомца, вызвала у парня приятное предвкушение.

Темный сгусток приближался вместе с ярким лучом фонаря, опережающим человека. Табаки притаился за углом и тихонечко выглянул в коридор. Шаги были нервными и большими, словно принадлежали кому-то сильному и нетерпеливому. Казалось, стоит приделать к его ботинкам железные подковы – и земля содрогнется.

Табаки нахмурился и вовремя юркнул в темноту, чтобы его не заметили. Человек, который шире в костях и выше тебя ростом, может не так понять неожиданный крик посреди туннеля и с перепугу треснуть по башке.

Незнакомец прошел мимо, освещая стены резким лучом света, и остановился у тупика с лестницей, что вела наверх, в город.

Подвал был полон разных выходов на поверхность и тайных ходов, будь то люки прямо посреди проезжей части или замурованная комната под фонтаном в парке. Проходимая часть выходов, засекреченная сверху, была доступной для всех жителей, но подвал не был бесконечным, располагаясь в восточном районе Брокледа, захватывая часть Табакерки, поэтому для безопасности часть туннелей была завалена и закрыта для переходов. Но жители подвала почти не выходили на поверхность, предпочитая жизнь под землей. В основном вниз спускались Рейдовские – принести продукты или навестить любовь всей жизни – но все они были юнцами, передвигающимися как можно тише.

Табаки знал только одного с такими громкими шагами.

Он осторожно выглянул из укрытия и, увидев Дерека, расслабился, выдохнув и вновь улыбнувшись. Эта жертва для его игры «Напугай и беги» подходила как нельзя кстати. Дерек частенько попадал под такие развлечения Табаки и все ему прощал. Может, потому, что в нужные моменты Табаки становился лучшим бойцом и другом. А может, потому что ему было жаль этого парня, который частенько вел себя как ребенок, которому не хватало внимания.

Табаки уже был готов броситься из укрытия, как заметил обеспокоенность Дерека и помедлил. Дерек держал какой-то маленький прибор в одной руке и фонарь в другой. И луч света, и глаза друга смотрели вверх, на люк.

Он явно кого-то ждал.

Волнение и радость внутри Табаки сменились заинтересованностью. Он, словно кот, прищурился и наклонил голову, наблюдая за событием. Он любил собирать разные секреты обо всех и хранить их в своей шкатулке где-то на дне норы воспоминаний. Где-то глубоко, где рядом были зарыты его собственные.

Потеря Дока, своего дома и фабрики, казалось, должно было сломить Дерека, но тот лишь больше воспрял духом, хоть и не показывая, что местная сырость и темнота скоро его доконают. Отсутствие хороших вестей, даже пусть самых маленьких, гробило его не меньше. Но Дерек забивал эти мысли все дальше, вместе с кирпичами в стене в одном из тоннелей, которую нередко долбил кулаком по ночам, когда во сне, пользуясь его расслабленным сознанием, в его большое сильное тело проникал страх.

Ронни, одна из тех, кто имел хоть какие-то знания в области медицины в этой дыре, день ото дня перебинтовывала его руки, лишь горестно вздыхая и потихоньку, в тайне, капая в воду Дерека успокоительное для крепкого сна.

Однако Табаки каждый раз выпивал это снадобье до дна.

И все равно проваливался в свою нору, полную земли с закопанными в ней костями.

Наконец, люк открылся, и всего на секунду в подвал попал кусочек солнечного света, такой сладкий и манящий, что Табаки захотелось вылезти из своего укрытия и откусить его, немножко задержать внутри и почувствовать тепло. Он давно не выходил на поверхность, но не потому, что не разрешали – несколько выходов находились на безопасных территориях и все периодически вылезали наружу, чтобы размяться и сходить на разведку – просто там, наверху, никому не было до него дела.

Крышка люка захлопнулась, и на пол канализации плюхнулись черные ботинки, брызнув во все стороны темной водой, что текла ручейком по стене. Дерек, выдохнув, убрал приборчик в карман.

Эби отряхнулась и минуту моргала, пытаясь привыкнуть к темноте и разглядеть Дерека. Тот стоял неподвижно, ожидая.

– Что случилось? Я ждал тебя у западного входа, как увидел, что твой маячок двинулся дальше. Хорошо, что Ви предусмотрительно дала тебе карту всех люков.

– Она все знает наперед, не так ли? – хмыкнула девушка и отдала Дереку второй приборчик в пару к первому. За эти несколько недель волосы Эби отросли, и поэтому их кончики были неровными, неловко торчащими из-под капюшона. – Я все сделала как надо, но все равно привлекла внимание солдат Света. Пришлось немного с ними повозиться, сбросить с хвоста.

– Ты уверена, что?..

– Уверена. Несколько минут простояла на точке, как ты учил, и никого не заметила. Следов за собой не оставила. – Эби вздохнула. – Правда, пришлось выбросить перчатки, надеюсь, Ви не сильно расстроится.

Дерек обронил:

– Купим новые.

Эби подняла голову в недоумении.

– Купим?

Дерек погрустнел, зная, что Мисс Неукротимая после случая в лаборатории ЗИС отправила во все отделы фотографии всех Детей Рагнара, в том числе и Ронни с Аннет. Это лишь означало, что появляться на улице для них стало в сто раз опасней.

– На следующей неделе будет зимний базар. Там и раздобудем, – выкрутился Дерек. Базаром называли узкую улицу в Брокледе, что была расположена рядом с Табакеркой. Балконы соседних домов находились так близко друг к другу, что можно было разбежаться и перепрыгнуть с одного на другой. В дни базара – ярмарки, что устраивалась раз в полгода, – эта улочка превращалась в торговые ряды. По бокам, прямо у окон первых этажей – продавцы просто свешивались с подоконника, чтобы не занимать пространство и не выходить из дома – ставили столы и стеллажи с разными вещами, в основном не первой свежести, но какая кому была разница, что эту куртку сняли с покойника в Задворках, если качество сохранилось и «Ах, посмотрите, какая кожа, какие карманы и подкладка под воротник!».

Соответственно, базар устраивался только для своих. То есть для Теней, мусорщиков Задворок, жителей Компоста и Табакерки, а также тех, кто временно поселился в районе-без-названия. Открывалась ярмарка в двенадцать ночи и закрывалась в пять утра с рассветом, чтобы не привлекать лишнее внимание солдат Света. Никаких вывесок, украшений, зазывал и фейерверков.

Но зато в те ночи на базаре можно было найти все, что душе угодно. От носков с пляшущими клоунами до диковинных растений, владельцы которых гарантировали, что те едят насекомых и отрубленные пальцы.

Табаки там и купил необычные наручные часы с плохими словами вместо цифр, впоследствии подарив их Эби. Она старалась всегда брать эти часы с собой, выходя на улицу.

Эби кивнула, понимая, как Дереку должно быть тяжело в такое время. Она старалась помогать ему во всем и соглашаться на все, что он попросит сделать, лишь бы увидеть сохранившуюся надежду в его глазах. Дерек вздохнул и переступил с ноги на ногу, немного нервничая.

– Принесла?

Эби полезла рукой в карман и Табаки высунулся из укрытия, пытаясь разглядеть, за чем именно Дерек послал Эби, но широкая спина Дерека загораживала обзор, не давая возможности увидеть предмет.

Эби протянула что-то, завернутое в платок.

– Держи. Пришлось нарушить пару городских правил, но это того стоило.

Дерек обернулся – Табаки юркнул за стенку – и, убедившись, что никто не подглядывает, спрятал находку во внутренний карман куртки.

– Спасибо, Эби. Я знал, что на тебя можно положиться.

Она смущенно отмахнулась.

– Да ладно, любой на моем месте справился бы с этим заданием.

– Не любой, и ты это знаешь, – ответил Дерек. – И, самое главное, пожалуйста, никому не рассказывай.

– Я могила.

– Я серьезно, – Дерек положил руку на плечо Эби. – Ни одна живая душа не должна знать, что ты мне передала. Это очень важно. Могут быть… последствия. Когда придет время, я сам сделаю первый шаг.

Девушка улыбнулась и похлопала Дерека по руке.

– Обещаю, что никому не скажу.

Тот удовлетворенно кивнул.

– В особенности Табаки.

– У него язык без костей, разумеется, ему не стану.

– Хорошо. Пойдем, позавтракаем. Говорят, яичница с тостами.

– Отлично. А то от беготни я порядком устала.

И они прошествовали по коридору вперед по туннелю, который вел в просторное помещение, заменявшее столовую.

Когда свет от фонарика исчез, а шаги стихли, Табаки вышел из своего укрытия. Глаза, полные недоверия, сощурены, в мыслях обида и злость. Единственное, что пришло ему в голову и точно подходило под то, что они обсуждали – сыворотка.

Значит, Эби стащила припрятанные Дереком оставшиеся колбы с сывороткой.

И их главарь решил ничего об этом не говорить. Особенно ему, Табаки.

Да, может он и болтает без умолку, но чужие секреты умеет хранить. Слова Дерека больно ударили под сердце.

– Ничего, – произнес он в пустоту. – Еще посмотрим.

Табаки сжал кулаки и не заметил, как внутренности жука вместе со светящимся – уже бесполезным – веществом стекли по его руке и стали капать на пол. Парень тряхнул рукой в отвращении и небрежно вытер ее о штаны.

А затем исчез в темноте.

***

Для столовой отделили один из самых больших и широких коридоров, что можно было найти в подвале Крыс. Само пространство, равное нескольким баскетбольным площадкам, было сплошь занято столами и наполнено шумом людей. В закутке, в самом начале столовой, находился длинный стол, куда в кастрюли и на противни вываливали завтрак, обед или ужин в зависимости от времени дня, которое отмеряли по большим двухсторонним часам на длинной железной ножке, что стояли посередине помещения. К этим часам был даже закреплен определенный человек, который проверял, не отстают ли они, не надо ли протереть стекло циферблата и убрать паутину. А когда приходило время, к часам ставили железную лестницу и часовщик гордо взбирался наверх, махая стоявшим внизу. Здесь, в туннелях, словно был другой, интересный мир, со своими порядками и обычаями.

Эби нередко задавалась вопросом, почему Дерек не привел их сюда раньше и почему про группировку Крыс она слышала лишь отдаленно, и представляла их скрюченными и худыми оборванцами, что разошлось с действительностью, ведь на деле Крысы построили под землей маленький городок. Они провели электричество, связь (но только в столовую с большим телевизором у одной из стен и в кабинет Мэтью Полроя), непостоянный интернет и горячую воду (по четвергам и понедельникам, но из-за того, что душевые были общие, пришлось договориться и составить расписание: в первую половину дня душ могли посещать женщины, во вторую – мужчины).

Еще здесь было маленькое почтовое окошко для отправления писем наверх. Мелкие засранцы постоянно заклеивали его жвачкой. Также существовали такие услуги, как: парикмахерская (вернее, комната для сбора и размножения разных сплетен), школа для детей (в первую половину дня в столовой) и местная больница (комнатка на пять коек) с неумелым врачом («Я думаю, что у вас или простой грипп, или это рак и вам осталось несколько дней, выбирайте на свое усмотрение»), абсолютно неумелой медсестрой («У вас покраснели глаза после этих капель, которые я вам дала? Дайте посмотреть. А, так это для носа») и Ронни, которая прошла курсы оказания первой медицинской помощи и посочувствовала местным из-за отсутствия нормального лечения («Покашляйте… Да не на меня!»). Впоследствии Ронни устала терпеть халатное отношение к пациентам и выгнала горе врача и медсестру прочь из лазарета, а те особо не сопротивлялись.

То есть, по сути, у Крыс было все, но с оговорками. А если тебе было нужно что-то, чего не было в подвале, то стоило лишь поймать одного из Рейдовских и попросить принести желаемое. Однако без вознаграждения посылки доставлялись наполовину съеденными или использованными.

Пожив здесь с месяц, Эби была удивлена этим миром, который Крысы так умело прятали. Когда она рассказала об этом Дереку, тот лишь вздохнул и покачал головой.

– Все не так радостно, как кажется на первый взгляд. Тем, кто опустился на дно, потом тяжело подниматься наверх. Будь осторожна с ними, Эби.

Эби и так держалась особняком, не зная, как начать разговаривать с кем-то, когда на тебя сразу же смотрят с неодобрением, и ограничивалась обществом знакомых ей людей. И ей этого вполне хватало.

***

За завтраком уже тянулась очередь, столы потихоньку занимались, а помещение превращалось в говорящую площадь. Эби протянула пустую тарелку и ее наполнили яичницей с тостами и свежими помидорами – пахло просто чудесно. Эби в дополнение к яичнице взяла стакан апельсинового сока и маленькое кислое яблоко на закуску.

Дерек шел впереди, лавируя между столами и, найдя темную макушку Закари, вместе с Эби присоединился к своим. Зак уже вовсю уплетал свой завтрак, налегая на помидоры, а Ви разрезала желток и, смазав им тост, аккуратно его откусила, облизнув губы.

– А где Табаки? – поинтересовался Дерек.

Зак пожал плечами и отодвинулся в сторону, когда Эби к нему подсела.

– Гуляет по туннелям, как надежда всяк сюда входящего, – пробормотала Ви. – Как мы спустились сюда, так он снова сразу стал диким. Совсем ты его растерял, Дерек.

Тот осунулся, воткнув вилку в яичницу.

– Здесь слишком много всего: людей, событий, пространства. За всем и не уследишь. Да и не маленький он уже. Сам разберется.

Ви глотнула местного растворимого кофе и сморщилась от неприятного вкуса, но все же сделала еще пару глотков, наслаждаясь теплом в очаге своего желудка.

– Ты прав, он не маленький. Он одинокий. А это гораздо опаснее.

– И что ты предлагаешь? – спросил Дерек. – Запереть его где-нибудь или поставить трекер на ногу?

– Достаточно иногда спрашивать, как у него дела.

Пока они вдвоем переговаривались, Закари чуть повернул голову в сторону Эби и шепнул ей:

– Встретимся после завтрака на нашем месте?

– Разумеется.

– Есть новости?

– А то.

Эби с Заком одновременно улыбнулись, ощущая приятные объятия общей тайны. Эби таким он нравился гораздо больше: более открытый, готовый впускать ее в свой мир. Они претерпели друг к другу, а если и ссорились или дрались, то совершенно несерьезно. Найти настоящего друга среди полного подвала Крыс было почти невозможно. Трудные времена объединяют людей. В одинокой камере и с тараканом дружбу заведешь, как говорила Ви.

Тут к ним присоединился молчаливый Патрик с Ронни, негодующей об отсутствии нужных препаратов в аптечке, затем за стол подсела Барбара, стараясь врываться в разговор и делать вид, что она своя, хотя по ее неловким движениям и сбивчивой речи можно было догадаться, что она все еще чувствует себя не в своей тарелке. Перед тем, как они всей компанией спустились к Крысам, Барб вместе с Аннет и ребенком съездили к дому бабушки Барбары, где Аннет и осталась временно жить (бабушка была только рада такому соседству), а Барб быстренько переоделась в обычную одежду. Спуститься в супергеройском костюме в подвал к людям, восемь лет скрывавшимся от Света, было почти то же самое, как выйти на арену с разъярённым быком в красном платье.

Табаки же сел за стол к остальным только под конец завтрака, когда обсуждать уже было нечего. Он молча запихнул в себя яичницу, так и ни с кем не переговорив.

Эби допила сок и вздохнула с предвкушением. Совсем скоро она встретится с Заком в их тайном месте и сможет ему рассказать о ее утренних приключениях. И, может, по секрету расскажет ему о тайной посылке. Заку можно, он болтать не будет, это было проверено временем, главное, чтобы об этом не узнал Табаки.

***

Ты не умеешь правильно выражать свои мысли. Ты ленивый, заносчивый. Твои знания сводятся к нулю, поскольку твоя тупая башка не может ничего запомнить. Твои руки дырявые и ни на что не годные. У тебя нет прав, нет ничего своего. Ты ничтожество. Никто. Надоедливая тупая скотина, которую нужно кормить. А ты все жрешь и жрешь без конца и края, всегда ненасытный, всегда требующий большего. Всегда грязный, всегда медленный, всегда раздражающий всех вокруг. У тебя глупый взгляд и отвратительная прическа, отвратительные длинные пальцы, и отвратительный нос, который ты всегда суешь куда не следует. Ты неблагодарная сволочь, которую надо было задушить еще при рождении. Сучий выродок. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Так говорил мой отец, когда бил меня.

Ты не сможешь выстрелить из ружья. Тебе не хватит смелости это сделать. Ты всегда останешься тряпкой, о которую вытирают ноги.

Он был неправ.

Pumped Up – Klingande

У меня есть история о парнишке,

О парнишке, которого я когда-то знала.

Это довольно забавно, тебе бы это и в голову не пришло,

Но он курит сигареты

Pumped Up – Klingande

Эби шла по темному и сырому восточному туннелю, держа в руках фонарик. Некоторые участки были настолько темными, что без искусственного света пройти их было достаточно сложно. Разумеется, во всех туннелях подвала висели красные фонари, но проку от них было почти никакого, да и они постоянно перегорали. Поэтому фонари и свечи здесь были чем-то вроде валюты. Вернее, самым ценным в подвале были батарейки и зажигалки (спичечные коробки от влажности приходили в негодность).

Батарейки выдавали поштучно и лично в руки, выбрасывать их тоже запрещалось. Сначала постучать, затем надкусить, а после сдать в переработку. За расточительство батареек или искусственного света, например, бездумно оставленного на ночь, могли серьезно наказать.

Но отсутствие солнечного света было не главной проблемой. В первую очередь, из-за сырости подвала, мимо снующих крыс и жучков, страдал иммунитет, а качество оказания медицинской помощи было почти нулевым. Рейдовские таскали лекарства, но какая польза от таблеток, если ты не знаешь их применение. Самая большая опасность происходила от заражения пищи и воды, поэтому в подвале за этим следили с особой тщательностью, на кухне все хорошенько кипятили и обеззараживали, а в душевых стояли большие бочки с фильтрами для воды.

С временем тоже была беда. Из-за почти круглосуточной темноты и ничтожно малого количества естественного света, что проникал через редкие решетки на потолке, первые дни организм потерял счет часам и не понимал, когда ему спать. Поэтому, чтобы решить эту проблему, еще в самом начале переселения, Крысы откуда-то притащили огромные высокие часы, которые водрузили в столовой. Спустя много лет эти часы превратились в гордость подвала, выдавая громкий «бом-бом!» ровно в полдень и в шесть вечера.

Правила освещения тоже следовало строго соблюдать. Основной свет отключали ровно в десять вечера, а малый свет (настольные лампы) отключали в полночь. С двенадцати до четырех часов горели только красные туннельные фонари специально для тех, кто по каким-то причинам решил ночью не спать. К пяти утра через решетки начинало просачиваться солнце, в восемь вновь зажигали свет, но уже в другом порядке, сначала малый, затем основной. И так изо дня в день.