Дилерия: Пророчество песков

Несколько дней спустя. Восточные ворота Харадуна. «Врата Солнца».

Вид вернувшихся был настолько жалок и зловещ одновременно, что даже привыкшая ко всему стража у ворот замерла. Двое изможденных минотавров, покрытых пылью и корками запекшейся крови; орк-вождь, опирающийся на окровавленный топор; бледный человек с пустой сумкой изобретателя; эльфийка с лицом, высеченным из мрамора; и двое едва живых орков, которых почти несли. Их верблюды походили на призраков пустыни.

– Откройте ворота! – приказал Аргонис, его голос, обычно гулкий, звучал хрипло, но с непререкаемой властью. – И немедленно к Совету Торговых Домов! Весть не терпит промедления!

Стража, ошеломленная, подчинилась. Весть о возвращении «исчезнувших» и о жутком виде экспедиции мигом облетела нижние кварталы. За ними потянулся шепот, полный страха и суеверного ужаса: «Песчаные Призраки… Они видели их лицом к лицу… Выжили… Но какой ценой?»

Они не пошли в посольства или постоялые дворы. Они направились прямиком к Сердцу Харадуна – Башне Совета, мраморному зданию, увенчанному золотым куполом, где решались судьбы континентов. По пути толпа расступалась, глядя на них с благоговейным страхом. Слухи уже превращались в легенды.

Башня Совета. Зал Десяти Тронов.

Десять самых влиятельных торговых лордов Торарина восседали на возвышении, наблюдая, как в зал вводят потрепанных героев. Воздух гудел от шепота советников и прислуги. На лицах лордов читалось недоверие, страх и жадное любопытство. Среди них выделялся один – высокий, худощавый человек в безупречных белых одеждах, с лицом аскета и холодными, как ледники, голубыми глазами. Лорд Малкор. Его пальцы с длинными, изящными ногтями перебирали четки из черного нефрита. Он наблюдал за Ургалом и его орками с едва заметным презрением, а на Ивиэль его взгляд скользнул с острым, аналитическим интересом.

– Аргонис Свифтгрей, – начал старший из лордов, тяжеловесный мужчина с окладистой бородой, известный как Торгин Медный Кулак. – Вы… возвращаетесь из Атаримы с сенсационными вестями и в… своеобразной компании. Говорите. Что вы нашли? Куда пропал караван?

Аргонис сделал шаг вперед. Он не стал говорить о дипломатии. Он говорил правду. Жесткую, неудобную, страшную. О разбитых повозках без тел. О древнем храме под песками. О Спящем Хаосе – эхе падения богов. О Хранителе Порога и его песчаных скарабеях. О битве. О сломанных Печатях рас. Об открытом Оке и черном свете, разъедающем камень. О том, что тюрьма разрушена, а Узник ранен, но не побежден, и его пробуждение – лишь вопрос времени. Его голос, подкрепленный краткими, отрывистыми дополнениями Ургала (о порабощении), Рорана (о голоде Спящего), Кэнана (о нечеловеческом сознании) и Ивиэль (о магической природе угрозы), звучал как погребальный звон.

В зале воцарилась мертвая тишина. Даже шепот стих. Лорды сидели бледные, некоторые крестились или теребили амулеты. Торгин Медный Кулак тяжело дышал, его лицо стало землистым. Лишь Лорд Малкор оставался спокоен. Его тонкие губы сложились в едва уловимую гримасу – не страха, а… удовлетворения?

– Бред! – внезапно вскричал один из лордов, тучный человек с пунцовым лицом. – Сказки для запугивания! Песчаные Призраки? Спящие Боги Хаоса? Вы хотите сказать, что из-за каких-то эльфийских баек и оркских страшилок мы должны дрожать? Где доказательства? Где сокровища каравана? Где…

– ДОКАЗАТЕЛЬСТВО – ЗДЕСЬ! – Роран шагнул вперед и с грохотом бросил на мраморный пол треснувший рог минотавров. Звук эхом прокатился по залу. – Печать моих предков! Сломанная! Как и другие! – Его карие глаза пылали. – А сокровища? Ваше жалкое золото? Оно там! Под тоннами камня, рядом с тем, что скоро проснется и сожрет ВСЁ! Включая ваши дворцы и кошельки, толстяк!

– И это, – тихо добавила Ивиэль, доставая из-под плаща обломок черного кристалла – часть посоха Хранителя. Он был холодным на ощупь и все еще источал слабый, зловещий фиолетовый отсвет. Она положила его рядом с рогом. – Часть ключа от тюрьмы. Теперь сломанного.

Вид древних артефактов, несущих на себе печать подлинной, немыслимой древности и разрушения, отрезвил даже самого яростного скептика. Торгин Медный Кулак поднял дрожащую руку.

– Тише… Все тише. – Он посмотрел на Аргониса, потом на Ивиэль. – Вы… вы предлагаете нам… что? Войну? С тем, что не убить?

– Объединение, – твердо сказал Аргонис. – Как было после Великого Хаоса. Все расы. Эльфы, люди, гномы, орки, минотавры. Надо найти способ восстановить Печати. Или создать новые. Или… найти способ усыпить его навсегда. Знания есть в Лориэндаре, в архивах Форджхолла, в сагах минотавров, в хрониках ваших же мудрецов! Но времени мало! Черный свет уже ползет из-под камней!

– Объединение? С орками? – язвительно прозвучал голос Лорда Малкора. Он встал, его белые одежды казались саваном в мрачном зале. – Вы предлагаете нам довериться тем, кого веками считали дикарями? Или эльфам, которые ненавидят нас за каждое срубленное дерево? Мило. – Его ледяной взгляд упал на Ургала. – Возможно, это вы, Громобой, и ваши дикари, и есть источник этой надуманной угрозы? Чтобы посеять панику и получить власть?

Ургал зарычал, его рука сжала топор. Аргонис резко поднял руку, останавливая его.

– Мы принесли весть. Мы показали доказательства. – Голос минотавра звучал как удар гонга. – Верить или нет – ваш выбор, лорды Харадуна. Но знайте: когда черный свет дойдет до ваших стен, будет уже поздно спорить. Мы идем. В Альмарэн. Предупредить Лориэндар, Валинар, Форджхолл. Предупредить всех. – Он повернулся, его движение было окончательным.

За ним двинулись остальные. Ивиэль бросила последний взгляд на Лорда Малкора. Их глаза встретились. В его ледяной голубизне она прочитала не просто скепсис. Она прочитала знание. И предвкушение. Как будто он ждал этой вести. Как будто она была частью его планов. Холодный укол страха пронзил эльфийку глубже, чем видение Спящего.

Поздний вечер. Порт Валинар. Спустя неделю.

Корабль «Морская Девка», изрядно потрепанный, но гордый, вошел в родную гавань. На борту, у перил, стояли те, кто выжил в сердце пустыни. Они смотрели на огни человеческого порта – на маяки, на фонари таверн, на огни кораблей. После мертвой тишины Атаримы и гнетущей роскоши Харадуна этот шумный, пахнущий рыбой и смолой хаос был почти благословением. Почти.

– Что теперь? – спросил Кэнан, глядя на Аргониса и Ургала. – Разбегаемся? Эльфы – в лес, гномы – под гору, орки – в степь, люди – торговать, минотавры – куда-нибудь вдаль?

– Нет, – сказала Ивиэль. Ее серебристые волосы колыхались на вечернем бризе. – Теперь мы – весть. И предупреждение. Я иду в Лориэндар. К Алтее. Она должна узнать правду. И лес… он может знать древние пути против Тьмы. – Она посмотрела на Кэнана. – Ты мог бы проводить меня до эльфийских рубежей? Ваш корабль быстр.

Кэнан улыбнулся, устало, но с искоркой прежнего азарта.

– Для дамы, спасшей мне жизнь стрелой? Всегда. Да и посмотреть на ваш лес… давно мечтал. Без стрел в спину, надеюсь.

– Ургал, – обратился Аргонис к орку. – Твои люди нуждаются в лечении и покое. Отведи их в свои земли. Но будь готов. Эта весть разлетится быстрее шторма. И нам снова понадобится твой топор. И твоя воля. Чтобы орков услышали.

Ургал кивнул, его желтые глаза были устремлены на огни порта – мира, который всегда презирал его народ.

– Они услышат. Или пожалеют. Я найду тех, кто еще верит в мир. И в борьбу за него. – Он протянул могучую, шрамированную руку Аргонису. – До новой встречи, Свифтгрей. У каменных стен или у черной бездны.

Аргонис пожал ее.

– До встречи, Громобой. Береги своих. – Он положил руку на плечо Рорана. – А мы с тобой, племянник, идем в Форджхолл. К Заратустре Стальному Клыку. Если кто и сможет понять, как чинить печати или создавать оружие против Тьмы, так это гномы. И их наука.

Роран кивнул, сжимая в руке обломок черного кристалла, который он подобрал в завале храма. Он был холодным и тяжелым.

– Идем, дядя. Надеюсь, гномы любят страшные истории.

Они сошли на берег, растворяясь в шумной толпе порта Валинар – каждый по своему пути, но неразрывно связанные общим ужасом и общей целью. Они несли с собой искру правды, которая должна была разжечь пламя сопротивления во всем мире.

Эпилог. Пустыня Атарима. Ночь.

Там, где когда-то стояли Старые Слезы, теперь зияла огромная воронка, заваленная обломками черного камня. Тишину нарушал лишь шелест песка, осыпающегося со склонов. Но в самой глубине завалов, в полной, абсолютной темноте, горел черный свет. Он пробивался сквозь трещины в камнях, тонкими, ядовитыми лучами. И если бы кто-то посмотрел в одну из таких трещин, он увидел бы не просто свет. Он увидел бы Око. Открытое. Бодрствующее. Ненасытное.

Оно смотрело сквозь толщу камня, сквозь пески, сквозь расстояния. Оно видело огни Харадуна. Видело маяки Валинара. Видело древние деревья Лориэндара и огни кузниц Форджхолла. Оно видело весь мир Дилерии, раскинувшийся перед ним, как бескрайний пиршественный стол.

И в безмолвной глубине, где дремала чудовищная сущность, зародился первый проблеск сознательного голода. Шаг за шагом, камень за камнем, черный свет начал расползаться быстрее, разъедая свою каменную могилу изнутри. Скорость его роста была невелика. Но она была необратима.

Пустыня замерла в ожидании. Первая капля черной росы упала с холодного камня в бездну. Начинался Обратный Отсчет.

Глава 2: Зов Моря и Тени Леса

Порт Валинар встретил Кэнана Блэкстоуна привычным хаосом и жизнью, которая казалась невероятно яркой после мертвящей тишины Атаримы и гнетущей роскоши Харадуна. Воздух гудел от криков грузчиков, скрипа канатов, звона корабельных рынков и вечного запаха соленой воды, рыбы, смолы и дальних стран. Его «Морская Девка», верный двухмачтовый шлюп, покачивалась у знакомого причала №7, слегка потрепанная после штормового перехода от Черной Скалы, но целая. Экипаж уже разбежался по тавернам, оставив на борту лишь вахтенного – юнгу Тима, мирно посапывавшего на палубе под солнцем.

Кэнан глубоко вдохнул, закрыв глаза. Дом. Пусть и временный. Пусть и пахнущий селедкой и дешевым ромом. Но свой. Здесь не было черного света, пожирающего камни, и не было пустых глаз песчаных марионеток. Здесь была жизнь – шумная, вонючая, прекрасная.

– Эй, Блэкстоун! Небось, шкуру свою драгоценную целой принес? – раздался хриплый голос с причала.

Кэнан открыл глаза. К причалу подходил капитан Грей – седой, как лунь, ветеран порта, с лицом, напоминающим высохшую грушу, и с неизменной трубкой в углу рта. Но сегодня в его глазах, обычно насмешливых, не было привычного огонька. Была тревога.

– Капитан Грей, – Кэнан спрыгнул с трапа, легко приземлившись на потемневшие доски причала. – Шкура цела. А вот кошелек… Черная Скала нынче злее обычного. Пришлось откупаться тройной данью, чтобы просто карты снять. – Он похлопал по нагрудному карману, где лежали тщательно зарисованные схемы опасных рифов у пиратского острова.

Грей махнул трубкой, не обращая внимания на пиратские байки.

– Байки потом. Слушай сюда, парень. Тебе вызов. В Башню Штурвала. Прямо сейчас. – Он понизил голос, оглядываясь. – От самого Советника Марика. Дело срочное и… щекотливое.

Кэнан нахмурился. Башня Штурвала – не просто административное здание порта. Это резиденция Главы Морского Совета Валинара, человека, чье слово значило больше, чем указ некоторых герцогов. Что могло понадобиться такому человеку у простого шкипера-исследователя, пусть и удачливого?

– Щекотливое? – переспросил он. – Я не дипломат, капитан. Я море знаю, карты и… как увернуться от абордажного крюка.

– Знаю, знаю, – буркнул Грей. – Но там сказали: нужен твой «Дар Чайки». Быстрый. Незаметный. И команда, которая умеет молчать. – Он ткнул трубкой в сторону «Морской Девки». – И чтоб был готов к отливу. Через два часа.

Отлив через два часа? Это означало немедленную готовность. Кэнан почувствовал знакомое щекотание азарта в животе, смешанное с легкой тревогой. «Щекотливое» в устах портовых властей обычно означало либо контрабанду высшей пробы, либо нечто на грани измены.

– Ладно, капитан, – кивнул он. – Доложи, что иду. Тиму! – крикнул он на палубу. – Буди команду! Готовить судно к отливу! Груза нет, воды и провизии – по максимуму! Быстро!

Юнга вскочил как ошпаренный. Кэнан уже бежал по извилистым улочкам портового квартала к массивной каменной Башне Штурвала, чей шпиль был увенчан бронзовым штурвалом, сверкавшим на солнце.

Башня Штурвала. Кабинет Советника Марика.

Кабинет поражал не роскошью, а практичностью. Стены были завешаны картами – старыми и новыми, морскими и сухопутными. На столах громоздились модели кораблей, астролябии, секстанты и груды бумаг. За огромным дубовым столом, покрытым зеленым сукном, сидел сам Советник Марик. Человек лет пятидесяти, с умными, усталыми глазами моряка, закаленными солнцем и штормами, и коротко подстриженной седой бородкой. Рядом с ним стоял человек в синем мундире королевских морских пехотинцев – лейтенант Драгон Тирр. Его черные волосы были гладко зачесаны, голубые глаза холодно оценивали вошедшего Кэнана. На поясе висел практичный гномий клинок.

– Капитан Блэкстоун, – приветствовал Марик, не вставая. Его голос был спокоен, но в нем чувствовалось напряжение. – Благодарю за скорость. Вы знаете лейтенанта Тирра?

Кэнан кивнул, чувствуя на себе взвешивающий взгляд Драгона. Они не были друзьями, но сталкивались в порту. Тирр был символом королевской власти и порядка, Блэкстоун – вольного духа моря и граничащих с беззаконием приключений. Уважение было взаимным, но настороженным.

– Знакомы, господин Советник. Чем обязан?

Марик открыл тяжелый ящик, стоявший у него на столе. Внутри, на мягком синем бархате, лежал предмет, от которого у Кэнана перехватило дыхание. Это был картус.

Не просто карта. Это был свиток, свернутый в трубку и перевязанный серебряной нитью. Материал – не пергамент и не бумага. Что-то вроде тончайшей, бледно-золотистой кожи, испещренной прожилками. По краям шли сложные, переплетающиеся узоры из серебряной и синей инкрустации, напоминающие волны и звёзды. Сам картус излучал едва уловимое тепло и слабый, радужный отлив при повороте. На нем не было видно привычных очертаний земель – лишь абстрактные символы, спирали и точки, мерцавшие, как далекие звезды.

– Это… – начал Кэнан.

– Находка с Изумрудного Острова, – прервал его Марик. – Экспедиция профессора Арвина. Они копали на месте древнего святилища духов природы. Нашли это… в герметичном кристаллическом ларце. Арвин был уверен – это ключ. К чему – не знал. Но его последнее донесение… – Советник помрачнел. – Он писал, что остров «зашевелился». Духи природы стали тревожными, даже враждебными. Затем связь прервалась. Экспедиция пропала. Выжил лишь один носильщик, добравшийся до лодки. Он бредил о «пожирающем свете» и «шепоте из-под корней».

Кэнан почувствовал холодок по спине. Пожирающий свет. Черный свет из-под камней в Атариме. Совпадение? Вряд ли.

– И вы хотите, чтобы я отвез это в Харадун? – спросил он, указывая на картус. – Почему не королевским курьером? Или эскадрой?

– Потому что корабли под королевским флагом привлекают внимание, – жестко вступил Драгон Тирр. Его голос был ровным, но в нем звучала сталь. – А внимание сейчас – смерти подобно. В Харадуне идет большая игра, Блэкстоун. Торговые Дома рвут друг друга глотки из-за контрактов на руду Форджхолла. Советник Валинара там – наш человек. Он должен получить этот картус. Тайно. Чтобы понять его значение, прежде чем он станет разменной монетой в чужих руках. Ваша «Девка» быстра, незаметна, и вы умеете ходить «тихой водой». – Взгляд Драгона стал еще жестче. – И потому что у меня нет свободных кораблей. Мои люди заняты… другими делами.

– Какими? – не удержался Кэнан.

– Расследованием, – отрезал Тирр. Его голубые глаза сузились. – Пропал караван «Бирюзовый Феникс» в Атариме. Ни тел, ни следов борьбы. Только странные отпечатки и шепот о «Песчаных Призраках». – Он сделал паузу, его взгляд стал пронзительным. – И все нитки ведут к границам Лориэндара. К эльфам.

Кэнан внутренне сжался. Ивиэль. Он только что вернулся оттуда, от Спящего Хаоса, и знал, что настоящая угроза не в лесу. Но сказать этого не мог. Не сейчас.

– Эльфы? – сделал он удивленное лицо. – Зачем им нападать на караван в пустыне?

– Чтобы посеять хаос? Чтобы отвлечь? Чтобы получить доступ к чему-то в песках, что им нужно? – предположил Тирр, пожимая плечами, но в его тоне звучала уверенность. – Алтея Лиарт и ее сопротивление давно жаждут ослабить человеческие королевства. Они видят нашу экспансию как угрозу. Исчезновение каравана, который вез гномье оружие для гарнизона Харадуна… это их почерк. Коварный и бесшумный. – Он шагнул ближе к Кэнану. – Так что, когда будешь идти вдоль эльфийских берегов к Изумрудному Острову за попутным ветром, Блэкстоун… держи глаза открытыми. И пушки заряженными. Если увидишь хоть один серебристый парус Лориэндара – уходи на глубину. Проклятые островные колдуны нынче злее скорпионов.

Кэнан молчал. Образ Ивиэль – ее серебристые волосы, зеленые глаза, стрела, спасшая их у черной арки – встал перед ним. Колдунья? Да. Но спасительница. И союзница против настоящего зла. Но как объяснить это Тирру? Человеку, для которого эльфы были лишь врагами?

– Понял, лейтенант, – сухо ответил он. – Буду бдителен. А картус? Когда и кому передавать?

Марик осторожно закрыл ящик и передал его Кэнану. Ящик был тяжелее, чем выглядел.

– Советник в Харадуне – Элрик Вейн. Он ждет в Старом Доме Торговли у Рынка Пряностей. Пароль: «Изумрудный прилив принес жемчужину». Ответ: «Но жемчуг боится солнечного света». Передать из рук в руки. Только ему. И… – Советник посмотрел ему прямо в глаза. – Не пытайтесь его изучить, капитан. Профессор Арвин был мудрым человеком. И посмотрите, где он теперь. Этот артефакт… он не для наших глаз. Не для нашего понимания. Он может быть опасен.

Кэнан взял ящик, ощущая странную, едва уловимую вибрацию сквозь дерево. Как будто внутри билось крошечное сердце. Или пульсировал эфирный поток. Опасен. После храма в Атариме это слово звучало почти обыденно.

– Будет исполнено, господин Советник. «Девка» уходит с отливом. – Он кивнул Марику и Тирру, стараясь не встречаться с ледяным взглядом лейтенанта.

На причале. Два часа спустя.

«Морская Девка» была готова. Паруса аккуратно свернуты, но реи подняты, команда на местах. Кэнан стоял на корме, ящик с картусом надежно заперт в его каюте под койкой. Он смотрел на удаляющийся Валинар, на Башню Штурвала, где, он знал, за окном кабинета, возможно, стоял Драгон Тирр и следил за их отходом.

Эльфы. Обвинение Тирра висело в воздухе, как ядовитый туман. Кэнан знал правду – настоящая угроза была в песках, под грудой камней, и она была не эльфийской. Но как доказать это? И как защитить Ивиэль, если люди вроде Тирра начнут охоту на ее сородичей?

Он вспомнил ее слова: «Иду в Лориэндар. К Алтее». Она была там. В самом сердце напряжения. С картусом, который он вез в Харадун, они плыли почти параллельными курсами – он вдоль побережья Альмарэна, она – вглубь эльфийских лесов. Оба несли весть и артефакты, не понимая до конца их связи.

Кэнан взглянул на восток, где за горизонтом лежал Изумрудный Остров – место, где нашли картус. Место, где пропала экспедиция. Место, где «пожирал свет» и «шептали корни». Тревога, знакомая со времен Атаримы, снова сжала его сердце. Этот сверток красивой, мерцающей кожи был не просто ключом. Он был искрой. И Кэнан вез его прямиком в пороховую бочку Харадуна, под пристальным взглядом Драгона Тирра, который уже точил клинок против эльфов.

– Капитан? – окликнул его старый боцман, Гаррет, указывая вперед. – На горизонте… туча. Не штормовая. Какая-то… зеленая.

Кэнан присмотрелся. Да, на востоке, там, где море встречалось с небом, висело странное, изумрудно-зеленое марево. Оно не двигалось, как обычная туча. Оно пульсировало слабым внутренним светом. Как огромный светляк. Или… как эфирный поток, но не в небе, а над самой водой. Направляясь прямиком к Изумрудному Острову.

Духи природы стали тревожными…, – вспомнил он слова о пропавшей экспедиции. Картус в его каюте слабо дрогнул, будто отозвавшись на зеленое сияние вдали.

– Лево руля! – скомандовал Кэнан, отрывая взгляд от зловещего марева. – Держим курс на юг! К проливам! И пусть все молятся, чтобы этот «Изумрудный прилив» не настиг нас раньше Харадуна!

«Морская Девка» легла на новый курс, оставляя за кормой родной порт и странную зеленую тень на горизонте. Кэнан Блэкстоун вез свой таинственный груз навстречу новой буре – политической в Харадуне и, возможно, магической – над Изумрудным Островом. И тень Лориэндара, и подозрения Драгона Тирра висели над ним, как дамоклов меч. Путешествие только начиналось, и вода под килем уже казалась черной от предчувствий.

"Морская Девка" резала волны, оставляя за кормой пенистый след. Валинар давно скрылся за горизонтом, а странное изумрудное марево на востоке, к счастью, не двигалось с места, лишь пульсировало своим нездоровым светом, как гигантское сердце, бьющееся над Изумрудным Островом. Но облегчение было недолгим. На смену ему пришло другое чувство – тяжелое, давящее ожидание.

Ящик с картусом, стоявший запертым в каюте Кэнана, жужжал.

Не громко. Едва уловимо. Словно внутри дребезжала натянутая струна или вибрировал крошечный моторчик. Вибрация передавалась через деревянные стенки ящика и доски палубы, ощущаясь скорее кожей, чем ушами. Кэнан спускался в каюту раз пять, прикладывал руку к замку, убеждался, что он цел, и слушал. Жужжание было постоянным, нервирующим фоном. Команда, привыкшая к странностям своего капитана, косилась на дверь каюты, но молчала. Суеверия моряков были сильны, а этот груз от Совета пах бедой.

– Капитан, – старый боцман Гаррет, чье лицо напоминало сморщенное яблоко, заглянул в каюту на третий день пути. – Смотри-ка. Воздух меняется.

Кэнан вышел на палубу. Гаррет был прав. Теплый, соленый бриз с юга сменился тяжелым, влажным воздухом, пахнущим прелой листвой, сырой землей и… чем-то древним, дремучим. Даже море вокруг стало темнее, почти оливкового оттенка.

– Берег близко? – спросил Кэнан, глядя на пустой горизонт справа по борту. Они шли на юг, держась вдали от видимости суши, как и советовал Тирр.

– По счислению – эльфийские берега где-то за горизонтом, миль на двадцать, – ответил Гаррет, почесывая щетину. – Но это запах с суши. Лесной. Мощный. Как будто сам Лориэндар дышит на нас. И ветер сменился. Тянет с востока, от острова, но несет эльфийскую сырость. Нечисто что-то.

Нечисто. Кэнан вспомнил предупреждение Тирра: «Проклятые островные колдуны нынче злее скорпионов». Ивиэль была там, в этом лесу. С ее серебристыми волосами и стрелами из света. Она не была злой. Но что, если Алтея Лиарт, ее наставница, уже начала действовать? Что, если тревога леса, о которой говорил пропавший профессор, была не реакцией на кражу картуса, а… подготовкой к чему-то большему? Напряжение между людьми и эльфами висело в воздухе, гуще влажного ветра.

Жужжание картуса в каюте вдруг усилилось, перейдя в высокий, тонкий писк, похожий на крик летучей мыши. Кэнан вздрогнул.

– Туман! – крикнул впередсмотрящий с марса. – С носа! Лезет как проклятый!

Как по команде, из воды прямо по курсу начал подниматься густой, молочно-белый туман. Он не плыл по ветру – он расползался с неестественной скоростью, окутывая море плотной, непроницаемой пеленой. За считанные минуты видимость упала до длины корабля. Солнце исчезло, мир сузился до серой мокрой ваты и шума воды под килем. Воздух стал ледяным.

– Все на палубу! Тихий ход! – скомандовал Кэнан, сердце колотясь. Туман в этих широтах был редким, а такой – неестественно быстрым и густым – отдавал колдовством. – Фонари зажечь! Бить в рынду каждую минуту! Гаррет, рулевой – ни шага от штурвала! Чуть что – бросай якорь!

Команда засуетилась, лица бледные от суеверного страха. Рында – корабельный колокол – загудела глухим, тоскливым стоном, раз в минуту разрывая гнетущую тишину. Жужжание картуса в каюте стихло, сменившись… тянущей вибрацией. Как будто артефакт стал магнитом, а впереди, в тумане, находился гигантский кусок железа.

Кэнан стоял на корме, вцепившись в планширь, вглядываясь в белую мглу. Его гномий кинжал был на поясе, пальцы невольно сжимали рукоять. Эльфы? Это их работа? Западня? Образ Ивиэль снова всплыл перед ним. Он не верил, что она предаст. Но что, если это не она? Что, если Алтея решила перехватить картус?

Внезапно, слева по борту, в тумане, мелькнул свет. Не яркий луч фонаря, а мягкое, серебристое сияние, едва различимое сквозь пелену. Оно двигалось параллельно курсу "Морской Девки", чуть отставая.