Дилерия: Пророчество песков

Запах города – специи, навоз, человеческая суета – сменился знакомым, сухим и бесконечным дыханием пустыни. Теплый ветер, несущий мелкие песчинки, завывал в ушах. Ургал натянул капюшон плотной плащ-палатки поверх головы, его желтые глаза щурились, сканируя линию горизонта, где золото песка сливалось с багрянцем неба. Аргонис ощущал песок, уже забивавшийся в шерсть между копытами. Они молчали. Слова были лишними; оба понимали бездну риска, на которую шли, и ярость, горевшую в их сердцах – у Аргониса за Рорана, у Ургала за преданных воинов и за свою опрометчивость.

– До Старых Слез два дня быстрым ходом, – проговорил наконец Ургал, его голос звучал приглушенно сквозь ткань. – Если у нас есть эти два дня. И если песок не скроет следы окончательно. У Боргуша был компас с резьбой Форджхолла. Если он не потерян…

– Лира выходит его, – уверенно сказал Аргонис. – Она лучшая. – Он помолчал, размышляя. – Но нам нужны верблюды. И вода. Много воды. Идти пешком – самоубийство.

Ургал кивнул, указывая подбородком в сторону шумного скопления палаток, вьючных животных и кричащих погонщиков у подножия стены – караван-сарая последнего шанса для опоздавших.

– Там. Дорого запросят, узнав, куда нам надо. Но выбора нет.

Они направились к лагерю, их появление вызвало волну настороженных взглядов. Минотавры были редки в этих краях, а орки и вовсе вызывали открытую неприязнь. Торговцы прятали взгляды, погонщики верблюдов нервно перешептывались. Аргонис чувствовал напряжение, витающее в воздухе, как запах грозы перед ударом молнии. Слухи о пропавшем караване, должно быть, уже разнеслись.

Они подошли к группе людей, торгующих выносливыми двугорбыми верблюдами. Старший, коренастый мужчина с лицом, обветренным до состояния старой кожи, скрестил руки на груди, увидев их.

– Верблюды? Для быстрой переправы? Цена – тройная. Пустыня нынче неспокойна, – бросил он, явно намекая на пропажу «Бирюзового Феникса».

Ургал шагнул вперед, его тень накрыла торговца.

– Цена – обычная, – прорычал он. – И два самых быстрых скакуна. Сейчас.

– Тройная, – уперся торговец, хотя в его глазах мелькнул страх. – Или ищите дураков в другом месте.

Аргонис вздохнул. Дипломатия… Ему пришлось вмешаться, прежде чем Ургал разнесет лагерь вдребезг.

– Послушайте, – начал он, стараясь звучать максимально убедительно, – мы идем по следу пропавших. Возможно, еще есть шанс найти выживших. Каждое промедление…

– Выживших? – торговец фыркнул. – В Атариме призраки не оставляют выживших. Слышали? Ни тел! Песок сожрал! Лучше поверните обратно, чужаки. Ваша жизнь дороже денег.

В этот момент раздался громкий, насмешливый голос сбоку:

– Призраки? Полночь еще не наступила, а вы уже байки пустынных бабуль рассказываете, Старик Хакем?

Все обернулись. К группе подходил молодой человек. Он был одет в практичную кожу и прочный холст, выгоревший на солнце до бледно-голубого. Черные волосы, выбившиеся из-под повязки, спадали на лоб, а голубые глаза смотрели на мир с дерзкой уверенностью и легкой усмешкой. За спиной у него болтался добротный морской сапог, а на поясе висел кинжал необычной формы – гномьей работы. Он легко переступал через тюки, его движения были ловкими и точными, как у человека, привыкшего к качке палубы. Это был Кэнан Блэкстоун.

– Кэнан! – торговец, Хакем, сморщился, но в его тоне появилось что-то похожее на уважение, смешанное с раздражением. – Ты куда запропастился? «Морская Девка» ждет погрузки с восходом!

– Успеется, Хакем, – Кэнан махнул рукой, его взгляд скользнул по Аргонису, задержался на Ургале, оценивающе, но без явной вражды, и вернулся к торговцу. – А про призраков – это вы зря. Каждый дурак знает, что в песках водятся скорпионы размером с лошадь, гигантские черви да бандиты с Черной Скалы. Призраки следов не оставляют. – Он намеренно громко ткнул пальцем в сторону огромных, но вполне материальных следов верблюда.

Хакем заерзал.

– Ну… следы-то были! Странные! Когтистые! И много ног! Боргин, погонщик, видел! Он сейчас в таверне «Пьяный Верблюд», дрожит как осиновый лист!

Кэнан поднял бровь, его насмешливость сменилась внезапным интересом.

– Странные следы? Где?

– Возле Старых Слез! Там и караван пропал!

Аргонис и Ургал переглянулись. Старые Слезы. Опять они.

– Интересно, – протянул Кэнан, его голубые глаза загорелись азартом исследователя. Он повернулся к двум гигантам. – Вы туда? За пропавшими? – Он не стал спрашивать, кто они такие; в портовом городе видывали всяких.

– Да, – коротко ответил Аргонис. – И нам нужны верблюды. Быстро.

Кэнан окинул взглядом их мощные фигуры, потом верблюдов, потом снова посмотрел на Хакема.

– Дай им двух лучших скакунов, Хакем. По обычной цене. И водички побольше. Я поручусь.

– Ты? Поручишься? – Хакем закатил глаза. – Твои поручительства, Кэнан, как песчаная буря – непредсказуемы и дорого обходятся!

– А я и заплачу, – улыбнулся Кэнан, доставая туго набитый кошель. Звон монет был красноречивее любых слов. – Из моего аванса за последний рейс. Считай, инвестиция в… интересную историю. – Он бросил кошелек Хакему. – Давай, шевели костями! И пару мешков фиников прихвати.

Пока ошарашенный Хакем суетился, отдавая приказы погонщикам, Кэнан повернулся к Аргонису и Ургалу.

– Кэнан Блэкстоун, – представился он, кивнув. – Шкипер «Морской Девки». И по совместительству – любопытная натура. Странные следы возле Старых Слез… это не по учебнику. И пропавший караван без тел… – Он свистнул. – Это пахнет не бандитами. Пахнет приключением. Или большой бедой. Вы не против компании? У меня есть кое-что, что может пригодиться в пустыне. – Он похлопал по странному прибору, висевшему у него на поясе рядом с кинжалом – компактному, с бронзовыми шестеренками и стеклянной линзой. Гномья работа. Детектор эфирных аномалий или что-то подобное.

Ургал нахмурился, оценивая молодого человека. Люди… они были непредсказуемы. Но в глазах Кэнана он увидел не жадность или глупость, а острый ум и ту самую жажду неизведанного, что когда-то двигала его собственными молодыми воинами. Да и гномий прибор… это могло быть полезно.

– Твоя шея – твоя забота, человек, – пробурчал он. – Но если замедлишь нас – оставим на съедение скорпионам.

– Договорились, – легко согласился Кэнан, его улыбка стала шире. – А вас как звать, могучие странники?

– Аргонис Свифтгрей.

– Ургал Громобой.

Кэнан кивнул, запоминая имена. Хакем тем временем привел двух крупных, недовольных на вид верблюдов, уже навьюченных бурдюками с водой и припасами.

– Вот ваши скакуны пустоши. Удачи вам… если она вообще существует в Атариме ночью.

Не теряя времени, Аргонис и Ургал ловко, несмотря на размеры, взгромоздились на верблюдов. Кэнан вскочил на третьего животного, подведенного погонщиком. Он выглядел естественно в седле, как и на корабельной рее.

– Пошли! – скомандовал Ургал, ткнув пятками в бока своего верблюда. Животное неохотно заковыляло вперед.

Они двинулись в ночь. Холод пустыни обрушился на них, как ледяная стена, едва солнце скрылось за горизонтом. Миллионы звезд, невидимых в свете Харадуна, зажглись на черном бархате неба, холодные и безразличные. Эфирные потоки, обычно слабые и далекие, здесь, в открытой пустыне, казались ярче, их мерцание – тревожным и неестественно быстрым. Кэнан то и дело поглядывал на свой прибор; стеклянная линза слабо светилась изнутри зеленоватым светом.

– Фон повышен, – прокомментировал он, постукивая по прибору. – И растет по мере движения. Как будто мы идем к источнику… помехи.

– К источнику беды, – мрачно добавил Ургал, вглядываясь во тьму. Его рука не отпускала рукоять топора.

Они ехали молча несколько часов, ориентируясь по звездам и редким, запоминающимся скальным образованиям. Пустыня жила своей ночной жизнью: где-то вдалеке завыл шакал, послышалось шуршание песка – возможно, ящерица или скорпион. Но что-то было не так. Тишина казалась… слишком глубокой. Даже ветер стих, как будто затаив дыхание.

Внезапно верблюд Кэнана резко дернул головой и заупрямился, издав гортанный звук страха. Верблюды Аргониса и Ургала тоже забеспокоились, замотав головами.

– Что с ними? – Аргонис попытался успокоить свое животное.

Кэнан спрыгнул на песок, его прибор теперь светился явственно, издавая тихое, настойчивое жужжание.

– Аномалия… сильная. Прямо впереди. – Он достал фонарь с гномьей линзой-рефлектором и щелкнул выключателем. Яркий луч света прорезал тьму, выхватывая из черноты…

Песок. Но не обычный. Он лежал огромной, бесформенной массой, неестественно чистый и ровный, как будто его разгладила гигантская рука. И на этом неестественно гладком участке, будто кровавые росчерки пера безумца, виднелись следы. Огромные, глубокие, с тремя длинными когтями спереди и отталкивающим, широким отпечатком сзади. Рядом с ними – множество более мелких следов, похожих на отпечатки множества острых ножек, словно от полчища огромных насекомых. И еще… обломки. Деревянные щепки, обрывки ткани, сломанное колесо от повозки. И темные, бурые пятна, впитавшиеся в песок. Кровь.

– Старые Слезы… – прошептал Аргонис, сползая с верблюда. Его сердце бешено колотилось. Они нашли место гибели каравана.

Ургал уже был на земле, его желтые глаза пылали в свете фонаря, как угли. Он подошел к огромному когтистому следу, опустился на колено, осторожно проведя рукой по краю отпечатка. Песок был холодным и… каким-то мертвым на ощупь.

– Это не скорпион. Не червь. Не из того, что я знаю, – пробормотал он. – И эти мелкие… как будто песок сам ожил и пошел за ним.

Кэнан направил луч фонаря дальше. Свет скользнул по острым шпилям скал Старых Слез. И там, на самой высокой точке одной из скал, свет выхватил что-то. Не камень. Что-то темное, угловатое. Что-то металлическое.

– Смотрите! – Кэнан двинулся вперед, его прибор теперь жужжал как разъяренная пчела.

Аргонис и Ургал последовали за ним, оружие наготове. Они взобрались по осыпающемуся склону. Металлический предмет лежал у подножия скалы, наполовину засыпанный песком. Это был тяжелый, массивный браслет из темного металла, украшенный стилизованным изображением минотавра, бодающегося с каким-то чудовищем. На внутренней стороне браслета была выгравирована руна – знак клана Броненосцев.

Аргонис поднял его, его могучая рука дрожала. Он узнал этот браслет. Он подарил его Рорану в день его совершеннолетия.

– Он был здесь… – голос минотавра сорвался. – Он сражался… Или… – Он не мог договорить.

Кэнан направил луч фонаря на скалу над местом, где лежал браслет. На темном камне, на высоте нескольких метров, были глубокие царапины. Длинные, параллельные, как будто что-то огромное и когтистое царапало скалу, пытаясь вскарабкаться… или удержаться. А рядом с царапинами… виднелись вмятины, похожие на удары мощных рогов.

– Он дрался, – тихо сказал Ургал, его взгляд скользнул от царапин к браслету и к следам крови внизу. – Дрался отчаянно. Но против чего?

В этот момент прибор Кэнана взвизгнул пронзительно, а затем погас. Одновременно эфирные потоки на небе над ними вспыхнули ослепительно-фиолетовым светом, закрутившись в неестественно быстрый, пульсирующий вихрь. Ветер внезапно поднялся, завывая между скал, как голоса потерянных душ, и понес с гребней дюн тучи мелкого, колючего песка.

– Буря! – крикнул Кэнан, заслоняя лицо рукой. – И не простая! Эфир бушует!

Но это было не просто бурей. Из вихря света и песка прямо перед ними, на гладком участке, где были следы, начало формироваться что-то. Что-то огромное, бесформенное, сотканное из теней и кружащегося песка. Оно не имело четких очертаний, лишь намек на массивную голову и когтистые лапы. И из этой формирующейся массы донесся звук. Не рык, не вой. А низкое, леденящее душу шипение, словом гигантского змея, ползущего по песку. Оно вибрировало в костях, заставляя верблюдов внизу реветь в ужасе.

– Песчаные Призраки… – прошептал Аргонис, сжимая посох и поднятый браслет Рорана.

– Нет, – прорычал Ургал, поднимая свой топор, его глаза горели яростью и первобытным страхом. – Это оно. То, что забрало их! Держись!

"Тварь двинулась – и Аргонис понял, что ошибся. Это не было ни зверем, ни духом. Песок обтекал её, как воду, формируя когти, пасть, пустые глазницы. Когда она шагнула, ветер завыл громче, а эфирные потоки над их головами рванулись в её сторону, как река в воронку.

– Берегись! – заревел Ургал. – Она пьёт магию!"

Шипение усилилось, наполняя ночь обещанием смерти. Охота только что превратилась в битву за выживание. И древнее зло Атаримы показало свое лицо. Вернее, тень лица.

Шипение твари, сотканной из теней и неистово кружащегося песка, пронзило ночь, заглушая рев верблюдов и вой ветра. Оно вибрировало в зубах, в костях, в самой душе. Масса перед ними пульсировала, намекая на звериные очертания – массивную голову без глаз, лишь темную впадину рта, когтистые лапы, которые казались то твердыми, то расплывались в песчаную дымку.

– За скалы! – рявкнул Ургал, первым опомнившись. Его инстинкты воина взяли верх над ужасом. – Она материальна, когда бьет!

Они кинулись к ближайшему шпилю Старых Слез, укрываясь за грубой каменной глыбой как за баррикадой. Песчаный монстр не спешил. Он будто изучал их, его шипение приобрело низкие, гортанные обертоны, похожие на скрежет камней. Эфирные потоки над ним бушевали фиолетовым адом, заряжая воздух статикой, от которой волосы вставали дыбом.

– Что это?! – закричал Кэнан, вжимаясь в камень, его прибор лежал у ног, мертвый и почерневший. – Это и есть ваш Хаос?!

– Его тень! Его отголосок! – ответил Ургал, его желтые глаза не отрывались от чудовища. – Он питается страхом и… эфирной энергией! Видишь потоки? Он их всасывает!

Аргонис сжал браслет Рорана в кулаке. Холод металла смешивался с жаром ярости. Его сородич дрался здесь. И, возможно, пал. Он не позволит этому… этому уйти безнаказанным. Он выпрямился во весь рост, его рога почти касались нависающего камня.

– Дилерия! – проревел минотавр, обращаясь не к чудовищу, а к самой пустыне, к небесам, к эфирным потокам. – Дай мне силы! Дай мне защитить твоих детей! – Он вонзил свой посох из железного дерева в песок у своих копыт.

Сначала ничего не произошло. Только шипение монстра стало громче, насмешливее. Но затем… Посох Аргониса слабо засветился изнутри, теплым, зеленоватым светом. Тот самый свет, что наполнял Изумрудный Остров. Тончайшие, почти невидимые нити энергии потянулись от посоха к эфирным вихрям над головой, не поглощая их, а… отклоняя, создавая слабый купол над их укрытием. Песок, несомый ветром, начал огибать их, как река камень.

– Природа слушает тебя, посланник! – ахнул Кэнан.

Но защиты от прямого нападения это не давало. Песчаный монстр, словно раздраженный светом посоха, издал пронзительный визг и рванул вперед. Его когтистая лапа, на миг обретя жуткую плотность, обрушилась на их укрытие с чудовищной силой. Камень треснул, осыпая их осколками и пылью.

– АААРРРГХ! – Ургал, как развернутая катапульта, выскочил из-за укрытия не от удара, а навстречу отдергивающейся лапе. Его двуручный топор сверкнул в отраженном свете эфирного вихря и сочным чвяк вонзился в песчано-теневое тело чудища.

Результат был неожиданным. Не крик боли, а громкий хлопок, как при схлопывании пузыря. Часть «тела» монстра, куда пришелся удар, просто рассыпалась, как сухой песок. Но не на землю, а обратно в общий вихрь. Из раны вырвался сгусток фиолетовой энергии, похожий на молнию, и шипение превратилось в яростный рев. Ургал едва успел выдернуть топор и откатиться назад, избежав удара другой, только что сформировавшейся лапы.

– Оно восстанавливается! – крикнул Кэнан, наблюдая, как песчинки стягиваются к месту удара, заполняя пробел. – И бьет током! Ургал, ты в порядке?

– Жив! – орк отплевывался песком, его рука, державшая топор, слегка дымилась. – Но это как резать воду! Наносит урон, но не смертельный!

Монстр, казалось, разозлился всерьез. Он отступил на шаг, его бесформенная грудь вздулась. Из темной впадины, служившей ему пастью, вырвался не шип, не рев, а сконцентрированный вихрь песка и фиолетовой энергии. Он ударил по их укрытию, как таран. Камень, и без того поврежденный, взорвался в облако осколков и пыли. Ударная волна сбила всех троих с ног.

Аргонис, оглушенный, едва поднял голову. Его посох светился тускло, защитный купол дрожал и трещал под напором эфирной бури. Кэнан отполз в сторону, кашляя, его рука искала что-то в сумке. Ургал поднимался первым, его окровавленное лицо было искажено гримасой чистой ярости.

– Он… он глотает песок! – прохрипел Кэнан, вытирая кровь с губ. – Смотрите!

Действительно, вихрь, выпущенный монстром, не просто бил – он всасывал песок с места удара и вокруг, увеличиваясь в размерах и мощи, превращаясь в движущуюся стену разрушения. Он двигался к ним, пожирая все на своем пути, угрожая смести их укрытие окончательно и втянуть в свою песчано-энергетическую пасть.

– Не дадим ему усилиться! – заревел Аргонис, вкладывая всю силу в посох. Зеленый свет вспыхнул ярче, пытаясь оттолкнуть, рассеять наступающий вихрь. Но ему не хватало мощи. Купол трещал, как тонкий лед.

Кэнан что-то вытащил из сумки – не прибор, а несколько небольших, блестящих металлических шариков с гномьими рунами.

– Отвлекайте его! – крикнул он. – У меня есть идея! Бесплатный образец от Заратустры! «Громовые Горошины»!

Ургал, не раздумывая, снова ринулся в атаку. Он не стал бить по основному телу, а метнулся в сторону, к одной из «ног» монстра. Его топор сверкнул, отсекая клок тени и песка. Монстр взревел, развернувшись к назойливой мухе, на миг ослабив концентрацию на вихре.

Этого мгновения хватило Кэнану. Он швырнул все шарики не в монстра, а перед наступающим вихрем, в песок, который тот жадно всасывал. Шарики исчезли в песчаной стене.

Ничего не произошло. Секунда. Две. Вихрь был уже в десяти шагах, его шипение оглушало. Аргонис из последних сил удерживал дрожащий купол.

– Не сработало! – закричал Ургал, отражая удар когтистой тени.

– Жди! – парировал Кэнан, пригнувшись.

И тогда грянул «гром». Не звук взрыва в привычном смысле, а серия глухих, мощных хлопков изнутри вихря. Будто лопались гигантские пузыри сжатого воздуха. Фиолетовый свет внутри вихря вспыхнул ослепительно белым, затем погас. Вихрь споткнулся. Его форма исказилась, потеряла четкость. Он начал хаотично вращаться, выбрасывая комки слепленного песка и сгустки потухшей энергии.

– Эфирный резонанс! – ликовал Кэнан. – Горошины нарушили его поглощающий ритм! Теперь он!

– Теперь МОЯ ОЧЕРЕДЬ! – проревел Ургал. Он увидел момент. Монстр, дезориентированный сбоем в своем вихре, на миг замер, его теневая сущность дрожала и теряла плотность. Орк собрался с силами, разбежался и прыгнул не на монстра, а на ближайшую скалу. Оттолкнувшись от камня с нечеловеческой силой, он взмыл в воздух, выше дезориентированного чудища. Его топор, занесенный над головой, светился не отраженным светом, а внутренней яростью самого Ургала – яростью за преданных воинов, за страх, за эту проклятую пустыню.

– ЗА БОРГУША! ЗА ВСЕХ! – его боевой клич потонул в реве ветра.

Топор обрушился вниз не с рубящим ударом, а с акцентированным тычком, острием в самый центр темной впадины – туда, где должна была быть голова. Ургал вложил в удар всю свою мощь, всю свою тяжесть, всю свою накопленную ярость.

Раздался звук, похожий на разбитое стекло, смешанное с шипением лопнувшего бурдюка. Фиолетовый свет внутри монстра вспыхнул ярче тысячи молний, ослепив всех. Затем произошло не взрыв, а схлопывание. Теневое тело монстра просто разлетелось на миллионы песчинок, которые тут же потеряли зловещий фиолетовый отблеск и стали обычным песком, подхваченным ветром. Эфирные потоки над головой дрогнули и вернулись к своему обычному, плавному, хоть и тревожному течению. Шипение стихло. Остался только вой ветра и песчаная буря, внезапно потерявшая свою злую направленность.

Ургал тяжело приземлился на песок, покатившись. Его топор был раскален докрасна, и он сам дышал, как кузнечные мехи. Аргонис опустился на колени, его посох погас, силы были на исходе. Кэнан выполз из-за обломков, вытирая песок с лица, его взгляд блуждал между потухшим прибором и местом, где секунду назад бушевало чудовище.

– Мы… мы его убили? – спросил он, не веря своим глазам.

– Убили? – Ургал поднялся, оглядывая пустое место. – Нет. Отогнали. Рассыпали. Это была лишь… тень. Малая часть. Как щупальце спрута. – Он пнул ногой горстку песка, все еще теплого. – Но теперь мы знаем, с чем имеем дело. И оно знает нас.

Аргонис поднял браслет Рорана. Он был теплым, почти горячим. Минотавр сжал его. Его сородич дрался здесь с таким же чудовищем. И он не сдался. Значит, шанс был.

– Значит, Роран жив, – сказал он твердо, вставая. – Потому что если он смог сразиться с этим… он мог и выжить. Надо идти. По следам того… основного тела. Пока буря не скрыла все.

Кэнан кивнул, собирая свои «Громовые Горошины» – те, что не сработали, валялись неподалеку.

– Следы вели вон туда, – он указал вглубь пустыни, за Старые Слезы. – В сторону мертвых земель, куда даже кочевники не ходят. И мой прибор… – он потряс почерневший детектор, – он сгорел, но перед смертью показал мощнейший выброс эфира именно там.

Ургал поднял свой топор. Он все еще был горяч, но орк не выпускал рукоять.

– Тогда идем. Туда. К источнику этого кошмара. – Он посмотрел на своих спутников – минотавра, чья связь с землей спасла их, и человека, чья гномья игрушка дала шанс. – И надеюсь, у тебя, Кэнан, в сумке еще есть сюрпризы. А у тебя, Аргонис… сил хватит держать эту тварь подальше.

Они пошли к своим перепуганным, но целым верблюдам. Буря стихала, унося с собой остатки фиолетового кошмара, но оставив в их душах ледяное понимание: настоящая битва за Атариму, за Рорана, за орков Ургала и, возможно, за всю Дилерию только начиналась. И где-то там, в мертвом сердце пустыни, ждал источник Тени. Они двинулись вглубь ночи, навстречу неизвестности, оставляя за спиной лишь разбитые камни, следы битвы и тихий шелест песка, засыпающего последние свидетельства схватки с Песчаным Призраком.

Путь вглубь Мертвых Земель был кошмаром, высеченным из тишины и песка. Буря стихла, оставив после себя неестественно ровный, словно выглаженный ландшафт. Воздух был неподвижен, тяжел и пропитан запахом озона и… чем-то древним, пыльным, напоминающим открытый склеп. Звезды сияли с ледяной ясностью, но их свет не приносил утешения, лишь подчеркивал безжизненность и бескрайность пустоши. Эфирные потоки, вернувшись к своему плавному течению, все равно пульсировали тревожно, как больной пульс.

Они шли пешком, ведя нервных верблюдов в поводу. Животные фыркали, уши прижаты, глаза бегали по сторонам, улавливая невидимые угрозы. Следы, которые они искали – те самые когтистые отпечатки и россыпь острых «ножек» – были едва различимы на укатанном бурей песке, но вели неуклонно в одном направлении: к темному, зубчатому силуэту на горизонте, напоминавшему спину гигантского каменного зверя.

– Здесь… тихо, – прошептал Кэнан, нарушая гнетущее молчание. Его голос звучал громко в абсолютной тишине. – Слишком тихо. Ни шакалов, ни змей. Как будто все живое бежало отсюда.

– Или было съедено, – мрачно добавил Ургал. Он шел впереди, его топор был наготове, желтые глаза сканировали каждую тень, каждую неровность песка. Его рука, обожженная прикосновением тени, была туго перевязана клочком ткани. – Эта земля мертва не просто так. Она отравлена.

Аргонис молча кивнул. Он чувствовал это кожей, копытами. Земля под ним была не просто сухой – она была пустой. Лишенной той тихой жизненной силы, той связи с миром, которую он ощущал даже в самых засушливых уголках Дилерии. Его посох, обычно теплый и отзывчивый, сейчас был холодным куском дерева. Природа здесь молчала, подавленная. Он сжимал браслет Рорана, словно пытаясь через него почувствовать след сородича. Браслет был теплым, но связь оставалась немой.

– Источник близко, – сказал Аргонис, указывая посохом на темный силуэт впереди. – Там. В тех скалах. Эфир бурлит, как вода в кипящем котле. Даже я чувствую.

Кэнан попытался оживить свой почерневший детектор, тряся и постукивая по нему. Прибор лишь жалобно пискнул и испустил дымок.

– Пепел, – констатировал он с досадой. – Заратустра будет в ярости. Но вы правы. Воздух… он вибрирует. И песок… посмотрите.

Он остановился, опустившись на колено. Под тонким слоем свежего песка, нанесенного бурей, виднелся другой слой – более темный, слипшийся, будто спекшийся от сильного жара. И на нем… были следы. Не только когтистые. Здесь отпечатались копыта. Минотаврьи копыта. Несколько пар, шедших вразброс, как будто в борьбе или поспешном отступлении. И рядом – глубокие борозды, словно что-то тяжелое тащили.

– Роран! – вырвалось у Аргониса. Он бросился к следам, вглядываясь. – Он был здесь! Живой! Его… тащили. – Его голос дрогнул от смеси надежды и ужаса.