Дилерия: Пророчество песков

Ник Марков

Дилерия: Пророчество песков

ВСТУПЛЕПНИЕ

"Эфирные потоки, словно кровь мира, струились над Дилерией. Семь веков назад боги покинули её, оставив после себя лишь Хаос – и эти мерцающие реки, напоминающие о потерянной эпохе. Теперь, в 1905 году Эры Альянсов, потоки пульсировали тревожно, будто предупреждая: тень прошлого не умерла." Они были кровью мира, его древним дыханием, напоминанием о временах, когда боги ходили среди смертных. Но боги исчезли. Семь веков минуло с той поры, как их внезапное молчание обрушило мир в Хаос. Семь столетий борьбы, крови и медленного, мучительного возрождения из пепла.

На востоке, под сенью древнего леса Лориэндар, где вековые сосны шептались с ветром, а магия была тканью самой жизни, эльфы Алтеи Лиарт зорко стерегли границы своих владений. Их серебряные стрелы и заклятия природы были ответом на далекий гул топоров и звон стали, доносившийся с человеческих границ. В великом порту Валинар, где мачты кораблей колыхались, словно лес на воде, а воздух гудел от голосов торговцев десятка наречий, люди строили свои империи, их взоры жадно устремлялись к новым горизонтам и богатствам. А в глубоких недрах под горами Форджхолла, озаренных багровым светом расплавленного металла и искрами от ударов молотов, гномы Заратустры Стального Клыка ковали не только сталь, но и будущее – хитроумные механизмы и диковинные приборы, пытаясь измерить непостижимое.

На западе же, за бескрайними волнами океана, раскинулся дикий континент Торарин. Там, под безжалостным солнцем, песок пустыни Атарима поглощал следы караванов так же ненасытно, как время поглощает память. Там кочевые племена знали цену воды и тени, а величественный Харадун, город-жемчужина, сиял роскошью и властью, купленными ценою бесчисленных сделок и скрытых кинжалов. Между континентами, как забытые бусины, рассыпались острова: Изумрудный, где духи природы плели свои зеленые ковры, и Черная Скала, приют отчаянных душ, для которых законом был лишь ветер в парусах.

Расы Дилерии – гордые эльфы, неукротимые люди, непонятые орки, мудрые гномы, свободолюбивые минотавры – строили свой хрупкий порядок на руинах божественного хаоса. Они создавали союзы, вели войны, торговали и ненавидели. Они рождали героев, чьи имена уже звучали в сагах, и юных мечтателей, чьи сердца бились в такт с надеждой на иное завтра. Мир казался обретшим равновесие, пусть и шаткое.

Но эфирные потоки… они веяли тревожно. В глубине древних лесов, в зное пустынных ветров, в гулкой тишине подземелий – что-то шевелилось. Что-то древнее, чем самый старый камень, темнее, чем безлунная ночь над Атаримой. Эхо того самого Хаоса, что едва не уничтожил всё? Или тень чего-то нового, неведомого, пробудившегося от семисотлетнего сна?

Песок в часах Истории снова зашелестел, неумолимо отсчитывая мгновения до нового витка. До момента, когда судьба юного моряка из Валинара, эльфийской ученицы из священной рощи, орка с сердцем, ищущим мира, гнома-изобретателя и минотавра-посланника пересечется в эпицентре бури. До времени, когда тайна, похороненная под песками пустыни, потребует своей цены. И когда Дилерии вновь придется доказать, что даже в мире, оставленном богами, есть место чуду, отваге и свету, способному рассеять самую непроглядную тьму.

История началась. Не с громогласного крика, но с тревожного шепота ветра, несущего песок через дюны Атаримы. Шепота, который вскоре должен был превратиться в рокот.

Глава 1: Исчезновение в Атариме

Песок. Он был везде. Он скрипел на зубах Аргониса Свифтгрея, забивался в складки его прочной куртки из шкуры йети, колол чувствительную кожу ноздрей. Солнце Торарина висело в зените, раскаленным медным диском, выжигая последние следы влаги из воздуха и превращая горизонт в дрожащее марево. Даже для минотавра, чья раса была рождена для выносливости, зной пустыни Атарима в полдень был испытанием.

Аргонис остановился на вершине высокой дюны, опираясь на свой посох, вырезанный из корня железного дерева Изумрудного Острова. Его темно-карие глаза, привыкшие к быстрому сканированию местности во время бега, сейчас щурились, вглядываясь в бескрайнее желтое море. Там, вдалеке, должна была быть видна пыль, поднятая караваном «Бирюзового Феникса». Десять повозок, двадцать вьючных грифонов, охрана из дюжины бойцов – людей и орков, и сам Роран Броненосец, молодой минотавр, которому Аргонис доверял как брату. Они должны были прибыть в Харадун вчера на закате.

Но пески молчали. Ни пыли, ни силуэтов, ни сигнальных огней. Только безмолвное марево да редкие скелеты древних каменных шпилей, торчащих из песка, как обглоданные кости исполина.

«Слишком долго», – пронеслось в голове Аргониса. Беспокойство, холодное и липкое, вопреки жаре, начало разливаться под его густой шерстью. Караваны опаздывали в Атариме – дело обычное. Песчаные бури, набеги двуногих скорпионов-людоедов, да и просто сбиться с пути среди одинаковых дюн – все могло быть. Но «Бирюзовый Феникс» шел по самому надежному, охраняемому племенами пути. И Роран… Роран не был тем, кто теряется.

Снизу, из подножья дюны, донесся крик. Не тревожный, а скорее призывный. Аргонис обернулся. Внизу, у подножия древнего каменного монолита, служившего ориентиром, маячила небольшая фигура в пыльных одеждах цвета песка. Человек. Он махал руками, явно заметив силуэт минотавра на вершине.

Аргонис тяжело задышал, пар вырывался из его широких ноздрей облачками в раскаленном воздухе. Он спустился вниз быстрыми, мощными шагами, песок осыпался за ним маленькими лавинами.

– Гонец? – его голос, низкий и гулкий, как далекий раскат грома, заставил человека вздрогнуть, несмотря на расстояние.

– Посланник, господин Свифтгрей! – выкрикнул человек, снимая тюрбан, открывая потное, обветренное лицо. – От старейшин оазиса Сихара! Вести… дурные вести.

Аргонис подошел вплотную, его тень накрыла человека. «Господин Свифтгрей». Формально – он всего лишь посланник. Но в пустыне его имя и род значили многое. И сейчас в глазах гонца читался не только страх перед массивным минотавром, но и надежда. Надежда на то, что Аргонис что-то сможет сделать.

– Говори, – приказал Аргонис, стараясь говорить мягче, но тревога сжимала его горло.

– Караван… «Бирюзовый Феникс»… – гонец сглотнул, его голос сорвался. – Нашли… вернее, нашли то, что от него осталось. В трех переходах к северо-западу от Сихары. Возле Старых Слез.

«Старые Слезы». Аргонис знал это место. Группа остроконечных скал, напоминающих застывшие капли. Место с дурной славой, где эфирные потоки иногда вели себя… странно.

– Что нашли? – спросил Аргонис, и его копыто непроизвольно провело борозду в песке.

– Обломки повозок. Перебитых грифонов. Оружие… брошенное, словно в панике. Крови… много крови. Но… – гонец опустил взгляд. – Ни тел. Ни одного. Как будто… как будто песок их поглотил. Или… унес ветер. Только… – он нервно оглянулся, понизив голос до шепота, – только следы. Странные следы. Большие, когтистые. И… отпечатки, словно от множества ног, но не людей, не орков… Непонятные. Старейшины шепчут… о «Песчаных Призраках».

«Песчаные Призраки». Старая страшилка кочевников. Дети Хаоса, оставшиеся в песках после падения богов. Арканис всегда считал это сказкой для устрашения. Но сейчас… холод под шерстью усилился. Исчезновение без тел. Странные следы. Роран…

– Роран Броненосец? – вырвалось у него. – Его знаки? Оружие?

Гонец покачал головой, его лицо исказилось от сочувствия и страха.

– Ничего, господин. Ничего, что указывало бы на него или кого-то конкретно. Только… разрушение и тишина. И этот песок… он казался слишком чистым, слишком… ненасытным.

Аргонис сжал посох так, что дерево затрещало. Гнев, холодный и ясный, сменил беспокойство. Роран пропал. Его сородич, почти сын. И целый караван. Это не могло быть простым набегом или несчастным случаем.

– Коня! – рявкнул он, и гонец вздрогнул. – Немедленно! Мы в Харадун. Сейчас.

Пока испуганный человек бросился выполнять приказ, Аргонис снова посмотрел на безжизненную пустыню. Эфирные потоки высоко в небе мерцали тревожно, их обычно плавное течение казалось рваным, беспокойным. «Песчаные Призраки»? Или что-то хуже? Старая рана на его боку, полученная в стычке с мутировавшим пещерным медведем еще в юности, ныла, словно предупреждая. Что-то зловещее проснулось в песках Атаримы. И это что-то уже забрало Рорана. Аргонис поклялся про себя, что найдет его. Или тех, кто виновен в его исчезновении. Пусть даже ему придется перевернуть каждую песчинку в этой проклятой пустыне.

Он резко развернулся, его мощная фигура бросила длинную тень на золотой песок, и двинулся к ожидавшему у скалы выносливому пустынному скакуну. Ветер подхватил его слова, прошептанные сквозь стиснутые зубы:

– Держись, Роран. Я иду.

Несколько часов спустя. Харадун. Окраина Торгового Квартала.

Шум Харадуна обрушился на Аргониса, как волна, после гнетущей тишины пустыни. Крики торговцев, предлагавших шелка из Лориэндара, гномьи паровые механизмы, специи с южных островов и воду, самую драгоценную воду. Звон монет, топот копыт, смесь запахов – жареной пищи, благовоний, пота, животных и чего-то металлического, что всегда витало в воздухе этого города-гиганта. Аргонис шел быстро, его рост и вид заставляли толпу расступаться. Он игнорировал восхищенные взгляды и шепот, его мысли были там, в песках, с Рораном.

Он направлялся не в роскошные кварталы посольств, а в более бедную часть города, к госпиталю «Благословение Солнца», где работала Лира Вейн. Она была лучшей целительницей в Харадуне, не побоявшейся однажды выходить орка, избитого до полусмерти городской стражей. Аргонису нужна была не только ее помощь для гонца (человек едва держался в седле от усталости и потрясения), но и ее трезвый ум. Лира видела многое. И умела слушать.

Госпиталь был скромным зданием из песчаника, но внутри царили чистота и тихий, деловой покой. Аргониса сразу узнали и проводили в небольшой внутренний дворик, где росли жасмин и кактусы, дававшие тень. Лира стояла у каменной раковины, мыла руки. Ее светлые волосы были убраны в простой узел, на лице – следы усталости, но карие глаза светились спокойной силой и добротой.

– Аргонис, – она улыбнулась, вытирая руки, но улыбка быстро сошла с ее лица, когда она увидела его выражение. – Что случилось? Ты выглядишь так, будто видел самого Повелителя Песчаных Бурь.

– Хуже, Лира, – его голос звучал хрипло. – Пропал караван. «Бирюзовый Феникс». Роран с ними.

Лира ахнула, прикрыв рот рукой. Она знала Рорана, молодого, полного надежд минотавра.

– Песчаная буря? Набег?

– Нет, – Аргонис сжал кулаки. – Разрушение. Кровь. Ни тел. Ни следов борьбы в привычном смысле. Только… странные отпечатки. И шепот о «Песчаных Призраках».

Лира побледнела. «Песчаные Призраки» – это было из области страшных сказок, но в ее практике она видела раны, которые сложно было объяснить обычными нападениями.

– Это… это невозможно, Аргонис. Хаос давно отступил…

Ее слова прервал громкий шум с улицы – крики, лязг оружия, грубый смех. Затем в ворота госпиталя буквально ввалилась группа городских стражников в латах цвета пыли. Они тащили окровавленную, почти бездыханную фигуру. Орка. Его зеленая кожа была покрыта свежими ссадинами и синяками, из разбитого рта сочилась кровь. Один из стражников, рослый детина с лицом, изуродованным шрамом, пнул лежащего орка сапогом.

– Вот, целительница! – рявкнул он, сбрасывая ношу на каменный пол дворика. – Подельник тех воров, что орудовали на рынке. Получил по заслугам. Поправь его, чтоб завтра мог держать ответ перед судьей. Если доживет, конечно, – он усмехнулся.

Лира замерла на мгновение, глядя на жестокость и безразличие стражников. Затем что-то изменилось в ее глазах. Спокойствие сменилось холодным, стальным огнем. Она шагнула вперед, ее невысокая фигура вдруг показалась Аргонису удивительно внушительной.

– Уберите ноги с него. Сейчас же, – ее голос, обычно мягкий, прозвучал как удар хлыста. – Вы принесли его сюда, чтобы я лечила, а не чтобы вы его добивали. Вон! Все, кроме тех, кто поможет перенести его в палату. Или я пойду к вашему капитану и расскажу, как его подчиненные исполняют закон до суда.

Стражник со шрамом нахмурился, явно не ожидая такой реакции от целительницы. Он хотел что-то сказать, но встретил не только гневный взгляд Лиры, но и молчаливую, грозную фигуру Аргониса, который встал позади нее, скрестив могучие руки на груди. Шрамоватый буркнул что-то невнятное и жестом велел двум другим стражникам поднять орка. Они потащили его грубо внутрь.

Лира уже кипела, собирая чистые бинты и травы, ее руки двигались быстро и уверенно.

– Животные… – прошипела она, обращаясь к Аргонису. – Они никогда не изменятся. Бить безоружного…

Аргонис смотрел на нее, на ее ярость, направленную на защиту даже того, кого все считали чудовищем. В его душе, сжатой тревогой за Рорана, шевельнулось что-то теплое. Уважение. И внезапная мысль: в этом мире, где снова сгущаются тени, такие, как Лира, – редкий свет. Но его мысли были грубо прерваны.

Орк, которого стражники бросили на кушетку в палате, застонал. Его глаза, мутные от боли, вдруг открылись и метнулись по сторонам. Они остановились на Аргонисе, стоявшем в дверях. И в них мелькнул не страх, а… узнавание? Или отчаянная надежда? Орк попытался приподняться, его губы, разбитые и окровавленные, шевельнулись. Он прохрипел что-то, едва слышное, гортанное слово, больше похожее на шипение песка:

«…Гром…»

Аргонис наклонился ближе.

– Что? Что ты сказал?

Но орк уже снова погрузился в беспамятство, его голова беспомощно откинулась. Лира бросилась к нему, ее пальцы уже искали пульс.

«Гром…» – пронеслось в голове Аргониса. Ургал Громобой? Какая связь? Случайность? Или… это был знак? Знак того, что тайна пропавшего каравана и Рорана была глубже и страшнее, чем просто песчаные призраки из сказок? И что в нее были вовлечены те, от кого он меньше всего ожидал неприятностей. Его взгляд встретился с взглядом Лиры. В ее глазах, полных решимости спасти этого несчастного орка, он прочитал ту же тревогу, что грызла его самого. Шторм начинался. И первая его волна уже накрыла Харадун.

Госпиталь

Тишина в госпитальной палате повисла густой, липкой пеленой, нарушаемой лишь прерывистым, хриплым дыханием орка и тихим шорохом бинтов в руках Лиры. Аргонис стоял, как изваяние, его мощные рога почти касались низкого потолка. Слово «Гром» эхом отдавалось в его сознании, гулкое и зловещее. Громобой. Ургал Громобой. Старый орк, чье стремление к миру стоило ему десятилетий борьбы с предрассудками и собственными сородичами. Что связывало этого избитого, полумертвого орка с Ургалом? И с пропавшим Рораном?

– Он сказал «Гром», – проговорил Аргонис наконец, его голос был глухим, будто доносился из-под толщи песка.

Лира, не отрываясь от работы, кивнула. Ее пальцы, ловкие и уверенные, очищали рану на голове орка. Кровь, темная, почти черная в тусклом свете масляной лампы, медленно переставала сочиться под действием ее притирки из толченых трав.

– Слышала. – Она наклонилась ближе к уху орка. – Эй, воин. Кто ты? Откуда? Что случилось с караваном? «Бирюзовый Феникс»?

Орк лишь застонал глубже, его веки задрожали, но не открылись. Его тело, мощное даже в беспомощности, напряглось в судороге, потом обмякло.

– Шок слишком глубокий, – вздохнула Лира, вытирая руки о чистую тряпицу. – Травмы головы, несколько сломанных ребер… Они избивали его долго. Он может не очнуться часами. А может… и никогда. – В ее голосе прозвучала горечь, направленная не на раненого, а на его мучителей.

Аргонис сглотнул ком горечи и ярости, подступивший к горлу. Каждая минута промедления могла стоить Рорану жизни. А тут – лишь намек, шепот, обрывок слова, затерянный в боли и страхе.

– «Гром»… Это Ургал. Должен быть. – Он повернулся к Лире. – Его имя знают многие орки. Но почему этот… почему он прошептал его мне? Он узнал меня? Или… это было предупреждение? Обращение за помощью?

– Возможно, и то, и другое, – предположила Лира, поднося к губам орка влажную губку. – Если он знал Ургала… и попал в беду… может, надеялся, что Громобой поможет? А увидев тебя, посланника… – Она пожала плечами. – Логика отчаяния редко бывает прямой, Аргонис. Но связь… она есть. Чувствую это. Твоя тревога за Рорана… и этот несчастный… они сплетены. Как корни в засуху, ищущие одну каплю воды.

Ее слова, мудрые и спокойные, немного остудили бурю в душе минотавра. Лира видела суть вещей, скрытую за пеленой боли и страха. Она была его якорем в этот миг хаоса.

– Найди Ургала, – сказала она решительно. – Если кто и знает, что может значить «Гром» в устах этого орка, так это он. А я… я сделаю все, чтобы этот воин выжил и заговорил. Обещаю.

Аргонис кивнул, благодарность теплой волной разлилась у него в груди.

– Спасибо, Лира. Я… – Он хотел сказать больше, выразить, как важен для него ее хладнокровный ум и сострадание в этом безумном дне, но слова застряли. Вместо этого он лишь глубже кивнул и тяжело направился к выходу. – Я вернусь. Как только узнаю что-то.

Он вышел из прохладной тишины госпиталя в оглушительный гул Харадуна. Город жил своей жизнью, не подозревая о тени, упавшей на него с песков Атаримы. Аргонис заставил себя двигаться, его копыта уверенно отбивали ритм по каменной мостовой. Он знал, где искать Ургала. Орк предпочитал селиться на окраинах, в «Каменном Клыке» – убогой таверне у городской стены, где собирались те, кому не было места в сияющих кварталах Харадуна: наемники с темным прошлым, контрабандисты, отверженные орки.

Дорога заняла не больше получаса. «Каменный Клык» выглядел именно так, как и следовало ожидать: низкое, приземистое здание из грубо отесанного камня, с закопченными окнами и вывеской, изображавшей сломанный бивень. Воздух вокруг пропитался запахами дешевого самогона, жареного жира и немытого тела. Аргонис, не обращая внимания на косые взгляды и бормотание у входа, толкнул тяжелую дубовую дверь.

Таверна внутри была полутемной, задымленной. Горстка мрачных посетителей косилась на вошедшего минотавра. За стойкой, полируя старую медную кружку, стоял хозяин – человек с лицом, напоминающим высохшую грушу, и единственным глазом. Второй скрывала черная повязка.

– Громобой, – бросил Аргонис, не тратя времени на прелюдии. – Он здесь?

Одноглазый кивнул подбородком вглубь зала, к самому дальнему, темному углу. – Там. Своего не пьет. Ждет кого-то, видать.

Аргонис двинулся сквозь табачный дым и запах немытой посуды. В углу, за массивным столом, уставленным пустыми кружками, сидел Ургал Громобой. Он выглядел именно так, как описывали: высоченный, его зеленая кожа была испещрена бледными шрамами – немыми свидетельствами бесчисленных боев. Но не грубая сила бросалась в глаза в первую очередь, а выражение его лица. Глубоко посаженные желтые глаза смотрели на мир с усталой мудростью и тлеющей искрой непокорности. Сейчас в них читалось напряженное ожидание и… тревога? Он был одет в простую, но добротную кожаную броню, огромный двуручный топор мирно стоял у стены рядом, но сама поза Ургала говорила о готовности вскочить в любой миг.

– Свифтгрей, – голос Ургала был низким, как грохот камнепада, но без враждебности. Он кивнул на скамью напротив. – Садись. Ждал вестей… но не таких. По твоей морде видно – беда.

Аргонис тяжело опустился на скамью, древесина скрипнула под его весом.

– Большая беда, Ургал. Пропал караван «Бирюзовый Феникс» в Атариме. Разбит вдребезги. Кровь. Ни тел. Роран… – голос минотавра дрогнул. – Роран был с ними.

Желтые глаза Ургала сузились. Он медленно выдохнул, сжимая кулак на столе так, что костяшки побелели.

– Роран… крепкий парень. Не сдался бы без боя. – Он помолчал, его взгляд стал острым, анализирующим. – Странные следы? Как… когтистые? И отпечатки, не от людей или зверей?

Аргонис почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

– Да. Кочевники шепчут о «Песчаных Призраках». Но это еще не все. – Он наклонился вперед, понизив голос. – В госпитале у Лиры Вейн. Орк. Его приволокли стражи, избитого до полусмерти. Он… перед тем как отключиться, посмотрел на меня и прошептал: «Гром».

Эффект был мгновенным. Ургал вскочил так резко, что его скамья с грохотом опрокинулась. Все в таверне замерли, уставившись на них. Орк навис над столом, его лицо исказила гримаса ярости и… страха?

– Как он выглядел? – прошипел Ургал, его дыхание стало тяжелым. – Описание! Быстро!

– Зеленокожий, мощного телосложения, – Аргонис постарался вспомнить детали сквозь кровь и грязь. – На левом плече… татуировка. Что-то вроде переплетенных змей или корней. Черной краской.

– Гром… – прошептал Ургал, и в его голосе прозвучала невероятная горечь. Он с силой ударил кулаком по столу, заставив пустые кружки подпрыгнуть. – Проклятые дураки! Они не послушали! Я же предупреждал их!

– Кто? – Аргонис встал, его собственная тревога переросла в предчувствие катастрофы. – Ургал, что происходит? Кто этот орк?

Ургал отступил на шаг, схватившись за голову. Казалось, огромный орк на миг сжался под тяжестью невыносимой ноши.

– Его зовут Боргуш, – выдавил он наконец. – Он… он был одним из моих. Из тех, кто верил в мир. Кто пошел за мной. – Ургал поднял глаза, в них горел огонь отчаяния и ярости. – Он и еще десять. Лучшие. Самые преданные. Они… они ушли две недели назад. На задание. Мое задание. В Атариму. На разведку слухов… слухов о странной активности в песках. О пробуждающейся… древней силе. – Он сглотнул. – Я послал их, потому что верил, что они смогут разобраться тихо, без лишней крови. Потому что… потому что я боялся, что если об этом узнают люди или эльфы, это станет поводом для новой войны против моих сородичей. Боялся, что их обвинят первыми.

Аргонис почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Пропавший караван. Пропавшие орки Ургала. Странные следы. Древняя сила в песках. Все сплелось в один смертоносный клубок.

– И Роран… – прошептал он.

– Возможно, их пути пересеклись, – мрачно предположил Ургал. – Возможно, Боргуш и его отряд нашли караван… или то, что от него осталось. А может… – он сжал кулаки, – может, их вместе взяла эта… эта тварь, что рыщет в песках. «Песчаные Призраки»… – Ургал усмехнулся, но в его смехе не было веселья. – Если бы это были просто призраки. То, что просыпается там… оно гораздо, гораздо хуже. Эхо самого Хаоса, Аргонис. Я чувствовал это. Поэтому и послал своих лучших.

Аргонис молчал, переваривая ужасную правду. Ургал не просто знал о беде – он был ее невольным виновником. Его стремление защитить свой народ, действовать в тени, обернулось катастрофой.

– И что теперь? – спросил минотавр, его голос звучал хрипло. – Боргуш едва жив. Роран пропал. Твои орки…

– Теперь, – Ургал выпрямился во весь свой огромный рост, его глаза загорелись прежней решимостью, замешанной теперь на ярости и чувстве вины. – Теперь я иду в пустыню. Туда, где пропал Боргуш. Туда, где пропал твой Роран. И найду эту тварь. Или умру, пытаясь. – Он схватил свой топор. – А ты, Свифтгрей? Ты с собой возьмешь посох дипломата или… что-то потяжелее?

Вопрос висел в задымленном воздухе таверны. Аргонис посмотрел на свои руки, сильные, привыкшие больше к посоху, чем к оружию. Он вспомнил молодое, полное надежд лицо Рорана. Вспомнил тревожное мерцание эфирных потоков над Атаримой. Вспомнил страх и надежду в глазах избитого орка Боргуша. Дипломатия кончилась. Начиналась охота.

Он медленно кивнул, его карие глаза встретились с желтыми глазами орка.

– Я беру рога и кулаки, Громобой. И мы идем в Атариму. Сейчас же. За Рораном. За твоими людьми. И за правдой, которая, боюсь, окажется страшнее любых сказок о призраках.

Тяжелая дверь «Каменного Клыка» распахнулась, впуская слепящий луч заходящего солнца Харадуна. Два гиганта, минотавр и орк, вышли на улицу, их тени, длинные и мрачные, легли на пыльные камни. Они шли не как дипломаты, а как воины, направляясь к восточным воротам города, за которыми начиналось бескрайнее, безжалостное море песка. Море, которое уже поглотило караван, орков Ургала и Рорана Броненосца. Море, в глубинах которого пробуждалось Древнее Зло.

Первая нить клуба была найдена. Она вела в самое сердце тьмы. И двое непохожих воинов шагнули ей навстречу, оставляя за спиной шум и ложное спокойствие Харадуна. Шторм, предсказанный шепотом ветра в пустыне, набирал силу. И они шли ему навстречу.

Харадун

Восточные ворота Харадуна, прозванные «Вратами Солнца», были массивным сооружением из бронзы и закаленного песком камня. Они стояли открыты, пропуская последние караваны перед наступлением ночи, когда путешествие по Атариме превращалось в смертельную авантюру. Аргонис и Ургал прошли под их тяжелыми сводами, их тени, вытянутые заходящим солнцем, слились в одну угрюмую фигуру на раскаленном песке за стенами.