Агора. Попаданцы поневоле

Далее шла лекция по денежной системе Румелии, к вящей радости Кириллова в ходу здесь было в основном серебро, золота было мало, и оно очень ценилось. По всему выходило, что они теперь обладатели баснословного капитала, что не могло не радовать.

Потом голограмма девушки всё же вскользь коснулась некоторых обычаев и традиций данного мира с кучей примеров и видеорядом.

Затем кратко пробежались по отдаленным областям планеты таким, как Аксумское царство очень далеко на юге, за границей "черных песков". У Кириллова это вызвало ассоциации с Сахарой и Африкой. Ну, а после «ознакомительного тура» по архипелагам, разбросанным в океане, повествование подошло к концу.

Изображение картин планеты пропало, и перед землянами вновь возник образ Эолы.

– Ну, что же, друзья, наша встреча, к сожалению, подходит к финалу, сейчас мы расстанемся. Вы будете перенесены на Агору к вашим соратникам, а мы проследим за тем, чтобы у вас не возникло больших проблем на первых порах. Если есть вопросы – задавайте.

– Как мы сможем с вами связаться в случае необходимости? – спросил Кириллов.

– В случае острой необходимости мы дадим вам средство связи.

В подтверждение ее слов буквально из воздуха на столике рядом с креслом Кириллова материализовался браслет из неизвестного серебристого металла.

– Оденьте его, Евгений Николаевич, оденьте, не волнуйтесь. Это система связи, вы всегда можете снять его, если захотите, но я не рекомендую убирать слишком далеко.

Кириллов с определенной опаской нацепил на своё запястье инопланетную штуковину и удивился ее невесомости и удобству. Браслет лег как влитой, и Евгений не почувствовал его присутствия.

– А как он работает?

– Очень просто: видите маленькое углубление сбоку, приложите к нему указательный палец, и через три секунды подвиньте возникшую панель, под ней будет маленький экран, как только он засветится, система вызова активируется. Но не беспокойтесь, мы поначалу будем следить за вашими действиями и при серьезной опасности скорректируем их.

– Оптимистичное начало, – усмехнулся Головачёв и процитировал когда-то услышанный рекламный слоган, – только при всем богатстве выбора другой альтернативы нет.

Эола пропустила эту реплику мимо ушей и, пожелав удачи, растворилась вместе со столбом света.

Практически в это же мгновение свет погас и в глазах землян, они вновь провалились в небытие.

***

Примерный диалог эголатов, переведенный на доступный землянам язык.

Генеральный предиктор Эрл – координатору второго планетарного уровня Эгостапу.

–Я доволен вашей работой, Эгостап, вам удалось успешно вживить в их головы чипы, и теперь они будут под нашим контролем.

–Да, мой господин, – Эгостап добавил подобострастия, – я сделал всё, что мог, в точности выполняя все Ваши инструкции. Именно Ваша блестящая идея использовать этот никчемный гуманоидный материал в наших интересах войдет в учебники, а я лишь инструмент вашей воли.

– Не прибедняйтесь, Эгостап. Ваши задумки с историческим шоу и их эмоциональным раскрытием, этот маскарад в виде сексапильный самки, как ее там звали?

– Эола, мой господин.

– Эола, хм, забавно. Да, пожалуй, ваши заигрывания с их командованием произвели на меня впечатление. Кстати, почему вы отделили основную массу от этой шестерки гуманоидов, зачем нужно было вести с ними диалог? Не проще ли закачать в их примитивный мозг всю информацию и отправить их всех вместе в новый мир.

– О, да господин генеральный предиктор, я тоже так думал, но, проанализировав состояние их мозга с учетом стресса, порожденного переходом, и регенерации, пришел к выводу, что есть риск потери чипа в случае перегрузки лишним объемом информации. Поэтому выбрал шестерых наиболее перспективных лидеров и продублировал фиксацию чипования несколькими лингвистическими формулами в процессе лекции. Закрепив его.

– Неплохо, Эгостап. Скажите, координатор, каким образом вы хотите отслеживать их действия? Ведь, как я понимаю, находясь на планете, они не будут полностью под нашим контролем.

– Под полным, конечно, нет, это просто невозможно, к сожалению, но мы сможем видеть обстановку их глазами и постараться корректировать их поступки, направляя в нужное нам русло.

– Хорошо, вы проделали значительную работу, но помните – это только начало, и вы, именно вы, несете полную ответственность за дальнейшие действия. Если все пройдет успешно, то место куратора будет вашим, а если нет – о вас никто не вспомнит. Что это с вами, Эгостап, вы покраснели? Следите за своим температурным режимом, дружище, вон даже чешуя покрылась испариной, не уподобляйтесь всяким там теплокровным. Сегодня можете отдыхать, Эгостап, а то общение с этими гуманоидами плохо отражается на вашем здоровье.

Первые дни в новом мире

2417 год от осованич Румелии или 2441 от обретения Новой Тверди

Пробуждение было мгновенным: ещё секунду назад Кириллов, полусидя в кресле, слушал наставления Эолы и смотрел на невероятное информационное представление, а сейчас он оказался в лесу.

Он лежал на зеленом ковре, состоявшем из толстого слоя мха и сочной, неестественно яркой травы, покрывающей землю. Лежал и смотрел в голубое безоблачное небо.

– Небо – как на Земле, лес, трава. Быть может, мне все приснилось, и эти инопланетяне, и этот перенос на другую планету. Возможно, меня просто контузило, и я потерял сознание, а сейчас, наконец, пришел в себя.

Над ним нависали кроны каких-то деревьев, отдаленно напоминавших сосны, их хвойный аромат пьянил и заставлял полной грудью вдыхать свежий, наполненный лесной прохладой воздух.

– Под Киевом сосен не было, – размышлял он, – но как похоже на Землю.

А может быть, это все-таки Земля.

Где-то совсем рядом почти по-земному щебетали неведомые лесные птахи, на верхушке дерева долбил кору дятел, слышалось монотонное жужжание шмелей – это были звуки и ароматы мирного леса, звуки и запахи, от которых Кириллов давно отвык. Он лежал и наслаждался, и ему не хотелось вставать.

Внезапно пение птиц смолкло и, вспорхнув с ветвей, они умчались в глубину чащи. Это насторожило Евгения, и он прислушался. Кто-то шел по лесу, треснула ветка под ногой, раздались человеческие голоса. Он приподнялся на локте, инстинктивно рука скользнула к кобуре на поясе, но она была пуста. Пистолета не было.

– Проклятье, я безоружен, а если это Земля, если война и – немцы…, живым не сдамся.

Он быстро отполз за ближайший куст и затаился.

– Кустарник густой, могут не заметить, – подумал он

Но, когда на поляну вышли трое, у Евгения отлегло от сердца.

– Все-таки это не сон, – подумал он. – Другая планета, их новый мир.

На поляне стояли и озирались вокруг Жуков, Вяземский и Игнатьев. Они негромко переговаривались и явно кого-то искали.

Кириллов встал и вышел из-за куста. Его заметили и все устремились в его сторону.

– Ну, вот и командир нашелся – воскликнул Жуков, – а мы думали, что уже вас потеряли, или не отпустили эти кураторы.

Игнатьев козырнул и хотел по привычке доложить.

– Товарищ капитан…

– Погоди, Андрей, потом доложишь, – совсем по-простому сказал Кириллов и сгреб в охапку обалдевшего Игнатьева.

– Живы, живы, понимаешь, и слава богу, раз из той передряги выбрались, то, значит, и здесь выживем.

Затем обнял Вяземского и крепко пожал руку Жукову.

– Как себя чувствуете, Евгений Николаевич, – спросил Вяземский.

– Прекрасно, доктор, а где Денисов и Головачёв.

– Они в лесу в полукилометре отсюда. Головачёва переместили не совсем удачно, он до сих пор в себя не пришел, капитан Денисов с ним остался, ну, а мы вот за вами, значит, пошли. Думали и у вас проблемы, может, без сознания или ещё что похуже.

– Да, видимо, я тоже очнулся не сразу, а как вы узнали что я здесь? – удивился Кириллов.

– Это сложно объяснить, – сказал Вяземский, – но когда, с позволения сказать, тело материализуется в этом мире, то окружающие люди чувствуют странную вибрацию и оптическое искривление пространства в месте перехода.

– Вот мы и определили направление и примерное место вашего нахождения, – подтвердил Игнатьев.

– Ладно, теперь все ясно, пойдемте к Головачёву и Денисову, а там и своих начнем искать.

– А чего их искать, там они, недалеко, – Жуков махнул куда-то в сторону, – на другом берегу реки или озера. Их слышно было, моторы работали, этот звук не спутать.

– Хорошо, что недалеко. Кстати, оружие у кого-нибудь есть, а то у меня кобура пустая.

– У нас тоже, – почти хором сказали Игнатьев и Вяземский.

–Ну, а мой "Тигр" вообще с машиной утоп, – ответил Жуков.

– "Тигр"?

–" Тигр" – охотничий карабин, – пояснил он.

– Понятно, – хмыкнул Кириллов. – Забавное название, ну да ладно, пошли, охотник.

Через несколько минут они нашли Денисова, который, намочив из фляжки свою пилотку, прикладывал ее к голове пришедшего в себя, но бывшего явно в не лучшей форме Головачёва.

– Что болит? – спросил Вяземский. – Как вы?

– Голова раскалывается, даже говорить больно.

– Потерпите, я сейчас вам помогу.

Вяземский осторожно взял голову моряка и стал сначала легко, потом все более интенсивно массировать и разминать какие-то точки на его шее затылке и висках. Боль понемногу стала стихать, и Головачёв почувствовал себя лучше.

– Спасибо, доктор, мне лучше, отпускает. Помогла ваша акупрессура.

– Шиацу, – ответил Вяземский, – у нас его практиковал один врач, долго служивший на КВЖД в Харбине, он меня кое-чему научил. А вы, я так понимаю, тоже знакомы с точечным массажем?

– Да, но очень поверхностно.

– Если вам лучше, можем продолжать движение, нужно до своих добраться. Идти сможете? – спросил Кириллов.

– Да. Думаю, да.

– Тогда вперед!

Своих они обнаружили, как и предполагалось, на берегу довольно большого озера, вытянувшегося с востока на запад.

Кириллов с удивлением ещё издали увидел большое количество разнообразной техники, в основном автомобильной, и очень приличный табун лошадей, голов под сотню.

– Ни хрена себе, – удивленно произнес Игнатьев, – откуда такое богатство, чего мы со всем этим делать-то будем?

– Не бойся, лейтенант, – усмехнулся Денисов, – имущества много не бывает, оприходуем.

– Не сомневаюсь, – проговорил Жуков, – бесхозным не останется.

– Да, бывшим хозяевам оно ни к чему, – сказал Вяземский и снял с головы фуражку.

Его примеру последовали остальные.

– Ладно, не раскисать, товарищей наших не вернуть и нам уже в прошлое не вернуться. Тем более, вон глядите: не только наша техника тут, вон за кустами мышиного цвета машины, – ободрил их Кириллов и показал в сторону зарослей.

В нынешнее расположение отряда вела едва заметная тропа, петлявшая вдоль берега, по ней они и пошли. Как оказалось, их давно заметили, лейтенант Кузьмин, временно взявший на себя командование, довольно грамотно выставил секреты. Когда они поравнялись с кустами терновника или похожего на него местного растения, их окрикнул часовой.

– Стой, кто идет?

– Свои, не узнал, что ли, – весело откликнулся Кириллов.

Из кустов, широко улыбаясь, поднялся младший сержант из денисовской роты и, приложив руку к пилотке, громко, как на плацу, произнес.

– Старший поста младший сержант Гришин, Я, товарищ подполковник, узнал вас сразу, вы с товарищами командирами мимо одного секрета уже прошли и не заметили, а мы – второй. Я уже послал бойца к лейтенанту Кузьмину, он пока у нас за старшего, чтоб вас встретили.

– Послал, хорошо, но мы и сами дойдем, думаю, не пристрелите, как шпионов, – пошутил Кириллов

– Что вы, никак нет. Мы за вас очень волновались, некоторые думали, что вас в заложниках оставили эти…как их? Тьфу ты пропасть, забыл…

– Кураторы, – подсказал Вяземский

– О, точно – кураторы.

– С оружием как у вас сержант? – спросил Кириллов.

– Вот винтовка и четыре обоймы имеются, – сержант показал на свою мосинку.

– Я имею в виду вообще в отряде?

– Аа… с этим полный порядок: и оружие, и бронетехника, и боеприпасы.

– Бронетехника? – переспросил Денисов.

– Ну да, танк там, наш БТшка, тот что на броде, и броневики: один-то наш да немецкие две штуки.

– Похоже, сюда стащили всё, что было в районе перехода и должно было погибнуть, – заключил Головачёв.

– Похоже, – согласился Кириллов. – Надо посмотреть, что на ходу, а что – откровенный хлам, если такой имеется. Смотрю, и лошадей у нас прибавилось.

– Так точно, пасутся, стреножили, чтоб значит не разбредались, – ответил Гришин.

– Ну, это правильно, – одобрил Кириллов, – Ладно, товарищи пошли дальше. Благодарю за службу, сержант.

– Служу трудовому народу.

Ответ сержанта, прозвучавший на автомате по уставу, до 1937 года, сержант видимо служил срочную в начале 30-х и был мобилизован из запаса. Сейчас следовало говорить Служу Советскому союзу, так что ответ Гришина вызвал усмешку Жукова, которую заметили все, и заставил Кириллова задуматься:

– А кому они сейчас, в самом деле, служат? Что не трудовому народу – это точно, также точно – как не царю и не отечеству. Кураторам? Самим себе? Да, наверное, пока самим себе, а дальше – поглядим, если доживем.

Они двинулись вдоль берега и по дороге увидели идущих им навстречу помолодевших Кузьмина и старшину Пилипенко в сопровождении бойца, видимо, из секрета, посланного Гришиным.

– Ну, вот и комитет по встрече высоких гостей, -пошутил Жуков.

– Да, похоже, – сказал Денисов и удивленно воскликнул, – эх, так вот это Пилипенко! Он ли это?

Если Кузьмин изменился незначительно, то старшину Кириллов бы не узнал – от былого Пилипенко осталось разве что кавалеристская походка да кривоватые ноги. Перед ним стоял коренастый мужчина кровь с молоком, около сорока лет отроду, загорелый, с непослушным чубом, упрямо вылезающим из-под фуражки.

На секунду повисло молчание, встретившиеся разглядывали друг друга, как будто увидели впервые.

– Ну что уставились, живых покойников что ли не видали или уж совсем нас похоронили? – весело спросил Кириллов.

Кузьмин опомнился и, отдав честь, доложил:

– Товарищ подполковник, или… – Кириллов махнул рукой, мол одобряю, пусть будет подполковник, лейтенант продолжил, – отряд благополучно прибыл на планету Агору, в отряде насчитываются сто восемь бойцов и командиров, а также трое гражданских лиц. Раненых нет, больных нет.

Кузьмин поспешно расстегнул планшет и достал из него командирский блокнот, сверяясь с записями, продолжил доклад:

– На вооружении, -тут он немного смутился, но быстро поправился, – в наличии восемьсот пятьдесят шесть винтовок разных типов, семьдесят два пистолета-пулемета, двадцать пять ручных и станковых пулеметов, включая трофейные, пятнадцать ротных минометов, два противотанковых ружья польского производства, немецкий бронетранспортер, один бронеавтомобиль БА-20, один танк БТ-5 и двадцать восемь единиц мотоциклов, легкового и грузового автотранспорта, а также медицинского и спецтранспорта, включая одну ремонтную "летучку", одну генераторную станцию и два бензовоза. Несколько единиц техники не на ходу, ремонтируем. Кроме этого в наличии имеется примерно восемьсот двадцать тысяч патронов различного калибра, около тысячи минометных мин, сто пятьдесят снарядов калибра 45 мм к танковой пушке, более трех тысяч ручных гранат различных типов, ещё около тонны толовых шашек в ящиках по двадцать пять килограммов и запас бикфордова шнура к ним. Также имеется 98 пистолетов и револьверов нашего, германского и бельгийского производства значительное количество холодного оружия, кавалерийские шашки и штыки разных типов. В наличии табун лошадей девяносто пять голов и двенадцать единиц гужевого транспорта, в том числе полевая кухня, а также большое количество разного вещёвого воинского и гражданского имущества. Подсчет продолжается. Доклад закончил.

У Кириллова, как, впрочем, и у всех присутствующих, от вышеперечисленных цифр слегка отвисла челюсть.

– Двадцать восемь машин, мотоциклов, четыре единицы бронетехники, – повторил он, снимая фуражку и вытирая со лба пот тыльной стороной ладони, – да у нас водителей в отряде столько не будет. Вот подарок-то прислали. Пойдемте, товарищи, задал ты нам задачку, лейтенант, будем думать, как быть дальше.

Старшина Пилипенко доложил о том, что личный состав накормлен горячей пищей и что продуктов хватит на двое суток по армейским нормам, потом тоже достал из своей планшетки какие-то записи и попытался на ходу показать их Кириллову, но это у него не получилось.

– Погоди, старшина, нам бы с этим добром хоть как-нибудь разобраться.

Войдя в расположение отряда, Кириллов убедился, что лейтенант Кузьмин не терял зря времени: большая часть техники была приведена в рабочее состояние, ящики с боеприпасами и лишнее оружие погружены в грузовики, остальное имущество спешно сортировалось и тоже готовилось к транспортировке.

Проходя мимо личного состава и по ходу отвечая на приветствия, Кириллов видел, что люди здоровы и заняты делом.

К нему подошли лейтенант Смирнов и младший лейтенант Патрикеев, Кириллов выслушал их доклады: танкист с группой водителей и механиков занимался ремонтом немецкого БТР, а Патрикеев со своими строителями помогал организовывать погрузку имущества.

– Пока продолжайте, но чтоб через полчаса были у моей «эмки» на военном совете.

– Игнатьев, я к Осадчуку, а вы с капитаном оповестите весь начсостав, включая командиров отделений, что через тридцать минут назначаю совещание у наших машин. Да, вот ещё что, перепишите все ВУС и заодно гражданские профессии, если таковые имеются.

– Уже переписали, вот список всего личного состава и гражданских с учетом профессий и специальностей, -с этими словами Денисов передал два листа, исписанные каллиграфическим подчерком.

– Молодец, лейтенант. Да, и вот этого писаря, который тебе листы писал, ко мне пришлешь, при мне будет – почерк на загляденье.

– Слушаюсь.

– Я к своим медикам, – сказал Вяземский.

– Давайте, но через полчаса я вас жду тоже, вы теперь наш начмед.

– Есть, через полчаса, – ответил доктор.

Кириллов поискал глазами машину со спецгрузом, она стояла в несколько в отдалении от остального автотранспорта под охраной бойцов НКВД, рядом расположилась «эмка» Кириллова и ещё какая-то легковая машина неизвестной конструкции.

–О, это же мой УАЗик, – показал на незнакомую машину Головачёв, – и его переместили. Рабочая лошадка, знать, ещё побегает.

– Машина пригодится, сразу видно – вездеход. На ней под лед провалились? – спросил Евгений.

– На ней родимой, на ней, наши импортные внедорожники в селе оставили у знакомых и взяли старого проверенного конька родом из СССР.

– Что, не доверяли иностранному автопрому, – с толикой ехидства, спросил Кузьмин.

– Не то чтобы не доверяем, просто у УАЗа проходимость лучше, хотя, конечно, машина прямо спартанская, комфорт близок к нулю.

– Ну, я бы так не сказал, – пожал плечами лейтенант, – я в ней посидел, нормальная машина.

– Это потому, что вы не избалованы, впрочем, соглашусь, для своих задач он вполне хорош.

Кириллов в пол-уха слушал рассуждения о достоинствах автопрома, но сейчас перед ним стояли задачи, куда поважнее моделей машин.

В сопровождении Головачёва и Кузьмина он подошел к грузовику с драгоценностями. Грузовик был оцеплен со всех сторон автоматчиками. Пятеро здоровых парней из взвода Игнатьева зорко следили, чтобы никто не приближался к полуторке. Они подозрительно покосились на капитана второго ранга, одетого в спортивный костюм ADIDAS и в мягко говоря в странную обувь явно не по сезону – унты, но видя, что он сопровождает командира, не проронили ни слова.

Навстречу Кириллову вышел Осадчук и доложил, что все в порядке, груз на месте и под охраной.

– Хорошо, старшина, продолжайте охранять.

– Есть, охранять, – Осадчук козырнул и немного отошел в сторону.

Показались Ляскин и неимоверно помолодевший Штокман, последнего Кириллов узнал только по его костюму, который теперь висел на нем как на вешалке. Он с улыбкой выслушал обращение начавшего докладывать Ляскина, похлопав сержанта по плечу, и тепло поздоровался с ним и Штокманом.

Видя омолодившихся соратников, Кириллов никак не мог избавиться от постоянного ощущения чуда и нереальности происходящего. Особенно выделялись возрастные мужики: Вяземский, Рыжов, Пилипенко, вот теперь и Штокман.

Ведь было чему удивляться: Штокман был наполовину лысый и полный мужчина со стенокардической отдышкой, вечно вытиравший вспотевшую голову платком, а сейчас перед Кирилловым стоял человек лет сорока, с курчавой, начинающей седеть черной шевелюрой, сбросивший не только два десятка лет, но и два десятка килограммов. Безобразно висевший мятый пиджак он подпоясал немецким ремнем с надписью на пряжке "Gott mit uns" и висевшей на нем кобурой с наганом.

Тут Кириллов спохватился:

– Наган, кобура… Да я же без оружия, и у Денисова с Игнатьевым его нет, – вспомнил он, – да и Головачёва, с этим Жуковым вооружить надо, и Вяземского.

Как бы услышав его мысли, к нему подошел лейтенант Игнатьев с двумя бойцами, тащившими какой-то зеленый ящик. Лейтенант сообщил, что весь командный состав оповещён и будет через тридцать минут здесь, после этого он окликнул бойцов, и те поставили свой груз на землю.

– А это ещё что? – спросил Кириллов.

– А это наше оружие, Кузьмин прислал на выбор.

Игнатьев открыл ящик. В нем находились шесть пистолетов ТТ, пять вальтеров, шесть парабеллумов, три немецких МП-40 и патроны к ним.

– Это все нам, выбирайте.

Кириллов присел над ящиком, повертел в руках Вальтер, одобрительно сказав:

– Хорошая игрушка, но остановимся на привычном ТТ. Его выбор, по-видимому, слегка разочаровал Игнатьева.

– Ну, хоть автомат возьмите, трофей все-таки, покомпактнее нашего ППД будет.

– Да покомпактнее, зато ППД надежнее, – сказал Кириллов, – но автомат возьму, – и он закинул МП себе на плечо.

Потом, взглянув на Игнатьева, спросил:

– Ты, я так понимаю, "Вальтер" взял, судя по кобуре.

– Так точно, прямо в руку лег, как по мне, и автомат возьму.

– Ну взял, так и бери. И вы выбирайте, товарищ Головачёв, чего стоите?

– Да, кстати, лейтенант, пошли бойца к Пилипенко, пусть сапоги приличные раздобудет две пары, а то в этой обувке хорошо только среди пингвинов гулять, – сказал он, кивнув на унты. – Скажите, какой у вас размер и у Жукова тоже, кстати, а где Жуков, куда он делся?

– Я здесь, – из-за машины, которую Головачёв назвал УАЗиком, показался Леонид Жуков, в руках он нёс два карабина неизвестной конструкции и ещё какое-то оборудование. Один из стволов он отдал Головачёву.

– Вот, Витя, твой "Вепрь", – и, обращаясь к Кириллову, показал карабин. – А это вот – мой "Тигр". Оптика и прибор ночного видения – всё цело.

– Интересная вещь, а калибр какой, патроны от наших винтовок подходят?

– К счастью – да, наш калибр 7.62 на 54, хотел в свое время 7.62 на 39, да вот бог уберег, а так всё подходит.

– 7.62 на 39 – не слыхал.

– Так он к концу войны появился.

– Ясно.

– Прибор ночного видения? – заинтересованно спросил Игнатьев.

– А как им пользоваться? Что прямо ночью видеть можно? – посыпались вопросы.

– Ну, вот ночь придёт, я и покажу, – ответил Жуков. – А размер ноги у меня 45, а у тебя Витя?

– 43, ну или 44, если маломерки.

– Сейчас что-нибудь придумаем, – сказал Игнатьев и отдал соответствующие распоряжения одному из своих людей.

– Хорошие у вас винтовки для охоты, мужики. Нам бы такую этим летом, ночное видение, оптика там разная, – вздохнул Кириллов. – Ну, да ладно, чего уж там. Пистолеты выбирайте, – показал он на ящик.

В это время, улучив момент, Ляскин подошёл к Жукову и спросил:

–Простите товарищ… – тут он замялся -, не знаю вашего звания, товарищ Жуков, а можно посмотреть вашу машину? Что это за марка?

– Это УАЗ и это не моя машина, это машина капитана второго ранга Головачёва, а мой крузак в том мире остался.

– Смотрите, если хотите, сержант, машина открыта, – разрешил Головачёв, на вопросы потом отвечу.

Ляскин замялся и вопросительно посмотрел на Кириллова, как бы ища его одобрения.

– Иди, смотри, если разрешили, а то передумают, – пошутил Кириллов.

– Спасибо, товарищ капитан второго ранга, а завести мотор можно, а то я ее так-то поверхностно уже осмотрел, но вот движок бы…?

– Заводите, сержант, ключи в зажигании.

– Есть, спасибо, – и счастливый Ляскин почти побежал к УАЗику.

– Водитель мой, он у меня на автомобилях помешенный, – хмыкнул Кириллов.

– Хорошее увлечение и полезное, – заметил Головачёв, пусть осваивает.

– Да уж, кто бы спорил. Только вот где горючее брать будем, на том что есть в баках, далеко не уедешь. Спасибо, хоть бензовозы подогнали.