Это их последняя жизнь

 Но эти тени в больничном блоке отличались от тех, что она видела в детстве. Они были другими, говорили разными голосами, а легкое придыхание облачало речи в пурпурный бархат, наполняя пространство плотностью, глубиной. Помимо запаха лекарственных препаратов, тянулся шлейф духов, травяного чая и ещё чего-то. То не было запахом еды или косметики, он походил на что-то необъяснимое, не имеющего источник, но наполняющего пространство дурманом, от которого путались мысли. Леона всегда знала, что у эмоций есть свой «запах», ощущения, которое можно уловить. У страха – глубокий, пронизывающий, у радости – мягкий, выстреливающий прямо в грудь, у злости – накрывающий с головой и обжигающий как тайский перец… На что же походил «запах» теневой встречи медсестры и пациента? Влечение, азарт, волнение…

 Рука сама потянулась к двери, стукнув по ней три раза и прервав смех Грейс. Выскочив из-за тканевого ограждения, Роббинсон поспешила к двери, но та сама распахнулась перед её носом.

– Не разбудила?

– Лео? – Грейс казалась растерянной, взволнованной, постоянно поправляя свои распущенные волосы. – Я думала, ты на ужине.

– Я была, но не нашла тебя, поэтому… – в надежде, что ложь не написана на её лице, Уайт продолжила, – Хотела скрасить твой вечер. И попросить совет.

 Заметно удивившись, Грейс отступила в сторону, пропуская Лео вперед. Тот светильник, что горел пару мгновений назад, был погашен, от чего создавалось ощущение пустынности в помещении. Идя по памяти, они скрылись за дверью, ведущей в покои медсестры. Её комната отличалась от той, в которой жила Уайт.

Стены со светлыми обоями, по которым тянулись ровные изображения стебельков с нераскрытыми бутонами. Новая просторная кровать, люстра с множеством маленьких плафонов, светлая мебель и чудесная зона отдыха из множества подушек на круглом ковре, среди которых стоял небольшой столик. Сквозь занавески падал едва заметный лунный свет, гладивший древесное покрытие.

 Пока Уайт неловко усаживалась, Грейс уже включала электрический чайник, опуская в пустые кружки чайные пакетики.

– Так в чем же тебе нужен совет, милая Лео? – улыбалась девушка, бросая кубики сахара на дно чашек. – Раньше тебе они не требовались. Значит, что-то серьезное.

 Электрический чайник с небольшим количеством воды забурлил, а потом щелкнул, выключаясь. Наполнив чашки, Роббинс опустила их на небольшую столешницу, садясь напротив и чуть растягивая свой белый халат.

– Я вся во внимании, – напомнила Грейс, вырывая подругу из плена её мыслей.

– Я познакомилась с мужчиной.

 К счастью, отпить чай Грейс не успела, иначе непременно подавилась бы. Эти слова казались абсолютно чужими, срываясь с губ Леоны, нервно сжимающей пальцами собственную юбку.

– Начало многообещающее, – заинтригованная Роббинс отставила чашку. – И ты хочешь спросить у меня, что с ним делать?

– Нет, вовсе нет, я прекрасно знаю, что делать с мужчиной, – и осеклась, поймав взглядом вздёрнутую бровь медсестры. – Я о том, что он позвал меня посетить его магазинчик. Завтра.

– Что ж, это хорошо, только я не пойму, какой тебе нужен совет?

– Я его едва ли знаю и думаю, не поспешно ли согласилась на это?

– Моя дорогая Лео, – застонала Грейс, запрокидывая голову. – Ты в каком веке застряла? По твоему, он должен был слать тебе почтовых голубей? Или облачиться в доспехи и петь серенады?

 Доспехи…

 Грудь сжалась невидимыми тисками, в воздухе появился запах ржавеющего железа и машинного масла. Её разум точно пошатнулся. Пришлось сделать вдох, дабы немного успокоиться и не вызвать лишних вопросов со стороны подруги.

– Я всего лишь хотела узнать, что лучше надеть? Мой гардероб скуден на разнообразие. Может, ты смогла бы помочь мне что-то подобрать? – вопросы слетали быстро, необдуманно.

 Задумчиво окинув взглядом Леону, девушка покачала головой, чуть цокая языком.

– Не хочу тебя обидеть, но, может, возьмешь что-то из моего гардероба? Завтра обещают солнечную погоду.

 Грейс оживилась, поспешив к шкафу под пристальным взглядом девушки. Леона всем нутром чувствовала, как та пыталась скрыть свои посиделки с пациентом. Но обвинить её она бы не посмела, ведь и сама несла на своём сердце тайну, рассказав которую, точно попала бы в психиатрическую больницу, потеряв всё, что имеет.

Сойдясь на черном платье с расклешённой юбкой до колен, Леона с благодарностью приняла одежду, сложив на своих коленях и возвращаясь к остывающему чаю, который больше не обжигал губы и язык.

 Медсестра продолжала суетливо говорить о погоде, приближающихся холодах и том, что нужно наслаждаться отсутствием дождя, а Лео не оставляло ощущение того, что подруга пытается скрыть от неё лишние вопросы, нарочито много говоря о чём-то отстраненном.

– Когда ты успела с ним познакомиться? Ты же не покидаешь Риверхолл.

 Вопрос был очевиден, она ждала его.

– Это было случайностью. Он местный электрик… Точнее, не электрик, но занимается этим в свободное время.

– Здесь? – не совсем понимала Грейс.

– Да, недалеко от здания с инвентарем, – пальцы огладили края кружки двумя кругами против часовой стрелки. – Он тоже не ожидал, что я могу быть там, – по часовой. – Пара фраз и шуток.

– Шуток, – усмехнулась Роббинс, чуть качая головой. – Шуток?

– Грейс…

– Нет, я действительно рада. Очень рада. Надеюсь, он достойный человек, – рука медсестры накрыла напряженные пальцы подруги. – Сколько ему лет?

– Понятия не имею, – тихо рассмеялась Леона, – Явно старше, но трудно сказать. Ведет себя подобно мальчишке.

– Все мужчины – дети, – отмахнулась Грейс, считая это чем-то незначительным.

– Его зовут Адам. Судя по всему, он действительно добрый человек, который согласен приезжать сюда каждый раз, как дело касается электричества.

– Интересная характеристика, – Грейс засмеялась, слова подруги звучали спешно, поверхностно, но во взгляде читался интерес, свойственный настоящей молодой женщине, которой кто-то понравился.

 Поболтав ещё недолго, девушки распрощались. Роббинс сама закрыла за ней дверь в больничный блок на засов. Скрывая этим не только стерильное помещение, но и тайны, в который не собирается посвящать Леону.

 У каждого есть тайны – это нормально, у кого-то они темнее и спрятаны на засов не только двери, но и души. Стены в коридоре вновь хранили в себе бесконечные сквозняки, проникающие даже через новый пол и выкрашенные стены.

 Обугленный камень за слоем гипсокартона тоже что-то хранил, скрывал. Сколько дверей оказалось заколочено? Сколько проходов старого поместья ещё осталось? Где может быть скрыта тайна Алана Лемана, что о ней знают единицы? Вдруг его кости до сих пор покоятся где-то в глубинах этого места?

 Единственное, на что она надеялась, что теперь душа призрака свободна, и он больше не станет узником Риверхолла. Никому бы не хотелось застрять в этих стенах навсегда и не иметь возможности увидеть мир. Леона знала, что когда-то и она покинет его, как только наберется опыта и у неё появятся силы и средства двигаться дальше. Может, она бы смогла переехать на другой конец страны, начать всё сначала и забыть то, как Шарлотта высыпала дробленые таблетки в её утреннюю кашу, добавляя большое количество кленового сиропа, чтобы скрыть кисло-горький вкус.

 «Она будет нормальной, – твердила Шарлотта, – Это пройдет…»

 Она стала нормальной. Стала послушной. Стала той, какой её принимало общество.

 Комната встретила холодной постелью и запахом машинного масла, въевшегося в мебель. Отыскав маленький сверток из фольги в тумбочке, девушка отправила кусочек марципана в рот, медленно смакуя его на языке и засыпая с приятным привкусом любимой сладости.

 Взгляд устремленный в узорчатый потолок становился холодным, а улыбка какой-то нездоровой, но губы тихо шептали только одно:

– Спи спокойно, Алан. Спи спокойно.

Глава 5

 Синоптики не ошиблись. Чудо или нет, но погода была по-осеннему теплой. Маленькие пылинки кружились в солнечных лучах, оседая на мебели и полу. В камине дотлевали угольки, постепенно угасая. Выходной день располагал для хорошего настроения, но Леона, несмотря на улыбку, казалась сосредоточенной, постоянно оглаживая ткань черного платья в районе талии, где оно прилегало сильнее. В плечах же казалось немного велико, но это не казалось слишком заметным.

 Теплые колготки и сапоги со стёртыми набойками – отголосок её прошлого. Новую обувь она ещё не купила, решив, что этот сезон доходит в старой. К тому же её зарплата не располагала к большим тратам, она только начинает работать и просить большего не смеет. Коротая время до встречи, Уайт разложила ноты по папкам для каждого класса, прибрались на столе, и вышла на балкон, чуть жмурясь от солнца. Доспехи так и стояли укрытые пленкой, и стоило бы попросить кого-то вынести их, но она тянула время.

 Здесь, вдали от главной магистрали, слышался звук реки Ривер, а воздух был полон ароматов влажной листвы, свежести и засыпающей природы. Заморозки не за горами, но ещё осталось время, чтобы насладиться лучами солнца. Темнело теперь раньше, поэтому солнце уже покинуло свою центральную точку, продолжая движение в сторону заката.

 Пара мгновений наедине с собой и вот уже она покидает спальню, направляясь к лестнице. В выходные коридоры пустынны, часть учеников вернутся только к вечеру, преподаватели отправились в город и лишь пара служанок болтает на лестничном пролете, протирая подоконники.

 Покинув школу, Леона запахнула на себе пальто, минуя центральный вход и замечая за воротами знакомую тёмно-синюю машину. Водительская дверь была открыта, а около неё стоял Адам, спокойно беседуя с мистером Смитом, потирающим свои седые усы. Их разговор напоминал беседу двух старых приятелей, старик смеялся, а из его приоткрытой двери охранного поста слышались звуки хриплого радио.

 Завидев девушку, старик поспешил открыть ворота и выпустить её навстречу знакомому, на губах которого растянулась приветливая улыбка.

 Молчание со стороны Адама неприлично затянулось, хоть он откровенно прошелся взглядом от ботинок до распущенных волос, аккуратно уложенных волнами. В последние встречи он видел её с косой или пучком, даже не представляя то, насколько красит девушку распущенные локоны, спадающие по спине и плечам, обрамляя аккуратный овал лица. Даже мистер Смит украдкой выглянул из-за двери, провожая её взглядом, словно не узнавал привычную ему Леону Уайт, укрывающуюся теплым платком от пробирающего до костей ветра. Старик даже усомнился во времени года, ведь блеск в глазах девушки казался совершенно весенним, как и легкая походка.

– Доброго дня, – голос полный спокойствия скрывал невысказанный комплимент, боясь сделать его неуместным или неподабающим для новой знакомой. Вероятно, у него было не так уж и много опыта, раз Адам замялся, спешно обходя машину и открывая пассажирскую дверь.

– Доброго дня, Адам, – на выдохе произнесла девушку, внутренне улыбаясь. Пряча неловкость, она учтиво кивнула сторожу в знак приветствия и проскочила внутрь машины. Внутри запах бензина смешивался с ароматизатором для машины, делая воздух плотным, несмотря на приоткрытую водительскую дверь.

 Салон казался ухоженным, словно перед встречей его привели в порядок. Это Лео поняла по чистым коврам, на которых не было следов от обуви и матовому отблеску от натертых панелей. Сев в машину, Адам расстегнул пуговицы на своём пальто, чуть распахивая его для удобства и завел машину, улыбаясь, будто самому себе, заглядывая в боковое зеркало, чтобы развернуться.

– Тебе не холодно? – руль выкрученный до предела позволил тойоте сделать оборот на тропе, прибавляя газ для движения.

– Нет, погода радует, – вот и пошел следующий этап неловкости – разговоры о погоде.

– Погода сегодня чудесная. Никогда ещё не было такой теплой осени, – он шумно сглотнул, неторопливо следуя по прокатанной колесами дороге. – Надеюсь, своим приглашением, я не нарушил твои планы?

– В таком случае, я бы отказала сразу, – и обернулась к нему, уловив его короткий взгляд чуть прищуренных голубых глаз.

– Ты – прямолинейна, – по-доброму усмехнулся он. – Ну, раз у мисс Уайт нет никаких дел, то я с удовольствием проведу с ней выходной день в надежде, что смогу стать ей приятной компанией.

 Несмотря на шутливость тона, Лео не могла припомнить – называла ли она ему свою фамилию. Вероятно, это произошло ещё в их первую встречу, но удивительным оставалось то, что его фамилию она так и не знала.

 Развернувшись на перекрестке Бакстон-роуд, они поехали напрямую в Бейквелл, минуя пригородные остановки. Пробок не было, несмотря на то, что выдался солнечный выходной, люди не спешили покидать свои дома. Туристов тоже не было – не сезон. Леса постепенно сменились улицами, двухэтажными строениями с различными вывесками магазинов и кафе. Адам сбавил скорость, неторопливо сворачивая с одной улицы на другую. Только позже Лео поняла, что он ищет парковочное место.

 Поблизости она не видела лавки секретов, но не проживала, скорее всего, они пойдут до неё пешком. Подав свою теплую руку, мужчина помог девушке выбраться из машины. Каменная кладка тропинок была неровной, сохранившейся частью старого города.

 Молча и нетрепливо они пошли вдоль улицы, возвращаясь обратно по той дороге, которую проехали пару минут назад. Бросая короткие взгляды на своего спутника, она замечала, как глубоко он вдыхает воздух, а его бледные щеки розовеют, но виной тому не солнце. Будучи истинным джентльменом, он сперва отвел её в небольшой кафетерий. Каменная стена была почти полностью скрыта за пожелтевшей листвой вьющегося растения, придающего некую уединенность этому месту. Никакой роскоши, достаточно скромное заведение с маленькими столиками. Пара девушек около стены, скрыта за книжной полкой, юноша с ноутбуком и молодая мама с коляской, которая наслаждалась чаем в тишине, пока её ребенок спал. Тут было действительно тихо, посетители говорили негромко, а единственный работник помещения поспешно принял заказ на две кружки кофе с молоком, позволяя гостям расположиться около небольшого окошка.

– Никогда здесь не была, – оставив пальто на вешалке, Леона присела за столик, дожидаясь своего спутника.

– Неужели? Разве ты не из Бейквелла? – Адам был удивлен, опускаясь на стуле напротив и расстегивая верхнюю пуговицу темно-синей рубашки. Он явно не привык к официальному стилю одежды.

– Нет, я жила в Бакстоне, – спокойно отозвалась Леона, поглаживая пальцами столешницу. – Училась там какое-то время, а потом Шарлотта перевела меня в Риверхолл.

– Шарлотта?

 Девушку внезапно осенило то, что он совершенно её не знает и эти имена ему ни о чем не говорят. Уайт не планировала с ним откровенничать, но слова сами слетали с губ от волнения.

– Моя приемная мать. Она из Бакстона.

– И почему же она отправила тебя в Риверхолл?

– Я сама её попросила. Конфликты с одноклассниками были, и Риверхолл – единственная школа, которая могла принять меня в середине года.

– В этом весь Риверхолл, так всё не так, как в нормальных учебных заведениях, – на этих словах хозяин заведения опустил перед ними две кружки.

– Много знаешь о школе? – догадалась Леона.

– Достаточно. Я учился там.

– И стал добровольцем по работе с электричеством?

– Стоит заметить, что весьма успешно. Пожаров, по причине неисправности электроэнергии, больше не было, – он не хвастался, но говорил очевидные вещи.

– Значит, какие-то теплые чувства к школе у тебя остались, – отпив немного горячего напитка, она улыбнулась. – Приятные воспоминания о школьных годах?

 Послышался тихий смех, Адам обхватил пальцами кружку.

– Это было почти двадцать лет назад, уж и не вспомнить всего.

 Удивление в глазах девушки было заметным. Гадая о его возрасте, она и предположить не могла, что Адам закончил обучение в Риверхолле, когда она появилась на свет. Правда, разница между ними не чувствовалась, оба пытались поборот непрошенную неловкость и вспыхнувший интерес к жизни каждого из них.

 Нога Уайт немного дергалась, но это оставалось незаметным для спутника.

– Тем не менее, что-то хорошее в те годы было. Традиционная праздники, к примеру, футбольная команда и друзья, как и у любого подростка. Я был там даже на каникулах.

– А родители?

– Затянувшийся бракоразводный процесс и тяжелый разрыв. Знаешь, как это бывает, – он вновь усмехнулся. – Каждый винит другого, перетягивает на себя одеяло. Не хотелось в этом учувствовать. И… – он осекся, – Извини за вопрос, но твои родные родители где? Отказались от тебя?

– На этот вопрос никто не знает ответа. Несмотря на то, что было открытое усыновление, сведений о родителях нет. Меня нашли на въезде в город около круглосуточной заправки.

 Глаза Адама расширились, ему удивляло то, с каким спокойствием она рассказывает о подобном. Вероятнее всего, ей много раз приходилось озвучивать эту историю, раз она не испытывала эмоции, говоря о таких страшных вещах. Её просто оставили, бросили на заправке, как какого-то щенка.

– Прости.

– Тебе не за что извиняться. Это меня давно не беспокоит…

– Сомневаюсь, – он повел плечами. – У каждого есть шрамы, просто с годами они зарастают, только и всего.

– Я не жалуюсь, – улыбнулась Лео, облизнув губы. – Шарлотта дала мне лучшую жизнь, заботу и любовь.

– Мне уже нравится эта женщина. С её стороны – это благородно. Редко встретишь человека, согласного на открытое усыновление ребенка.

– Это лишь формальность, мои родители не объявились. Скорее всего, их уже нет в живых.

 В этом она была уверенна. Все детские сказки о том, что она их видит, что они приходят к ней и общаются – не казались теперь ей чем-то нереальным. Психиатры говорили, что это разыгравшееся воображение, которое помогает пережить травмирующее знание. Шарлотта верила специалистам, как и Лео когда-то, но теперь, встретив того, кто застрял между мирами, её вера в собственное безумие рассеивалась.

– Не переживай. Я понимаю, что ты интересуешься, да и мне не хочется врать об этом, – она успокаивающе положила свою руку на его предплечье, чуть улыбаясь, видя его волнение. – Итак, электрик-бизнесмен. Чем же так прекрасна твоя лавка секретов?

 Её тон был полон интереса и озорства, от чего Адам оживился.

– Тем, что там можно найти диковины со всего света!

– Антиквариат?

– Для кого антиквариат, для кого настоящие волшебные штучки, – интригующе начал он. – Интерес бывает разный у людей. Кто-то заинтересуется предметом в целях украшения дома, а кто-то увидит идола поклонения индейских племен.

 Его слова становились оживленнее, представляя свой магазин настоящей лавкой чудес, которую можно встретить только в сказочных книжках. Трудно было сказать, верит ли он в это сам, но, судя по всему, это приносит ему неплохой доход, а уж его слова звучали как настоящая реклама. Редкие амулеты, статуи, камни и книги – для кого-то хлам, а для знающего человека – настоящее сокровище. Адам был знатоком древних легенд и мифов, словно изучал их всю свою жизнь. Рассказывая о своей лавке, он упоминал поездки в различные уголки мира, с появлением интернета и сайтов, где можно найти что-то и купить – стало проще. Люди избавлялись от ненужного барахла, а он находил в них редкие артефакты, скупая за копейки и продавая по цене, превышающей первичную в пять, а то и десять раз. Его мозг мыслил цифрами, логикой ведения бизнеса, от чего Леона была далека, но рассказы о происхождении многих диковин заставляли содрогнуться. Тайные архивы, считающиеся заклинаниями для колдунов и ведьм, которые могут их прочитать, камни, открывающие невиданные таланты у человека и призывающие то, о чем они могут только мечтать, изысканные картины и скульптуры, которые впишутся в любой интерьер – всё то, что невозможно найти в обычных бытовых магазинах, удачно хранились в его Лавке Секретов.

 Когда чашки с кофе опустели, Леона уже не могла усидеть на месте, желая поскорее увидеть то, о чём так ярко рассказывает мужчина.

– А ещё у меня в лавке есть чудодейственная статуя. Одна из тех, которые делает моя знакомая из Индии, руководствуясь древней техникой. Слепленная из красной глины дева с младенцем способна помочь женщине забеременеть. Раз в полгода я покупаю у неё несколько штук, но их раскупают практически сразу. Видимо, действительно работает, – продолжал рассказывать Адам, пока они шли вдоль главной улицы.

– Либо самовнушение. Ведь когда ты чего-то очень сильно хочешь, то готов поверить во всё, что может помочь в исполнении мечты, – она была весьма прагматична, но это только забавляло Адама.

– И ты можешь быть права, но мне всё же льстит мысль, что много лет назад я познакомился с Ситарой. Общение с ней – верх удовольствия, – и вскинул руки, вновь просияв.

 Время близилось к вечеру, а улицы становились оживленнее. Люди направлялись на прогулки, неторопливо прогуливаясь по улочкам. Из магазинов и небольших ресторанчиков тянулись ароматы жареного мяса и выпечки, а вывески загорались яркими лампочками.

 Адам рассказывал о своем последнем путешествии в Индию, говорил об отличиях менталитета и том, какие бывают конфликты на почве религии. Но так было и в прошлом, это те противоречия, которые не скоро разрешатся. И разрешатся ли вообще?

 Его речь была пропитана приятными воспоминаниями о странствиях по всем уголкам необъятного мира, но сейчас, судя по всему, он покидал страну значительно реже, не вдаваясь в подробности о причинах.

 За разговором они незаметно добрались до самой Лавки Секретов, к которой они говорили целый день. С виду магазинчик был совершенно непримечательным, его вывеска казалась незаметной, а стоящие по бокам бочки с клумбами совершенно не создавали антураж чего-то необычного.

 На вывеске виднелись белые буквы «закрыто», но у хозяина был свой ключ, который он поспешно провернул в замке, распахивая дверь перед гостьей.

– Ты сам работаешь здесь? – догадалась Уайт, неторопливо ступая в темное пространство.

– Иногда – да, – признался Адам, щелкнув выключатель и освещая магазинчик. – Иногда Николь, старая знакомая.

 Внутри едва ли можно было что-то разглядеть, но по углам мерцали приглушённые огоньки – старинные лампы с тусклым светом. В воздухе витал запах древних книг и немного затхлый, но не неприятный аромат старинного дерева. Обычно такой запах можно было уловить в библиотечных хранилищах, куда списывают старые книги.

 Адам стоял у двери, прикрывая её и улыбаясь, и Леона почувствовала, как её сердце замедлило ритм. Он был такой уверенный, лёгкий и вместе с тем скрытный. Его голубые глаза, казалось, читали её мысли (упаси Боже, ведь они были полны беспокойства), и от этого становилось немного не по себе. Но не в плохом смысле – скорее, как будто он был ключом к чему-то глубокому и неведомому. Он зацепился за её мысли невидимым крючком ещё при их первой встрече, и теперь хотелось узнать, что может скрывать загадочный волонтер-электрик.

– Добро пожаловать в мой мир, – произнес он мягко, отступая в сторону, чтобы она могла войти.

 Леона сделала ещё один шаг, оглядываясь. Магазин был гораздо больше, чем казался снаружи. Полки, полные артефактов и старинных предметов, казались будто застывшими во времени. Кажется, каждый угол был пропитан историей – странными вещами, которые могли быть как напоминанием о прошлом, так и частью чего-то более таинственного.

– Здесь так тихо, – сказала она, вдохнув воздух, – как будто время не движется.

 Адам кивнул, следуя за ней и стараясь выбраться из тени. Он подошёл к одной из витрин и показал на старинные медальоны, расставленные аккуратно.

– Всё, что здесь, имеет своё значение, – сказал он. – Некоторые вещи просто украшают пространство, другие – несут в себе гораздо больше. Эти медальоны, например, использовались для защиты от злых духов. В них зашивались маленькие записки, защищающие носителя от сглаза. Очень часто такие вещи ставили в старых домах, чтобы люди не чувствовали себя одинокими.

 Леона внимательно изучала медальоны, которые могла увидеть на той полке, что была на уровне её глаз. Она чувствовала, как её пальцы едва касаются холодной поверхности стеклянной витрины, и как её воображение начинает рисовать картины людей, которые жили здесь сотни лет назад, но оставили свой след. Увидев подобное – трудно остановить свою фантазию, а тихий голос хозяина этого помещения лишь добавлял мистицизма происходящему.

– И ты веришь в это? – спросила она, чуть прищурившись, словно стараясь понять, шутит ли он или говорит всерьёз. Говорила тихо, словно могла потревожить покой этого места.

 Адам улыбнулся, и его взгляд стал серьёзным.

– Я не верю в магию, если под этим ты имеешь в виду волшебство. Но я верю в силу историй. Вещи, как эти, могут влиять на людей, даже если они не понимают, почему.

 Леона кивнула, стараясь осмыслить его слова. Она чувствовала, как его уверенность завораживает. С ним было легко и спокойно, но было что-то в его словах и взгляде, что заставляло её задумываться о гораздо более глубоких вещах, чем она привыкла. Казалось, что Адам знал больше, чем доступно обычному человеку, от того и тесно связывал свою жизнь с такими вещицами, осматривая их с заботой и лаской.