Ограбление Медичи

– Халид? – не веря своим глазам, выпалил он. – Что, ради всего святого, ты здесь делаешь?

Если чему и научили Джакомо последние три года их знакомства, так называемой дружбы, а точнее острой взаимной неприязни, так это тому, что только сам дьявол может вырвать Халида из Генуи и из рук этого гангстера Траверио. Видеть его здесь, во Флоренции, крошившего в пыль кусок пекорино, было слишком странно, чтобы в это поверить.

– То же, что и ты, – откликнулся Халид. Комнату наполнило исходившее от него угрюмое недовольство.

– Что ж, должен признаться, – заявил Джакомо, придвигаясь к еде, – если бы Роза сказала, что ты тоже возьмешься за это дело, то я бы так долго не раздумывал. – Он отправил в рот несколько виноградин и усмехнулся, видя, что Халид продолжает мрачно смотреть на него. – Вы выглядите весьма расстроенным, синьор аль-Саррадж. Как насчет такого предложения: если хотите ударить меня, давайте разберемся с этим наверху. Только прошу вас целиться мне в живот, а не в лицо.

Затянувшееся молчание не сулило ничего хорошего, и Джакомо закатил глаза, потому что не каждый день выпадают такие возможности, как эта.

– Я даже не стану обижаться на тебя, – сказал он. – Я бы даже предпочел, чтобы ты меня избил, потому что не могу смотреть на твою кислую хмурую физиономию и гадать, когда, что и как произойдет, это просто сводит меня с ума.

– Да ты и так уже давно сбрендил, – откликнулся Халид.

– Верно, – сказал Джакомо. – Так что если собираешься что-то предпринять, то сделай это сейчас, пожалуйста. – Он закрыл глаза. – Я готов.

Единственным ответом был шумный раздраженный вздох. Джакомо приоткрыл один глаз.

– Нет? В нашу последнюю встречу ты пообещал, что расплющишь мне нос, если увидишь меня снова.

– Потому что ты стащил две золотые подвески из трюма «Виолы», и мне пришлось отвечать за это перед синьором Траверио.

Джакомо ахнул.

– Это не я!

– А затем выбросил мой обед в океан.

– Тогда чего же вы ждете? Это ваш последний шанс, синьор аль-Саррадж. Если вы попытаетесь замахнуться на меня позже, я приму это близко к сердцу.

Халид не двинулся с места, но Джакомо не терял надежды. Он заставит Халида потерять самообладание, даже если для этого ему придется сбрасывать в море все обеды Халида в течение следующих двадцати лет.

Но сегодня такой возможности не представилось. Дверь распахнулась, впустив красные лучи заходящего солнца, и на пороге возник силуэт сгорбленной старухи.

Халид тут же выпрямился.

– Синьора де Россо!

– А, Халид, ты здесь, мой красавчик, – сказала старуха, проворно обходя пыльную мебель, загромождавшую мельницу. – И синьор Сан-Джакомо, я полагаю.

Это была не кто иная, как Агата де Россо, одна из лучших аптекарш в мире.

– То, что такая дама, как вы, знает обо мне, – величайшая честь для меня, синьора, – воскликнул Джакомо. Он отвесил низкий поклон, а в голове тем временем проносился шквал мыслей.

У него уже зародились подозрения относительно масштабов их совместного предприятия. С чего бы тогда Роза отправилась лично искать его? Но одно дело – быстро добраться до Модильяны, а совсем другое – навлечь на себя недовольство Джузеппе Траверио и увести у него из-под носа его самого лучшего головореза. И вдобавок заручиться поддержкой Флорентийской ведьмы.

И потому стоило признать, что с такой талантливой предводительницей их ждут гораздо более захватывающие перспективы, чем он предполагал.

– Позвольте мне помочь вам. – Джакомо подал руку синьоре де Россо. – Я в вашем полном распоряжении. Исполню любую вашу прихоть. Отныне я ваш покорный слуга.

– Покорный? – пробормотал Халид.

Джакомо пропустил его замечание мимо ушей, ведя синьору де Россо через захламленную комнату к большому столу из грецкого ореха.

– Вина? – предложил он, усаживая ее на единственный не развалившийся стул.

– Прошу вас.

Джакомо щедро налил вина и подал синьоре де Россо. Она пристально смотрела на него поверх своей чашки.

– Это ты провернул то дельце с сапфирами в Милане.

– Вероятно, это был я.

– И ограбление ювелирного в Генуе.

Халид впился взглядом в лицо Джакомо. Джакомо улыбнулся.

– Кто даст гарантию?

– А афера со скрипкой в Гроссето? – спросила синьора де Россо. У Джакомо зачесалось под лопаткой.

– Боюсь, я никогда не был в Гроссето.

– Гм… – Синьора де Россо отхлебнула вина. Оглянувшись, Джакомо обнаружил, что Халид все еще наблюдает за ним, изучая его, словно запутанную головоломку.

Дверь снова распахнулась.

– Отлично, – воскликнула Роза. – Все в сборе.

Она вошла внутрь, а следом за ней долговязая Сарра Жестянщица, которая кивнула в знак приветствия Халиду и синьоре де Россо и нахмурилась, заметив Джакомо, и Джакомо счел это необъяснимой грубостью, ведь за целый год они не обменялись ни единым словом.

В следующий момент в комнату вошел жилистый мужчина с темной густой бородой и такими же буйными кудрями, обрамлявшими его лицо. Джакомо, Халид и синьора де Россо с любопытством воззрились на него, но он не обращал на это внимания, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Тем не менее в нем было что-то знакомое…

– Божественный? – воскликнул Джакомо. Мужчина смерил его мрачным взглядом, который обжигал сильнее, чем грозный взгляд Халида. – Это ведь вы! Вы – Божественный!

– Джакомо, – предостерегла его Сарра.

– Роза, что здесь делает Микеланджело Буонарроти?

Роза шагнула вперед, отгородив Божественного от чрезмерной назойливости Джакомо.

– Всему свое время. Вы все готовы?

Сейчас она выглядела по-другому, хотя, возможно, всему виной были косые лучи поблекшего солнца, пробивавшиеся сквозь окно. Она по-прежнему улыбалась – Роза Челлини всегда улыбалась, всегда казалась открытой и доступной, потому что именно так можно было привлечь людей. Но под этой маской скрывалось нечто опасное. Изощренное коварство, источающее ледяной холод.

Джакомо слегка передернуло, когда он подошел к столу вместе с остальными.

– Вы уже знаете, зачем вы здесь, – сказала Роза. – Но пока только вкратце. Некоторые из вас проделали долгий путь, чтобы выслушать меня, поэтому я не буду больше тратить ваше время. Я хочу предложить вам работу. Возможно, это будет самая опасная работа из всех, за которые мы когда-либо брались. Но если мы справимся, а я думаю, что мы справимся, то получим самый крупный куш, который когда-либо выпадал на нашу долю.

Обещание удачи засасывало Джакомо, как смерч, и, судя по лицам остальных, он был не одинок. Даже Божественный был впечатлен, хотя по-прежнему не поднимал глаз.

– Если все это для вас чересчур, – продолжала Роза, – то сейчас самое время уйти. Никто не станет осуждать и задавать лишние вопросы. Я благословлю вас, если вы решите уйти, и надеюсь, что наши пути пересекутся когда-нибудь в будущем. – Она умолкла, обведя каждого внимательным взглядом. – Есть желающие?

Халид первым нарушил тягостную тишину.

– И насколько большой куш?

Несмотря на свой маленький рост, Роза с такой помпой и размахом развернула на столе огромный рулон пергамента, что Джакомо не мог не оценить ее профессионального умения впечатлять и, наверное, даже позавидовал. И тут же зааплодировал.

– Лучше расправь углы, – бросила Сарра, прижимая загибающиеся края чашками и тарелками.

Желание возразить покинуло Джакомо, как только он взглянул на развернутую бумагу. Чертежи, понял Джакомо, наклоняясь ближе, чтобы рассмотреть детали. Чертежи большого квадратного здания. Вот арочный вход, вот широкий внутренний двор, вот окна и двери, ведущие внутрь…

Он узнал это здание. Он уже проходил мимо него в тот день.

– Простите, если я ошибаюсь, синьорина, – сказал Джакомо. – Это не дворец Медичи?

Роза разгладила складку на краю чертежа.

– Это и есть наша цель, – ответила она.

Джакомо расхохотался, все это показалось ему удачной шуткой, отличной уловкой, чтобы затащить его во Флоренцию для какого-то другого настоящего дела, которое задумала Роза. Но его веселье тут же исчезло, когда он увидел серьезные лица Божественного и Сарры. Стоявший напротив Халид уперся руками в бока. Он уставился на Розу так, словно у нее выросла вторая голова.

А синьора де Россо, которая, судя по всему, много чего повидала и сделала в этом бренном мире, так крепко стиснула пальцами чашку с вином, что Джакомо испугался, как бы она не раскололась на части.

– Ограбить семью Медичи? – спросила она. Ее глаза заблестели от любопытства.

Это было чистое безумие, но Роза кивнула в ответ.

– Уверена, вы уже слышали, но папа вернулся во Флоренцию, – сказала она. Она не была похожа на умалишенную, жаждущую смерти, но Джакомо и раньше приходилось ошибаться в людях. – И он остановился во дворце Медичи у своего кузена, кардинала Джулио Медичи.

– Если ты планируешь ограбить дворец, – заметил Халид, – то не разумнее ли будет подождать, пока папа не вернется в Рим?

– Можно подумать и так, – сказала Сарра. – Только настоящие деньги вовсе не там.

Роза ткнула пальцем в центр чертежа, где располагался внутренний двор дворца.

– Вообще-то во дворце Медичи золота не больше, чем в любом другом богатом доме Флоренции. Конечно, это тоже деньги, но и не то, что стоит серьезного внимания.

– И не настолько важно, чтобы подставлять себя под удар, – пробормотал Джакомо.

– Однако, – добавила Роза и бросила что-то на стол.

Бархатный мешочек, упавший в центр пергаментного листа, блеснул вышитым золотым крестом. Джакомо совсем недавно приходилось иметь дело с церковью, поэтому он тут же узнал сумочку для сбора пожертвований. Он не раз видел, как в подобные мешочки бросали монеты.

Щелк-щелк, проскрипели в его памяти деревянные бусины четок. Он отмахнулся от этого призрачного эха.

– Понимаю, – сказала синьора де Россо, склонившись над столом. – Это очень умно, дочка.

– Что это? – спросил Халид.

– Индульгенции [7].

Услышав ее голос, Джакомо тут же вскинул голову. С того момента, как Роза развернула чертежи, Божественный застыл, не сводя глаз с пергамента, изучая его с сосредоточенностью художника. Джакомо вдруг пришла в голову мысль, а не под крылом ли семейства Медичи начинал свою карьеру Микеланджело Буонарроти?

– Да, индульгенции, – ответила Роза. – В христианском мире верующие отдают деньги в руки церкви, чтобы спасти свои бессмертные души. Гнев, похоть, зависть, гордыня – любого из этих грехов достаточно, чтобы обречь человека на вечные муки, о чем церковь с удовольствием напоминает ему каждое воскресенье и большую часть остальных дней по утрам. Но, к счастью для верующих и для нас, церковь также готова предложить отпущение грехов… за несколько золотых флоринов и земной поклон перед любым из посланников папы.

– Сделка, – сказала Сарра.

– Выгода для обеих сторон. Верующие спасены. А церковь богатеет.

– Значит, Ватикан сидит на горе золота, – произнес Джакомо. – Это разве новость?

Роза уперлась руками в чертежи, обрамляя ладонями парадный вход во дворец Медичи.

– Вы уверены, что эти богатства существуют? Как правило, быть глашатаем Господа – дело затратное. И даже по этим меркам папа Лев X уже задолжал изрядную сумму. Нужно строить и оснащать соборы. Кроме того, у церкви еще есть и отвратительная привычка воевать. И, наконец, личные расходы. У Его Святейшества довольно много личных расходов.

– Слыхала, у него есть слон, – встряла синьора де Россо.

Джакомо был потрясен.

– Что, правда?

– Короче говоря, – сказала Роза, – церковная казна высохла как кость. Ни о каких горах золота не может быть и речи. – Она обвела пальцем крест на бархатной сумочке. – Поэтому он будет создавать новую гору золота. Следующие несколько недель гвардейцы Медичи будут собирать индульгенции с церквей по всей Тоскане, чтобы перевезти их в Рим вместе с папой. Если мои расчеты верны, то это будет около десяти тысяч золотых флоринов.

Если тишина, окутавшая комнату после появления чертежей, была ощутимой, то теперь она казалась сокрушительной. В ней был вес. В ней было богатство.

– Господь Всемогущий, – пробормотала синьора де Россо.

– Люди, которые платят за эти индульгенции, делают это от отчаяния, – сказал Халид. – Разве это не означает нажиться на чужой беде?

– Церковь уже сделала это, – сказала Роза. – И в любом случае разве спасение души заключается не в том, чтобы давать деньги?

Халид колебался.

– Я думаю…

– Ну вот. Деньги пожертвованы. Душа спасена. То, что произойдет с деньгами после этого, не должно иметь никакого значения для дарителя. Они выполнили свое святое предназначение.

– С точки зрения нравственности и богословия выглядит как серая мораль, синьорина, – вклинился Джакомо.

Роза одарила его хищной улыбкой.

– Как я уже говорила, если что-то не по вкусу, я никого не держу.

Десять тысяч золотых флоринов. Джакомо попятился, размахивая руками.

– Ты неправильно меня поняла. Я просто обожаю теологические дилеммы и готов на все, чтобы в них разобраться.

Роза кивнула Сарре, которая встала рядом с ней.

– Через шесть недель Медичи устроят банкет, перед тем как отправить папу обратно в Рим с помпой, подобающей его положению, – сказала Сарра. – В этот город съедутся влиятельные династии со всей Тосканы. Эсте, Сфорца, Боргезе…

Холодок пробежал по спине Джакомо.

– Влиятельные династии?

Роза кивнула.

– Они будут добиваться аудиенции у папы. Чтобы исповедаться. Чтобы получить благосклонность Ватикана или Медичи.

– Вот почему ты позвала Микеланджело, – сказал Халид. Его замечание вернуло Джакомо из глубоких размышлений, в которые он погрузился после слов Розы о влиятельных династиях. – Если кто и должен получить приглашение на такой банкет, так это он.

– Гм, – одобрительно хмыкнул Божественный.

Взгляд Розы скользнул в сторону художника.

– Вы получили приглашение?

Он нахмурился.

– Несколько дней назад.

– Вы ответили на него?

– Никак не мог найти время.

– И не надо, – сказала она. – Оставьте это. – Она снова обернулась к собравшимся. – Каждая частная аудиенция у Медичи будет иметь высокую цену. И это может удвоить те десять тысяч, которые поступают из сельской местности. И все эти деньги будут спрятаны в хранилище под дворцом Медичи до отъезда папы на следующий день после банкета. Вопрос только в том, как нам их заполучить?

Это была серьезная дилемма. Дворец Медичи был построен как крепость и выглядел так же, по крайней мере, снаружи. Чертежи лишь подтверждали это впечатление. Даже для Джакомо, который плохо в этом разбирался. Толстые стены, извилистые коридоры, огромный открытый двор – все это свидетельствовало, что справиться с задачей поможет лишь чудо.

– Начнем с фактов, – начала Сарра. – Папа – параноик. Как и остальные члены семьи Медичи. И они нажили себе достаточно врагов, чтобы их паранойя стала вполне обоснованной. Сколько охранников в его распоряжении? Подумайте и удвойте число.

– Стены с виду грубы и простоваты, – сказала Роза, проводя пальцами по периметру дворца, – но они сделаны из лучшего известняка, который только можно купить за деньги и власть. Их невозможно пробить. Единственный путь внутрь – через передние и задние ворота, которые под охраной в любое время суток. А если все-таки удастся проскользнуть, вы окажетесь во внутреннем дворе, – и тут она наконец схватила пурпурную бархатную церковную сумочку, – прямо в сердце дворца.

– Но там со всех сторон окна, – заметила Сарра. – Слуги. И стражники с арбалетами.

Внутренний двор с его изящными арками, колоннами и дорожками вдруг приобрел гораздо более зловещий вид.

– Если удастся пройти это испытание, – продолжала Роза, и ее голос эхом отдавался в перепуганных мыслях Джакомо. – Дальше нужно разобраться с самим хранилищем. – Она проследила путь из внутреннего двора в одну из комнат, граничащих с проходом.

Та часть чертежа оказалась ближе к Халиду. Он прищурился, вглядываясь в крошечные буквы, проступавшие на пергаменте.

– Здесь написано «капелла», – заметил он. – Не «хранилище».

– Капелла Волхвов, – сказала Роза. – Одна из жемчужин дворца. Фрески, статуи, гобелены… Это их гордость и радость. А еще, – она постучала пальцем по двери, встроенной в край часовни, – что у нас есть в конце этого непримечательного черного хода? Это личное хранилище Медичи. Теперь я знаю, о чем вы все думаете: звучит слишком просто.

Джакомо и Халид недоверчиво хмыкнули в унисон, и Джакомо уловил озорную улыбку в уголках губ Розы.

– Что ж, вы будете правы, – сказала она, и глаза ее заблестели. Неужели ей это нравилось? – Этот коридор выглядит безобидно, но каменные плиты хранят в себе всевозможные неприятные сюрпризы. Да Винчи спроектировал все так, что теперь это место смертельно опасно, если только вы не…

– Кто спроектировал? – Взгляд Божественного, словно концентрированная кислота, прожег Розу насквозь.

Ее лицо казалось воплощением невинности.

– Они наняли Леонардо да Винчи, чтобы тот разработал серию механических ловушек, спрятанных под полом. Вы хорошо себя чувствуете, мастер Микеланджело?

Мастер Микеланджело действительно выглядел так, словно его вот-вот хватит удар.

– Они обратились. К этому халтурщику. Наняли этого дурня с шерстяными мозгами…

– Похоже, я вас расстроила, мастер Микеланджело.

– Я в порядке, – процедил Божественный, но так сильно вцепился в край деревянной столешницы, что костяшки его пальцев побелели, и Джакомо опасался, как бы он не сломал стол.

– Ну что ж. Если вы уверены, – сказала Роза Челлини, мошенница и мастер хитрых манипуляций. – Я просто… о чем я говорила?

– О коридоре, – услужливо подсказала ей Сарра.

– Верно. Ловушки. Очень хитроумные. Если не знаешь, куда наступать, то твою ногу того и гляди пронзит копье, а то и чего похуже. Я не смогла найти схем, но есть информация, что многие подмастерья и слуги лишились пальцев, глаз или рук. Если наступить на плиту, скрывающую ловушку, то окажетесь перед дверью хранилища, истекая кровью, и богаче точно не станете.

– Дверь хранилища, – сказала Сарра, – оснащена замком Хенляйна. Новейшая разработка из Германии, выполненная по заказу Лукреции Медичи. Самый современный и очень сложный механизм.

– Так что взломать его невозможно, – подытожил Джакомо.

– Каждый замок можно открыть тем или иным способом. Ты сможешь взломать его за… два дня?

– Но у нас не будет двух дней, – сказала Роза.

– Да, да, конечно, – сказал Джакомо, чувствуя себя так, словно его голова вот-вот взорвется. – Зачем нам тратить время, чтобы пробраться мимо целой армии охранников в хорошо охраняемую часовню, по коридору, в котором мы можем погибнуть, и в итоге оказаться перед дверью, которую невозможно открыть?

– Как только вы попадете в хранилище, все будет просто, – сказала Роза, будто и не слыша Джакомо. – Там нет никаких замков или ловушек, охраняющих золото. Просто каменная плита примерно такого же размера, как этот стол. – Она хлопнула по широкому, прочному столу, вокруг которого они все собрались. – Так что, как только вы туда доберетесь, то возьмете несколько сотен фунтов монет, вывезете их из города и будете свободны. – Она выпрямилась. – Есть мысли?

Выражение лица Халида было непроницаемым.

– Это невозможно.

– За версту чувствуется стиль Непи и Челлини, – сказала синьора де Россо. Джакомо заметил, как Сарра расцвела при этом замечании, бледные щеки окрасил довольный румянец. Реакция Розы на слова старухи, напротив, была совершенно незаметной. Джакомо лишь заметил, как на мгновение вспыхнули ее глаза, когда она взглянула на Сарру, а затем снова обернулась к остальным.

– В этом мире нет ничего невозможного, – возразила Роза. – Есть лишь то, чего еще не сделали умные люди. – Джакомо фыркнул. – Если оставить в покое теологические споры… Вы в деле или нет?

Халид кивнул без колебаний, вызвав зависть Джакомо.

– Я за, – сказал он.

– Агата?

Аптекарша подняла свою чашу с вином.

– Чтобы я покусилась на богатства семьи Медичи? Лишь попроси.

Роза с язвительным озорством обратилась к Джакомо:

– Синьор?

Чертежи казались темным лесом. Цель была недостижима. Халид метал на него злобные взгляды.

Но десять тысяч флоринов. А Джакомо Сан-Джакомо ведь был безумцем, не так ли?

Он улыбнулся.

– Чем безумнее, тем интереснее, моя госпожа, – сказал он. – Позвольте мне немного выпить, и вы расскажете, с чего начнем.

II

Девять

Роза

– «Папа Медичи хотел бы, чтобы мы верили, что прощение Господа можно купить, как кусок сукна или буханку хлеба».

Роза положила на тарелку кусок сома.

– И где она это откопала? – пробормотала она Джакомо через стол.

– «Он хотел бы, чтобы мы вывернули свои кошельки во имя вечного спасения, – продолжала Сарра, сжимая в руках большой лист пергамента, читая дальше. – И именно так он показывает свое истинное лицо: он не наместник Божий, а последний в длинном ряду банкиров».

Джакомо и глазом не моргнул на вопрос Розы, завороженно слушая Сарру. Его нож застыл на полпути ко рту, кусок рыбы неуверенно болтался на нем.

– Джакомо, – зашипела Роза, пиная актера под столом.

Он вздрогнул, кусок сома шлепнулся на тарелку.

– Представь, это висело на стене за воротами дворца, – сказал он.

Роза вскинула брови.

– За воротами дворца Медичи?

– Половина квартала Санта-Кроче обклеена листовками, – заметил Халид со скамейки рядом с Джакомо.

– Кто бы за этим ни стоял, это самый безумный человек во Флоренции, – сказала Сарра. – Даже безумнее тебя, Джакомо.

Если не считать мятежных листовок, прошло два обманчиво спокойных дня с тех пор, как Роза впервые собрала свою команду на старой мельнице на берегу Арно. Халид и Джакомо, почти не препираясь, обжились на новом месте, и Роза пыталась скрыть чувство облегчения, когда забирала свои вещи из типографии Непи, чтобы сделать то же самое.

– Я просто думала, ты захочешь остаться с нами, – нахмурившись, сказала Сарра.

– Спасибо, что предложила, – ответила Роза, взваливая на плечи свой рюкзак. – Но я должна быть с остальными. Если что-то пойдет не так, я буду рядом, чтобы справиться с этим. А рядом с Пьетро все будет сложнее.

При упоминании о брате Сарра помрачнела еще сильнее, но ничего не ответила. И вот Роза отправилась на мельницу и устроилась на тюфяке возле очага. Она создала свой дом, прежде чем ее взяли в чужой, и не то чтобы она отрезала Сарру – девушка каждый вечер приходила на мельницу, чтобы принять участие в том, что Джакомо со смехом называл «семейным ужином».

– Неважно, кто эти сочинители, – сказала Роза, выхватывая листовку из рук Сарры, – мы должны быть им благодарны. Чем больше глаз ищет их, – она бросила пергамент в очаг, – тем меньше ищут нас. И все, что поможет нам избежать внимания, я могу только приветствовать.

В следующее мгновение дверь мельницы распахнулась, и внутрь ввалилась Агата де Россо, пропахшая едким дымом пожара и перепачканная сажей до бровей.

– Ну, дорогая, – сказала она в качестве приветствия. – Боюсь, я подорвалась.

Взрыв был небольшим, утверждала Агата, но это был уже третий подобный инцидент за месяц. После случая на площади Синьории, разбитой люстры в особняке Пацци и все новых листовок, появлявшихся на стенах домов по всей Флоренции, городская стража очень заинтересовалась этим происшествием.

«Все кончено. – Эти слова пронеслись в голове Розы, как только Агата закончила свой рассказ. Дыхание перехватило, она ощутила, как надежда покидает ее. Все пошло наперекосяк, а мы еще даже не начали. Всему конец».

Нет. Роза расправила плечи и распрямила спину, наблюдая за тем, как Агата жадно глотает воду из бурдюка. Первые мысли редко бывают самыми удачными, она не даст себя провести и не станет прислушиваться к ним. Она переехала в этот мельничный дом, чтобы иметь возможность справляться с подобными ситуациями, и именно так она и поступит.

Она не могла потерять доступ к этой аптеке, а аптекарша – к своим инструментам. А это означало, что им нужно новое место для экспериментов.

– Ужин окончен, друзья мои, – объявила она собравшимся. – Нас ждет работа.

Она надеялась, что задание удастся выполнить быстро, но поняла, что глупо было на это надеяться. Только к утру, под руководством Агаты и благодаря усилиями Сарры, Розы и Халида, все содержимое все еще дымящейся аптекарской лавки было собрано и уложено в две тележки для овощей, запряженные мулами. В результате получилось две шатких, высоких, наполненных взрывчатыми веществами горы, зловеще вырисовывающихся в лунном свете.