Полная версия
Ограбление Медичи
Кейтлин Шнайдерхан
Ограбление Медичи
Моим родителям, показавшим мне Флоренцию и подарившим целый мир
Copyright © 2024 by Caitlin Schneiderhan
© Жданович А. Е., перевод на русский язык, 2025
© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2025
I
Один
ДавидФлоренция, 1517Грязь была с берегов реки Арно. Но с берегов реки Арно внутри городских стен, так что, наверное, это была и не совсем грязь. К тому же от рук Кэт воняло вовсе не грязью.
Но ей доводилось прикасаться к вещам и похуже. И все же недоверчивый Джио решил испытать ее.
Она следила за каретой.
Карета въехала в город через ворота Порта Романа, и Кэт подумала, что это глупо. Расписанная словно картина, огромная, великолепная золоченая карета притягивала взгляды, и любой бы догадался, что она принадлежит очень богатым синьорам. Но почему эти люди не догадывались, что в это время суток Порта Романа превращается в мешанину из людей и повозок? Хотя, возможно, они были слишком богаты, чтобы задумываться о подобных вещах.
Впрочем, едва ли их богатства хватило бы, чтобы не беспокоиться вообще ни о чем. Кэт притаилась в тени, когда карета остановилась перед пекарней синьора Бруно. Здесь продавались кексы чиамбелла, которые Джио иногда воровал. Синьор Бруно примостился на лестнице, приставленной к стене его двухэтажной лавки. Держа в руке ведро с мыльной водой, он скреб стамеской по стене, сдирая наклеенную листовку. Кэт сжалась еще сильнее, заметив двух городских стражников, которые, стоя около лестницы синьора Бруно, внимательно наблюдали за ним.
Бархатная занавеска кареты метнулась в сторону. Рука, отдернувшая ее, засверкала в солнечном свете, не уступая карете в сиянии. Прежде чем занавеска вновь опустилась, Кэт успела разглядеть мелькнувшее в окне хмурое лицо. Мгновение спустя двое гвардейцев Медичи направились к городским стражникам. Кто-то внутри кареты стукнул по крыше, и кучер погнал лошадей вперед. Кэт поспешила за ними, а у нее за спиной вспыхнул спор между группой мужчин в форме.
На стене, несмотря на все старания синьора Бруно, все еще виднелся последний клочок бумаги. А Кэт в последние дни несколько раз натыкалась на такие листовки. Республика. Вот о чем в них говорилось.
Улыбнувшись, Кэт помчалась дальше.
Карета направлялась к площади Синьории, самой большой площади в сердце Флоренции. Одно из любимых мест Кэт в городе. Ей нравилось смотреть, как булыжники, которыми были вымощены улицы Флоренции, разлетаются во все стороны из-под колес. Нравились широкие арки Лоджии Ланци. И сияющий белый мрамор статуи Давида, возвышавшейся перед главным входом в Палаццо Веккьо.
Когда карета выехала на площадь, отовсюду послышались приглушенные голоса. Люди один за другим оборачивались, пока вся толпа не уставилась на герб, красовавшийся на дверцах кареты.
«Медичи? – слышала Кэт их шепот, проходя мимо. – Папа вернулся?»
Словно в ответ на этот вопрос, занавески великолепной кареты распахнулись, отодвинутые той же рукой, сверкавшей драгоценными камнями. Теперь в окне не видно было озабоченных хмурых лиц – взгляду толпы предстал мужчина, облаченный в пурпур и золото, с добрыми глазами и снисходительной улыбкой.
«Но ты же сказал, что он из рода Медичи, – чуть раньше в тот же день возразила Кэт. – Как он может быть папой, если он тоже Медичи?»
Взгляд, которым Джио одарил ее, ясно говорил, что столь глупые вопросы задают лишь малолетки, а у десятилетних, как Джио, нет времени на малышню.
– Моя возлюбленная Флоренция! – провозгласил папа Лев X, он же Джованни Медичи. Его голос разнесся над толпой. – Я вернулся домой!
Реакция была мгновенной. Площадь взорвалась радостными криками, люди толкались, пробираясь вперед, чтобы получше разглядеть карету. Кэт позволила людскому потоку увлечь себя дальше, отвратительный запах, исходивший от ее правой руки, прокладывал ей дорогу в толпе.
К тому времени, как Кэт добралась до первых рядов, гвардейцы в синей форме дома Медичи принялись оттеснять людей от кареты. Однако они не обратили внимания на Кэт. Кому интересна девчонка, затесавшаяся в толпе напирающих взрослых?
– Я польщен вашим теплом и любовью, – воскликнул папа. Его голос разнесся над площадью. – Мой дорогой кузен заверил меня в вашем гостеприимстве, но совсем другое дело – наблюдать его лично! Не поприветствуешь ли ты свой народ, Джулио?
Рядом с папой в окне кареты замаячил изящный силуэт. Однако он не торопился выбраться из тени. Папа закатил глаза.
– Сам кардинал Медичи приветствует вас.
Пожилая женщина в серой шали сумела подобраться к окну кареты.
– Ваше Святейшество! – прокаркала она, потянувшись к руке папы. Кэт увидела, как тот с отвращением бросил взгляд в глубину кареты, на своего угловатого спутника. А затем отпрянул от старухи, торопливо осенив ее крестным знамением.
– Благодарю вас, – вскричала старуха. Она отпрянула от окна, по ее щеке скатилось несколько слезинок.
– Будь благословенен этот город, – воззвал папа. – И да будет благословенна каждая душа в нем!
И тут Кэт метнула в него шариком из дерьма.
Хорошо прицелиться не вышло, и снаряд угодил в край окна. Однако он со смачным шлепком забрызгал блестящую мантию, и папа с воплем «Господи Иисусе!», от которого у Кэт заложило уши, отшатнулся в глубину своей роскошной кареты.
– Кто это сделал? – взревел капитан гвардейцев Медичи. Он развернул свою лошадь между каретой и толпой. Но даже его рев не мог заглушить вопли: «Только взгляни на меня, Джулио, я весь в грязи!», доносившиеся из окна кареты.
По толпе прокатилась волна возмущения, ропот все нарастал и нарастал.
Кто-то отпихнул Кэт назад, и карета скрылась из виду за широкими плечами.
– Я желаю, чтобы их поймали! Чтобы их выпороли! – голосил папа Медичи. Но его все труднее было расслышать за нарастающими криками толпы. Люди больше не ликовали, по крайней мере, не все из собравшихся на площади.
– Да здравствует Республика! – Голоса скандировали со всех сторон, пока их рев не сделался оглушительным. – Да здравствует Республика!
Кэт вдруг сообразила, что заранее не обдумала пути отступления. И сейчас все осложнилось, потому что гвардейцы в синей форме Медичи принялись рыскать по толпе, расталкивая зевак. Они кого-то искали.
Искали ее.
Проглотив ком в горле, Кэт развернулась, чтобы бежать. Но людской поток, который раньше нес ее прямо к карете Медичи, теперь работал против нее. Площадь словно превратилась в стену из ног и туловищ, и теперь никто не желал уступать дорогу девушке с перепачканными в вонючей грязи руками. Не сейчас, когда стражники приближались. И тут…
Толпа расступилась. Всего на мгновение. И в это мгновение Кэт увидела шанс на спасение.
Не раздумывая, она нырнула в хаос Флоренции, спасший ей жизнь.
Два
РозаЕсли уж рассуждать об обнаженных мужчинах, то Роза Челлини считала, что этот точно достоин внимания. Мускулистый. Высокий и статный. У нее свело шею от напряжения. Но сколько бы она ни стояла у его ног, Давид ни разу не опустил глаз, чтобы встретиться с ней взглядом.
Но это вполне нормально. В конце концов, он же статуя.
Расправив юбки, она удобно примостилась на каменном постаменте. Пришлось проявить ловкость, чтобы случайно не задеть цветочные букеты, фрукты, а также… менее вкусные подношения, разбросанные у ног статуи. Однако, несмотря на все ее старания, небольшой листок бумаги вспорхнул, вырвавшись из-под свертка с подношениями, изрядно поклеванного голубями. Роза подхватила его, стараясь не читать нацарапанные на нем расплывчатыми чернилами мольбы, молитвы или мечты, но тут что-то на булыжной мостовой привлекло ее внимание: клочок бумаги с несколькими обрывками печатных слов.
– РЕСПУБЛИКА ФЛОРЕНЦИЯ, – гласила надпись. Чернила были размазаны.
Роза отпихнула его ногой и смогла, наконец, найти свободное местечко. Достав колоду потертых карт, она принялась их перетасовывать, со сдержанным любопытством разглядывая толпу.
Площадь постепенно пустела, хаос, царивший здесь последние несколько минут, медленно затихал. Гвардейцы Медичи все еще рыскали вокруг, допрашивали прохожих, искали того, кто отважился запустить в главу Церкви чем-то похожим на горсть свиного дерьма.
Это была прекрасная карета. И грязный снаряд угодил прямо в середину тройного цветка лилии – герба Медичи, украшавшего дверцу кареты.
Роза выложила три карты и принялась ждать.
Флоренция, построенная на руинах, обрела богатство и славу благодаря деньгам и махинациям дельцов Медичи. Год за годом они скрывались под маской смирения и симпатии к простым людям, пряча бездонные сундуки с богатством, и постепенно превратили город из нескольких лачуг на берегу реки Арно в обширную метрополию. Именно таким город был сегодня.
Роза подумала, что увидеть позолоту и кованые узоры, украшавшие карету папы, было подобно глотку свежего воздуха. Этот отпрыск Медичи был не из тех, кто притворялся простаком. Свое богатство он выставлял напоказ. И спустя шесть лет, в течение которых она избегала этого города, словно чумы, Роза вошла в ворота почти в то же мгновение, что и он.
– Что ты здесь делаешь?
Роза улыбнулась двум гвардейцам поверх деревянной доски, примостившейся у нее на коленях. Она представляла, как выглядит со стороны. Невысокая молодая женщина с растрепанными темными волосами, черными глазами, обманчиво беззащитная. Ее красная шерстяная юбка была перепачкана дорожной грязью, а изрядно потрепанный кожаный ранец, местами уже подлатанный, требовал новых заплаток.
Она не представляла угрозы. Ничем не примечательная девушка.
– Добрый день! – защебетала она, переворачивая три игральные карты лицом вверх. Валет. Шестерка. Королева. – Какой благословенный день! Можете ли вы поверить в нашу удачу? Оказаться рядом с таким человеком? Ну, конечно, можете – вы, наверное, постоянно его видите…
Один гвардеец залился краской. Другой – нет. Значит, у Розы есть шанс заработать.
– Вы не видели здесь девчонку? – требовательно спросил тот, что не покраснел. Другой не сводил глаз с карт в руках Розы.
– Девочку? Сегодня я видела много девочек. Хотите сыграть в «Найди Даму»?
Последние слова предназначались гвардейцу, которого явно заинтриговало ее предложение. Он не сводил с нее изумленных глаз. Парень был моложе своего напарника, возможно, даже ровесник семнадцатилетней Розы. Смущенный внезапным вниманием, он, заикаясь, пробормотал: «Я… гм… я не…»
– Я научу, как играть, – сказала Роза. Она снова перевернула карты и начала тасовать колоду, стремительно вращая и переворачивая карты.
– Она была бы примерно такого роста, – сказал другой гвардеец, не обращая внимания на карты.
Он поднял руку до пояса.
– Грязная. В поношенной одежде.
Роза шумно вдохнула.
– Это та, что напала на Его Святейшество? – Ее руки все еще двигались, превратившись в размытое пятно, за которым словно загипнотизированный наблюдал юный гвардеец. – Я не видела никого похожего, – сказала она. – Но все это было так ужасно. И так захватывающе. Его Святейшество не пострадал?
– Уверена, что не видела никого, кто подходил бы под это описание? – спросил строгий гвардеец.
Роза покачала головой, поднимая руки. Карты выстроились в ровную линию.
– Клянусь жизнью Его Святейшества, я не видела никого похожего. А теперь. Можете найти Даму? Где же прячется та королева?
Не задумываясь, юный гвардеец коснулся средней карты.
– Риччи, – рявкнул его напарник, но Роза уже переворачивала ее, продемонстрировав бесстрастное лицо Королевы Кубков.
– Отличная работа, синьор. Вы – прирожденный мастер.
Терпение второго гвардейца лопнуло.
– Она шарлатанка, болван, – огрызнулся он. – Соберись. Мы попусту тратим время. – И не говоря больше ни слова, он развернулся и зашагал через площадь в сторону толпы в Лоджии Ланци. Риччи, оскорбленный до глубины души, уже собрался последовать за ним.
– Синьор, – сказала Роза, осторожно убирая доску и вставая. – Вот. – Она протянула королеву. – Для вас.
Он уже было взял карту, когда его вдруг осенило.
– Разве тебе она не нужна?
– Некоторые вещи стоят небольшой жертвы.
От хлестких пощечин ледяного ветра, налетевшего с Арно, ее щеки раскраснелись. Подмигнув Риччи, она выхватила у него карту и засунула за пояс.
– Приятно было познакомиться.
С таким же успехом Роза могла всадить ему топор промеж глаз. Парень непонимающе хлопал глазами, пока…
– Риччи! – Угрюмый охранник был вне себя от ярости. Испуганно вздрогнув, молодой человек развернулся и, спотыкаясь, поспешил за напарником. Продолжив тасовать колоду, Роза смотрела им вслед, наблюдая, как Риччи испуганно съеживается от нападок старшего товарища.
– Они ушли?
Голос звучал приглушенно из-под полога шерстяных юбок Розы, а деревянная доска, которую она специально прислонила к постаменту статуи, скрывала беглянку от посторонних глаз. Роза не рискнула взглянуть на девушку, сидевшую на корточках позади нее. По запаху она догадалась, что та не воспользовалась водой из ее бурдюка, чтобы отмыть руки от грязи и бог знает чего еще.
– Тсс, – прошептала она. Риччи удалось, наконец, успокоить своего напарника, и оба гвардейца направились к толпе зевак, собравшихся у Лоджии Ланци, чтобы отыскать новую жертву для допроса. Их внимание привлек какой-то бедолага, и они наконец скрылись из виду.
– Да, – сказала она. – Но не показывайся, пока не отмоешь руки. – До нее тут же донесся звук льющейся на булыжную мостовую воды, и Роза подавила улыбку.
Ей показалось само собой разумеющимся спрятать вынырнувшую из толпы девчонку с перепачканными ладонями и безумным от ужаса лицом. На вид той было лет восемь, а Розе самой не раз случалось попадать в переделки в этом возрасте. Правда, ни один из этих случаев не касался папы.
Наконец, девчушка появилась перед ней. Робко взглянув на Розу, она протянула ей пустой бурдюк, слегка склонив голову.
– Спасибо, синьорина.
– Не стоит благодарности, – ответила Роза, незаметно вытерев бурдюк о юбку, и снова прикрепила его к сумке. Около Лоджии Ланци поднялась суматоха. Кто-то – возможно, молодой стражник в униформе одного из самых знатных домов Флоренции, – похоже, потерял кошелек. Роза вскинула на плечи рюкзак.
– Ладно. Мне пора.
– У вас неприятности, синьорина? – Девочка последовала за Розой по пятам, когда та свернула на одну из многочисленных боковых улиц. – Они не видели, как вы меня спрятали.
– Они также не видели, как я стянула деньги того парня. Но это лишь вопрос времени, ведь они непременно решат вернуться.
– Ты позволила ему выиграть, не так ли?
Девчушка не сводила цепкого взгляда с Розы, в ее глазах сиял ум, отточенный нуждой.
– Конечно, – ответила ей Роза. – Всегда стоит позволить противнику выиграть первую партию в игре «Найди даму». Возможно, даже несколько партий.
– Зачем?
– Чтобы они решили, будто контролируют ситуацию, – сказала Роза. – Когда это произойдет, ты сможешь попросить их сделать ставку, какую только пожелаешь, и они согласятся. И тогда останется только забрать у них деньги. – Она слегка ткнула девчушку локтем. – Разве не лучше уйти с золотым флорином, а не с одной лирой?
– Гм, – хмыкнула девочка. – Но тот парень показался мне милым. – Однако в ее голосе не прозвучало ни капли сожаления.
– Может, он и был таким, – сказала Роза. – А теперь он милый и бедный. Но, по крайней мере, у него все еще есть работа.
– Хорошие люди недолго живут при дворе Медичи.
– Похоже, ему придется нелегко. – Роза остановилась, озираясь по сторонам. Теперь они оказались в нескольких улицах от площади Синьории, и здесь толпы народа поредели, сменившись более плавным потоком пешеходов из зажиточных местных обитателей и владельцев магазинов. Это была добропорядочная часть города, и все в этом районе выглядело благопристойно и чинно. Роза осматривала незнакомые здания и проклинала себя за то, что так долго избегала этого города.
Она знала, где находится. Она понимала, что знает, где находится. Шесть лет назад она могла бы пройтись по этим улицам вслепую. Флоренция была для нее вторым домом, школой, местом работы, – всем. Но теперь Роза, прищурившись, разглядывала витрины магазинов, банки и церкви, и хмурилась от проплывавших перед глазами воспоминаний.
– Как тебя зовут? – спросила она девочку, которая все еще пряталась в ее тени, видимо, не зная, можно ли ей уходить. Девчушка не торопилась отвечать, вновь проявив житейскую смекалку.
– Хорошо, тогда как мне тебя называть?
– Можешь звать меня Кэт, – ответила она.
– Кэт. Даю две лиры, если подскажешь дорогу.
Кэт вытаращила глаза.
– Дорогу куда? – все еще настороженно спросила она.
– Знаешь, где находится аптека?
Ее лицо скривилось в замешательстве.
– Апте…
– Агата де Россо. Знаешь лавку Агаты де Россо?
Кэт просияла.
– О! – воскликнула она. – Ты ищешь ведьму!
Цена в две лиры за столь простую подсказку, очевидно, была слишком высока, поэтому Кэт решила стать гидом Розы и лично провести ее по шумным улицам центра Флоренции, попутно тараторя о местных достопримечательностях, хотя нельзя сказать, был ли этот рассказ правдой хотя бы наполовину.
Роза старалась не обращать внимания на болтовню Кэт о местном колорите, заново открывая для себя узоры улиц и площадей. Этот мысленный трюк она проделывала бесчисленное множество раз – сначала как утомительное упражнение, под руководством матери, а потом это уже превратилось в рефлекс. Карта города вырисовывалась в ее сознании, складываясь из грубых штрихов и мелких деталей, дымка памяти смешивалась с грязью и песком реальности.
«Главное – сделать неосязаемое осязаемым», – говорила ей мать еще до того, как она стала достаточно взрослой, чтобы понять, что эти слова означают. Они склонялись над свечой на чердаке, где гулял сквозняк, и шептались в полутьме ночи. Молчать было незачем – с тех пор как похоронили отца Розы, они остались в доме совершенно одни. Но спать они не могли, и поэтому то и дело находили друг друга под скрипучими чердачными балками, когда солнце становилось лишь далеким воспоминанием, навсегда исчезнув за горизонтом.
Она до сих пор помнила, как сверкали темные глаза Лены Челлини в сиянии свечи, такие лукавые и печальные.
«Мы узнаем место так же, как узнаем людей, – говорила она, и Роза кивала, словно понимая, о чем говорит мать. – Когда мы впервые встречаем их или когда мы впервые видим место – это обведенный мелом контур. Просто маленькая фигурка, вырезанная из бумаги. Нечем заполнить его изнутри. – Она схватила дочь и принялась щекотать ее, и Роза завизжала, забыв о том, что нужно вести себя тихо. – Но потом мы узнаем их лучше, и эти пустые места заполняются воспоминаниями. Вместо обычного человека ты видишь жену пекаря, которая смеется как гусыня. Вместо улицы видишь место, где когда-то поцарапала колено. Но тут есть своя хитрость».
Глаза Розы, должно быть, казались огромными на ее личике.
«И в чем же секрет?»
Выражение лица Лены сделалось торжественным, она внимательно смотрела на Розу. Они остались наедине друг с другом в своем убежище.
«Хочешь научиться?» – спросила она, но имела в виду нечто большее. Имела в виду все.
Теперь же, следуя за маленькой девочкой, которая оказалась достаточна безрассудна, чтобы метнуть комком дерьма в папу римского, Роза заполняла для себя Флоренцию до краев. А вся Флоренция была олицетворением семьи Медичи.
В течение столетия богатство и авторитет помогали этой семье держать Флоренцию в своих руках, создавая ее, иногда буквально, по своему образу и подобию. Скульпторы, художники, архитекторы – все они могли приписать свой успех покровительству Медичи. Лоренцо Медичи, один из последних патриархов, был особенно плодовит в этой области: его щедрость принесла ему титул Лоренцо Великолепного и помогла оставить богатое культурное наследие, известное по всему миру.
Конечно, это наследие не могло защищать семью вечно. После смерти Лоренцо нарастающие военные потери привели к изгнанию девятнадцатилетнего Джованни Медичи, сына Лоренцо, и его шестнадцатилетнего кузена Джулио – двух последних отпрысков клана Медичи. Десятилетиями их не пускали в город, который они считали своим по праву рождения, и их праведное негодование росло с каждым годом. Тем временем Флоренция обрела мир и процветание, став свободной и демократической Флорентийской республикой. Оказалось, городу не нужны были Медичи, чтобы стать великим.
Но изгнанные кузены Медичи не смирились с этой новой реальностью. Вместе они придумали, как вернуть власть над городом во имя своей семьи. К тому времени, когда этот план осуществился, Джованни заполучил алые одеяния кардинала. А пять лет назад, благодаря мощной поддержке Церкви, он и его кузен собрали армию и вновь отправились покорять Флоренцию.
Перемены не были бескровными, хотя Флоренцию многие беды обошли стороной. Честь подать городу суровый и жестокий пример пала на… другие незадачливые плечи. Зачем, в конце концов, Медичи ломать игрушку, которую они так хитроумно замышляли отвоевать? И вот Флоренция была вынуждена с распростертыми объятиями принять своих блудных патриархов обратно. Джованни сменил свое имя на более соответствующее папскому статусу – Лев Х, а Джулио занял место кардинала, которое освободил его кузен. Но, судя по гневным листовкам на стенах домов и грязному пятну на карете папы, возвращение Медичи к власти приветствовали далеко не все.
Роза вздрогнула. Последний раз она была во Флоренции еще во времена Республики. Идя следом за Кэт, она чувствовала, как холодные пальцы этих воспоминаний касаются ее шеи. Мимо переулка, где Лена обыгрывала банковских клерков в кости, постепенно доводя их до исступления, мимо церкви Санта-Мария-Маджоре, где ее мать приятно провела несколько дней, рассказывая страшилки о призраке несчастной женщины, замурованной в стенах, пока Роза опустошала карманы ее слушателей; мимо таверны, где Роза тайком отхлебнула джина и ее вырвало на ступеньки снаружи.
Сплошные призраки. Но она этого ожидала. И могла принять как должное. К счастью, их становилось все меньше и меньше, пока Кэт уводила ее прочь от центра города, и наконец они остановились перед лавкой, приютившейся между лавками зеленщика и шорника.
– Ведьма, – указала Кэт на дверь. Роза добавила девчонке еще лиру за представление.
– Держись подальше от Медичи, – наказала ей Роза. – Если только не придумаешь заранее план побега.
– Непременно, – явно солгала Кэт. – Удачи тебе с твоими карточными фокусами!
А затем исчезла, помчавшись по улице со скоростью, заставившей Розу проверить, на месте ли кошелек. Убедившись, что его не украли, она вновь обернулась к «Ведьме».
По сравнению с непривычным хаосом в центре Флоренции, лавка Агаты де Россо, казалось, была неподвластна времени. Даже вывеска осталась прежней – хотя, конечно, когда она видела ее в последний раз, ей было… десять? Одиннадцать? Она была достаточно юной, чтобы забыть важные детали. Но надпись та же, как и оформление, и цвета…
«АПТЕКА» – гласила надпись. Должно быть, кто-то недавно перекрасил вывеску. Роза сомневалась, что это сделала сама аптекарша, но, с другой стороны, Агату всегда окружали люди, чем-то ей обязанные. Список причин, по которым человеку может понадобиться аптекарь, был длинным и унизительным – интимные недуги, нежелательные беременности, зелья и порошки… Поэтому ей не составило бы труда заставить кого-нибудь из клиентов потратить полдня на наведение порядка, особенно если это означало, что кто-то из близких не узнает конфиденциальную информацию…
Розе пришла на ум избитая поговорка «не играй с огнем», как вдруг изнутри магазина донесся негромкий взрыв. Не раздумывая, девушка ворвалась внутрь и, захлопнув за собой дверь, услышала слабый звон колокольчика.
Аптеку наполняли дым и мрак, и потому Роза не заметила длинный деревянный прилавок, пока не ударилась бедром о его край. Сдержав проклятие, она, прищурившись, кашляя, на ощупь пробиралась вперед в темноте. На стене за прилавком царил хаос полок и корзин – источник странного, землистого, травяного запаха, который она с трудом улавливала сквозь всепоглощающую едкую вонь химической гари.
В глубине лавки что-то звякнуло.
– Агата? – позвала Роза. – Ты еще жива?
– Не задавай глупых вопросов, – раздался в ответ скрипучий, раздраженный голос из дымной глубины. – Перестань кашлять. Так драматично. Я иду, иду. И не открывай дверь.
Роза вытерла рукавом слезящиеся глаза.