Детективные сны. Мистический детектив

– Излагайте, сударь.

Николай потёр лоб, концентрируясь:

– Мне надо внедриться к фальшивомонетчикам, а я о них ничегошеньки не знаю. Просветите, пожалуйста, какие у них хитрушки во время сбыта, жаргон, там… и вообще.

Симонян покивал.

– Перво-на́перво пойми главное, Коля: фальшивые деньги подразделяются не хорошие и плохие. Плохие можно отличить по неправильному цвету, по отсутствию металлических вставок, по качеству бумаги и краски. Часто подводит рисунок. Сколько-нибудь серьёзной проверки они не выдерживают. Обычно их втюхивают крестьянам на рынке.

Он закурил новую папиросу и продолжил:

– Хорошие подделки обладают почти всеми свойствами настоящих: и бумага, и краска, и рисунок, и вставки. Отличить их он настоящих очень трудно, некоторые даже ультрафиолетовый тест выдерживают. Считается, что такие можно сделать, только вступив в сговор с работниками Гознака. Сам понимаешь, состав краски и прочих защит, а также бумаги есть государственная тайна.

– А как насчёт модных убитых енотов? – уточнил слушатель.

– Ну, там одновременно и сложнее, и проще. Дело в том, что доллары печатает негосударственная организация. Что ты так смотришь? Частная компания! Всех секретов американских денег не знает полностью никто. Семь человек, семь так называемых «гномов» знают секрет совокупно. Тем не менее, несмотря ни на что, неоднократно имели место хищения клише, бумаги и краски. Ну, и подкуп. Самые лучшие подделки печатает государство, потому что у него возможности неограниченные: Ливия, Турция, Иран, Ирак. Их подчас даже американское казначейство различить от настоящих не может. Только по номерам определяют, что официально такие не выпускали.

Николай содрогнулся, представив такое своим живым воображением.

– Как правило, реализация долларовых фальшаков хорошего качества происходит через маленькие частные банки. За мзду, конечно. За процент. А те уже пускают их малыми партиями в обменники, закупают товары, в основном у мелких бизнесменов. Дорогие товары: машины, меха, иногда золото. Не морковку, в общем. Их ловят, конечно, и вешают огромные срока, но, сам понимаешь… слишком выгодный бизнес.

Николай всё тщательно законспектировал.

– Так, что вы мне посоветуете, Ашот Самвелыч? С чего мне начать? Ну, в образ войти?

– Если ты хочешь выйти на реализаторов… Понадобится большая партия купюр хорошего качества. Нет, не годится! Наоборот, ты должен проявить заинтересованность в приобретении очень большой партии качественных фальшаков.

– Большая партия? А зачем мне она? – напрягся опер, – Что мне с ними делать, с фальшивыми убитыми енотами?

– Ну, скажем, для покупки оружия.

– Оружия?!

– Ага! Но не ружьев, а танков и пушек.

И Николай ушёл к себе. По дороге зашёл в служебную библиотеку, чтобы взять что-нибудь почитать для общего развития. Узнал интереснейшие вещи! Например: монеты принялись подделывать сразу же, как только Лидийский царь Крез начал их чеканить! Помимо чеканки монет из неправильного металла, применялось также обрезание, что привело к появлению ребристого гуртика. Бумажные деньги, поначалу не обладавшие совершенной защитой, в России подделывали очень широко. Целые деревни были заняты этим выгодным промыслом.

Весь остаток дня Николай изобретал схему, для которой ему могли понадобиться фальшивые доллары. Несколько миллионов. Надо же быть готовым к тому, что поставщики спросят: «А зачем тебе столько много?»

Потратив весь день на подготовку и вхождение в образ, отправился вечером в сквер Большого Театра, где, по оперативным данным, собирались криминальные элементы. Присев на скамейку, стал присматриваться к публике. В сквере отдыхало с дюжину человек, включая трёх девушек и одну тётку постарше. Все они никаких подозрений не вызывали. Николай приуныл: как с продавцом на контакт выйти? Но через четверть час к нему подошёл средних лет дядька.

– Эй, симпатичный! – приветливо окликнул он Николая, – Скучаем, как бы? Как насчёт коньячку хорошего со мной попить, музычку послушать?

– Я… это… Нет! – отрицательно покачал головой замаскированный милиционер.

Дядька присмотрелся, сочувственно кивнул:

– А-а, понятно…

И отошёл. А через пять минут подошла средних лет тётка. Она была одета в дорогое тёмно-серое платье и итальянские туфли. Через плечо висела сумочка, тоже дорогая, в тон платью.

– По делу сидишь, или просто так? – как бы, между прочим, обронила она, присаживаясь рядом.

– Ну… по делу, – подтвердил Николай.

– Ты не здешний. Я тебя раньше не видела.

– Ага, я с Саратова… недавно приехал.

– В Липках давно гулял?

Николай понял, что это проверка. Саратов он знал хорошо, учился там на курсах переподготовки перед Афганом. А Липки – это городской парк.

– Ну, как давно… Дней восемь тому.

– А сколько ходу оттуда до рынка?

– Тридцать три минуты, – буркнул знаток города, – А на третьем троллейбусе восемь. Ты что, сходить туда хочешь?

Тётка засмеялась:

– Да это я так просто, – и прямо спросила:

– Что надо, Федя*? Чего вынюхиваешь?

– Мне сказали, что здесь фокусник ходит, который цветные фантики может обменять, – уклончиво ответил Николай.

– Какие ещё фантики? – сделала вид, что удивилась, тётка.

– Такие! Зелёненькие.

– Нету его сегодня. Ушёл уже.

– Жаль…

Тётка встала.

– Приходи завтра в это же время, Федя. Я скажу, кому надо. Тебе сколько пальцев?

Николай сообразил, что его спрашивают, сколько долларов.

– Ну, скажем, три тонны. Для начала. Испытать же надо, твёрдые пальцы или нет. А там видно будет. Может, и в сто раз больше закажу!

– Твёрдые, твёрдые. Ты цены-то знаешь?

– Знаю.

Тётка отошла. Николай посидел ещё полчаса.

«Значит, завтра… Ну, и хорошо! Главное, я подозрений не вызвал!»

*Федя – клиент, жаргон

Назавтра, почитав спецсправочник по валюте и проконсультировавшись ещё разок у Симоняна, Николай снова пришёл в сквер. Давешняя тётка возникла за его плечом через три минуты.

– Пойдём, – кивнула она.

И они подошли к неопределённого возраста мужчине, одетому в джинсы и поношенный пиджак. В руках у него ничего не было: ни портфеля, ни сумки.

– Вот, Толян, привела. Интересовался вчера на три штуки пальцев.

Толян окинул Николая беглым цепким взглядом и, сделав приглашающий жест, пошёл в сторону Кузнецкого Моста. Идти пришлось не очень далеко, с километр. Открыв припаркованный москвич, Толян сел за руль. Николай, подумав, сел на заднее сиденье. Попетляв по центру (ехали молча), выехали на Ленинский проспект. На Площади Гагарина остановились, заехав в какую-то тёмную арку. Николай заметил две притаившиеся в углу тени. Ага! Ну, понятно, дело-то серьёзное, как без страховки?

– Давай бабки! – потребовал Толян.

– Э, дорогой! Посмотреть бы сперва надо, да?

– Вот, – протянул ему через плечо пачку торговец зелёными фантиками.

Зажгя верхний свет, Николай внимательно осмотрел купюры. На вид убитые еноты выглядели вполне прилично. Но возникли сомнения: нужная шершавость краешка была… скажем так, не выражена. Рассмотрел одну полусотенную бумажку на свет. Вроде, нормальные водяные знаки. Послюнил спичку, помусолил: на спичке осталась краска!

– Ты что ж, сука, мне фуфло втюхиваешь? – рыкнул Николай.

Толян дёрнулся открыть дверь, чтобы выскочить, но в затылок ему упёрся ствол револьвера. Николай позаимствовал неисправный наган в музее криминалистики на такой вот случай.

– Сиди, где сидишь! Завалю! – зловеще предупредил он.

– Да я… да ты чо… – заскулил прохиндей.

– Через плечо! Краска некачественная! Печать плохая – два! А бабки хочешь, как за правильные листы!

– Да мы же думали, что ты лох саратовский… Прости, братан, ошибочка вышла!

– Ага, саратовский, но не лох. Короче: хороший товар есть?

– Есть, как не быть!

В ладонь легла другая пачка. Она выдержала все органолептические проверки.

– Ну, вот, другое же дело! Теперь слушай сюда: мне надо двадцать два лимона. Половину розничной цены плачу. Рыжьём*! Во, смотри! Договоримся? У меня пятьдесят кило.

*рыжьё – золото, жаргон

На переднее сидение лёг десятикилограммовый слиток золота. Поддельный, конечно, позаимствованный на Мосфильме.

Толян покрутил головой:

– Не, мне столько не поднять…

– Жаль, – вздохнул Николай, – Ну, тогда поехали обратно.

– Погоди! Есть человек… Послезавтра позвони мне в полдень, лады?

Записав телефон и пароль, Николай велел довезти его до метро. Дело сдвинулось с места! Появился шанс выйти на крупного оптовика.

Ночью приснился необычный сон: на Калининском проспекте, у кинотеатра «Октябрь» к нему подошёл древнеримский центурион в доспехах и шлеме с гребнем из конского волоса. Подмышкой у него была амфора литра на три. Центурион, горячась, тыкал пальцем в свою кирасу и повторял:

– Armis! Armis!

Утром Николай в служебной библиотеке не без труда разыскал словарь латинского языка, напечатанный аж в 1899 году. Перелистав пожелтевшие страницы, нашёл нужные слова: «Armis – доспѣхъ, броня». Раскинув мозгами, дотумкал: на встречу с бандитами необходимо надеть бронежилет! Ну, и оружие взять.

– Ну, что, товарищ Большой? Какие есть идеи насчёт фальшаков? – спросил его Гогорь после оперативки.

Они были в кабинете одни. Конечно, и тот, и другой ручались за товарищей, но – конспирация есть конспирация. Ни к чему людям знать, что им не положено.

– Вышел вчера на рядового продавца. Заинтересовал предложением купить за золото двадцать два миллиона купюр хорошего качества. Он признал, что столько ему не поднять – это же большие деньги, за них город Малоярославец можно купить, но обещал поговорить с кем надо. Есть, дескать, человек. Завтра нужно будет позвонить и договориться о встрече. Сильно надеюсь, что клюнут. Необходимо подготовить куклу… куклы. В смысле, пятьдесят килограммов бутафорских слитков с клеймами. И мне понадобится напарник, а также бронежилет и ствол.

Гогорь закурил, и некоторое время молчал, прикрыв глаза. Лицо у него при этом было грустное.

– Одного напарника мало, – твёрдо сказал он, докурив папиросу, – В помощь тебе даю прапорщика Жильцова, он тоже Афган прошёл, не дрогнет. А ещё страховать вас будет ОМОН. Они незаметно на место заранее приедут. Насчёт кукол я договорюсь с Мосфильмом, к завтрему будут готовы.

И Николай пошёл получать бронежилет и оружие – табельный пистолет Макарова. Встретил и проинструктировал Жильцова. Тот был старше годами, худенький и малорослый, но за четыре года службы в Афгане имел орден Красной Звезды и медаль «За Отвагу». Две.

Вникнув в суть предстоящей операции, прапорщик серьёзно пристукнул ладонью по столу:

– Оприходуем гадов, товарищ лейтенант! А кого не оприходуем, тех порвём! Не сомневайтесь!

Бронежилеты выдали кевларовые, с титановой пластиной, прикрывающей сердце.

– Называется «Кора», третий класс защиты, – пояснил завскладом вооружений, – Удержит нож, пулю из нагана и макарова. Но АКМ и «Стечкин», а также «ТТ» его, увы, пробивают.

Николай подумал, и предпочёл взять на задание «Стечкин» вместо табельного макарова. Автомат бы ещё лучше, но его под пиджаком не спрячешь.

В ту ночь снов не было никаких. Да Николай и не стремился их увидеть. И в транс не входил.

Утро того же дня.

Толян сидел на оперативке у босса. Тот внимательно слушал отчёты сотрудников по вчерашней реализации и, судя по всему, был доволен тем, как идут дела. Объём продаж неуклонно повышался за счёт развития в стране мелкого бизнеса и участившихся поездок граждан, в большинстве – челноков, за рубеж. Дошла очередь и до Толяна.

– Вчера вечером один мужик пришел за тремя тоннами зелени с перспективой на сотню. С подачи Нинки. А когда до дела дошло, он на качество возмутился и мне в затылок наган навёл. Ну, я ему правильный товар предложил, а он и говорит: есть рыжьё, пятьдесят кил. Сменяю на хорошую зелень за половину розничной цены. Я ему объяснил, что мне столько не поднять, но поговорю, с кем надо. Завтра договорились созвониться.

Босс, Фархад Субханкулов, задумался.

– Как фраер обозвался?

– Никак, Фархад Магомедыч.

– Что ты за фраера знаешь?

– Только то, что он саратовский, – развёл руками Толян, – В Москве недавно.

– А половину розничной цены он хочет от рыжья или от зелени?

– От зелени, конечно. Дескать, партию большую берёт, вот и хочет скидку.

Фархад задумался снова.

«Саратов… Нет, ничего не отзывается. Пятьдесят кило золота в слитках… Откуда? Это может означать только одно: ограблено хранилище Госбанка. В Москве о таком не слыхали. Стоп, стоп! Вроде, был слушок насчёт Баку… там братва банк распечатала. Неужели этот? Интересно, зачем ему столько зелени? Только одно: оружие. Сейчас его и в Киргизии, и в Узбекии можно неплохо взять и навариться. Значит, у него мощная команда, в одиночку такими делами не занимаются. И, ведь, возник как прыщ на ровном месте! Ничегошеньки неизвестно! Значит, всё-таки новичок?»

Он потеребил чётки, чтоб легче думалось.

«А если это подстава ментовская? Как быть? Да забить стрелку в безлюдном месте, чтобы со всех сторон голое поле! Чтобы засаду исключить! А пятьдесят кило золотишка жаль упустить. Аллах жирный кусок пирога не каждый день посылает! Но отдавать по дешёвке зелень, хотя бы и мутную, хотя бы даже и за рыжьё… жалко! Долгосрочное сотрудничество налаживать резона нет, он одноразовый федя. Значит, саратовца придётся заколбасить. Бизнес, ничего личного».

– Ладно, Толян. Скажи ему, что мы согласны за пятьдесят кило двадцать лимонов лучшего качества отдать. Не уступай. Скажи, что лучше он нигде на Москве не найдёт. Если согласится, то пусть привозит товар послезавтра в Измайловский парк, там справа от ворот большая поляна с прудом. На берегу пруда и встретимся. В девятнадцать ноль-ноль. И не больше, чем вдвоём! Если больше, то дела не будет. От нас, скажи, тоже двое будет.

– Я всё понял, Фархад Магомедыч!

Субханкулов, как выражаются средства массовой информации, был человеком трудной судьбы. Уроженец Ашхабада, он в детстве лишился родителей и вкусил прелестей воспитания в детском доме. Детдом был в Ростовской области. Маленького, не говорящего по-русски, смуглого мальчишку, пинали первое время все, кому не лень: и сверстники, и ребята постарше. Просто так, чтоб поиздеваться. Дети – народец жестокий. Отнимали пайку, и Фархад часто сидел голодным. Пришлось воровать. А через год десятилетний инородец заставил себя уважать, перебив арматурой ноги двоим самым активным своим палачам. Сошло с рук, ибо по возрасту он был неподсуден. После этого издевательства прекратились, но воровство уже вошло в привычку и со временем стало его ремеслом. В семнадцать лет попался на квартирной краже, получил первый срок – три года. В колонии для несовершеннолетних преступников очень быстро завоевал авторитет неукротимостью характера и принципиальностью, в смысле, неукоснительным следованием воровским законам, что редкость у подростков, особенно первоходов. Второй срок, восемь лет, за вооруженное ограбление инкассатора, отсиживал в Мордовии, на усиленном режиме. Там ему за попытку побега и драку с конвоем присвоили почётную и гордую кличку Демон. В той драке он умудрился покалечить двоих солдат: одному выбил глаз, другому сломал нос деревянным кастетом. Конвойные озверели и едва не затоптали Фархада насмерть, но он не только выжил, но и поправился. Судья дал новый срок, во время которого воровская сходка присвоила Демону высокий ранг «Честного жулика».

Последние шесть лет, с самого начала Перестройки, за глупости которой правоверный гражданин Субханкулов ежедневно благодарил Аллаха, Демон посвятил себя торговле фальшивыми долларами. Налаженные на зоне связи помогли организовать доставку в Москву крупных партий из Турции и Ливии. Даже из Афганистана и Ирана возили, но не так много. Эти подделки были высочайшего качества, сделанные на государственном уровне. В московской подпольной типографии в две смены изготовляли фальшивки качеством пониже, но всё равно хорошие. Прибыль была огромная. В советской империи, распавшейся на суверенные республики, царил беспорядок (мягко говоря) и растерянность властей, что сильно облегчало «работу», в смысле, транзитные перевозки и сбыт.

План предстоящей операции был такой: рано утречком в засаду сядет снайпер, он же наблюдатель. Если вдруг что, он даст сигнал по рации. С собой Демон решил взять Толяна и ещё троих, с автоматами.

«Толян сказал, что у фраера наган… А серьёзные люди, тем более менты, с наганом на серьёзное дело не ходят! Значит, просто залётный. Не лох, но новичок однозначно. Даже если уговор нарушит и притащит с собой лишних, то положим всех, только и всего. Но зелень придётся брать всерьёз, чтоб показать».

На следующий день Николай с телефона, снабжённого антиАОНом, позвонил по продиктованному Толяном номеру.

Гудки, гудки…

– Алё! Ето ктой-то? – раздался старушечий голос.

– Кто надо! – грубо ответил Николай, – Мне Толяна позови!

– Щас…

Стукнула положенная на стол трубка. Ждать пришлось минуты три.

– Алё?

Это был Толян.

– Вот, звоню, как договаривались.

– Ага. Слушай сюда, саратовец: товаром даём двадцать лямов.

– Сколько, сколько!?

– Ты слышал. Двадцать. – ухмыльнулся в трубку Толян.

– Что-то маловато…

– Счёты возьми! Сам же сказал давеча: половину от розничной цены. Оно столько и выходит. Лучше условий не найдёшь, хоть обыщись.

– Ладно, пей мою кровь… Где и когда?

– От ворот Измайловского парка направо поляна большая и пруд. Так на берегу, значит, пруда. В девятнадцать ноль-ноль. Наших будет двое. Ты тоже вдвоём приходи, а то дела не будет.

– Понял.

Клик! Связь разъединилась.

Наступил день Х. ОМОН занял позицию ещё ночью, выкопав схроны рядом с прудом. Девять бойцов были вооружены автоматами и гранатами, один разместился чуть поодаль со снайперской винтовкой. Пришедшего на рассвете и залезшего на сосну снайпера заметили сразу, но трогать не стали.

В полдень, как и было задумано, на поляну въехал автомобиль. Обычный с виду уазик армейского цвета, но бронированный. Его Гогорь выпросил на денёк у инкассаторов. С него сняли мигалку и закрасили надпись «ИНКАССАЦИЯ» на бортах. Номер тоже сменили. Частному лицу купить такое транспортное средство у деградирующей армии было несложно. За рулём сидел Валера Жильцов, Николай – рядом.

Снайпер Куря сразу же доложил:

– Седьмой, седьмой! Я третий. Вижу УАЗ номер… Пердит по страшной силе! В нём двое. Один, по описанию, Саратовец. Покрутились у пруда и уехали. Приём!

– Принято. Отбой, – услышал он в ответ.

– Фархад Магомедыч! Куря звонил. Видел у пруда Саратовца на уазике убитом. Осматривался, значит, – вбежал в кабинет порученец Шрам, прозванный так за рубец на лице.

– Скажи, пусть номер срочно пробьют!

– Понял, щас сделаем!

К сожалению, у бандитов имелись в милиции возможности установить и владельца по номеру автомобиля, и номер телефона. Стоила такая услуга не очень дорого.

– Фархад Магомедыч! Номер принадлежит Смирнову Роману Валерьевичу, 1922 года рождения, адрес: Калужская область, Думеничи…

«Машина с калужскими номерами… убитая… Думеничи… Нет, точно, не мент! Они на дохлых аппаратах не ездят. Ждём…»

Николай, прилёгший отдохнуть после обеда, дабы набраться сил перед операцией, был вырван из дрёмы дребезжанием дверного звонка. Ругнувшись, он встал с дивана и босиком прошлёпал в прихожую.

– Кто там? – спросил он, ибо глазка в двери не имелось.

– Это я, Коля! – раздался голос Лены, бывшей жены.

Вот это да!

Они развелись в конце восемьдесят девятого, когда Николай пришёл из Афганистана. Жена объяснила, что полюбила другого человека. Умного, красивого, ласкового и щедрого. И богатого, к тому же. Человек занимался куплей-продажей чего попало и всего подряд, и ездил на подержанном Мерседесе. Николай не сильно огорчился расставанию, ибо так и так отвык от жены за два года разлуки.

– Любовь без радости была, разлука будет без печали, – объяснил он Лене напоследок.

Отношений всё это время они не поддерживали. И тут – на́ тебе!

Николай открыл дверь. На пороге стояла Лена с двумя чемоданами в руках.

– Я к вам пришла навеки поселиться! – процитировала она с бледной улыбкой роман «Золотой Телёнок».

Николай обалдел, офигел и впал в ступор одновременно. И челюсть отвисла. Пауза затянулась. Лена нахмурилась:

– Так, впустишь или нет?

– Э-э… ну, входи…

Лена вошла и безошибочно отправилась в комнату Николая, хотя ранее там никогда не была. Из кухни выглянул Артемий Харитонович:

– Ой, здрассьте! Пардон, мадам, я без галстука.

Величественно кивнув ему, Лена вошла в комнату и села на диван. Её улыбка стала ещё шире, но в ней усматривалась какая-то неискренность.

– Что случилось-то? – озабоченно поинтересовался Николай, подтягивая сползающие треники.

– Жить негде, вот, что, – развела руками Лена, – Мишу две недели назад посадили… Десять лет с конфискацией всего имущества. И квартиру тоже. А я там не прописана. Мы же с ним… как это… в гражданском браке жили-были. Вот и выселили меня. А квартиру, которую ты мне оставил, я ещё когда продала…

– Бывает, – кивнул Николай сочувственно, – У тебя теперь два пути: снять квартиру в Москве или в Подмосковье.

– Да на какие шиши? Я же не работаю нигде… временно.

Лена после окончания школы не работала ни дня. Сначала жила на содержании у родителей, а потом – на содержании у Николая.

– Ну, тогда езжай к маме в Вологду.

После смерти мужа бывшая тёща, Маргарита Куприяновна, обменяла двухкомнатную квартиру в Москве на двухкомнатную же квартиру в Вологде, где жила старшая сестра. С о-очень большой доплатой обменяла! Кстати, Николай ей сильно помог.

– В какую ещё Вологду? Я не хочу! – возмутилась Лена, – Буду у тебя жить!

Тут она прищурилась и жестом Шэрон Стоун из фильма «Oсновной Инстинкт» закинула ногу на ногу. Подумав, вкрадчиво, с намёком, добавила:

– Пока не надоем!

– Как? – поразился Николай, – Даже чаю не попьёшь?

Лена, поняв, что её чары не подействовали, нахмурилась:

– Ты что говоришь-то? Или ты не рад, что я к тебе вернулась?

– Не рад, – покаянно подтвердил Николай, – И жить ты здесь не будешь. Пойдём, я тебя на вокзал отвезу, а то мне скоро на службу.

– На какой ещё вокзал!?

Лена не ожидала такого категорического отпора.

– На Ярославский, какой же ещё!

Залившись слезами, бывшая жена долго уговаривала её понять, простить и оставить жить, но Николай был твёрд, как кремень. В результате всё-таки отвёз интриганку на вокзал, и даже билет до Вологды купил. В плацкартный вагон. Помахав кепкой на прощание, побежал к машине. Времени до начала операции оставалось в обрез.

Глава пятая

Резко затормозив перед отделом, аж занесло немного, Николай кинулся к уазику. Жильцов уже прогревал мотор.

– Я уж хотел начать волноваться, товарищ лейтенант!

– Ой, потом расскажу…

Быстренько облачившись в бронежилет, надел поверх него рубашку и, для конспирации, джинсовую куртку капитана Шмыгайло. Она была на два размера больше и отлично маскировала броник. Спереди сунул за пояс давешний наган (отвлекающий манёвр). Стечкина примостил между лопаток. За голенище натовского десантного ботинка засунул штык-нож.

– Поехали!

Испуская клубы сизого дыма (Валера нарочно подлил масла в бензобак, чтобы создать впечатление убитого двигателя), машина тронулась с места.

Отдышавшись, Николай с тоской понял, что из-за всей этой суеты не сходил в туалет.

«Как-нибудь до места дотерплю, там и отолью!»

А вслух сказал:

– Ехай быстрее!

– Так, вроде нормально успеваем, товарищ лейтенант? – удивился Жильцов.

– Успеваем-то, успеваем, только мне попысать надо перед делом. Позарез!

– А, понял! – улыбнулся Валера и прибавил газу.

Вот и Измайловский парк. Въехали в ворота, вскоре повернули по грунтовой дороге направо. Поляна. На берегу пруда никого!

– Вон он! – возбуждённо показал пальцем Толян на миновавший их уазик.

Он и Демон сидели в кабине тоже уазика, но «головастика», угнанного Шрамом два часа назад у Парка Культуры. Трое бандитов с автоматами, Шрам, Серьга и Вольт, притаились в кузове под брезентом.

– Ага! Выжди пару минут и потихоньку за ними, – приказал Демон, передёргивая затвор автомата.

Он повернулся к Толяну:

– Значит, так: ты идёшь к нему и убеждаешься, что рыжьё правильное. Даёшь отмашку – и мы валим обоих. Сигнал такой: я бибикну два раза, как бы в подтверждение, а ты сразу падай на землю.

– Понял, Фархад Магомедыч, – слегка побледнел Толян.

Подъехав к пруду, Николай вышел из машины и подошёл к кустику ракиты. Расстегнув штаны, с наслаждением принялся отливать. Из-под куста раздались приглушённые ёпэрэсэтэ, круто замешанные на горькой обиде: