Детективные сны. Мистический детектив

– Что же вы, товарищ, мочитесь в одну точку, прямо мне на голову? Вы помахивайте, помахивайте!

(перевод с матерного на русский Автора)

– Ой, что пардон, то пардон! – извинился Николай и направил струю в сторону.

А тут и головастик подъехал и встал метрах в сорока. Николай распахнул куртку, чтобы револьвер оказался на виду, и быстрыми шагами подошёл к водительской двери. Валера шёл следом, отступя на два шага. На поясе у него висел кавказский кинжал.

«Ага, Толян за рулём. А второй, похоже, хозяин…» – сообразил Николай.

На пассажирском сидении восседал дядька лет сорока. Лицо худое, злое. Губы сжаты в ниточку. Глаза чёрные, с прищуром.

– Мне бы товар увидеть, – не здороваясь, потребовал Николай.

– Толян, покажи им, – спокойно сказал Демон, держа руки на виду.

Автомат со сложенным прикладом лежал под сиденьем. Предохранитель снят, патрон в стволе.

«Точно, лохи они. Кинжал, надо же! Вторую волыну не смогли найти!»

Толян вышел из кабины и, кряхтя, достал из кузова пять чемоданов.

– Открой! – приказал Николай, – Сначала вот этот!

Толян открыл. Пачки стодолларовых купюр.

– Валера, посмотри!

Прапорщик шагнул вперёд, сосчитал пачки, взял наугад одну, быстро пошелестел банкнотами. Затем проверил несколько штук ультрафиолетовым тестером.

– Нормально.

– Теперь этот!

Толян откинул крышку четвертого чемодана. Там тоже были доллары.

– Валера, проверь! – кивнул Николай, не спуская глаз с Демона.

Жильцов вскрыл выбранную наугад пару пачек. Такое же качество, как и в первом чемодане.

– Нормально.

Чемодан закрыли и поставили на траву вместе с остальными.

– Теперь бы надо ваш товар посмотреть, да? – выдавил из себя Толян.

Было заметно, что он боится: побледнел, покрылся крупными каплями пота.

– А как же! Свой глазок – смотрок!

Николай и Валера попятились к своему уазику и встали так, чтобы их прикрывали открытые двери.

– Валяй, проверяй!

На заднем сидении лежало две жестяных коробки, в которых перевозят золото. Толян взял ту, что с краю, с натугой поставил на траву, открыл. Три гознаковских слитка сверкнули в глаза. Клейма были правильные, но Толян достал из кармана пузырёк и капнул на гладко отшлифованную поверхность кислотой. Открыв вторую коробку, проделал то же самое. Николай смотрел спокойно: все куклы были позолоченные. Ох, не просто удалось Гогорю уговорить мосфильмовских бутафоров!

– Нормально… – с блаженной улыбкой пробормотал Толян и, повернувшись к хозяину, махнул рукой.

Дважды квакнул клаксон. Брезент в кузове встал дыбом, и трое бандитов, выпрямившись во весь рост, принялись наводить автоматы на уазик. Они не сразу адаптировались к солнечному свету, а потому промедлили самую малость.

Толян упал на землю.

И тут раздался громовой рёв мегафона!

– Бросить оружие! Милиция!

Валера Жильцов, несмотря на хрупкое телосложение, голос имел густой.

Бандиты на секунду опешили, но в следующий момент из кабины раздалась длинная автоматная очередь. Это Демон открыл боевые действия.

«Всё-таки подстава ментовская!»

Прапорщик Чикин, «державший» снайпера, увидел шевеление винтовочного ствола и спустил курок. Куря с воплем шлёпнулся на землю с десятиметровой высоты, но не весь: правая рука осталась на сосне.

Николай и Валера успели выхватить оружие и принять боевую стойку, слегка присев на полусогнутых ногах и держа пистолеты двумя руками. Пули застучали по уазику. Прицел у Демона был неважный, да и стрелял он второпях, поэтому в дверь, за которой прятался Николай, попало только дважды. Остальные пули просвистели над головой. Николай выстрелил в самого высокого бандита и попал в живот. Согнувшись, подстреленный перевалился через борт и заорал благим матом, суча ногами. Из-под земли возникли фигуры в камуфляже. При виде их двое в кузове бросили автоматы и подняли руки. Демон же продолжал стрелять сквозь ветровое стекло, пока не опустошил магазин. Он не надеялся застрелить всех и уйти, но багровая ярость понуждала его давить на спусковой крючок. Двое омоновцев получили по пуле: один в грудь, другой в голову. Но шлем и бронежилет спасли, хотя и было неприятно и больно. Сержант Локтев подбежал к пассажирской двери и нанёс удар в лицо негодяя стволом автомата. Щека Демона обагрилась кровью, и сознание покинуло его.

Переведя дух, Николай подошёл к омоновцам.

– Итак, что мы имеем?

Итог захвата был такой: раненый в живот Вольт и раненый в лицо Демон. И Куря без руки, но живой, ибо умудрился сверзиться в здоровенный муравейник. Шрам, Серьга и Толян не повредились, если не считать испачканных (угадайте, чем?) Толяновых штанов.

По рации вызвали «Скорую» и «Чёрный Воронок». Тем временем Николай, безошибочно определив Шрама как лидера, присел около него на корточки и задушевно предложил.

– Ну, рассказывай!

– Ничего я не скажу, волк позорный! – злобно буркнул Шрам.

– А ты подумай: если всё сейчас расскажешь, то оформлю тебе явку с повинной. Получишь десятку от силы, и за хорошее поведение досрочное освобождение. Упрямство же до добра не доводит: всё равно раскрутим ваши глупости, и влупят тебе судьи по самые помидоры, вплоть до пожизненного.

Шрам молчал. Конечно, десять лет меньше, чем пожизненное, но… Авторитета у него нет, всего один срок за плечами (два года), и тот по хулиганке. Коли на зоне узнают, что он всех сдал, в том числе и Демона, то могут заколбасить!

Подошёл Жильцов и тронул бок Шрама ботинком:

– Православный?

– Нет…

– Да ты што-о! Нерусский, что ли?

– Украинец я…

– Значит, будешь мусульманином!

Странный зигзаг логики удивил и насторожил бандита. Валера, не давая опомниться, расстегнул его штаны и плоскогубцами ухватил за крайнюю плоть. Другой рукой вынул кинжал.

– А-а-а!!! – заорал Шрам, когда сталь коснулась его нежного местечка.

– Не ори! – строго одёрнул его Жильцов, – Щас обрезание тебе быстренько сделаю, это у меня хобби такое, а в Бутырке мулла тебя в Ислам вступит без проблем! Их там сейчас несколько штук сидит. Сам потом спасибо скажешь.

И вдруг быстро спросил:

– Где в Москве мечеть, знаешь?

– Нет!

– Может, знаешь, где типография?

– Не скажу!

– Жаль… Ой, лишнего бы не отчикать!

– Не на-адо!!!

Шрам задёргался, засучил ногами. Страшный кинжал царапнул кожу у самого лобка. Слегка. Но ужас потерять свой любимый орган намного превышал определение «слегка»!

– Скажу!!! Всё скажу!!!

– Ну, вот и хорошо! – Валера убрал кинжал и подмигнул Николаю.

Омоновцы, наблюдая эту сцену, ржали, как будто им обещали платить по убитому еноту за децибел.

До самого прибытия «Чёрного Ворона» лейтенант записывал показания задержанного Сухомятко Валентина Опанасовича, 1969 года рождения. Будучи порученцем и доверенным лицом Демона, тот знал очень много: адреса типографии и складов, а также некоторых партнёров хозяина по побочным делам-направлениям, таких, как рэкет, публичные дома и катраны*.

*катран – подпольное казино, жаргон

Шрама, Серьгу и Толяна отвезли сначала в отдел для более подробного допроса, а затем отправили в Бутырку.

Демона, уже пришедшего в себя, и Вольта с Курей увезли на «Скорой» в тюремный госпиталь на Таганке. Под охраной, конечно, и в наручниках. Вольта хирургам спасти не удалось: пуля разнесла печень и кишечник вдребезги, и он умер на операционном столе. Куре сформировали правильную культю. Демону зашили щёку и удалили обломки трёх верхних зубов.

А вернувшихся с победой Николая и Валеру долго тискали в объятиях сотрудники. Гогорь крепко пожал обоим руки и похвалил:

– Молодцы!

Потом все, включая полковника, собрались в гостиной и выпили водочки под солёные огурчики-помидорчики-сало и варёную картошечку. Как выразился Шмыгайло:

– Не пьянства ради окаянного, а здоровья для, и дабы не отвыкнуть!

На следующий день следователь Василий Петрович Буряк приехал допрашивать Демона. В палате тот лежал один.

– Ну, что, гражданин Субханкулов, будем признаваться? Чистосердечное признание смягчает вину, уменьшает наказание и облегчает совесть! Нам и так очень много известно, но лучше будет, если сам всякие детали расскажешь.

Демон с тоской сообразил, что Шрам, конечно же, уже раскололся и выдал и лаборатории, и склад готовой продукции. Толян же, наверняка, сдал распространителей. Катастрофа, полная катастрофа! А его самого закатают на пожизненное, что бы следак ни говорил о чистосердечном признании. Впрочем…

– Спрашивай, начальник.

Буряк потёр руки и придвинул поближе бланк допроса:

– Вопрос: сколько в твоей банде боевиков?

– Да, сколько… человек сорок-пятьдесят, точно не помню. У меня этим начальник охраны занимался, кадровыми вопросами, то-есть.

– Как его звать? Где искать?

– Гуров Семён Александрович, 1960 года, погоняло Пишта. Адрес такой… Только его сейчас в Москве нету, я его в командировку послал, в Чечню.

Это было правдой, которую не жалко было рассказать. Пишта был в курсе операции и, конечно, сразу же слинял куда попало, узнав о провале.

Василий Петрович радостно скрипел пером. Ему до пенсии оставалось всего два года и он, в силу старомодного школьного воспитания, терпеть не мог шариковых ручек. Писал только авторучкой «Паркер» с золотым пером, фиолетовыми чернилами. А почерк у него был каллиграфический – хоть на выставку посылай.

«Никуда этот Пишта не денется! Вернётся в Москву – и ага! На всех вокзалах у ребят его портрет будет, во всех аэропортах! В Чечню тоже стоит позвонить… хотя – нет, у них там сейчас своих забот полон рот».

– Ещё вопрос: где деньги? В смысле, настоящие? Добровольная выдача на суд сильно подействует! Может, даже всего двадцаткой отделаешься, а?

Демон сделал вид, что колеблется.

– Есть деньги, как не быть… Только, как я их отдам? На что жить потом?

– Не будет у тебя никакого «потом»! – строго возразил следователь, – Не выдашь казну – пожизненное схлопочешь точно. Да, и оружие отдай. Ведь, есть у тебя оружие?

– Нету! – развёл скованными руками Демон, откровенно издеваясь, – Было старенькое ружьишко, да ваши волки его отобрали.

– Ладно, об этом позже… Так, что насчёт денег?

Демон подался вперёд, прищурился:

– Слушай… может, договоримся? Я тебе пять лимонов зелёных, а ты мне вслед стре́льнешь и потом доложишь, что арестованный убёг!

У Буряка аж дух захватило от такого предложения!

«Согласиться? А потом на нелегальное положение переходить на старости лет… А семья? А внуки?»

– Нет, не договоримся. Говори, где!

– А точно снисхождение от суда будет?

– Слово офицера!

– Ну, тогда… На кладбище, на Востряковском, тайник. Только, боюсь, что пацаны его могут почистить, узнавши, что меня замели. Если уже не почистили.

На часах тикал пятый час.

«Срочно туда! Ай, пока согласую, да пока машину дадут и конвой… До темноты бы успеть!»

– Значит, покажешь?

– Покажу… – понурился Демон.

И Василий Петрович принялся утрясать вопрос о выводе арестованного Субханкулова на место захоронки большой суммы денег. Звонок туда, звонок сюда, звонок оттуда… Телефон раскалился от переговоров!

– … валюта, товарищ полковник! Более пяти миллионов долларов американских! … Востряковское кладбище… Востряковское, говорю! … Нет, без него никак! … Сам? Да вы что! Где я там сам искать буду? Оно ж большое, кладбище-то! … Ой, что вы говорите: завтра! Ждать нельзя, сообщники перехватить могут! Надо прямо сейчас ехать! … Хорошо, жду!

Конвой – двух пожилых прапорщиков-надзирателей, вооружённых автоматами, и машину, потрёпанный уазик, Буряк дождался только к вечеру. Демона посадили сзади, туда, где обычно возят служебную собаку. До Востряковского кладбища было около часа езды. Когда приехали, уже смеркалось, и ворота были закрыты. Пришлось долго бибикать. Наконец, сторож, пьяный до изумления, открыл ворота, и уазик въехал на главную аллею.

– Стой! – воскликнул Буряк, – А лопаты-то?

Водитель, сержант Колосов, недовольно бурча, пошёл в сторожку и вскоре вернулся с двумя штыковыми лопатами. Старыми и ржавыми.

– Так, Субханкулов, показывай дорогу! – потребовал он.

– Ехай прямо, на четвёртом перекрёстке – налево.

Машина зашуршала по гравию аллеи. После поворота проехали ещё метров триста и оказались в еврейском квартале. Оградок, как в православном квартале, здесь не было. Только могильные плиты.

– Теперь пешочком. Недалеко уже, – пояснил Демон.

Все вышли из машины, хотя водителю оставлять её было не положено по инструкции. Но Ваня Колосов был молод и любопытен: ещё бы! Клад на пять миллионов долларов! Он нёс фонарь, а оружия не нёс.

– Вот, пришли, – показал Демон скованными руками на одну из могил.

– Копайте, товарищи, – приказал Буряк.

Прапора со вздохом принялись ковырять лопатами землю. Вообще-то, это было нарушением инструкции: задача конвойных – стеречь подконвойного, а копать должен другой кто-нибудь. Но – увы! В спешке никого другого Буряк не нашёл, да и места в машине для лишнего человека не было.

Углубившись едва на полметра, служивые почуяли жуткую вонь разлагающейся плоти. Дело в том, что всего неделю назад бойцы Демона закопали здесь троих павших в перестрелке конкурентов.

– Товарищ, я яму не в силах копать! – поведал партнёру конвойный, – Того и гляди, что начну я блевать от вони кошмарной, убойной…

Не успев выговорить это, он побледнел, как портянка, и фонтаном изверг содержимое желудка, слегка забрызгав ботинки следователя. Второй не вытошнил, но позеленел. Торопливо, мешая друг другу, оба выбрались из ямы. Затем отошли в сторону шагов на десять и поспешно закурили.

– Давай, молодой, копай ты! – предложил тот, что удержался от рвоты.

– Не! – покрутил головой Колосов, – Моё дело рулевое! Копать и всякую падаль нюхать я не подписывался!

И тоже отошёл в сторонку.

Следствие зашло в тупик! Буряк понял, что заставить прапоров копать ему не удастся. Они лучше на гауптвахту пойдут, но истязать себя вонизмом не позволят. Что же делать? Не копать же самому!

Тут подал голос Демон:

– Ну, чё встали? Давайте заканчивать, там уже неглубоко осталось. Я, между прочим, ещё не ужинал!

– Вот, сам и копай! – огрызнулся стошнивший прапор.

«А и верно!» – решил Буряк, – «Пусть сам и копает!»

– Копай, Субханкулов. Вернёмся – я тебе стакан налью.

Демон попятился:

– Не, ну как это: копай? В наручниках, что ли? Да и воняет…

– Два стакана, чтоб не воняло!

– Ну, если два… Ты браслеты-то сними, начальник!

Прапора передёрнули затворы автоматов:

– Смотри у нас! Ежели чё – в дуршлаг превратим!

– Сами у себя смотрите ваше чё! – огрызнулся Демон, потирая запястья.

Он взял лопату и принялся энергично копать. Углубился на метр, затем ещё на полметра. Рыл он не вниз, а чуть в сторону, не обращая внимания на вонь и чавкающие под ногами трупы. Вонь, кстати, резко усилилась. Все зажимали носы и дышали через рот, стараясь неглубоко. У Василия Петровича закружилась голова, и он сел на соседнюю могилу, вытянув ноги. Нехорошо, конечно, но стало легче. Демон, тем временем, достиг своей цели: лопата задела крышку сундука. Денег в нём не было, но зато было оружие. Поддев крышку лопатой, он осторожно вынул две гранаты Ф-1. Голова его едва виднелась над краем ямы. Зубами выдернул чеку, затем вторую. Глянул на ментов: трое рядышком, курят. Следак сидит поодаль, с другой стороны, тоже курит.

«Курить вредно!» – весело оскалился Демон и аккуратно катанул смертоносные кругляши: один в сторону тройки, другой – к следаку, после чего упал на дно могилы и закрыл уши ладонями.

Уже практически стемнело, поэтому никто не заметил гранат. Да если бы и заметили: оборонительная граната Ф-1 швыряет осколки на триста метров! Нет спасенья. Почти одновременно грохнули два взрыва. Демон высунулся: троих ментов разорвало в клочья. Следаку оторвало ноги – могильная плита защитила тело. Вылез, подошёл ближе: жив, надо же! Бросил в могилу несколько лопат земли, сам не зная, зачем это делает. Затем взял автоматы, нашёл в кармане Ваниного бушлата ключ зажигания и пошёл к машине.

Б-зз! Б-зз! Б-зз!

– Милиция слушает.

– Алю! Я, этта… с кладбища звоню… с Востряковского!

– Назовитесь, пожалуйста.

– Я, этта… Данила. Сторож я.

– Как фамилия, Данила?

– Фамилиё-то? Симакины мы!

– Что случилось? Почему звоните?

– Тута ваши милицейские два часа назад приехали и чевой-то подзорвали. А потом уехали взад.

– Что взорвали?!

– А я почём знаю! Но, на два раза.

– Сейчас приедем, никуда не уходите!

– Да, куды ж я уйду-то? Я, чай, на службе! – гордо закончил разговор сторож.

Волга с экипажем патрульно-постовой службы приехала к воротам кладбища уже через двадцать минут.

– Во, блин! Ночью по кладбищу шариться… – опасливо пробормотал сержант Аникеев.

– Наша служба и опасна и трудна, – подтвердил его напарник, старший сержант Одинцов, – Эй, сторож… как тебя… Данила! Открывай!

Данила, слегка протрезвевший, открыл ворота.

– Куда ехать-то?

– Туды! – показал пальцем дядька.

– Туды… Давай, садись в машину, покажешь конкретно!

Место происшествия нашли не сразу, тем более, что фонарь едва светил: батарейка подсела. Но, когда нашли…

– Ой, блин! Мамаево побоище! – потрясённо вякнул Аникеев тонким голосом.

– Ага, в клочья разнесло! Граната, не иначе! – выразил своё мнение Одинцов, закуривая.

Руки у него дрожали.

– Ой, смотри, Гена! Там ещё один! Ноги по колено оторвало!

– Все?!

– Ага… все две!

Подошли ближе. Более храбрый Одинцов принялся искать пульс на сонной артерии – и нашёл!