Махта встречает Зуру

В скором времени в дом вернулись девочки и Тахе. Стало шумно. Они наперебой хвастались своими новыми платьями, туниками, штанами, украшениями.

– Кстати, я выбрала те платья, которые давно не ношу, так что у тебя будет много одежды, Зура, – сказала Лу́на, разглядывая свой новый браслет.

Зура не особо этому радовалась, и даже не потому, что это были чужие вещи, а потому, что вкусы Зуры и Лу́ны не совпадали. Лу́на любила все кукольное, конфетное, яркое и нежное. Зура любила вещи скромнее, изысканнее. Она любила темные и приглушенные цвета и минимум украшений. Она хотела то, что нравится ей, но пользовалась чужими благами, и не смела просить большего.

После ужина Зуру позвал Руби. Они зашли в ее комнату.

– Зура, я обратился к своим знакомым в Потту. Они смогут сообщить, если у них будет хоть какая-то информация о твоих родителях. Но, Зура, скажи, знаешь ли ты, где вы должны были остановиться?

– Я не знаю, – растерянно отвечала Зура. – Мои родители врачи. Папа делает операции на глазах, мама ему помогает. Мы должны были жить при какой-то больнице, но какой, я не знаю.

– Хорошо. Это уже должно хоть как-то помочь. Их ждут в больнице, а значит, тоже будут искать.

– Они так много работают, – сказала Зура и посмотрела на книжные полки.

– Не теряй надежду. Иногда именно она творит чудеса.

– Но из-за нее же можно сойти с ума, – тихо сказала Зура. – Руби, я могу брать эти книги, чтобы читать? Это бы отвлекло меня.

– Конечно, книги созданы для того, чтобы их читали.

Руби подошел к полке, взял одну из книг и протянул ее Зуре.

– Начни с этой. Ничего не отвлекает от повседневности так, как сказки. Я сам ее периодически читаю, когда мне нужно перестроиться.

Зура взяла в руки небольшую книгу в красивой красной обложке с золотистым орнаментом.

– Спасибо, – радостно сказала она.

Руби оставил ее, а девушка удобно уселась на кровати и начала читать. Она давно не чувствовала себя настольно уютно, как будто вернулись старые деньки.

Несколько дней Зура только и ждала вечера, когда же она вернется к себе в комнату и не будет слушать скучные разговоры, а будет читать. Она прочла сказки за несколько дней, но она хотела читать что-то более важное, чем детские книги. Скоро ей будет тринадцать, и она чувствовала себя совсем взрослой. Девочка хотела больше знать о реальном мире. Зура наткнулась на книгу по географии и начала читать ее. На карте она нашла Потту и поняла, насколько далеко они находятся, и что вокруг есть еще несколько городов. Это была книга, в которой много написано о местности, где она сейчас жила. В ней же было написано, насколько опасны песчаные бури.

* * *

С книгами дни протекали куда веселее. Уже прошел месяц с тех пор, как Зура появилась в семье Акани. Ей все так же приходилось ходить в общественную баню, и ей все так же это не нравилось. Она лучше узнала семью. Тахе казалась ей противной и вздорной, хотя общественные правила и не давали полностью разгуляться ее нраву, но она не теряла возможности принизить Зуру, намекая ей, что она не их круга. Бабушка Сами была все такая же строгая и гордая, но старалась поддерживать Зуру. Скорее, она пыталась вести Зуру к тому, чтобы та привыкала к новым правилам жизни. Кати и Мира были в чем-то похожи между собой. Они походили и характером, и внешностью, на свою маму. Были вздорными и то и дело думали о замужестве, остальное их не интересовало. Лу́на была куда мягче и была похожа на своего папу. Она уже тоже мечтала о том, что выйдет замуж, правда ее мечты, в отличие от девочек, отличались какой-то поэзией.

– А я хочу, чтобы мой муж был творцом или ученым, – сказала она как-то, когда все женщины сидели на диванчиках за рукоделием. – Я бы хотела быть его музой и помогать ему во всем.

– Ты бы похудела, Лу́на, выглядишь как поросенок, вдохновлять ты можешь только свинопаса, – насмехалась над ней Мира.

– Тощая злая ведьма, – ответила ей Лу́на, и началась словесная перепалка.

Лу́на была в переходном возрасте и сейчас она действительно казалась нескладной, но, скорее всего, она пойдет фигурой в бабушку, которая даже в старости выглядела статно.

Зура все эти разговоры воспринимала как шутку. Как можно спланировать что-то подобное заранее? Разве можно влюбиться по плану? Вообще девочки были глупыми. Так считала Зура. Куда спокойнее была мужская часть семьи, хотя бы потому, что они бывали дома только вечерами и иногда на выходных. Руби никогда не вступал в женские разговоры и перепалки, а если его пытались втянуть, то он резко пресекал это. Пахе казался неприятным Зуре, он тоже был чем-то похож на маму, заносчив и горделив, но он редко бывал дома. Старший сын Акани следил за тем, как строят его собственный дом, куда он собирался переехать после женитьбы, которая планировалась через полгода. Махта был добрее и отзывчивее Пахе, хотя и острый на язык. Чаще всего Руби ругал именно Махту.

– Если в нашей семье будут неприятности, то ты будешь всему виной, – сказал как-то Руби Махте за ужином.

Махта очередной раз что-то натворил, но Зура не знала что.

Через пару недель Руби и Махта направились в Потту за товаром. Они взяли с собой Зуру. Дорога заняла в одну сторону всю ночь. В Потту Зура поговорила со знакомыми Руби. О родителях не было весточки. Да и надежда Зуры каждый день таяла. Они уходили из Потту поздно, Башня уже затухала, вокруг была сплошная пустыня. Где-то вдалеке пронесся поезд.

– Почему поезд не едет в Караре? – спросила Зура.

– Нельзя строить ветку в Караре. Это святое место, – ответил Руби.

– Святое? – удивилась Зура.

– Святое. Вибрации поезда уничтожат его.

Зуре показалось это странным. Как поезд может разрушить что-то святое? Она сидела в повозке на мешках и смотрела на темнеющую пустыню, в которой не было ни травинки. Ей вдруг стало безумно жаль своих родителей. Первый раз за все время она серьезно задумалась о том, что они могли умереть. Люди, которые возвращали зрение другим людям, могли умереть от жажды и голода в этой бескрайней пустыне.

Через несколько дней после того, как они вернулись из Потту, в дом Акани пришла охрана. Руби был взволнован. Он и Махта вели Зуру куда-то вместе с охраной. Они зашли в резные двери с изображением плюща на них. За ними было квадратное помещение с еще тремя дверями.

– Зура, – обратился к ней Руби, – ты только не бойся. Сейчас тебе покажут некоторые вещи, и ты скажешь, были ли такие вещи у твоих родителей.

Зура разволновалась и обернулась вокруг, посмотрев на все четыре двери, которые были в стенах. Кого-то нашли в пустыне, и Зуру привели опознать, не ее ли это родители. Для девочки все замедлилось. Ее сердце забилось чаще, когда одна из дверей скрипнула и из нее появился человек, несущий свернутую одежду и украшения на ней. Зура смотрела на сверток, но не узнавала ни одежду, ни кольца, ни цепочки.

– Нет, у них не было таких вещей, – сказала она, в ее глазах стояли слезы.

– Посмотри внимательно, – сказал ей человек, держащий вещи.

– Точно, это не их вещи. У папы с собой были медицинские инструменты, – вытерла она глаза рукавом, пока Руби что-то подписывал.

– Если будут еще тела, мы вам сообщим. Не на всех есть вещи и даже кожа. Да и мало ли в пустыне всякой падали.

Зура вдруг пришла в себя, в ее голове прояснилось.

– Падали? Люди для вас падаль? Да как вы смеете? Да кто вы такие? – закричала она, Махта схватил ее и вытащил за двери.

– Успокойся.

– Кто они такие, чтобы так говорить? Как они могут так говорить? – кричала Зура.

Махта схватил ее и обнял, прижав крепко к себе за плечи и за голову, так, что она не могла сопротивляться и кричать. Через несколько минут вышел и Руби.

Всю дорогу Руби напряженно молчал. Махта и Зура тоже не разговаривали. Все были поглощены своими мыслями. Вечером за ужином тоже было тихо. В определенный момент Тахе сказала:

– В Потту есть хороший приют для девочек.

– Перестань, – процедил Руби сквозь зубы.

– Руби, я не хочу остаться вдовой. Она сделает наших детей сиротами. Это опасно, она не контролирует себя.

Зура посмотрела на окружающих.

– Она не может сдерживать себя, – продолжала Тахе. Девочка смотрела в ее сторону сверкающими глазами.

– Падаль, – сказала Зура, внимательно глядя на женщину. За столом настала гробовая тишина. – Падаль, – повторила она после небольшой паузы. – Так они называют людей. Так они могут назвать кого угодно из вашей семьи. И это я опасна? Это вы опасны, раз поддерживаете это. Кто они такие? Кто они такие, чтобы говорить так? – Зура вскочила из-за стола и убежала к себе в комнату.

– Неконтролируемая, – процедила сквозь зубы Тахе.

Женщины были недовольны. Руби напряжен, Пахе сегодня не было за ужином. Только Махта сочувствовал девочке. Он знал, что пререкаться с охраной Караре не безопасно, даже если ты несметно богат. Но он так же знал, как эта охрана не справедлива. Махта любил гулять по Караре, заходить в самые отдаленные, богатые и бедные районы. Часто он забирался туда, куда забираться нельзя. Но все его приключения проходили безопасно, кроме одного случая. Он зашел в один из ювелирных магазинов, когда там произошла кража. Так случилось, что вор был похож на Махту. Шустрый вор удрал, а посетители указали на Махту. Махта три дня провел в холодной, темной яме без еды и воды. Семья не знала, где он находится, все эти дни. Первый день он просто ждал, что придет отец и все утрясется. На второй день он был ужасно голодным и жажда мучила его. Охрана не слушала, что он не виноват. Они пинали его и пытались добиться от него признаний. К вечеру Махта уже был в отчаянии. Он сидел в яме и его трясло. Охранник, издеваясь, вылил в его яму кружку воды и Махта с трудом уловил несколько капель. Единственная мысль, которая его мучила: «Да кто они такие? Кто отдает такие приказы? И кто такие эти исполнители, которые выполняют эти приказы? Они не люди. Они не могут быть людьми». На следующий день его отчаяние достигло пика. Он терял силы, надежду, только злость оставалась в нем. Парень хотел убить охрану и любой ценой выйти на свободу. Спасла его только настойчивость отца, который все это время искал его.

Это случилось около семи месяцев назад, он хорошо помнил, как это, потерять сразу все свои права без причины и стать вещью. Махта рос в тепличных условиях, никогда ни в чем не нуждался, но один миг перевернул его жизнь. Он больше не чувствовал легкость жизни. Какая-то часть души его стала твердой, как камень.

Сейчас, когда он слышал этот крик Зуры, он чувствовал, как близка она ему. Он понимал ее, хотя так же понимал страхи своей семьи. Но после тех дней, проведенных в камере, в глубине души ему хотелось справедливости, ему хотелось перемен.

Зура не выходила из своей комнаты до позднего вечера, пока все не ушли спать. Она ужасно хотела в туалет и поесть, но боялась показаться на глаза остальным. Когда она, наконец, зашла в кухню, чтобы что-то съесть, наткнулась на бабушку. Сами готовила себе травяной отвар, переливала его в плотно закрывающуюся посуду и оборачивала специальным теплым чехлом, чтобы травы отдали всю свою силу. Зура замялась, увидев Сами.

– Иди, иди есть, – сказала ей женщина, – а то сил не будет кричать.

– Простите, – съежилась Зура и села за стол.

Сами дала ей бутерброды, виноград и какой-то отвар, а сама села рядом. Зура смотрела на Сами, Сами смотрела на Зуру.

– Ты еще слишком юна, – сказала Сами.

– Они бессовестные люди, – напряглась Зура.

– Ты думаешь, это знаешь только ты?

– Мне что, молчать? – глаза Зуры заблестели.

– Если ты хочешь выжить, – ответила бабушка.

Зура пристально смотрела на нее. Эта женщина потеряла своего ребенка в пустыне и она хочет оставить все как есть? Ведь если они умерших в пустыне называют падалью, то и ее сына могут так назвать. Зура этого не понимала, она не понимала, о чем думают эти люди.

– Зура, в мире масса вещей, которые имеют более важное значение. Научись говорить о них. Тогда изменишь то, на что пока не можешь повлиять, – женщина встала, налила себе отвар в маленькую чашечку и вернулась к Зуре. – Понимаешь, дитя, маленький ручеек не сдвинет большой камень, он его будет обтекать. Это ему вовсе не мешает двигаться туда, куда он хочет.

Зура смотрела на Сами, которая сидела перед ее глазами с выпрямленной спиной, гордо поднятой головой и спокойной мерной речью говорила с ней. Только рядом с бабушкой Зура по настоящему чувствовала себя какой-то не такой. Не полной, маленькой, с недостатками. Она чувствовала себя желудем, упавшим рядом с огромным дубом. Зура поела, выпила отвар, который Сами сделала специально для нее и который подействовал на успокаивающе, легла спать и даже не заметила как уснула.

Утром она посмотрела на календарь. Прошло два месяца с тех пор, как она потерялась. Что она будет делать, если ее отправят в приют для девочек? И что она будет делать, если останется здесь? Что бы она делала, если бы все было нормально, и она оставалась с родителями? Она бы училась. Родители говорили, что профессия спасла не одного человека от голода. Но девочки здесь не учились. Они уже умели читать и писать, и этого было достаточно в их условиях. Зуру же никто не будет выдавать замуж и кормить всю жизнь. Она должна позаботиться о себе сама. Сейчас у нее есть книги и, кажется, пора читать не только сказки. Зура должна дать себе шанс выжить. Она будет читать вечером, ночью, и рано утром, пока ее не занимают дневными работами. Днем она научится шить и вышивать, заниматься огородом. Она справится. Даже если ей придется бежать из Караре, она справится. Первое, что она должна сделать сегодня вечером, это пересмотреть все книги на полках и выяснить, какие она должна прочитать в первую очередь.

Зура начала читать каждую свободную минуту, которая у нее появлялась. Сама для себя она заметила, как книги изменили ее, как менялось ее отношение к миру с каждой прочитанной книгой. С каждой страницей ее интересовало все больше и больше вещей. Она много спрашивала Руби и Сами о месте, в котором они живут. Интересовалась новостями. Женщины из-за этого над ней подшучивали. В их мире это была бессмысленная трата времени, женщина должна интересоваться тем, на что она влияет, новости – удел мужчин. Женщины не говорят и не думают о том, о чем говорят мужчины, а мужчины не заботятся о женских делах. Возможно, Зура бы в это поверила, если бы не замечала взаимосвязь во всем. После того скандала с охраной города, Зура услышала разговор, который не давал ей покоя. Поздно вечером она вышла в уборную и увидела, что во дворе на диванах сидят Руби и Махта и о чем-то бурно беседуют. Зура вела себя как мышь в этом доме, потому она с легкостью подошла к кустам, поближе к мужчинам, и осталась незамеченной.

– Я не сказал, что она права, я лишь сказал, что ее можно понять, – говорил Махта.

– Можно понять, что навлекает на себя беду? Пусть ей плевать на нас, но себя-то она должна беречь? Тахе права, надо что-то делать.

– Вы не даете ей шанс. Ты прекрасно знаешь, что происходит с девочками после детского дома. У них нет будущего. Только единицам удается вырваться, и то при помощи кого-то. Она боится, и правильно делает, потому что чувствует, что ней поиграют и бросят. Нет ничего больнее, когда тебе дали надежду, а потом отняли ее.

– Махта, ты хочешь подставить семью? Хочешь погубить своих сестер, свою мать? – Руби не сдерживал эмоций.

– Я хочу справедливости.

– Какой еще справедливости? – возмутился мужчина.

– Ты взял на себя ответственность, когда забирал ее из пустыни. Будет справедливо, если ты доведешь все до конца.

– Я ей ничего не обещал.

– Ты ей ничего не сказал, но ты ей дал надежду.

– Это твои фантазии.

– Нет, отец, это твоя ответственность за твои слова мне. Ты учил меня быть мужчиной, ты мне говорил, что надо отвечать за свои поступки, что мужчина, это тот, у кого совпадают мысли, слова и поступки. Ты хотел меня научить тому, чего сам никогда не делал?

– О чем ты говоришь?

– Тогда, когда ты меня забрал из той проклятой тюрьмы, я был ни в чем не виноват. И эти шакалы пытались убить меня, только ради своего места. Нет никакой причины, кроме места, которому они служат. Из-за которого они не просто называют людей падалью, а убивают их, и меня чуть не убили. Ты сказал мне молчать, чтобы выжить. Но ты хотя бы не выставил меня за дверь. Теперь Зура. Она не сделала ничего, она даже не попросила у них чего-то, что они не должны делать. Она попросила найти своих родителей, она попросила уважения к мертвым. Разве мы не уважаем память к мертвым, разве это не традиция нашей общины? Почему община не требует справедливости?

– О какой справедливости ты постоянно твердишь? – цедил Руби сквозь зубы.

– Самой обыкновенной. Если люди выполняют свои обязанности, то и охрана должна выполнять свои.

– Справедливость – это ерунда, которую говорят людям, чтобы они считали свое подчинение не таким позорным, каким оно есть на самом деле.

– То есть, этому ты учил меня все это время? – ошарашено смотрел Махта на отца.

– Добро пожаловать во взрослый мир. Тебе пора вырасти, сказка закончилась, – Руби поднялся на ноги и собрался уходить, – настала реальность.

Зура встрепенулась и быстро пошла к себе в комнату, по ее щекам катились слезы. Ее хотят отдать в детский дом, но она этого не позволит. Она убежит, никто не заставит ее сидеть в клетке.

На следующее утро после этого разговора ей никто ничего не сказал. Но за завтраком не было особых разговоров. В воздухе висело напряжение. Зура поглядывала на Махту и Руби, они за время завтрака так на друг друга и не посмотрели. Зура впервые обратила внимание на Махту не как на часть семьи, а как на отдельного человека. Махта был слегка несуразным парнем, постепенно превращающимся в мужчину, но сейчас он казался ей как никогда симпатичным. Он был добрым и сильным. Он был человечным. Он хотел влиять, а не слепо подчиняться, хотя в нем и боролись страх с решимостью. Он бы понравился ее родителям, потому что они любили самостоятельность.

После того, как все поели, Зура помогала убирать со стола. Она тайком положила себе в карман немного орехов, изюма и булочку. Теперь она постоянно носила в кармане еду. На пути в бани она старалась запомнить каждую дверь, чтобы понимать, в каком направлении она идет. Недалеко от бань был выход из города, и она уйдет через этот выход, как только узнает, что ее собираются вести в детский дом. Но она не слышала ничего такого, хотя была постоянно на чеку и старалась ухватить любой разговор в доме. Так прошло около месяца, однажды в доме появились строители. Они делали замеры рядом с ее комнатой, когда она вышла из нее утром.

– Глухой надо сделать только одну часть, где будет кровать, а здесь делайте больше света, чтобы поставить стол.

– Доброе утро, – поздоровалась со всеми Зура.

– Доброе. Вот для этой юной девушки вы делаете комнату, – продолжил давать распоряжения Руби.

Сердце Зуры подпрыгнуло. Если для нее делают комнату, значит, никто не собирается ее выставлять за дверь. Значит, она может не бояться, что останется совсем одна. За столом Зура сидела, погруженная в свои мысли. Она была счастлива, что у нее будет своя комната. Та комната, в которой она жила, была очень хорошей, но темной и маленькой. А теперь у нее будет светлая комната, в которой она сможет учиться.

На следующий день Руби позвал Зуру с собой. Он отвел ее к портному.

– Скоро у тебя день рождения. Закажи себе наряд, какой ты сама захочешь. Это будет твой подарок.

Девушка не верила своим ушам. Она так устала от кисельных нарядов Лу́ны, которые к тому же, были неудобными. Лу́на любила узкую одежду, Зура такого раньше никогда не носила. Она попросила пошить ей платье, достаточно широкое, с рукавами-фонариками по локоть, с красивым поясом, плетеным макраме. Бордовое платье с небольшой золотой вышивкой по краю горловины и золотистым поясом. Зура ждала его с нетерпением.

Каждый день она наблюдала, как строится ее комната. Она должна была находиться в углу дома, там уже достроили стену, так что получилось много места для сна. Затем привезли металлические колонны и решетчатые перегородки, и собрали из этого еще две стены. С виду все напоминало беседку, не было похоже на комнату, но внутри появилась кровать и ковры, тяжелые бархатные шторы, а в месте с колоннами белые тюлевые шторы, секретер, стул и цветы. Все было готово уже через пару недель. Это был день ее рождения, когда Руби провел ее в новую комнату.

– Теперь ты будешь жить здесь. Здесь есть все, что тебе нужно. На столе лежит твое платье, – Зура посмотрела на открытый секретер и увидела там пакет. – И там есть еще подарок, Махта что-то приносил.

– Спасибо большое, – посмотрела Зура на Руби. – Вы так много для меня делаете.

Руби улыбнулся и вышел из комнаты. Зура подошла к столу. Она распаковала пакет и надела свое новое платье. Оно было идеальным. Девушка покрутилась у зеркала, повязывая пояс. Наконец то, в чем она была одета, было по фигуре и нравилось ей. Затем она вернулась к столику и взяла в руки другой бумажный пакет, разорвала его и увидела записную книжку с птичками на обложке и резную деревянную ручку для письма. Это был красивый и дорогой подарок от Махты. Откуда он знал, что нужно именно это? Она была рада. Очень рада. Но откуда он знал?

К ее дню рождения готовился небольшой праздничный обед. В семье Акани любили вкусно поесть, потому ни один праздник не был лишним. Когда Зура вышла в своем новом платье, первыми отреагировали девочки.

– Почему оно такое темное? – удивилась Лу́на.

– Ты выглядишь как вдова, – сказала Кати.

– Это цвет, который носят взрослые женщины. И что это за мешок? – смотрела на нее Мира.

– В этом платье я чувствую себя свободно. И этот цвет нравится моей маме и мне.

– Накрывайте на стол, не раскачивайтесь, – скомандовала Тахе. Она краем глаза взглянула на Зуру, но ничего не сказала. Ей явно не понравилось платье, но Зуре нравилось, и это было самое главное.

Скоро за стол пришли мужчины.

– Тебе идет, – добродушно сказал Маха, усаживаясь за стол и глядя на Зуру.

– Спасибо, – радостно улыбнулась Зура.

Когда все уселись за стол, стоять остался только Руби.

– Сегодня мы празднуем день рождения Зуры, – сказал он, – нашего нового члена семьи. Мы будем любить ее так же, как и всех в этой семье. И заботиться так, как заботимся друг о друге, чтобы ее годы длились долго, чтобы ее здоровье было крепким, чтобы счастье радовало ее каждый день, – Руби присел на стул.

– С днем рождения, – сказала Лу́на раньше всех.

– С днем рождения, – сказали остальные, почти хором.

– Спасибо большое, – стеснительно посмотрела Зура на семью Акани.

Она все никак не могла определиться, кто она в этой семье. Девушка чувствовала себя чужой, хотя ее и приняли здесь. Ей казалось, что что-то может случиться, и все растает, как мираж в пустыне.

После обеда мужчины ушли по делам, а женщины принялись за свои ежедневные заботы. Бабушка собирала травы, которые она выращивала. Зура и Лу́на поливали многочисленные цветы в доме. Кати и Мира готовили домашние вещи, которые надо было отправить в прачечную. Тахе была занята в своей комнате. К вечеру девочки справились и сидели во дворе на диванчиках, вышивали и играли.

– Я бы не советовала тебе больше шить такое платье, иначе ты не выйдешь замуж, – сказала Кати.

– Не думала, что на это может повлиять платье, – удивилась Зура.

– Внешний вид женщины говорит о многом, – ответила Кати. – О том, как она о себе заботится, о том, кто ее семья, о ее внутреннем мире.

– И что обо мне говорит мое платье? – посмотрела Зура на Кати.

– О том, что ты в трауре.

– Ну, это правда, я потеряла своих родителей. Свою родную семью.

– Тогда тебе придется найти новую, – вступила в спор Мира. – И для этого тебе надо выглядеть красиво. Мужчины должны знать, что ты в поиске.

– Мне тринадцать. Мужчины должны знать, что я в поиске себя и должна учиться.

Девочки дружно рассмеялись. В это время к ним присоединились мама и бабушка.

– Искать себя? Ты себя потеряла? – смеялась Мира.

– Чему ты собираешься учиться? – недоумевала Кати.

– Всему. Я же должна знать, в каком мире я живу, – удивленно смотрела Зура на девочек.

– В мире, где мы не вечны, – продолжала Кати, – пока твое тело свежо, надо выходить замуж.

– Звучит как торги на рынке, – фыркнула Зура.

– Так и есть. Это мир, в котором мы живем, – подзадоривала Мира.

– Не хочу торговать, хочу учиться. Хочу получить знания.

– Что дадут тебе эти знания? Ими не прокормишься. У твоих родителей были знания, но они были бедны, потому ты и потерялась, – отвечала Кати.

Тахе с удовлетворением смотрела на своих девочек. Сами была занята вышивкой.

– Но я никогда не голодала. Если у меня будут знания, я смогу работать и с голоду не умру, – протестовала Зура, – а потерялась я из-за пылевой бури.