Хрустальные ворота

– Увы, господин Веул.

– Пропустите его, уважаемый картотекарь. Он со мной. Я за него ручаюсь.

Фелагс стал перед служащим. Два знакомых ему лица оглядели Келгода.

– Я не в праве…

Вдруг картотекарь встретился взглядом с Гонцом. Тот, в свою очередь, кивнул ему, натирая тряпкой большую кружку.

– Входите.

3

Столик располагался на краю вагона. Здесь, за светлой ширмой с рисунком черных рыцарей в тумане, можно было скрыться от людских глаз, но при этом иметь обзор на большую часть основного зала и вход со стороны начала поезда.

– Не могу поверить своим глазам: впервые за долгое время мы собираемся все вместе, – Мелззи, после того, как разносчик еды записал их желаемые блюда и отошел, задумчиво положила подбородок на ладонь.

Фелагс откинулся в углу дивана на разноформенные подушки из ультрамаринового бархата:

– Несмотря на это, видимся мы довольно часто, хоть и по отдельности. Наши ремесла значительно отличаются друг от друга, но все же объединяют.

– Представить себе не можете, как я голоден, – послышался немного отвлеченный голос рядом сидящего друга, сбросившего с себя потасканный капюшон. – Точно мне пришлось потерять свою контрольную карту на целых тридцать лет – не меньше!

Аллед Веул, младший брат Мелззи, был давним верным другом Фелагса. Он чувствительно относился к миру, стараясь при этом не показывать свои истинные переживания. Аллед обладал тихим нравом, едва способным за себя постоять, как казалось со стороны. К слову, случая, когда ему пришлось бы отстаивать честь своего имени, не представлялось: те, кто его знал, относился либо хорошо, либо сдержанно и профессионально. В бо́льшей степени.

И все же Фелагс замечал в глазах Алледа огонь внезапной мысли, прожигающей разум так сильно, что вспышку могли заметить другие. В таких случаях он ничего не говорил, не объяснял, а лишь успокаивал свой пыл, ссылаясь на случайную задумчивость, не имеющую ничего важного. Случалось, что в таких состояниях впалые скулы Алледа ходили, губы сжимались, будто тот не просто пытался выбраться из мыслительного потока, а пробраться физически сквозь тернистую темницу с бесчисленным множеством призраков.

Аллед носил серебристую широкую диадему на лбу с кристаллом голубого, с его слов, бликсидианового стекла по центру. Выглядела она женственно, но Веулу крайне была к лицу. Он никогда не расставался с ней, не давал никому в руки и иногда засыпал с украшением на голове. Все знали, что кроме него никто не носит подобное на молниеходе.

Наперекор тому, что Аллед выглядил слабым из-за своей бледности и худобы, он был оружейником. На «Тесаке», как правило, жители такой профессии много времени проводили наедине со звоном бликсидиановой стали, заглушающей человеческие звуки, и пошивом снаряжения, и работники оставались один на один с такими идеями, которые не могли бы прийти другим на этом поезде. Нередко их называли «стальными мыслителями».

Фелагс, взглянув на светловолосого друга, сначала не придал значения его голоду, но когда разносчик уже подходил к их столику с ароматными блюдами, вдруг подумал: «Мы встречались с Алледом дня три или четыре назад в его вагоне и, помнится мне, Аллед ел с неменьшим желанием… Или я ошибаюсь?»

Фелагс вдумчиво оглядел Алледа, принимающего большую чашу с запеченными овощами в чесночном маринаде и блюдце с двумя ломтиками кукурузных лепешек, но его размышление отвлек разносчик.

– Ваши маринованные баклажаны на подушке из овощей и грибной суп, пожалуйста, – сказал молодой человек, ставя тарелки перед Фелагсом, а потом обратившись к Мелззи. – И овощное рагу с черными бобами под белым соусом. И, конечно, нектар.

Аллед вцепился взором в разносчика. Он разглядывал его форму, руки, оживленные глаза и крохотный разрез губ. Юноша, совсем молодой человек, которого можно было часто увидеть за работой в «Маневре», переглянулся с ним, и Аллед отвернулся, сжав на миг руки в замок. Когда разносчик ушел, внизу прозвенели колокольчики, предупреждающие о новых гостях.

– Сегодня на вопрос картотекаря, что я желаю отведать, я выпалил про рыбу, – Фелагс повозился ложкой в супе и хлебнул бульон.

– Должно быть, ты его хорошенько напугал, – усмехнулась Мелззи. – Лет пятьсот назад наши предки знали, каково на вкус мясо, но мы, к сожалению или к счастью, понятия не имеем, что это. Только в рассказах.

– И мы не знаем, насколько они правдивы, – Аллед, осматривавший потолок «Маневра», тотчас опустил спокойный и добрый голубой взор на сестру. – Однажды Его Сиятельство принц, наш учитель, рассказывал нам: для того, чтобы отведать мясо, нужно было пойти на убийство. Более того, это требовало большого мастерства и, как по мне, закалки. Так называемое животное или птицу, допустим, дикую утку, для начала ловили. Ее могли подстрелить, бросить вилы в болотные кусты, где она сидела в своем гнезде и отогревала птенцов, или схватить голыми руками – как приходилось. Затем с помощью топора, какие и у нас сегодня делают на «Тесаке», отрубали голову и спускали кровь… Потом ощипывали, вонзали нож… Прошу прощения. Я порчу таким отвратительным рассказом наш ужин.

– Убить живое создание – это еще куда ни шло, ведь оно могло напасть и представлять угрозу, – поморщилась Мелззи, – но мне трудно представить, чтобы наши праотцы от урчания в животе хватали беззащитных и мирных существ и подавали их на обед под соусами и гарнирами.

– Я тоже слышал такие рассказы.

Фелагс не имел охоту разговаривать во время еды, а история Алледа не вызвала выразительной тошноты.

– Пускай с тех лет жизнь наша лучше не стала, но наш поезд имеет пять вагонов с участками, на которых выращивается то, что мы едим сейчас: капуста, картофель, томаты, бобы, виноград, груша… Праотцы сохранили семена. Даже грибы растут, хотя наши огородники сумели это сделать не так давно, лет так восемьдесят назад, – Мелззи подцепила большой горячий кусочек кабачка из рагу. – Благодаря бликзерии удается выращивать овощи и фрукты быстрее, чем это делали наши предки, и собирать урожай ежедневно, чтобы прокормить две тысячи ртов «Тесака».

– Все, на радость бликзерийцев, наедаются вдоволь, – с внезапно появившейся ноткой хмурости тихо сказал Аллед. – Главное, чтобы им хватило «Искры», дабы также успешно подпитывать свою магию.

Уголки губ Фелагса поднялись.

– Но, однако, наша семья теперь точно голодной не останется, – Аллед быстро доел запеченные овощи и теперь, очевидно, не особо наевшись, собирал половинкой лепешки остатки чесночного маринада.

– О чем ты, Аллед?

Вдруг тонкие черты Алледа покрылись смущенным выражением. Его сестра резко вскинула голову и забегала глазами с брата на Фелагса.

– Мелззи тебе не сказала?

Фелагс непонимающе повернулся к ней всем телом, пытаясь отыскать в ее глазах с яркой пеленой досады ответ на вопрос.

– А о чем должна была сказать Мелззи?

– Я перевожусь работать в кухонные вагоны.

– Быть дежурным квонтрмехом?

– Нет, – покачала головой Мелззи. – Поваром.

В душе Фелагса в то мгновение образовался камень, надавивший на его сердце недоуменной сердитостью и волнением. В первую минуту он не в силах был подобрать слов. Фелагс только хотел что-то сказать, как Мелззи опередила его:

– Мы подумали и решили, что так будет лучше.

– «Мы»?

На защиту встал Аллед.

– Фелагс, ты же не думаешь, что сложнее твоей работы ничего не бывает? – Брат Мелззи сложил столовые приборы, но глазами он искал то, что мог бы съесть еще. – Удел квонтрмехов нелегок, особенно тогда, когда приходится ремонтировать снаружи, а не внутри – там опасности еще больше, начиная падением с высоты и заканчивая…

– Значит, это ты решил, Аллед? – сказал Фелагс, будучи убежденным в своих словах. – Твоя сестра – один из самых талантливых квонтрмехов, и я не поверю, что она сама сделала такой выбор. Неужели ты, Мелззи, хочешь уйти в простые повара?

Неожиданное обращение к ней заставило Мелззи врасплох, но она быстро собралась с мыслями.

– Да, хочу.

– Но почему? – удивился Фелагс.

– Мне не нравится эта работа, – Мелззи уже смело заглянула в глаза Фелагсу. – Мне не приносит удовольствие копаться в запчастях «Тесака», висеть на высоте больше пятидесяти вагонов и уповать на то, как бы не сорваться и взамен получить пару колб «Искры». Лучше я буду получать столько же, но за чистку картошки.

– То, что произошло сегодня, случайность, – настаивал Фелагс с догадкой. – Для этого мерценасы и идут с квонтрмехами на вылазку, чтобы избежать несчастного случая. Даже если бы ты сорвалась и полетела вниз, у меня и Улрея есть все возможности подхвавить тебя и вернуть на поезд.

– Мог и не поймать. Кто знает, чем это закончится в следующий раз, – Мелззи на миг серьезно сжала губы. – И Аллед здесь ни при чем.

Аллед встретился с мрачным выражением Фелагса, последний из которых, в повисшем неприятном молчании, отбросил вилку и безмолвно отказался от еды.

– Ну вот, – печально отметил Аллед. – Как чувствовал.

Внизу заскрипели двери от молниевых шарниров, и посетители «Маневра» одновременно отвлеклись от своих разговоров. Аллед, Фелагс и Мелззи, увлеченные увиденным, будто забыли о недавнем недоразумении.

3. ДИКАЯ УТКА

Нет, не так страшен король «Тесака», дорогие бликзерийцы. Сами подумайте: мы не видели его, ни разу не услышали его голоса и имени. Давайте признаем, дамы и господа, – все мы боимся гнева только одной бликзерийки, принцессы поезда, ведь именно ее рука вершит правосудие…

Из последней речи эссенцера старшей лаборатории,

Мизурана Свезра

В круглый центр «Маневра» ступила одна из самых почитаемых ног «Тесака», заставившая гостей главного зала лишь одним своим видом, не представляясь и не приветствуя других, встать и отдать почтительный поклон. Гонец, перебиравший колбочки с «Искрой» на своем месте, подхватил свой затрепанный платок из кармана и гордо протер им свой высокий лоб.

– За ваше здоровье, принцесса! – воскликнули мужские голоса со второго этажа, и другие восторженно подхватили стук кружек, на что получили удовлетворительный кивок гостьи.

Принцесса «Тесака», Коариф ле Дейранг, вскинула свои длинные руки, скрытые под тонкой мантией из фиолетового вышитого узорами тесакского шелка, на что получила восторженные овации посетителей. На спине верхнее одеяние закрепляло множество широких черных лент с острым концом и звенящие цепочки. Ее черные волосы рассыпались по прямой талии и ложились на выделенную корсетом грудь. У лба они были зачесаны и закреплены массивной тиарой, с которой спускалось множество мелких цепей из бликсидиана. Нижнюю часть лица принцессы скрывала кружевная легкая вуаль с аккуратными кисточками из ниток, издалека напоминавшие колокольчики.

Коариф ле Дейранг была высока, так, что даже самому рослому жителю «Тесака» приходилось поднимать голову, чтобы заглянуть ей в лицо. Стоявшие за ней два королевских стража на ее фоне казались еще только подрастающими юношами.

– Принцесса в такой поздний час? – шепнула Мелззи, поворачиваясь к Фелагсу и Алледу. – Чтобы это значило?

Фелагс напряженно осмотрел стражей.

– Понятия не имею, – Аллед увлажнил свою сухость в горле нектаром. – Сомневаюсь, что она пришла сюда, чтобы отведать…

– Фирменные капустные отбивные моей госпоже! – крикнул Гонец. – Да побыстрее!

– Я польщена твоим приемом, Гонец, – слова Коариф прозвучали, как молот в наковальне, – и рада видеть благоговейные взоры всех тех, кто присутствует в этом очаровательном заведении. Но мне не нужно место и, уж тем более, искусные яства добродушного управляющего. Я пришла говорить от лица его Величества, короля молниехода «Тесак».

«По-другому и быть не могло…» – подумал Фелагс, прислушиваясь.

– Чем же мы заслужили ваше присутствие? – спросил Гонец.

– Все вы, почтенные бликзерийцы, знаете трагичную историю нашего мира, теперь окутанного Всеоблачностью, вынудившей наших предков создать «Тесак» и отправить его в бесконечный путь, – начала Коариф. – Чтобы жители молниехода выжили, им пришлось постигнуть энергетическую магию. С помощью бликзерии мы смогли сделать нашу жизнь благополучной в достаточно суровых условиях и даже продлить ее срок. Она течет не только в наших жилах, но и, отчасти, трубах молниехода. И все благодаря не только магии, но и ее эмульсии, называемой «Искра». Ты, расскажи мне про нее. Принцесса велит.

Коариф указала на сидящего недалеко от нее мужчину.

– «Искра» создается в лабораториях магами-эссенцерами, – неловко начал тот. – Ее мы потребляем с едой, чтобы поддерживать жизненный баланс и получать необходимые вещества… Ее получает каждый на рассчитанную долю…

Коариф вдруг махнула ладонью, таким образом приказав мужчине остановиться.

– Слышали ли вы, бликзерийцы? – вновь обратилась она к залу. – «На рассчитанную долю». Это значит, что каждый получает столько, сколько ему необходимо, потому что он житель «Тесака». Кто-то награждается дополнительным запасом за свою работу, однако каждый получает свое по верному расчету.

Принцесса окинула темным взором посетителей, надеясь на их догадливость, а затем кивнула стоявшему позади стражу. Тот достал из стеганой белой куртки с серебристым узором сверток и твердым голосом принялся читать то, что на нем написано:

«Волей владельца одной из младших лабораторий говорю: вчера ночью было обнаружено непозволительное преступление. Из сейфа малой лаборатории «Ро» для хранения эссенций «Искра» было украдено двадцать обычных колб. До сей поры вор не найден, но обыски приняли суровые меры…»

– Достаточно, Мэял, – остановила его принцесса. – Думаю, что главное было услышано.

Гости зашептались и начали переглядываться друг с другом.

– Не думайте, что я пришла вас обыскивать. Я лишь хотела предупредить преступника, который, возможно, присутствует здесь, что рано или поздно его злой умысел раскроется, а наказание придет стремительно. Но я уже знаю, что он, неведомый мне житель, не бликзериец, а простой человек.

Посетители ахнули.

– Да, вы удивлены, – без смены тона продолжала Коариф. – На «Тесаке» нет место тем, кто не обладает бликзерией, ведь именно эта сила заставляет молниеход двигаться вперед и поддерживать на нем жизнь. Тот, кто не смог перенять магию от своих родителей, ест чужой хлеб просто так, ведь обычный человек не может сделать ничего полезного для «Тесака». Из-за этого он идет на преступления, колеблящие покой «Тесака», например, воровство эссенций.

Атмосфера «Маневра» накалилась.

– И я знаю, что в огородных вагонах также завелся вор, – спокойным тоном добавила Коариф. – Простые люди, в отличие от бликзерийцев, в давние времена питались три раза в день. И сейчас им, думаю, необходимо прокормиться не меньшее количество раз.

Гонец подослал к принцессе разносчика с бокалом гранатового вина. Фелагс признал в нем того молодого человека, который до этого приносил им еду.

Коариф возвышенно вскинула подбородок и, после поклона разносчика, сняла вуаль. На ее лице с острыми скулами не было и тени улыбки.

Принцесса молча взяла бокал и сделала большой глоток.

– Прекрасное вино… – прошептала она, и тон ее приукрасился новой нотой. Властной, пронизывающей, роковой. – Прекрасное.

Коариф ле Дейранг повернулась к стражу и одной рукой выхватила из его ножен сияющий голубизной клинок, а затем насквозь пронзила разносчика. Горький всхлип. Таким же сильным движением она вытащила из его тела окровавленное лезвие.

Гости «Тесака» вкрикнули и попятились, а некоторые женщины в ужасе завизжали. Разносчик уронил на пол поднос, хватаясь руками за рану, и в тяжелых коротких вдохах медленно опустился на колени. Испуганными глазами он рассматривал свои дрожащие руки, обагренные кровью, и Коариф, чье лицо получило свою настоящую гримасу – жестокую, непрощающую и даже дикую. В ответ на его взгляд она отвечала своими суровыми широко распахнутыми глазами.

Аллед возбужденно поднялся с места. Фелагс схватил его за плечо, усаживая обратно.

– Не надо, Аллед. Не привлекай внимания.

На слова друга он ответил взором испуганного ребенка, увидевшего в таком юном возрасте что-то страшное и непростительное.

Коариф вновь кивнула стражам, и они бросились обыскивать тело уже обездвиженного разносчика. В одном из карманов нашлась маленькая склянка эссенции с несорванной маркой, говорившей о том, что она еще не выпущена в оборот поезда. «Искра» из сейфа малой лаборатории.

Принцесса взяла колбочку и подняла ее над собой. Посетители с ужасом вколыхнулись, понимая без слов, что этим жестом говорит Коариф.

– И так будет с каждым человеком, осмелившимся вздумать, что он способен обмануть Экипаж «Тесака», – взбешенно тараторила принцесса. Она все еще держала окровавленный клинок. – Казни не обойдет и тот, кто осмелится его скрывать. Человек на молниеходе – всегда и без исключения преступник!

Она бросила клинок, сделала тяжелый выдох, и, надевая по пути вуаль, широким шагом покинула «Маневр». За ней бросились и стражи, один из которых быстрым движением забрал свое оружие с пола.

Некоторое время после ухода принцессы царили тихие разговоры, покрытые мрачной пеленой. Картотекарь «Маневра» забрал тело погибшего и унес его прочь, а уборщики принялись оттирать кровь с пола. Жители начали расходиться.

Мелззи с тревогой смотрела на Фелагса и Алледа.

– Думается мне, сегодня у Гонца будут одни убытки, – Фелагс задумчиво покачивал бокал в руке. – После такого представления мало у кого будет аппетит.

– Это… – слова Мелззи вырывались с притупленной дрожью. – Просто омерзительно.

Фелагс отпил нектар из бокала, украдкой смотря в центр зала, где до этого был убит разносчик.

«И как она только распознала в нем человека? Они ни чем на вид не отличаются от бликзерийцев, их можно выявить только на деле. В чем же подвох?»

– Дикая утка, – холодом и болью отозвался Аллед. Он перевел стеклянные глаза на сестру. – Давайте уйдем отсюда.

4. ИСКРА

Старшие лаборатории по разработке «Искр», безусловно, имеют талантливых ученых мужей, верно распределяющих пошагово свою работу: создать из бликзерии эмульсию – одни, подвергнуть тепловой обработке и перелить по колбам – вторые, пустить в оборот – третьи. Но в младших лабораториях все это делает один бликзериец. Кто теперь одаренный?

Эссенцер младшей лаборатории,

Везитта Мбура,

234 г. от начала движения

1

О выходных не могло быть и речи. Фелагс проснулся утром от оповещения Ротра Сирегвада. Старший мерценас скомандовал сонному Келгоду немедленно явиться в малую лабораторию некого старика Ро. Еле открывший глаза Фелагс успел только предупредить о своем скорейшем прибытии, но времени на уточняющие вопросы ему выделено не было.

Уютная комната едва ли хотела отпускать своего хозяина. Она была небольшой, тесной, но с высоким потолком, с односпальной кроватью и угловым столиком. Возле выхода ютился вытянутый до потолка шкаф, но это было не единственное место, куда Фелагс складывал свои вещи. Под столиком находилась встроенная дверца – из скрытой тумбы был сооружен сейф. Над кроватью виднелись несколько полок.

Таких комнат на поезде было достаточно. Жилища бликзерийцев с толстыми стенами мало чем отличались друг от друга: их объединяла узкость, порой являющейся катастрофой для тех, кто живет не один. Кому-то жилось шире и комфортнее. Однако каждый житель пытался придать своим комнатам что-то особенное, то, что отличало бы их от других каморок необычностью, уютом, ароматом или свечением.

На потолке у Фелагса были подвешены ловцы света из разноцветных стеклышек, переливающихся при тусклом сером свете из широкого окна комнаты. Они тихо звенели под качанием «Тесака» и создавали мелодию, которая казалась Фелагсу из какого-то далекого, чужого ему мира, будто бы одним днем этой вещицы не было, а ночью ее принесло существо из незнакомой ладоги.

Ловцы света достались ему, по словам отца, от матери. Будучи беременной, она разбила в «Маневре» резную бутыль с высокосортным фруктовым напитком и, упросив любезного к дамам в положении Гонца собрать стекла самостоятельно, сделала из остатков незамысловатую вещицу. Фелагс часто вспоминал, как задумчиво застревали глаза отца на ловце в тот момент, когда он говорил о животрепещущем восторге жены в моменте рукоделия.

Это было единственное, что добавляло разнообразие комнате Фелагса, и ничем он так не дорожил, как этими стекляшками. Именно ловцы света, по словам Алледа, говорили о его друге больше, чем форма мерценаса и изысканной красоты эфес, и превращали, как говорила уже Мелззи, «клетку для забитого птенца в сказочный лес для экзотичной пташки». И ведь все выражения она брала из старинных мемуаров выживших, думал Фелагс. Таких метафор обычному бликзерийцу без помощи книг не придумать.

Как только Фелагс был готов, он покинул комнату, напоследок прислушиваясь к звону маленьких каплевидных стеклышек, крохотных резных искр.

2

Голова вагона, главный бликзериец того места, где была комната Фелагса, проводил его взглядом, посматривая на двери соседних комнат. Многие бликзерийцы еще спали, а из некоторых спален уже доносился звук шаркающих неуверенных шагов просыпающихся работяг. В этом, тридцать девятом вагоне, жили одиночки без пары и более или менее состоявшиеся работники кухни и огородов.

Фелагс решил не идти по проходному балкону поезда, находящегося снаружи вагона. Он открыл люк (а они были в каждом вагоне) и на правах мерценаса оказался на крыше «Тесака». В лицо ударил усиливавшийся дождь, и Фелагс натянул на глаза прозрачные очки.

– Бликкопрум туалле, – прошептал он, щелкнув пальцами правой руки. – Рерум блик.

Щелчок создал в руке искру молнии. Она, подобно тонким кривым запястьям волшебного создания, потянулась по всему телу, слегка покусывая кожу под водостойкой одеждой. Вскоре форма, а затем каждая частичка Фелагса, впитала в себя магию.

Не теряя ни секунды, Келгод, подготовившись, совершил мощный прыжок вперед, рассекая воздух над мчащимся «Тесаком». Вытянув левую ладонь, он притянул к себе цепь из бликсидиана, созданную специально для передвижения мерценасов, и, схватившись за нее, потянулся вперед. Почти приземлившись на крышу, Фелагс распрямил правую руку и взялся за другую цепь впереди. Из-за этого он потянулся в сторону, а сила повела его кругом, полностью огибая вагон за вагоном.

Совершая отточенные прыжки, Фелагс мельком всматривался в окна, наблюдая за бликзерийцами, которые никак не смогли смириться со способностью мерценасов так умело перемещаться по воздуху. Кто-то прижался щекой и руками к стеклу, чтобы как можно тщательнее рассмотреть трюки восхищающего его незнакомца. Или нет?

– Ставлю три «Искры» на то, что это была Мелора Видс. У нее всегда чересчур вычурные полеты! – сказал мужчина, завтракая шпинатным супом и запивая его глотком эссенции.

– Видс еще ученица до таких штук! – отвечал ему бликзериец-сосед. – Такому еще поучиться надо. Ставлю пять – это был Яхвен Бирэ. Он постарше лет так на двадцать пять – умелее будет.

– Давайте мне сюда свои восемь «Искр», – успокаивающе пролепетала дама в элегантном платье. – Я своими глазами видела, что это был Воррнав Суиннон. Ему за пятьдесят, но подобное в воздухе вытворяет только этот шулер.

– Не пятьдесят, а сорок девять, – поправлял первый. – На то он и шулер, к слову, что обманом выигрывает в карты, а потом еще бахвалится, что вне поезда творит фантастику.

– К чему же спорить? – хмыкнула молодая особа с утонченными чертами в конце вагона. – Это точно был мерценас Дилего Китолле. Тот, что на прошлой неделе заставил всех бликзерийцев с шестьдесят первого по шестьдесят восьмой вагон выйти на балконы и любоваться его трюками. Никто ведь не поспорил с тем, что это было занятно и эффектно. Не зря его отныне прозвали «летуном».

Все присутствующие утвердительно закивали и отдали эссенции выигравшей в споре.

Фелагс, держась за цепи и совершая широкие взлеты с мягкими посадками, быстро добрался до седьмого вагона. Заклинания на увеличение силы конечностей и скорости никогда его не подводили.

Дождь усилился, то и дело отдавая по небу громовой волной, напоминающей Фелагсу чудовищный вой. Когда Келгод приземлился, он протер очки от осевших капель и быстро запрыгнул в вагон через люк.

– Что-то я не видел группу мерценасов, пока шел сюда, – сказал Фелагс ожидающему его Яхвену Бирэ – сорокалетнему мужчине с выразительным шрамом. – Где они сегодня?

Яхвен поднял глаза, будто раздраженный вопросом. Грубыми пальцами он почесал щетинистый подбородок и, сделав над собой усилия, поднялся со стула. Как только тот распрямился, то сразу же коснулся поясницы. Зубы пронзил болезненный скрежет.