
Полная версия
Хрустальная сказка
– Настоящий мужчина – это как? – Фрейя даже слегка наклонила голову от любопытства.
– Ну блин, чё за вопрос. Мне откуда знать? Мать говорила, такой, который молчать умеет, не ноет… Короче, терпила какой-то.
Фрейя озадаченно кивнула.
– Только вот где она видела этого «настоящего мужчину». Муж её первый лохом был, сын весь в него, этот второй – гнида. Много она понимала в мужиках! Дура, короче, всю жизнь испортила. И ещё говорила, что слуха у меня нет, и музыкант из меня фиговый, лучше, типа, на плотника выучиться. Короче, в асфальт меня закатывала. Только теперь мне её не хватает.
– А может, ты слишком сильно к ней придирался? Она, наверно, как лучше хотела.
– Да по хрену мне. Она выбрала его, а не меня. Ну и хрен с ней!
– Жалко её… А от чего она умерла?
– Заболела… А ты чего флексишь? Уставилась на меня как ненормальная. С собой разберись. Ходишь по улицам как раба божья… тьфу, как страх божий. Я б на месте твоих тоже другую дочь захотел.
Фрейя недобро сощурилась.
– Знаешь, в одном мамка твоя точно была права. Музыкант из тебя даже не хреновый. Вообще никакой.
Лексус вскинулся, уставив злобный взгляд на Фрейю. В голове проскочила параноидальная мысль: «Она тоже с ними».
– Идиотка, – резко бросил он.
– Псих.
– Пугало.
– Слабак.
Лицо Фреи исчезло с монитора.
– Ничего, твари, – прошипел Лексус в пустое лицо монитора, – вы у меня еще получите.
***
Всю последнюю неделю Лексус провёл за компьютером, выслеживая пользователя с ником Тор. Пятнадцать часов в сутки копался в сети, по крупицам собирая информацию. Сто сорок тысяч подписчиков, половина – смазливые тёлки. Этот тип явно был популярен. Лексус сразу отфильтровал тех, кто тусовался и на Мюзикинтернатиональ. Фрейи среди них не оказалось.
Страничка Тора пестрела яркими фотками: накачанные парни, секси-телки, понтовые тачки, люксовые номера в экзотических отелях. Он строчил страстные посты о престижных музыкальных фестивалях, делился впечатлениями от концертов, прикладывая фотки с мест событий. Настоящий музыкальный фанат, живущий на широкую ногу. Лексус и сам бы подписался на такого, если бы… В этом месте внутренности скручивало тошнотой: «Подожди, гад. Скоро ты напишешь свой пост о феномене Лексуса. Очень скоро».
Он поклялся «найти эту мразь и уничтожить», пока тот не уничтожил его. Но была одна загвоздка – Лексус понятия не имел, где искать. Казалось бы, у чувака вся жизнь напоказ, а личной информации – ноль. Лексус даже не был уверен, что среди парней на фотках есть сам Тор. Единственная зацепка – тот часто зависал в клубе «Ван Гог». Лексус там никогда не был.
Информации оказалось мало, но желание наказать обидчика жгло изнутри. В правом углу монитора мигнул огонёк – Фрейя онлайн. «Не заблокировала, – ухмыльнулся Лексус. – Непотопляемая ведьма». Он довольно улыбнулся и написал:
– Надо поговорить.
– О чём? – она влепила эмодзи с закатившимися глазами.
– О нас.
– С кем?
– В смысле?
Она не ответила. Огонёк погас.
«Реально чокнутая», – в который раз убедился Лексус и, устроившись поудобнее в кресле, включил припасённый на вечер индийский фильм. Комнату заполнила зажигательная музыка. Лексус расслабился, позволяя магии Болливуда захватить себя.
***
Следующий день для Антуана прошел как в тумане. Он механически выполнял рутинную работу в лаборатории под негромкое гудение вентиляции, приглушенные голоса аспирантов и шорох бумаг. Проверял показатели подопытных животных, записывал данные, менял воду в поилках.
Крысы контрольной группы вели себя спокойно – умывались, грызли корм, дремали в мягких опилках. В экспериментальной группе картина была иной. Особенно выделялась крыса по кличке Доли. Взъерошенная, она забилась в угол клетки и суетливо дергалась, демонстрируя типичные признаки острого стресса. Антуан автоматически занес наблюдения в журнал, думая совершенно о другом.
Несколько аспирантов вскользь поинтересовались, как прошел консилиум. Антуан лишь пожал плечами. Он понимал, что все ждали от него восторженных речей о том, как его проект впечатлил профессуру, но похвастаться было нечем. Делая вид, что погружен в работу, он витал мыслями далеко, отчаянно ища выход из сложившейся ситуации.
В час дня Антуан направился в столовую, предполагая застать там профессора ван Херша, который обычно к этому времени заканчивал трапезу. Его расчет оправдался. Заметив Антуана, профессор приветливо махнул рукой, приглашая присоединиться.
– Ну что, очухался после вчерашнего? – весело спросил он. Антуан выдавил слабую улыбку. – Бывает, – подбодрил профессор. – Кто из настоящих ученых через это не проходил? У моего любимого безумца, Ницше, есть концепция вечного возвращения – всё повторяется бесконечное количество раз. То, что ты переживаешь сейчас, уже было, есть и еще будет. – Держись, дружище. На самом деле тебе повезло – тебя заметили.
– Только как теперь работать? – вздохнул Антуан. – Без исследовательского центра я никто. А мне ясно дали понять, что о докторской можно забыть.
– Не торопись, закончи сначала кандидатскую. С твоими результатами им будет непросто от тебя отделаться, – профессор улыбнулся, обнажая стертые временем зубы. – Кстати, как поживает твоя Путана?
Путаной звали главную подопытную крысу, на которой метод Антуана впервые показал положительный результат. Вначале её звали Кларисс – это имя было под стать её тихому, почти благородному характеру. Но когда в лаборатории зазвучали аккорды «Нирваны», с крысой произошло невероятное. Опухоль, мучившая животное, исчезла, будто её смыло волной тяжёлых гитарных рифов. А затем Кларисс чудесным образом переродилась – жадно набрасывалась на корм и превратилась в ненасытную хищницу в вопросах размножения. Она бесцеремонно отвоёвывала приглянувшихся самцов, не стесняясь пускать в ход зубы и когти. Вытеснив соперницу, крыса преображалась – изгибалась в заманчивых позах, посвистывала и пищала особым образом. Ни один самец не мог устоять.
Необычное поведение привлекало к Кларисс не только самцов, но и всех аспирантов лаборатории, с интересом наблюдавших за её выходками. С тех пор крысу единогласно прозвали Путаной. Теперь и сам Антуан с трудом припоминал, что под крупной своенравной Путаной скрывается изящная скромная Кларисс.
– Жива, – коротко ответил Антуан. – Но, чтобы доказать эффективность моего метода, крыс уже недостаточно. Для настоящего прорыва нужны реальные пациенты.
Ван Херш внимательно посмотрел на него.
– Твоя теория пока слишком зыбкая, чтобы опробовать её на людях. И я надеюсь, ты действительно непричастен к смерти той женщины.
Антуан отрицательно покачал головой.
– Это хорошо, потому что профессор Ингерман настроена решительно. На следующей неделе в отношении тебя начнется служебное расследование. Возможно, тебя временно отстранят от исследований. Завтра на заседании будет решаться этот вопрос.
Антуан постарался сдержать эмоции.
– Не волнуйся, – успокаивающе произнес Ван Херш, допивая последний глоток кофе. – Если ты к этому делу непричастен, все быстро забудут инцидент. – Он встал из-за стола. – А ты сам-то почему не ешь? На, хоть орешков возьми – полезно для мозга.
– Я уже поел, – соврал Антуан, хотя с утра не проглотил ни крошки. Впрочем, голода он не чувствовал – при одной мысли о еде к горлу подступала тошнота.
Вернувшись в лабораторию, Антуан опустился в кресло и погрузился в тяжелые раздумья. К дочери фру Юзефсон он пойдет сразу после работы, но что делать с этой проклятой профессоршей? Она же явно намерена сжить его со света. Антуан нервно постукивал пальцами по столу, беспокойно следя за стрелками настенных часов. А те словно застыли, издевательски медленно отсчитывая минуты.
Телефон в кармане халата резко зазвонил, заставляя Антуана вздрогнуть. Вибрация нервной дрожью пробежала по бедру.
«Алекс! – обрадовался он, глядя на имя звонящего. – Ну наконец-то!». Он уже который день дозванивался брату, но тот все время находился вне зоны доступа. Антуан быстро коснулся экрана, принимая вызов.
– Здорово, ученый! Как твоя нескучная жизнь? – голос Алекса звучал бодро, с легкой хрипотцой, как будто он только что проснулся.
– Не до смеха, Алекс, – полушепотом ответил Антуан, оглядываясь по сторонам. Он быстро вышел в коридор, поскрипывая подошвами на кафельном полу, и подошел к окну, за которым моросил дождь. Прикрыв трубку ладонью, Антуан быстро заговорил, время от времени озираясь и проверяя, не идет ли кто мимо. Вкратце рассказав Алексу о случившемся, он замолчал, нетерпеливо ожидая реакции брата.
– Ничего себе, – присвистнул Алекс, – а ты, оказывается, смельчак. – В голосе его слышались характерная ирония и приобретенный с годами легкий французский акцент, который Антуан улавливал только по телефону.
– Алекс, что теперь делать? – Антуан с нескрываемым беспокойством провел рукой по волосам.
– Что делать? Ты мне скажи, на кой черт ты связался с этой женщиной? Каждая женщина – сама по себе проблема. А тут еще такое. – Он глубоко вздохнул. – Я ничего не смыслю в науке, но точно знаю, что музыкой рак не вылечишь.
– Ты так думаешь именно потому, что ничего не смыслишь в науке, – Антуан произнес это таким тоном, что любому стало бы ясно: он скорее сдохнет, чем сдаст свои позиции. – А как мне еще доказать, что это работает, если не на пациентах? Я же не могу, как Барри Маршал, внедрить болезнь в себя самого, – его голос дрогнул.
– Что еще за Маршал? – поинтересовался Алекс.
– Ученый. – Антуан уставился на дождевые капли, сползающие по стеклу. – Чтобы доказать, что язву желудка и гастрит вызывают бактерии, он выпил культуру, выделенную у больного. Дождался, пока у него разовьются симптомы гастрита, а потом вылечил себя антибиотиками.
– Господи, какая гадость эта ваша наука… – брезгливо вздохнул Алекс.
– Ему за его работу Нобелевскую премию дали, – заметил Антуан.
– Да хоть третий глаз. Я только собирался что-нибудь съесть. Пожалуй, лучше останусь голодным.
– Ты думаешь, она что-нибудь сказала своей дочери? – вернулся к прежней теме Антуан, понизив голос до шепота.
– Даже если так, это еще ничего не значит. Дочь могла никому не рассказать.
– Почему? – Антуан нахмурился, провожая взглядом проходящую мимо лаборантку. Та кивнула ему в знак приветствия.
– Может, она немая. Ты же сам говоришь, с ней что-то не так, – в голосе Алекса появились смешливые нотки.
– Алекс, что ты несешь! – Антуан с силой потер переносицу, сдерживая раздражение.
– Ну да, ты прав, – хмыкнул Алекс, – лучше, конечно, если бы она оказалась глухой. – В любом случае сходи к ней. А там решим. И давай не кисни. Если есть вход, найдется и выход, – философски заключил он. В трубке послышался хруст.
– Подожди, а что я ей скажу? – запаниковал Антуан.
Трубка зашуршала, и снова послышался голос Алекса:
– Сделай ей предложение руки и сердца, – съязвил он, едва сдерживая смех.
– Зачем? – удивился Антуан.
– Это отличный способ сбить ее с толку и застать врасплох. А еще она сразу поймет, что ты готов на все, – Алекс засмеялся и повесил трубку.
***
– Привет, пропажа. Ты, смотрю, всё такая же. – Лексус раскачивался на кресле, ехидно улыбаясь.
Фрейя, пожалуй, была еще более неопрятна, чем обычно и напоминала драную кошку. В её взгляде читалось столь неистовое желание расцарапать ему лицо, что Лексус невольно отпрянул от монитора, хотя реальной опасности не было.
– Чё это у тебя на столе? – он указал на керамический горшок с непропорционально крупным растением.
Выражение лица Фрейи внезапно смягчилось.
– Кактус зацвёл, сегодня распустился. Никогда раньше не цвёл. Балдеж!
– Клёво. А чё делала? Давно тебя не было.
– В школе облом.
Лексус чуть не опрокинулся вместе с креслом:
– Ты ещё в школе учишься? Сколько тебе лет?
– Скоро восемнадцать, а чё? – она смотрела на него невозмутимо пустым взглядом.
– Да так, – неопределённо протянул он. – Значит, в этом году заканчиваешь?
– Скорее всего, нет. Исключить хотят.
– За что? – он снова рискованно качнулся на кресле, но успел поймать равновесие.
– Типа, я колёса жру.
– А ты не жрёшь?
– Нет.
– Ну да, рассказывай, – недоверчиво усмехнулся Лексус.
– Почему, когда говоришь правду, тебе никто не верит? – в голосе девушки прозвучала неожиданная серьёзность.
Лексус смутился. Он и сам не раз задавал себе этот вопрос.
– А родичи знают? – поинтересовался он.
– Их в школу вызывали. А мама сказала, что я сирота.
– Разве нельзя доказать, что ты не торчок? Кровь, например, сдать.
– А оно им надо? Они и так все уже доказали. Подруга зашкварилась, подтвердила.
– Ни хрена себе… А ей это зачем?
Глаза Фрейи недобро блеснули:
– Она сначала Эмиля у меня увела. А потом добила. Стерва! – В её взгляде теперь читалась такая острая ненависть, что Лексус невольно поёжился.
– Ни фига себе подруга…
Фрейя мрачно кивнула:
– Змея. – Фрейя мрачно кивнула. Сперва подставила, а когда услышала, что меня исключить хотят, разнылась, что ей меня жалко. Шкура… Хайпожорством занимается, типа, душка вся такая перед классом. А мой бывший её успокаивает.
– Он чё, тоже в вашем классе? – Фрейя снова кивнула. – Ни фига себе, индийское кино, – присвистнул Лексус.
– Чё? – не поняла Фрейя.
– В одном вопросе, говорю, бабы и мужики точно сходятся – и те и другие не доверяют женщинам. – Чё теперь делать будешь?
По лицу Фрейи пробежала тень:
– Убить их хочу. Разорвать на части. Ну или отравить. Чтобы они оба исчезли из моей жизни. Внезапно так сдохли – и он, и она.
На Лексуса из монитора смотрели жутковатые стеклянные глаза девушки. Ему стало не по себе.
– Я вообще-то про школу спрашивал, – неуверенно уточнил он.
– Да пофиг на школу, – зло бросила Фрейя. – Только жизнь там напрасно трачу. Толку ноль. Тебе учёба сильно пригодилась? – она сверлила его мрачным взглядом. – Сплошная депра от неё. Хотя… – Она на секунду задумалась. – Школу тоже так оставлять не стоит. Её можно взорвать.
Лексус хотел было возразить, образумить девушку, но вдруг вспомнил о Торе и его соратниках и остро ощутил всё, что сейчас переживала Фрейя. Ведь он и сам страшно ненавидел своих врагов, которые сначала унизили его, а теперь хотят уничтожить, размазывая грязь по инфополю. Только он – не Фрейя. Он не даст себя затоптать.
– Мрази они, – процедил он сквозь зубы. И были уже непонятно, кого именно он имеет в виду. – Ты индийское кино любишь? он решительно сменил тему.
– Это что за фигня? – равнодушно спросила девушка.
– Ну это такой жанр. Индийский. – Лексус вытащил сигарету из пачки и закурил. Фрейя не моргая смотрела на него. – Я в детстве увидел и сразу прикололся. Бабка моя с него перлась. Часами крутила. А теперь и я подсел.
– И чё в этих фильмах такого особенного?
– Ну, яркие они, необычные. Люди нарядные, красивые. Музыка айс, и голоса. Я вчера «Патхан» посмотрел. Офигительный. Хочешь расскажу?
Фрейя не отреагировала, но Лексуса это не смутило. Он подкатил кресло ближе к экрану и, убедившись, что его хорошо видно, принялся рассказывать, добросовестно вживаясь в образы, то и дело вскакивая, экспрессивно жестикулируя. Фрейя сначала подозрительно вглядывалась в представление, потом втянулась и даже, похоже, заслушалась.
Вдруг сверху раздался стук и на голову Лексуса посыпалась штукатурка. Он подскочил от неожиданности и громко выругался.
– Чё? – встрепенулась Фрейя, недоуменно глядя на отряхивающегося Лексуса.
– Долбонавт надо мной по полу стучит. Не слышишь?
– Нет. А на фига он стучит? – удивилась девушка.
– Криповый он. Больной на всю башку. Похоже, башкой и долбится об пол, – серьезно объяснил Лексус. – Ладно, на чём я остановился? Вот свин, сбил меня. Я сейчас перекурю, вспомню и дальше на чили расскажу. Если ты, конечно, хочешь? – запоздало поинтересовался он.
Ему показалось что он уловил во взгляде Фрейи намек на разочарование. Лексус напрягся.
– Крути свою шарманку, – благосклонно отозвалась она после паузы. – Только больше не пой и не танцуй. Вымораживает нафиг.
***
Пейзаж за окном был мрачным и дождливым – под стать настроению Антуана. Внизу сплошным потоком двигались люди. «Суета!» – брюзгливо подумал он. Жители городов постоянно бегут, гоняясь за призрачной целью. Расклеиваются, расшатываются, рвутся, но все равно бегут, пока не упадут. Нужно остановиться, оглянуться, задуматься. Но это понимание приходит потом, когда уже поздно…
Придя в лабораторию, Антуан тотчас углубился в свой проект. Обстановка располагала – все вокруг корпели над своими исследованиями, влекомые непреодолимой тягой к научному эксперименту. Работа отвлекала от тяжёлых мыслей, и остаток дня пролетел как одно мгновение. В шесть вечера, когда ушел последний аспирант, Антуан тоже засобирался. Он решил забрать клетку с Путаной домой. На всякий случай. Вдруг завтра скажут, что его отстранили от работы? Он хотя бы дома продолжит следить за своим грызуном.
Антуан шел по улице, перебирая в голове события двух последних дней. В лицо дул ледяной ветер, дождь превратился в колючий снег. Остановившись на светофоре, Антуан огляделся, но машин не было, и он вышел на проезжую часть. Справа послышался звук мотора – по улице нёсся красный «Пежо». За доли секунды автомобиль оказался рядом с Антуаном, ослепляя его фарами.
– Идиот! – выкрикнул Антуан. Отпрыгивая на тротуар, он споткнулся и упал на асфальт. Клетка грохнулась рядом, но, к счастью, не развалилась. Внутри отчаянно металась напуганная крыса.
Домой Антуан пришел грязный и злой. Прежде чем открыть дверь, он проверил положение ручки, убедился, что ее никто не трогал. Свет заливал пространство квартиры мягким тёплым сиянием. Матовые светильники создавали приятную атмосферу, но сегодня даже домашний уют не мог унять беспокойство хозяина. Мокрая одежда противно липла к телу. В просторной ванной Антуан долго отогревался под горячим душем, смотрел, как розовеют замёрзшие пальцы. Царапины на ладонях пощипывало. Зеркало в хромированной раме запотело, и Антуан машинально провёл по нему рукой, вглядываясь в своё осунувшееся отражение.
Надев мягкие фланелевые брюки и старый свитер с растянутыми рукавами, он первым делом проверил Путану. Крыса всё ещё волновалась – быстро перебегала из угла в угол клетки, останавливалась и принюхивалась, поводя усами.
– Ну-ну, успокойся, – ободряюще пробормотал Антуан, насыпая свежий корм.
Знакомый звук падающих гранул немного успокоил животное, но тревога, казалось, висела в воздухе.
Антуан закрыл клетку и почувствовал, как желудок настойчиво напоминает о необходимости поесть. Прошел на кухню, рассчитывая быстро перекусить. На кухне царила идеальная чистота, посуда и приборы стояли на полках, бытовая техника серебристо поблескивала. Антуан направился к холодильнику, дёрнул хромированную ручку… И застыл от изумления. Пустота. Четыре стерильно чистые полки в ярком свете встроенных ламп. Внутри всё похолодело.
– Что за чертовщина? – прошептал Антуан, медленно закрывая дверцу.
Он отчётливо помнил, как позавчера заполнял эти полки продуктами. Память ещё хранила тяжесть сумок, шуршание пакетов, запах свежих апельсинов. Пиво, овощи, рыба – всё исчезло. Неужели он съел все продукты? Но когда? Ведь в последнее время он едва прикасался к еде. «Похоже, у меня начались провалы в памяти», – ужаснулся Антуан.
Он рывком открыл мусорное ведро, ожидая найти там груду упаковок. На дне сиротливо белели четыре яичные скорлупки, смятая банка из-под пива и остатки недоеденной ветчины. Выходило, что всё остальное он проглотил вместе с упаковкой. Все это было бы смешно, когда бы не было так жутко. Антуан опустился на табурет и обхватил голову руками. Казалось, он попал в лабиринт, из которого нет выхода. Сначала забытый свет, потом ощущение слежки, теперь пропавшая еда… Ладно, допустим, он сам не выключил свет, ему показалось, что за ним кто-то следил, но забыть, что опустошил целый холодильник – это уж слишком.
Антуан медленно осмотрелся. В кухне каждая вещь лежала на своём месте. Смартфон на беспроводной зарядке тихо мигнул уведомлением. Всё выглядело обычно, но что-то неуловимо изменилось. Логика подсказывала простое объяснение – стресс на работе, недосып, нервное истощение. Но интуиция кричала об обратном. Антуан встал и начал методично осматривать квартиру.
В гостиной плазменный экран выключенного телевизора бесстрастно отражал предметы обстановки. Книги на полках стояли ровными рядами. В спальне постель заправлена даже слишком аккуратно, как будто он не спал в ней. Всё казалось нормальным, но это-то и настораживало!
Вернувшись к входной двери, Антуан внимательно осмотрел замок. Никаких царапин или следов взлома. Да и кому придёт в голову забираться в чужую квартиру только ради содержимого холодильника?
Внезапно Антуан уловил за дверью тихий шорох и застыл на месте, прислушиваясь. В коридоре что-то происходило. Он различил возню и тяжёлое дыхание. «Что они собираются делать?» Страх пригвоздил его к месту. Закрытую на замок дверь ничего не стоило выбить.
Пронзительный звук дверного звонка заставил Антуана дернуться как от удара током. «Проверяют – дома ли я? – пронеслось в голове. – Но ведь это и так ясно, у меня везде горит свет».
– Кто там? – не узнавая собственного голоса, прохрипел он, унимая дрожь.
– Доставка, – монотонно ответил грубый мужской голос.
– Я ничего не заказывал.
За дверью наступила тишина, затем послышалось шуршание. Нервы Антуана натянулись как струны.
– Это квартира Антуана Берга? – нетерпеливо спросил тот же голос.
– Да, но, еще раз повторяю, я ничего не заказывал, – упрямо проговорил Антуан, не собираясь открывать дверь.
– Значит, кто-то заказал для вас.
– А что это?
– Без понятия, – с раздражением ответил доставщик. – Я оставлю посылку на пороге. А вы сами решайте, что с ней делать.
В коридоре послышались удаляющиеся шаги, и наступила тишина. Антуан стоял неподвижно, прислушиваясь к звукам за дверью. Прошло несколько минут. Ни звука. Наконец, глубоко вздохнув, он осторожно приоткрыл дверь, не снимая цепочки, и, убедившись, что вокруг никого, вышел на порог. На коврике лежал небольшой сверток. Ничем не примечательный, если не считать белой этикетки с именем и адресом, выбитыми чётким типографским шрифтом.
Вернувшись в квартиру и тщательно заперев дверь, Антуан распаковал посылку. Внутри оказалась пачка красных медиаторов в форме сердец. «Зачем они мне? – он недоуменно повертел пакетик в руках. – У меня и гитары-то нет». И вдруг его осенило. Алекс! Это его дурацкие проделки. Брат давно подтрунивал над Антуаном, говоря, что для специалиста по музыке тому следовало бы взять в руки хоть какой-нибудь музыкальный инструмент. «Прислал бы тогда сразу и гитару», – хмыкнул Антуан, закидывая медиаторы в верхний ящик стола.
Часы показывали 19:30. «Будем надеяться, что дочь фру Юзефсон уже поужинала», – подумал Антуан. Он знал, что та живет где-то неподалеку, и не случайно решил посетить её именно в этот час. Еще будучи студентом, он узнал от своего профессора об интересном исследовании, проведенном в Соединенных Штатах. Ученые проанализировали более пяти тысяч судебных решений, принятых судьями непосредственно на заседаниях. Исследователи искали факторы, влияющие на решение о досрочном освобождении— отпустят ли заключенного досрочно или отправят обратно в тюрьму досиживать полный срок. Закономерность нашлась в одном единственном показателе— во времени, прошедшем с момента, когда судья последний раз ел. Если дело рассматривали сразу после перерыва, шансы осужденного составляли шестьдесят процентов, а через два часа они сводились к нулю. Цифры оставались неизменными при всех проверках. Конечно, если попросить судью обосновать принятое решение, он сошлется на закон. Об уровне сахара в крови никто не вспомнит.
Нейробиология постоянно подтверждает, что люди чаще всего действуют, не осознавая истинных причин своих поступков, и Антуан это хорошо знал. Мы думаем, что делаем осознанный выбор, особенно если дело касается морали, на самом же деле решение принимается на уровне эмоций на несколько секунд раньше, а сознательная, рациональная часть мозга затем просто подбирает этому объяснение.
.
Исходя из этого, Антуан рассчитывал, что фрекен Юзефсон, сытая после ужина, не захочет его «казнить».
***
Перед сном Лексус по привычке проверил почту, пробежался по новостям, заглянул на «Мюзикинтернатиональ». Погулял по сайту, послушал свежую музыку, и забил в поисковик своё имя. На экране высветилось: «Лексус – звуковая бессмыслица». Сгладывая горечь во рту, музыкант кликнул на ссылке. На него, будто помои, излился пенящийся ядом поток негативных отзывов.
Старые и новые пользователи с остервенением обсуждали его последний сингл. Их комментарии звучали куда жёстче прежних. Под каждым постом стоял лайк Тора. Лексуса захлестнула ярость. Он схватил куртку и выскочил из дома. Холодный ветер хлестко ударил в лицо, но Лексус ничего не замечал. Он шёл по тёмным пустынным улицам, наступая в глубокие лужи, и думал о мести.