Вечная Битва: Конец Эпохи. Книга 2

Массивные, сделанные под старину ворота (открываемые, впрочем, при помощи механизмов) Зала Правосудия – обиталища светлых сил, средоточия Света, безопасного убежища от всякого зла, – валялись на полу. Одна створка обрушилась вовнутрь, другая перекрыла коридор. Ксандор прошел по хрустящим стеклам к круглому столу в центре комнаты. Зал выглядел так же, как и в страшную Неделю Конца, когда Бэрон Ааззен в гневе обрушился на Нигаэля Триона в его сокровенном святилище. Ксандор думал, таких разрушений Зал не увидит больше, но Эпоха хаоса оказалась беспощаднее миллиона злых духов. Стена-окно, как заранее подозревал воин, вся рассыпалась осколками, вонзающими в подошвы острые «коготки». Грин тускло посмотрел на него, легкая улыбочка появилась в углу его рта, словно говоря: «что, убедился?». Да, Ксандор убедился, только до сих пор не верил, будто самоубийственный удар горстки сорвиголов по Бел Дар-руму мог что-то изменить. Пройдя через замершую в молчании комнату, он поцеловал Эландру в щеку и сел на оставленный для него стул. За окном горел величественный Тигилон, небесный город тяжко пострадал и от нападения слуг Владыки и от всплесков. На небе смешались грозные тучи, стружка облаков, лучи нескольких солнц, светящих из каких-то чуждых им миров. От их света становилось холодно, ведь они грели неведомых существ там, где нога человека не оставляла следа.

– Гром планирует искать Лайнея и Титоса, – робко нарушил молчание Акуан.

– Скажи ему, у него ничего не выйдет, – парировал Грин, ковыряющийся пальцем в кристаллах света, растущих в сердцевине стола. Магические источники не пострадали и работали в полную силу. Эландра заметила манипуляции духа.

– Почему молчит Круг? – спросила она, прикасаясь к еле теплым, вибрирующим минералам. – Где Лукиус? Он ведь…

– Он решил померяться силой с Хаосом, – напомнил манидо. – А это плохая идея. На пару с Армагеддоном они не одолеют его, даже не ранят, скорее всего. Вот если бы Ра или Сатаниил вышли на войну, но мы знаем, что ни того, ни другого не произойдет.

– Похоже, нам крышка, господа! – весело объявил Нимар.

Тут на Ксандора накатило. Такая злоба вдруг взяла его за душу, такая ненависть к этому паяцу обуяла сердце и разум. Он вскочил и оказался рядом со сверхвоином.

– А тебя это забавляет до сих пор?

Нимар собирался уколоть воина очередной фразочкой из своего репертуара, да вот только Ксандор не стал ждать. С размаху он двинул ненавистному болтуну в челюсть. Он отдавал себе отчет в том, что простыми ударами не навредить божеству сверхвоинов, уж не в первый раз он видел, как работает способность Нимара поглощать физическую силу. Неломкие кости, твердая плоть. Для верности он добавил ногой под ребра, подтолкнув противника к узкому балкону, по кругу обвивающему грибовидную башню, а в руке горел зеленый огонь. Еще секунда, и огонь стал мечом с зеркальным лезвием.

– Заканчивайте, – строго приказал Грин.

Ксандор обернулся с мыслью «какого черта я стану слушать этого гремлина?», но неожиданно для себя остудился. Нимар поднялся с пола, сплюнул на пол, не сильно его испачкав на общем фоне, и отряхнул плащ.

– Рад, что ты выпустил пар, – бросил он, проходя мимо Ксандора. Насколько серьезными были те слова, гадать и не хотелось. Ксандор не доверял приспешнику Ааззена еще сильнее, вызов брошен, пора ждать ответную реакцию.

Снова все сели возле стола для совещаний, мрачные мысли отягчили плечи людей и сверхвоинов, придавили шеи. Головы сами повисли, взоры вперились в пол. Грин сжал кристалл света со слепой силой, из серых пальцев заструилась белая пыльца.

Глава 7

Акуан устал, хотя ему всегда казалось, что вода не может устать. Потирая лоб, как будто он чесался, сверхвоин вошел в основной дворцовый ангар. Гром был тут. Махал руками, кидался командами, словно собирал эскадрилью к бою. Флот Альянса, та его часть, которая базировалась во дворце – суть легкие фрегаты и катера – пережили штурм не лучшим образом. А куда оружию смертных тягаться с Молесом? Гром увлеченно вел переговоры с флотом на орбите, не переключаясь от управления восстановительными работами в ангаре. Похоже, сомнительная идея увлекла генерала. Он кивнул Акуану на его приветствие, а прежде, чем поговорить с ним, пришлось подождать минут пять.

– У нас почти все готово, – доложил Гром. Можно было подумать, речь идет о некой договоренности, однако Акуан не знал, что на уме у собрата.

– Готово к чему? Ты же не погонишь флот на Молес? – задумавшись, он испуганно добавил: – На Альфа-Белтар, надеюсь, тоже. Нашим парням и так крепко перепало, тут Ксандор рассказал страшную историю о походе до ветра…

– Ты не понимаешь? – буднично спросил Гром. – Надо искать намари, если они попали в беду. Только небесные щиты способны одолеть Ониксовый храм в открытом бою, это – последняя надежда.

– Одолеть Молес, – пробормотал Акуан, будто услышал полный нонсенс и желал убедиться, не ослышался ли. – Нет, невозможно. Это даже не «Доминатор».

– Точно! – загорелся Гром. – Оно самое! На «Доминатор» хватило одного орудия класса «оградитель», а представь десяток, сотню. Пусть им даже не удалось освободить Ил’Алра, нам хватит и этого. Главное правильно выстроить стратегию, заманить Хаоса в ловушку. Мы еще сумеем победить, придется принести жертвы, – он кивнул на носящих детали и оборудование людей, – но мы победим, клянусь Троном Всевышнего. Разве не ты еще недавно призывал собрать намари на бой с Молесом? Или один раз взглянул врагу в лицо и уже перепугался? Ну так я тебя замещу, не переживай.

Акуан вздрогнул, не узнавая давнишнего друга и соратника. Лукиус однажды ему поведал о прошедшей жизни Грома, после которой тому не суждено было долго почивать на лаврах. Гром был великим паладином, охотником за демонами, чья ретивость порой доходила до безумства, прямо как сейчас. Единственная битва, которую он проиграл, та последняя битва была жертвенной схваткой из последних сил. Демоны напали на храм во Внутреннем Мире, магистр приказал отступать, но Гром (его имя тогда было Кирос) встал на защиту священного места, подбив на жертву четверых сподвижников. Что искали в храме демоны, вестник намеренно умолчал, но как бы ни парадоксально то выходило, на жилище Кироса напали безликие. Сам Гер-Гар, первый длагат вел слуг Бела в атаку. У защитников не было ни шанса на выживание, однако они сражались сквозь страх, кровь и слезы. Гер-Гар убил Кироса в те далекие времена, новая встреча еще впереди.

Оживление в ангаре, грохот механизмов, шипение сварочных роботизированных рук и вырывающегося из труб газа или пара, голоса, все это было каким-то ненастоящим. В мире Хаоса все было не так, жизнь полностью обесценилась. Акуан к собственному ужасу обнаружил, что видит перед собой не людей, а мясо, отправляемое на фарш. И их никто не пожалеет, никто не вспомнит, они превратились в тени, появившиеся на стене под заходящим солнцем и скоро исчезнут с ним заодно. Губы эле-аль-о дрогнули, Гром не обратил на него и полувзора, увлеченный местью. Конечно, только месть толкала его на встречу с Разрушителем, лофусы же – более удобное оружие для мести. И рядом не было Вондара, чтобы вразумить телохранителя. Отчаявшись внушить Грому хоть что-нибудь, он запустил руки в карманы брюк и побрел обратно. Он намеренно выбрал путь через этажи, где сосредоточилась основная жизнь дворца, желая посмотреть, каково состояние его обитателей. Дворец сложно было узнать, почти все продольные стекла разнесло, какое чем, уж неведомо. На внутренних площадях, в открытых кафе для персонала, в разбитых внутри садах он сталкивался с людьми, потерявшими всякую надежду, а значит и жизнь наполовину. Нет ничего хуже, когда твоим врагом становится сама Вселенная.

Акуан задержался возле одного кафе, выходящего чуть наружу. В пробитом окне бежали тучи, на их фоне чернели опустившие головы посетители. Они разговаривали, не глядя друг другу в глаза, шепотом, выдерживая длинные паузы. Тут присутствовали и министры, появляющиеся в Зале Правосудия на заседаниях. Акуан их почти не знал, в его обязанности это не входило, но наблюдал каждого часто. Всегда важные и аккуратные, они нынче походили на бродяг, сосущих драту из горла бутылки. Вообще большая часть встречающихся генералу по пути обитателей дворца были навеселе. Люди не могли уже бороться, потому отдались судьбе. Внезапно раздался приглушенный нарастающий гул, по небу рассыпались искры и красные иглы. Посетители кафе в панике повалили на выход в закрытые коридоры, толкая Акуана в плечи. Для этих бедняг знаки на небе приобрели конкретный окрас, но сверхвоин видел «схватки» Мироздания впервые. Тучи, возникшие неожиданно, стали гуще, однако местами прорвались, образуя испускающие белый свет колодцы. Картинка перед глазами Акуана начали двоиться, троиться, расслаиваться так, словно была лишь кадром, фотографией. Когда же эта фотография двигалась, лежащие под ней фотокарточки открывались взору. Он застыл, всматриваясь в пучину вскрытого Мироздания, от этого зрелища невозможно было просто уйти, отвернуться. Огненные кольца разных цветов появлялись, перекрывая друг друга, медленно таяли, рассыпаясь по городу серым пеплом. Грохот, словно от трущихся друг о друга скал, гудел без остановки в каждой вещи обстановки. Акуан не отреагировал и на дрожь, трясущую столы, стулья, пол… В трещинах реальности показалась каменная глыба в клубах песка Морагода. Почему именно Морагода? Сверхвоин не знал, но понимал это отчетливо. Каждая мелкая песчинка – это целый мир, плиты древнего Молеса, припорошенные этим песком, помнят рождение и смерть Вселенной. Они встали между началом и концом, вырвались из потока времени. Образы начали переходить в слова, Акуану показалось, будто он идет по залу Зиккурата и слышит в голове грозный шепот:

– Пыль под твоими ногами – прах тысяч планет, она помнит великих царей и богов, что правили там. Плиты, по которым ты ступаешь, выдолблены из сердца Мироздания. Хаос – есть дыхание Космоса…

Чудовищной силы удар заглушил зловещее бормотание, Акуан открыл глаза в ту самую секунду, когда оторвавшийся ком гранита ударился в грибовидный купол дворца. Камень величиною с небольшой астероид оторвало от чужого мира и метнуло прямиком в Тигилон. Акуан бросился бежать вдоль этажа мимо окон, крошащиеся стены открывали ему проход, скрежет и звон заложили уши. Глыбина раздробилась (дворец тоже был «не промах»), порушив часть купола, каменный дождь пролился на площадь у подножия «гриба». Огненные сполохи от расплющенных машин, точно прыщи вскочили на сплошь серой диораме города, но всплеск только начался… Яркий свет выжег небеса до серого пепла, витраж из обрывков десятков миров на минт возник вместо рваных туч, вместо стен, вместо улиц. Акуан бежал, как взбесившийся конь, лишь крики людей, долетающие с улиц и из коридоров дворца, раздражали слух. Там, где он не мог протиснуться, водой протекал, проскальзывал, проламывался. Ему чудилось, будто дворец все еще рушится у него за спиной, хотя валун давно рассыпался по городу. Но трясло весь Тигилон.

Потом тряхнуло сильнее всего, Акуан упал, не воспринимая окружающий мир ни глазами, ни ушами, ни носом или кожей. После света наступила тьма, а затем вернулась реальность, сильно изменившаяся реальность. Полиморф поднялся на руках, его голову засыпало белой пылью, струящейся с руин верхнего этажа, сознание металось в разные углы, пытаясь определиться, что действительно существует здесь и сейчас, а что – тени прошедших событий или ошметки воображения. Выстрелы и крики внизу, приглушенные толщей пола, напомнили, что всплески не проходят бесследно. Обитатели далеких концов Мироздания с перепуга нападали на аборигенов, иногда наоборот. Кого-то выдернуло и с Валара, закинув на чужбину. Вернуться ли они назад? Скорее всего, люди, попадая в мир чуждый их родине, разделят участь пришельцев во дворце. Акуану сейчас даже недосуг было им сопереживать.

Но разрушения в здании не шли в сравнение с катастрофой снаружи. Зачарованный невероятным зрелищем, он подошел к пробоине в стене. Половина крейсера, оторванная либо волной энергии, либо очередной скалой, искрясь и горя, падала на планету. Крошась в полете, этот светящийся тысячами огней улей протяжно скрежетал, громыхал взрывами, оседал сквозь слои искусственной атмосферы, словно сквозь воду. Под громадиной кипел пыльный «котел», обломки поднимали с мертвенной поверхности Валара огромные клубы песка и каменной пыли, возносящиеся до летающих городов. Один город, ближний сосед Тигилона, Нмаллен, дымился, как подбитый танк, и медленно опускался одновременно с куском корабля. Магнитная платформа Нмаллена повредилась, слава Всевышнему лишь частично, однако этого хватило, чтобы летучий город сошел с орбиты. Скорость падения была невысока, что, конечно не исключало вероятность жертв, и Акуан вздохнул с долею облегчения. Да и не помог бы он жителям города, он ведь не бог. Корабль ударился о скалы с таким жутким звуком, что даже находящийся в воздухе Тигилон качнуло, огонь от взрыва (точнее от череды последовательных взрывов, словно вырастающих один из другого) сокрыл из виду Нмаллен, полностью его заслонив, а дым держался так долго, что приземление последнего Акуан не видел.

– Акуан! – позвал голос Эландры, звенящий нотками страха.

– Я здесь, – поднимаясь во весь рост, отозвался сверхвоин. – Что случилось?

– Не знаю, – прошептала непослушными губами девушка.

Когда она подошла к пролому в стене, Акуан увидел на ее побледневшем лице ужас отчаянья, бессилие, непонимание. Отдаленный гул скребущегося о скалистые поля и каменистые пустоши планеты города звучал, словно песня смерти. Вой голосов вознесся в небеса отчаянной молитвой. Тонкие пальцы Эландры соскользнули с оголенного прута поддерживающей купол конструкции.

– Как остальные? – растерянно, будто не осознавая трагедии, спросил полиморф.

– А? – Эландра вышла из оцепенения. – Они в порядке, Грин наложил на наш мир слой Междумирья, что бы это ни значило. Нас не задело, хотя Зал пострадал сильно. Что же это было?

– То, что еще не закончилось, – вдруг произнес Акуан, оттаскивая девушку от края обрыва.

Небо вновь сделалось неспокойным, опять картинка реальности стала неверной, на нее наложились новые объекты. Темных пятен было много, около двух сотен, точнее определить Акуан не сумел бы в столь краткие сроки, двигались они плотной группой, и их можно было принять за космические корабли, идущие строем. Свет вспыхнул так же ярко, как при прошлом выбросе.

– Уходим! – вскрикнул сверхвоин, чувствуя приближение беды, однако Эландра помедлила, вглядываясь в залитую светом даль.

Затаившийся в ожидании очередного удара город словно набрал в грудь воздух, боясь выдохнуть. И лишь после того, как синебокие, похожие на китов с торчащими как у акул задними плавниками суда остановились перед дворцом, люди торжествующе закричали, не скрывая радости. Намари и их последователи, будто посланцы самого Небесного Чертога представились им ангелами-спасителями.

– Кажется, Гром дождался своего флота, – без восторга заметил Акуан, любуясь, как свет соскальзывает с покатых боков небесных щитов, обагряя их «кровью». От этого света армада древних мудрецов словно горела кострами в ночи. И Акуан тихо, почти про себя добавил: – Огонь горит тем ярче, чем темнее мрак.

*      *      *

Ксандор не без удивления приветствовал взглядом махину с покатыми боками, как змеиная голова в нору, вползающую в ангар. Акуан с Эландрой, отправившейся на поиски полиморфа, тоже только подошли. Грин не торопился, вымеряя каждый шаг, он миновал одну за другой ступени аварийной лестницы – единственного полностью уцелевшего пути в ангар. На лице манидо застыла обычная для него полуулыбка, свидетельствующая о том, что ему на все наплевать. Не без оснований он не радовался прибытию намари. Гром был доволен появлению долгожданного флота, а когда показалась вторая волна, состоящая из каракатиц Ил’Алра, он оживился и ускорил приготовления сил Альянса.

– Ничего себе, – потер затылок воин. – А ведь им удалось вернуть крестоносцев. Я их не видел так давно, что забыл про их существование.

– Рано радуешься, – критически прищурился Акуан. – Мы все пойдем на смерть теперь.

Усмешка Грина выразила схожие мысли духа. Теперь он улыбался всеми сорока острыми зубами, словно видел что-то веселое в предсказании сверхвоина. Шипение и шум стихли, космический гигант замер. Благодаря своим скромным по меркам военного космофлота размерам, небесный щит мог опускаться на планету, а присланный с одного из них фрегат легко входил в ангар дворца. Делегация лофусов и их учеников безмолвно спустилась по трапу, Титос, как перепуганная собачонка плелся следом, оглядываясь по сторонам. Пребывание на родине крестоносцев Ил’Алра разрушило напрочь привычное мировосприятие диковатого великана. Лайней словно подмигнул Грину, лишь завидев между встречающими существо из Междумирья.

– Приветствую славных намари во дворце Тигилона! – выступил Гром, приняв на себя обязанности Лидера. – Вместе нам предстоит много потрудиться.

– Вне всяких сомнений, – кивнул советник. Посмотрев на протянутую Громом руку, он не сразу понял, что с ним здороваются, а потому поспешил исправиться, усердно ее потряся.

– Мне кажется, – потеснив Грома, вклинился Ксандор, – нашим дорогим гостям надо передохнуть с дороги. Мы же не торопимся, так? Пока живы – мы не проиграли.

Пришельцы дружно закивали, благодаря генерала за гостеприимство. Шелестя по полу длинными одеяниями, они вереницей потянулись к лестнице. Грин косо глянул на Ксандора и Акуана, и последовал за Лайнеем. Воин покачал головой, но быстро обратил негодование на Грома.

– Что на тебя нашло, братишка? Ты со своей атакой совсем умом повредился.

Гром холодно молчал, выслушивая обвинения, белые глаза, по временам рябящие от пробегающих разрядов электричества, пронзали тело Ксандора, словно стараясь из последних сил догнать удаляющихся намари.

– Ты вообще меня слушаешь? – раздраженно закончил воин.

– Смотри, Лард, доиграешься, – насмешливо вставил Нимар.

Да и действительно, сверхвоин выглядел уверенным в своей правоте до безумия.

– Слушаю? – переспросил он. – Мне нечего от тебя выслушивать. Ты ничего не знаешь о долге, ты не знавал истинного отчаянья, ты не способен на подвиг.

– Ну куда мне с тобой тягаться, – съязвил Ксандор, чувствуя, что его самолюбие задето, и сильно.

– Не надо, – прижавшись к его широкой груди, прошептала Эландра. – Ты уже успел поцапаться с Нимаром, с Громом ссориться не надо.

– Мы не будем драться, – уверенно ответил Ксандор. Он не сомневался и за Грома, в чьих чертах застыла каменная непоколебимость. – Но знаешь, что, дружище, ты ни кем тут не командуешь и ни один корабль не уйдет на смерть по твоей прихоти, пока так не решит тот лофус, как его… А еще лучше, мы дождемся Лукиуса или Вондара.

– Мы дождемся, это точно, – на этом Гром развернулся и ушел, махая техникам.

Ксандор поник, сердце защемило от досады и осознания собственной слабости. С одной стороны он понимал, что Гром где-то да прав, нельзя сидеть на месте, дожидаясь, пока большие дяденьки разберутся, он сам это обычно пропагандировал. С другой же ему хотелось доказать верность своей позиции, да и разум подсказывал, Хаоса не победить на чистом энтузиазме. В душе началось дикое смятение, ситуация вновь приобрела мутные, серые тона безысходности и обреченности.

*      *      *

Ксандор, Эландра и Акуан с замиранием сердца наблюдали вьющихся огненных змей с дымными хвостами, казалось, вся площадь у дворца объята пламенем. Дым стоял над улицами, где в панике метались люди, но у воинов Света не осталось ни сил, ни воли выходить и помогать им. Эландра стыдилась этого сильнее мужчин, впавших в странное оцепенение, ее доходящее до жертвенности сострадание требовало принять меры, однако тело и разум не слушались сердца. Девушке приходилось оправдываться перед собой тем, что намари и Ил’Алра справятся с задачей лучше. Прибывшие мудрецы космоса первым делом приступили к спасательным работам, отдохнув по совету Ксандора минут десять. Их старания пришлись как нельзя кстати, хотя Гром, изредка проносящийся по коридорам дворца, словно разбушевавшийся шторм, был недоволен. Грин пропал еще в ангаре, ушел не попрощавшись, вероятно с Лайнеем О-веем. Титос аккуратно переступил через груду обломков, обогнул створку ворот и по обыкновению попытался притворить двери, махнув пальцами в пустоту. Друзья не заметили его появления, хотя первые полчаса Акуан не отставал от великана с вопросами.

– Вот мы и остались одни, – покачал головой Акуан.

– В смысле? – спросил Ксандор, краем же глаза он посмотрел через плечо, ощутив присутствие кого-то еще. Титос молча поравнялся с остальными и глубоко вздохнул.

– В прямом, – сжал губы сверхвоин. – Проклятье, я думал, все будет по-другому. Зло всегда было сильно, но мы откровенно проигрываем.

– Это не простое зло, – возразила Эландра. Говоря это, она вспомнила жертвы, кои сама принесла в Вечной Битве, слишком большие жертвы. – Это – Хаос. Он силен потому, что держит большинство смертных на поводке, точнее животных в их сущности. Мы сами призываем его в дома, не ведая о последствиях. Вот оно, главное оружие Сатаниила, его план Б. И это оружие было взведено все это время, мы прыгали по гвоздям на краю бездны слишком долго.

Серебристая в белых лучах затуманенного солнца слеза проявилась на ее глазу, но просить о сочувствии было некого.

– Закат Мироздания, – проговорил Акуан, всматриваясь в дым и пламя. – Миры падают под мощью Разрушителя, я связывался с несколькими нашими базами… киборги напали на все, безликие с ними. А потом они ушли, веселая игра.

– Хаосу действительно весело, – согласился Ксандор. – Похоже, победа для него не вопрос. Что, если Гром прав и мы должны напасть на Молес всеми силами.

– Конечно, нападем, – легко ответил Акуан. – А что еще? Человек горд, он умрет на ногах, стоя и задрав голову, но не признает ошибки. Мы пойдем туда и умрем до одного, потому как не знаем оружия против хаоса. А хаос знает нас как облупленных…

Больше тут нечего было добавить. Ксандор испытывал страх смерти, но никогда еще не мог назвать себя приговоренным к смертной казни. Да, это был приговор: иди и умри, третьего не дано. Мир вокруг рухнул, подобно Нмаллену, разбился об острые камни судьбы. Только изящный силуэт Эландры не исчезал на этом выцветшем поле, полная боли улыбка прорвалась на губы воина.

Глава 8

Путь через горы серьезно испытал на прочность и Вондара и молодого Велизария. Яд клопа окончательно изошел из вен паладина, но новая волна духоты, усиленная паром от недавнего шторма, припечатала их к голым скалам, как булавка энтомолога мотыльков. Камень высох меньше чем за полчаса, а теперь он накалялся под красным, разрумяненным ликом солнца. Дело шло к закату, в воздухе уже витала вечерняя заря, толстые москиты, гудя, словно истребители Альянса, носились над высокой растительностью у стены горы. Зелень подымалась так высоко над землей, что по ошибке можно было решить, будто до этой самой земли метра два-три, на самом же деле, падение стоило бы тяжелых травм или даже жизни. Горячие испарения тянулись из темно-зеленых чащоб. Темнота опускалась медленно, будто занавес в театре, навевая дурные мысли. Мороки прячутся в ночи, бьют из тени и скрываются в бескрайних долах родного Царства. Ветры ночи переносят их из мира в мир, стоит нырнуть во мрак, высокий Иркарун – их темный маяк. Следы стоп посланников Дра-Ктара попадались на всей горной тропе, пусть заметить их представляло определенные сложности, а вот сапоги Зосимоса или когти Шшам-ра повелитель ветров не заметил. Получалось, товарищи по ритуалу прошли еще до бури, вода смыла их следы, а демоны преследовали их с отставанием. Легкие шаги мороков оставляли небольшие полумесяцы на свеженанесенном с моря песке и низвергшейся со скал грязи. Правда в таком случае они должны были находиться ближе к Вондару и Велизарию, чем к первой паре путников.

– Демоны впереди, – озвучил предположение Вондар. – Если нам повезет, они до последнего момента не узнают о нас, тогда мы ударим им в спину прежде, чем мороки нападут на Зосимоса.

– Знать бы, где он? – отвлеченно покачал головой паладин.

Горы постепенно наваливались на тропу, сужая ее, сама тропинка клонилась набок, уходя к каменистой земле. Наконец она свернула в низину и слилась с ней. Земля тут была плотной, твердой как скалы, выстроившиеся частоколом над ней, и походила на отекший со свечи воск, в том числе и бело-желтым цветом. Местами низина бугрилась холмиками, выглядящими, как выдавленные прыщи, из которых выкручивались барашки пара, либо била высокая белая струя кипятка. Толстые полосатые ящерицы огибали гейзеры, ловя под камнями похожих на механические игрушки жуков, и разбегаясь при приближении людей. Тут же пропал и след, даже сильный ливень не размочил окаменевшей почвы. Но Вондар ориентировался и не на глаз. Резвящиеся шары, видимые лишь ему, указывали на углубление у основания горы. Темный тоннель вырыли не звери, попасть в него можно было только существу немногим выше человека, а вход преграждал большой кратер, бьющий бурлящей водой. Мало какому бездумному созданию пришло бы в голову лезть в непонятную яму, выжидая время между выплесками гейзера.