Иероглиф

– Марк, какого… – Билл рванул с места, влажная прядь волос упала на лоб. – Тебе ж ходить до операции противопоказано, с фига ли ты в кресле?! – Билл подлетел к нему, явно намереваясь силком тащить приятеля в кровать. – Что ж ты себя не бережешь-то?

У Марка хватило сил слегка повернуть голову и одарить парня таким недружелюбным взглядом, что слова были уже не нужны. Но Билл явно был настроен решительно:

– Я позову врача! – он поспешил к двери. Обычно Билл предпочитал не показывать хоть сколько-нибудь доброжелательного отношения к людям, считая это за слабость, но иногда, как сейчас, настоящие чувства все же прорывались наружу. Будь это кто угодно, но не Марк, Билл не стал бы торопиться: вразвалочку поднялся бы по ступенькам, поболтал с симпатичной медсестрой в просвечивающем белом халатике (да, в больнице изредка встречался медперсонал, который не успели заменить на очередного робота) и, естественно, не забыл бы о бесплатной воде, что стояла в коридоре.

– Стой, – затормозил его Марк. – Не надо, а то они опять капать на мозг начнут, мол, какого черта я сам пытаюсь передвигаться.

Марк замолчал, прикрыл глаза, а затем рывком передвинулся в сторону кровати. Билл моментально оказался рядом, осторожно подхватил его, и на этот раз Марк поддался, не отказался от помощи. Он слегка оперся о плечо Билла и мягко лег на подушку.

– Ты же в курсе, что… – Билл покосился в сторону кнопки вызова медперсонала.

– В курсе! – грубо произнес Марк. – Но знаешь, я сам в состоянии еще кое-как двигаться! Черт побери, мне даже поесть самому не дают! Присылают гребаных роботов… С ложечки пытаются кормить… Уроды. Караулят меня, как какого-то заключенного!

– Марк, я, конечно, понимаю, что ты человек-терминатор, но… – Билл скривился, словно сам ощущал боль в каждом движении лежащего перед ним человека, – может, тебе стоит прислушаться к врачам и лежать, хотя бы пока тебе операцию не сделают?

– Что ты сказал, салага?! – сдвинув брови, прорычал Марк. – Не дорос еще советовать! Ладно, как дела продвигаются? Ты сказал вроде, что ты теперь… кхм, нянька?

– О, да, прикинь, я за пацаном приглядываю! – Билл плюхнулся в кресло, закинув ногу на подлокотник. – Это такая умора! Прикинь, он ни черта не помнит!

– И что за идиот решил доверить тебе ребенка?

– Семён, – нахмурился Билл.

– А, тогда понятно. И зачем ему этот геморрой… – проворчал Марк. – Ну и где сейчас твой подопечный?

– Кто?

– Пацан где? – цокнул языком Марк.

– А, так он вон на улице развлекается! – Билл уставился в окно, и его веселая гримаса сменилась мрачной миной. – Я на секундочку.

14.

Макушки деревьев сгибались под порывами ветра. Шумела дорога, изредка выли сирены скорой помощи. Улица жила, и Феликс слушал ее, словно погружаясь в транс. Пусть парнишка не помнил города, но чувствовал, что когда-то так же наблюдал за ним, вслушивался в гул повседневной жизни, чувствовал биение его сердца, воображал, будто город живой, будто он дышит вместе со всеми живущими здесь людьми. Это была родина Феликса, его дом. Как же хотелось вспомнить город ИКС по-настоящему…

Мальчик так и сидел, болтая ногами взад и вперед, пока солнце не заслонили несколько теней, а громадный пыльный ботинок не грохнул рядом. Феликс почувствовал, как скамейка содрогнулась.

– Воу, какие кадры тут ошиваются, – сзади прозвучал незнакомый голос, и на спинку скамейки опустились две руки. Феликс покосился в ту сторону и заметил, как на пальце незнакомца блеснуло кольцо. – Слышь, голубятня, хана тому, кто сел на мою скамейку! Ты вообще с какого района, петушара?

«Петушара? Почему они употребили это слово? Что-то им явно не понравилось. Неужели стиль одежды? Не вписываюсь в рамки их, как там говорится, мировоззрения? Знал, что подбирать такой фасон было плохой идеей… Возможно, если не показывать, что я их боюсь, они отстанут… С некоторыми животными же так работает!»

– Я п-прошу прощения, не знал, что она ваша… – Феликс мгновенно вскочил и хотел уйти, но ему преградили путь. Скамейку плавно окружали четверо молодых людей нелицеприятной наружности.

– Слышь, ты че, не вкурил, за нарушения платят штраф!

– Прошу прощения, н-но я не понимаю… – Феликс заозирался, пытаясь увидеть путь к отступлению, но добился лишь того, что стоящий за спинкой скамейки мерзкий тип резко переместился вперед. Мелкий, жилистый, он скользил по кругу и ехидничал, напоминая Феликсу то ли гиену, то ли змеюку.

– Серый, он тя не понял, понял? – засмеялся второй, тот, что покрепче. – Ему надо на егошнем объяснить.

– Н-наверное, правильнее все же будет сказать на «его», – пояснил Феликс и в тот же миг об этом пожалел, вспомнив, к чему могут привести подобные реплики. По спине пробежал холодок, щеки запылали жаром. Самый крепкий и, видимо, старший из всех одним движением усадил мальчика обратно на скамейку и заговорил безупречно вежливо.

– Не изволит ли любезный джентльмен петушинской наружности открыть свой рюкзачок, показать вещички и выступить спонсором нашего сегодняшнего вечера? Конечно же, взамен на неприкосновенность своего лика.

– А не изволят ли любезные катиться отсюда на своих двоих?! – послышался знакомый прокуренный голос.

Компания местных хулиганов моментально устремила недобрые взгляды на бледного «супергероя». Один из спортсменов-крепышей возник за спиной Билла, и Феликс всерьез испугался: «Какой ужас, он выше, чем Билли!»

– Слышь, глист, гуляй отсюда! – настоятельно произнес спортсмен, придавив плечо Билла.

– Не, хрюканина отбитая, ты не понял, эту мелочь могу терроризировать только я! – Билл сжал кисть противника, другой рукой зафиксировал локоть. – Кстати, знаешь, что такое «апперкот»?

– Че? – парень скрипел челюстью от боли и совсем не слышал вопроса.

– Просто ты в шаге от этого великого познания, ушлепок!

Билл пинком швырнул неприятеля в сторону скамейки, и та пошатнулась.

– Да кто ты, уродец?! – вытирая испарину, прошипел спортсмен.

– Это моя нянька! – заулыбался Феликс.

Толпа расхохоталась. Феликс даже не понял, что в этом такого смешного, но вот Билл понял все, а насмехающихся над ним людей он с детства привык ставить на место. Драки было не избежать. Билл сверлил незнакомцев взглядом, злоба нарастала, и наконец он, замахнувшись, ударил ближайшего противника по лицу.

Феликс отскочил, чтобы не попасть в эпицентр драки. «Выступать одному против толпы: смело или глупо? – растерянно подумал он. – В любом случае ни Билла, ни компанию уже не остановить…»

То, что видел сейчас Феликс, совсем не походило на обычную дворовую драку. Сразу было ясно: Билл знаком с боевыми приемами и умеет драться с несколькими противниками одновременно. Он двигался так, чтобы видеть всех сразу, старался поставить врагов в линию, сохранял дистанцию, не давая к себе даже прикоснуться. По лицу… В живот… В пах, по колену… Парень бил умело, четко, смотрел боковым зрением, реагировал на каждое движение и совершенно не гнушался подлыми ударами и приемчиками. На секунду он отвлекся на Феликса, и этого хватило, чтобы один из хулиганов успел схватить Билла сзади, но парень тут же перекинул противника через себя, используя его вес против него же самого.

Феликсу становилось все страшнее. Он стоял, отчаянно вцепившись в лямки рюкзака. Бешеный взгляд Билла пугал. А местные гопники были уже изрядно вымотаны, но продолжали биться с пеной у рта. Пот, слюни и брызги крови можно было разглядеть в полете. «Билл – какая-то машина для убийств… – промелькнуло в голове. – И он все равно боится Семёна. Это насколько ж Семён крут?!»

В этот миг Билл как раз отшвырнул от себя очередного обидчика, но не рассчитал, и тот полетел прямо на завороженного Феликса.

– Мелкий, осторожно!

Вот она, роковая ошибка. Феликс успел увернуться, а Билл – нет. Кулак противника врезался в солнечное сплетение – ни вдохнуть, ни выдохнуть. Второй удар пришелся по лицу, Билл рухнул на асфальт. Феликс на миг зажмурился, но тут, на счастье, наконец-то вмешались взрослые с соседней площадки. Закричала женщина, угрожая полицией, кто-то позвал врачей, и хулиганье сразу, как по команде, бросилось наутек. Исколоченные, они бежали не очень-то быстро, но это Феликса волновало в последнюю очередь. Мальчик пулей кинулся к медленно теряющему сознание Биллу.

– Билл, ты в порядке? – он тормошил своего защитника, чуть всхлипывая.

– Я не был в порядке уже много лет, – хрипло произнес Билл, глядя куда-то в пустоту.

– Я вообще-то говорил о крови, – покосился Феликс, – но давай поговорим и об этом тоже.

Билл тяжело вздохнул, словно требуя, чтобы его хоть сейчас оставили в покое. Наверное, он попросил бы Феликса отвалить, будь у него силы на это, но голова уже кружилась, веки становились неподъемными, и наконец Билл провалился в темноту.

15.

Им повезло, что все случилось у больницы. Биллу тут же оказали первую помощь и поместили его в пустующую палату. Феликс примостился рядом с кроватью и стал ждать, пока парень придет в себя, откроет глаза.

«Он же откроет их, правда?»

Он вглядывался в Билла, улавливая едва заметное дыхание. На тонкой бледной коже парня уже проявлялись синяки и ссадины, наливался огромный фингал под глазом, а на голове красовались свежие бинты – кровь врачи остановили почти сразу. Феликс опустил взгляд на жилистые руки и заметил белый тонкий бугорок – шрам. А затем еще один, и еще… Шрамов оказалось невероятно много, но вместе с тем они были почти незаметны. Словно Билл их получил не по собственной глупости, а хирургическим путем, профессионально. «Но что за операции можно проводить на руках?»

Любопытное раздумье нарушил легкий стук распахнувшейся двери, и в палату на инвалидном кресле въехал крепкий широкоплечий мужчина. Со всех сторон его тело придерживали фиксаторы, похожие на тот, что Феликс носил на руке, а из-под бинтов торчали рыжие пряди волос.

– Его секундочка закончилась около часа назад! – бросил Марк с порога. – Наконец-то я вас нашел.

– П-простите, а вы?.. – Феликс вскочил, совсем как в школе.

Марк осторожно махнул рукой: много чести, как ему показалось.

– Вы друг Билли? Вы Марк, да? Это к вам Билли пришел! Я наслышан о вас!

– Весьма тронут, – подъезжая ближе к кровати, ответил мужчина, – жаль, не могу пожать тебе руку. Как, ты говоришь, тебя зовут?

– Я не говорил, – Феликс завороженно глядел, как Марк ловко управляется с кнопками кресла.

«Может, он в таком положении уже давно?»

– Меня Феликс зовут.

– Феликс, что там у вас произошло? – Марк кивнул в сторону Билла.

 Феликсу ничего не оставалось, как изложить всю историю с самого начала. Несмотря на заикание, рассказывать он очень любил и всегда старался сделать это как можно ярче и красочней, даже если приходилось чуть-чуть преувеличивать – в конце концов, как он рассуждал, писатели и журналисты тоже так делают.

– …И тут появился Билли, буквально в последнюю секунду! Он спас меня, выступил один против толпы!

Уголки губ Марка чуть дрогнули. Ободренный этой полуулыбкой, Феликс продолжил, подробно расписывая драку, то, как он сам чуть не попал под удар, как Билл на секунду отвлекся, как уползали побитые хулиганы и как его защитник все же потерял сознание.

– М-да, и чтоб Билли не побили, просто не было и дня… – процитировал Марк строки песни. – Кажется, у меня дежавю!

– Ой, знаете, я это чувство последнее время испытываю все чаще! – поддержал Феликс. Марк задумчиво уставился в стену, помолчал и вдруг заговорил:

– Все время, что я работаю с Биллом, он не перестает напоминать мне одного старого товарища. Тоже шило в одном месте… Если ему что-то казалось несправедливым, сразу кидался с кулаками, – Марк невесело усмехнулся. – Причем нормальный вроде парень, семьянин… Сына любил, жену боготворил, постоянно трещал о них. У сына имя еще дурацкое было, Георг или Гавриил, не помню уже.

– И где сейчас ваш друг? – Феликс с любопытством ожидал конца истории.

– Червей кормит, – сорвался Марк, – идиот, не знал, когда нужно вовремя остановиться, и подорвался на мине.

– Ой, – Феликс отвернулся, чувствуя, как у него намокают глаза. Снова печальная история, снова он встречает людей, которые кого-то теряют – семью, друзей…

– Я соболезную вам.

– Что ж поделать, жизнь несправедлива, все умирают.

«Что стало с семьей того человека? А каково было моей семье? Мы ведь тоже друг друга потеряли… Но я жив! Я вспомню их и вернусь!»

– Знаете, мне кажется, у меня тоже был человек, который меня защищал, – решил поделиться Феликс. – У меня постоянно в голове всплывает имя Тоша. Правда, я не помню, кто он и где сейчас, но точно чувствую, что он мне был близким человеком. Он тоже, наверное, как Билл.

Марк промолчал, и на лице его не отразилось ни единой эмоции. Феликс покосился, но тут же решил, что удивляться не следует: за все время их разговора мужчина практически не менялся в лице. «Может, он такой и есть? Малоэмоциональный?»

Послышался слабый стон Билла, и Феликс тут же дернулся к кровати. Кажется, парень понемногу приходил в себя.

– Что сказал врач? – спросил Марк все так же сухо.

– В-вроде что ничего страшного, – почесал затылок Феликс, – мозг не задет.

– Неудивительно, было бы что задевать.

Билл осторожно пошевелился, потихоньку приоткрыв глаза.

– Ну что, герой, как дела? – Марк подъехал чуть ближе.

– В ушах гудит… – онемевшими губами пробубнил Билл. – В башке пусто…

– А, значит, как обычно.

Феликс, как преданный щенок, налетел на Билла и порывисто обнял, готовый благодарить за спасение от расправы. Наверное, будь у мальчика хвост, он бы уже им вовсю вилял.

– Билл, я знал! Знал, что ты в глубине души все же хороший!

– Отцепись от меня, клещ! – Билл почувствовал, что его щеки наливаются краской. – Я не хороший! Сук, голова!

Феликс попятился назад, оставляя Билла в покое и сияя такой счастливой улыбкой, что едва не затмевал собой солнце.

– Ой, Марк, я не успел спросить, – он вдруг повернулся к мужчине, – вы не расскажете, откуда у Билла шрам на лице?

– Не смей! – кулак Билла поднялся и завис перед носом Феликса. – Чуешь, чем пахнет?

– Тумаками?!

– Правильно мыслишь.

16.

Когда они покинули больницу, на улице уже смеркалось. Небо окрасилось бледно-алым, с детской площадки доносился звонкий смех, а где-то недалеко от скверика мелькнула та самая компания хулиганов. «Выслеживают новую жертву?» – Феликс быстро нырнул на переднее сидение. Гопники их тоже заметили и поспешили скрыться за деревьями.

– Дилетанты! – усмехнулся Билл и прыгнул за руль.

– Спасибо.

– А?

– Спасибо тебе еще раз! – тихонько поблагодарил Феликс. – Правда, если бы не ты, я бы не знаю, что…

– Слышь, соплежуй, не обольщайся, – перебил Билл, – меня просто бесят такие, как эти чмыреныши. А тебе научиться бы самому решать свои проблемы, я ж не буду, блин, постоянно твою задницу прикрывать!

– Н-но я не уверен, что смогу…

– Так смоги! Блин, я в твоем возрасте такими вопросами даже не задавался, я действовал!

– А разве у тебя не было друзей, которые могли заступиться?

На это Билл ничего не ответил. Он завел машину и молча поехал в сторону пентхауса. Феликс решил его не беспокоить: побыть в собственных мыслях, помолчать и успокоиться бывает иногда полезно. Ему самому было удивительно тепло и хорошо. Пусть даже Феликс не помнил своей прежней жизни, в этой, новой, уже появился человек, готовый спасти его, защитить, прикрывая собой.

Впереди показался знакомый пентхаус. Билл повернул к парковке, но тут же резко ударил по тормозам:

– Что за?!

Феликса качнуло вперед, и он уставился перед собой.

На лобовом стекле со стороны водителя показались пушистые лапки. Кот мягко приземлился на капот машины и выгнул спину, уставившись янтарными глазами на Билла и Феликса. Пушистый хвост плавно постукивал о твердую поверхность, а под лучами вечернего солнца силуэт кота отливал кроваво-красным.

– Вот мерзавец! – расплылся в улыбке Билл, вылезая из машины. Феликс последовал за ним. – Вы только посмотрите на это чудо природы. И что мы тут забыли?

Феликс захлопал глазами: он и представить себе не мог, что Билл способен говорить так ласково. А тот, хоть об этом и мало кто знал, был большим любителем животных. Парень просто не мог пройти мимо и не погладить очередное пушистое создание. Правда, те далеко не всегда давались в руки, но этот наглец оказался не из пугливых. Феликс осторожно протянул здоровую руку, и кот уверенно прижал пушистую голову к ладони. Мальчик пришел в восторг:

– Как мурчит!

Билл облокотился о капот и тоже потянулся к пушистику. Кот осекся, зашипел, а когда парень отдернул руку, тут же боднул его в живот и, запрыгнув на плечо, замурлыкал еще громче.

– Вот же зараза! – выдохнул Билл, продолжая улыбаться. – Значит, ты у нас сам выбираешь, когда и кто тебя будет гладить, да?

– Он еще и сверху вниз на тебя глядит, – заметил Феликс.

– Ты прав, головастый, этот пучеглазый коротышка слишком много о себе возомнил, – Билл почесал кота за ухом. – На Семёна похож, смотри, даже шерсть на морде, как борода!

– Давай его с собой возьмем и Семёну покажем?! Может, он разрешит его оставить! – весело предложил Феликс.

Билл на пару секунд задумался: Семёну вряд ли понравится идея, точнее сказать, он ее совсем не одобрит, но… чем черт не шутит! В конце концов, если что, Билл просто заберет кота себе.

– А как мы его назовем? – спросил Феликс, когда они уже поднимались в квартиру.

– Семыч! – рассмеялся Билл, и кот вновь зашипел.

– Кажется, ему не нравится…

– Ну, тогда Леви, по-моему, круто звучит! – парень вновь почесал кота.

Билл и Феликс вышли из лифта, и тут до них дошла одна маленькая деталь: дверь перед уходом мальчик захлопнул, и магнитный замок с характерным для него щелчком ее заблокировал, но как теперь им следовало попасть внутрь? Впрочем, долго думать не пришлось. Хозяин уже ждал их.

– А теперь скажите мне, любезные, что тут происходит?! – с порога начал Семён. – Живо выкинь эту дрянь!

Билл посмотрел на поникшего Феликса:

– Ну, а кота-то можно оставить?

– Издеваешься! Билл, этот кот может быть переносчиком заразы, инфекции и… – ученый нервным жестом растрепал волосы, белое лицо наливалось краской. – Хватить приносить в мой дом всякую гадость!

– Ой, чья бы корова мычала… – пробубнил Билл.

– Что ты там только что сказал?!

Из кухни донесся звон разбитого стекла. «Это еще что?» – удивился Феликс. Но Семён даже головы не повернул:

– А впрочем, знаешь, ты прав, разок пригрел одну заразу, а она за собой другую притащила, только хвостатую! Полюбуйтесь, яркий пример распространения тварей в доме.

– Семён, прошу, не выгоняйте Леви на улицу и Билла не ругайте, – взмолился Феликс, – это я предложил котика с собой взять.

Леви, как по команде, спрыгнул Феликсу на руки.

– Он очень послушный, к тому же чистоплотный, от него даже помойкой не пахнет… прошу!

– Боже, за что мне все это?! – тяжело вздохнул Семён, потирая глаза. – Живо, все трое на кухню!

Билл действительно оказался прав: на кухне было чисто, как и раньше. Мимо с гудением пронесся маленький убобот, Феликс оглянулся в поисках осколков и понял, что от неведомого разбитого предмета не осталось и следа. Ему очень хотелось верить, что все остальное боты тоже убрали до прихода ученого.

«Хотя если бы было иначе, Семён, наверное, уже лежал бы в реанимации. Но тогда почему он сердится?»

– Мало того, что вы ушли из дома, хотя я ясно выразился, что Феликсу нельзя покидать квартиру, пока он не отдохнет и окончательно не придет в себя…

– Все было под контролем! – Билл поднял вверх ладони, словно защищался, ставя перед собой стену плохо подготовленных аргументов.

– Да что ты? – Семён сел на стул, сомкнув руки на груди. – Позволь, Билли, в таком случае поинтересоваться, где ты умудрился разбить голову и получить фингал? Или я, возможно, не знаю значения фразы «Все было под контролем»?

Билл и Феликс дружно молчали, Семён яростно смотрел то на одного, то на другого. Кот, свернувшийся клубком на руках мальчика, довольно мурлыкал.

– Я так и думал. Ну и конечно же, наш новый блохастый товарищ стал вишенкой на торте!

Ученый потянулся к графину, налил в стакан воды и немного отпил, промочив горло после срыва.

– Завтра, после того, как я вернусь с работы, ты, Феликс, должен быть готов. К двум часам поедем делать тебе браслет.

– А я? – спросил Билл.

– А ты, дорогой мой Билли, на сегодня свободен. – Семён поднялся из-за стола. – И на завтра тоже!

– Феликс типа один останется?!

– Да! «Типа» да! Феликс – мальчик благоразумный, если он побудет пару часов один, дома, будет куда безопаснее. Сегодня мы все в этом убедились. Ведь так?

И тут кухню огласило пронзительное мяуканье. Кот зашевелился, перескочил на плечи Билла, и почти одновременно с этим Феликс стал задыхаться. Он кашлял, испуганно озирался, не понимая, что происходит. Семён опустил взгляд и понял, что руки мальчика, где только что сидел кот, заметно покраснели.

– Э, дохлик, что с тобой? – Билл вскочил, подхватывая теряющего сознание Феликса.

– Этого еще не хватало! – Семён распахнул ящики и что-то стал озабоченно искать. Но Феликс уже не видел, что конкретно.

17.

Какое отвратительное состояние, когда лежишь и, будто в бреду, совсем не осознаешь происходящего! Вокруг тебя силуэты, отзвуки чужих голосов булькающим эхом разносятся по комнате, ненадолго задерживаясь в сознании. Время – мираж, его словно нет. Моргнешь – уже ночь, и никого вокруг, снова моргнешь – и тени склонились над тобой…

Феликс не знал, сколько он пробыл в подобном состоянии. Он задыхался, словно что-то сдавливало ему грудь, внутри будто шкварчала пустота. Хотелось вдохнуть как можно больше воздуха, но тщетно, тянуло кашлять, голова казалась неподъемной, а еще было очень жарко, и холодно, и жарко…

А потом перед глазами мелькнула яркая вспышка, и все вдруг закончилось – мгновенно, точно за одну секунду. Мальчика будто окатили водой, и он вскочил, на этот раз окончательно проснувшись. За окном царила ночь, виднелся парк с переливающимися гирляндами, а вокруг стояла умиротворяющая тишина. От недавнего недомогания не осталось и следа.

 «Что… что это было?»

В коридоре зажегся тусклый свет, послышались шаги. По спине пробежали мурашки, Феликс упал на подушку, прикрылся одеялом и отвернулся к спинке дивана. В комнату кто-то тихо вошел, и запахло мятой. «Семён», – с облегчением понял Феликс, но по детской привычке даже не шевельнулся. И глаза прикрыл для убедительности. Семён осторожно коснулся лба мальчика, убеждаясь, что жар спал, а потом поставил что-то на стол и бесшумно удалился. Феликс полежал еще пару секунд, а потом повернулся. Комнату вновь окутала темнота, но света уличных огней хватило, чтобы разглядеть стол. На подставке стоял стакан с водой. Феликс уже потянулся к нему, но тут же одернул себя. Ему ведь говорили – в гостиной пить нельзя.

***

Пурга застилала глаза. Холодный ветер трепал волосы, мерзкий колючий снег бил по лицу, царапая замерзшую кожу до крови. Лед под ногами трещал, дорога пропадала, и отступать было уже некуда. Впереди зияла черная пасть ущелья, а из глубины пропасти доносились жуткие вопли и стоны.

Семён подходил к краю. Кровь катилась по щекам, он смахивал капли, и они падали на снег тонкой алой дорожкой. Крики из глубины бездны уже не пугали, даже напротив, превращались в призывы о помощи. Но взгляд Семёна оставался уверенным и холодным, а в руке сверкал охотничий нож.

Он посмотрел вниз и увидел висящего над бездной Фёдора. Брат поднял голову, и очередной порыв ветра сбил с него полосатую шапку.

– Семён, не делай этого! Не надо! Останься со мной! Дай руку, остановись!

Слезы рвались наружу, смешиваясь с каплями крови, и безжалостно щипали раны. Семён упал на колени и, не отрывая от Фёдора безжизненного взгляда, будто не своими руками стал пилить канат. Трос лопнул, и истошный предсмертный крик эхом разнесся по ущелью. Фёдор рухнул в бездну.

– Ты все равно не сбежишь! Смотри на меня. Смотри на меня, кому говорю!

Голос не исчез. Более того, он менялся,

«Что происходит? Фёдор? Нет. Нет, это не Фёдор. Фёдор только что погиб».

Его душил кашель. Всюду была кровь – на руках, на куртке, и никак не получалось вспомнить, в каком кармане платок. Семён услышал чьи-то шаги и обернулся, пытаясь подняться, но тщетно. Снег вокруг проваливался, точно зыбучий песок, не давал вырваться.

– Кто ты?! – крикнул он приближающемуся силуэту.

– Знаешь, кого вижу я?