В главной роли Адель Астер

– Ты о чем задумался? – Я испугалась, что он жалеет о зря потраченном вечере.

– Мне нужно купить одежду получше.

Я рассмеялась – а я-то думала, что он тревожится о чем-то более существенном, чем вечерние брюки и фрак.

– Может, кто-то из лондонцев скажет тебе, куда обращаться?

– Пол упомянул Сэвил-Роу. Надо, наверное, туда наведаться до премьеры в Ливерпуле, которая через две недели.

– Я бы и сама с радостью кое-что прикупила.

Несколько минут мы сидели в молчании, я думала о том, как завтра опять встречусь лицом к лицу с мистером Муром, а Фредди либо танцевал в уме, либо наряжался в ателье у воображаемого портного.

– Я должна сказать тебе одну вещь, – начала я.

Фредди взглянул на меня, озабоченно нахмурившись. Я редко говорила о серьезных вещах, и тут мне стало ясно, что тон моего голоса его насторожил.

– Я попросила мистера Мура поговорить с Феликсом о том, чтобы взять еще одну девушку в кордебалет.

– С какой радости? – произнес он это не сердито, скорее озадаченно. – У нас их и так достаточно, и совершенно ни к чему перестраивать всю хореографию. Гас озвереет.

– Есть талантливая девушка, которую просто просмотрели. А я, как и ты, хочу, чтобы все прошло без сучка без задоринки – и чтобы спектакль через месяц не сняли с показа.

Фредди поджал губы.

– Она к тебе напросилась?

Я слегка хлопнула Фредди по руке и нахмурилась.

– Знаешь же, ко мне не напросишься.

– Это верно.

– Я ее видела на пробах, потом смотрела, как она танцует, и была уверена, что ее возьмут. – Я покачала головой, до сих пор не понимая, почему девушку отвергли.

– А ее не взяли?

– Ага. А она, вообрази себе, продолжает репетировать, выучила все номера. Так что включить ее в труппу будет совсем просто.

Фредди шумно выдохнул.

– Давай-ка в следующий раз распоряжаться буду я, а не ты.

Так, опять началось.

– Фредди, я не робкая школьница. Может, ростом ты меня и обошел, но я не твоя малышка-сестричка.

Фредди не стал скандалить.

– А что Мур сказал?

– Он ее брать не хотел. – Я закусила губу, размышляя, как рассказать ему остальное. – Но я не оставила ему выбора. Тем более что застала его за флиртом с хористкой. – Про девушку, которая выскочила от директора в расстроенных чувствах, я решила не упоминать – рановато судить, я пока не знаю фактов.

Фредди нахмурился. Мы давно знали про эту уродливую часть театральной жизни: менеджеры и директора частенько пользовались уязвимым положением хористок. Давали обещания, которых потом не сдерживали. А что могла поделать несчастная девушка? Разгласить, что произошло? Ее саму же будут стыдить за попустительство и безнравственность – даже если на самом деле все было совсем наоборот. Положение бредовое – кстати, возможно, именно поэтому Фредди так переживал из-за любого моего знакомства с представителем противоположного пола. Слишком часто нам доводилось видеть, как с женщинами вроде меня обходились неподобающе.

– В общем, хотела тебе рассказать на случай, если Феликс будет задавать вопросы. Он скорее станет это обсуждать с тобой, чем со мной, – пояснила я.

– Хорошо. Да, ты поосторожнее с Муром. Как по мне, это не человек, а пушечное ядро, когда не в настроении.

Тут я с ним была согласна.

– Я буду осторожна.

Мы вылезли из такси и вошли в ярко освещенный «Савой». Из танцевальной залы доносилась музыка. И здесь свой клуб. Пока мы поднимались по мраморной лестнице, устланной мягким ковром, музыка смолкла, и к тому моменту, когда мы дошли до своего номера, она уже превратилась в далекое воспоминание.

Мама спала. Фредди, помахав рукой, ушел к себе, я умылась, переоделась в ночную сорочку и нырнула под шелковый пододеяльник, а голову опустила на пуховую подушку.

Я забыла задернуть шторы, в комнату проникал свет уличных фонарей. Автомобильный гудок вдалеке напомнил мне о Нью-Йорке. Я провела в Лондоне совсем немного времени, но у меня успело сложиться впечатление, что мне не хочется отсюда уезжать. Здесь я как дома. Люди, обстановка, еда, коктейли, музыка, не говоря уж о театральной жизни. Все это было… сногсшибательно.

Бывает ли такое, что ты взял и родился не там, где надо?

Я решила – не бывает. Потому что если бы я не родилась там, где родилась, причем у своих родителей, я бы не оказалась здесь, не лежала бы в уютной постели в лондонском «Савое». И никогда бы даже и не узнала, что никуда не хочу отсюда уезжать.

Осталось сообразить одно: как мне здесь остаться. Причем так, чтобы не навредить маме и Фредди. Вот только, боюсь, это тупиковый путь. Да и вообще, кто знает, найдется ли после нашей лондонской премьеры мне местечко на сцене?

Может, нас ждет полный провал.

Глава четвертая

Вайолет

«Рампа»

Что случилось с Майей Чопра? Она исчезла без следа после того, как явившаяся ниоткуда Вайолет Вуд потеснила с позиции примы кордебалета в «Хватит флиртовать» ее соперницу Бриджет Хьюз. Эта загадочная, но многообещающая особа точно материализовалась из теней театрального закулисья и тут же вышла на авансцену. Но кто такая эта Вайолет Вуд? А главное – сумеет ли она выжить в Вест-Энде?

Мистер Кауден дожидался в центре фойе и явно настроился на серьезную схватку. Носки начищенных кожаных ботинок утонули в бордовом ворсе ковра, мясистые кулаки прижаты к бедрам. Щеки побагровели, причем от злости – если судить по искаженному лицу.

– Вуд, – начал он сердито, играя желваками и грозя кулаком.

Вайолет встала как вкопанная. Так, начинается, сейчас заведет волынку: кем я себя возомнила и почему вечно забываю, где мое место.

– Я попрошу вас прекратить. – Судя по тону, он и помыслить не мог о неповиновении.

Прекратить? Он мог иметь в виду только одно, а ведь ей пока даже не предложили место в кордебалете.

Как ему отказать? Но подчиниться – значит подписать себе приговор.

Внутренности у Вайолет створожились, точно молоко на солнце, она стиснула кулачки, ладони вспотели. Внезапный позыв: добежать до ближайшей урны и блевать, блевать, блевать.

Помни: ты же сильная.

Едва слышный голосок у нее внутри, тот самый, что заставлял вставать на ноги, когда не оставалось сил репетировать, заставлял продолжать. Голосок девушки, живущей у нее внутри, которая мечтала блистать и готова была прокрадываться в театр после окончания работы, – он вдруг ожил и помог Вайолет распрямить спину. Нет, она себя не предаст. Исполнение самого ее сокровенного желания стоит того, чтобы пойти на риск и утратить определенные вещи, например расположение мистера Каудена.

Вайолет откашлялась.

– Я прошу прощения, сэр?

Молчание отдавалось в фойе гулким эхом стенобитного тарана.

Судя по его виду, мистер Кауден понял, что она лукавит.

– Артистка кордебалета. Вы коктейльная официантка, ею и останетесь.

Разве не все ей твердят то же самое? Ты такая-то, такой и останешься.

Как будто их требований и сомнений довольно для того, чтобы удержать Вайолет, заставить отказаться от мечты. Она вздернула подбородок. Почему она обязана его слушать? Сердце заколотилось от досады, которая почти полностью вытеснила восторг от мысли, что Адель Астер все-таки сдержала свое слово и походатайствовала за нее.

– Я пока ничего такого не слышала, – ответила Вайолет. – Но если это правда, в любом случае ситуация это временная, и я обещаю по возможности помогать в баре между выступлениями. Буду приходить пораньше, все готовить, потом оставаться и убирать.

Этим предложением она, похоже, умиротворила мистера Каудена. Глубокая морщина у него между бровями никуда не делась, но выражение неудовольствия и так почти никогда не сходило у него с лица.

Он отрывисто кивнул и громко фыркнул.

– Ладно. Но в перерыве между выступлениями извольте работать. Нет у меня времени готовить новую официантку.

– Да, сэр, разумеется.

– Мисс Вуд? – Из зрительного зала вышел человек, которого она видела на просмотре. – Я Феликс Эдвардс. Нужно, чтобы до сегодняшней репетиции вы подписали кое-какие бумаги. – Говорил он отрывисто, деловито, и Вайолет не стала сдерживаться и взяла тот же тон.

– Да, сэр, – откликнулась она кратко. Ведь первое впечатление – самое главное, не так ли?

– Полагаю, танцевальные туфли у вас с собой? – Мистер Эдвардс смерил ее взглядом. Вайолет попыталась не обращать внимания на то, как у него дернулись брови и уголки губ поползли вниз, будто она бросила ему в рот лимонную корку.

Вайолет кивнула, похлопав по своей сумочке.

– Хорошо. – Он резко развернулся и ушел, щелкнув каблуками.

Вайолет поспешила за мистером Эдвардсом за кулисы, где вовсю болтали другие танцовщицы, одетые в щеголеватые костюмы.

Взгляд Вайолет тут же упал на ту, кого она сильнее всего страшилась увидеть, – на язвительную блондинку, которая отбрила ее на пробах. Та, сощурившись, посмотрела на Вайолет, глаза ее так и кричали: «Ты что здесь делаешь? Тебе тут не место!»

Вместо того чтобы смутиться, Вайолет глянула на блондинку с победоносной улыбкой. Много бы она отдала за то, чтобы кто потрудился запечатлеть физиономию соперницы на фотографии! Челюсть у нее отвисла, голубые глаза выкатились – Вайолет вспомнилась Луна, болонка квартирной хозяйки. Несколько танцовщиц, стоявших рядом с блондинкой, захихикали и стали перешептываться, прикрывая рты ладошками.

Вайолет было совершенно все равно, что они там говорят, – не испортят они ей этот грандиозный миг.

Она вошла в небольшой кабинетик, мистер Эдвардс пододвинул к ней какие-то бумаги.

– У вас будет испытательный срок, мисс Вуд, то есть платить вам мы будем меньше, чем более опытным артисткам. Выплаты еженедельные.

Вайолет кивнула: главное открывающиеся возможности, остальное неважно; кроме того, жалование все равно больше, чем у официантки. Она едва прочитала текст, поставила подпись, все еще улыбаясь от уха до уха. Потом ее выдворили к остальным девушкам. Дама в очках, сдвинутых на кончик носа, и с карандашом в зубах прошествовала к ней с сантиметром. Сняв мерку, она поцокала языком, удалилась и вскоре вернулась с изумительным комплектом.

Воздушная газовая желтая юбка, корсаж, поблескивающий в свете прожектора. Вайолет едва успела все это разглядеть, а женщина уже приказала ей примерить. Не обращая внимания на нескромные взгляды других девушек, Вайолет разделась прямо перед ними, зная, что выставляет напоказ свое поношенное исподнее. Заглядывать в их осуждающие глаза она не решалась, дабы не видеть насмешки, которая наверняка появилась на лице у Язвительной Блондинки, когда она увидела, что панталончики у Вайолет давно потеряли форму.

Вайолет, прикрыв глаза, натянула сценический костюм, ощущая его новизну, мягкость шелка, царапанье тюля по коже. Просто диво дивное. А потом глаза ее раскрылись сами собой, поскольку костюмерша резко развернула ее на сто восемьдесят градусов, застегнула пуговицы сзади – и костюм сел так, будто его для нее и шили.

– Voilà, c’est bon. Идите. – Женщина толкнула ее вперед.

Остальные мчались мимо, оттесняя ее в сторону. Вайолет поспешно надела туфли, путаясь пальцами в ремешках. И вот она наконец выбежала на сцену – последней из всех.

Мистер Эдвардс вперил в нее свирепый взгляд – в центре лба у него пульсировала жилка, грозя лопнуть от язвительных слов:

– Задерживаться никому не позволено.

Вайолет могла бы начать оправдываться – и мистер Эдвардс это прекрасно знал. Она только что подписала договор, ее успели одеть в мгновение ока. Но его это не волновало. Он хотел поставить ее на место. По счастью, сцена и была тем самым местом, о котором Вайолет мечтала.

Почти тут же зазвучала музыка. Вайолет стала подыскивать себе местечко в ряду. На то, чтобы собраться, у нее ушло меньше секунды. Нервы натянулись – но лишь на миг. Этот номер она знала, и музыку, и движения; нужно было лишь воплотить это в жизнь.

Вайолет двигалась в едином ритме с музыкой, которая протекала сквозь ее тело, и восторг от того, что она на сцене, участвует в представлении, гулом отдавался в руках и ногах, подобно гудению камертона.

Она кружилась, улыбаясь пустым креслам в зале, и тут уголком глаза заметила миниатюрную брюнетку за кулисами – та выглядывала из-за занавеса.

Адель Астер. Женщина, которая сделала ей такое великое одолжение. Именно ей. Женщина, которая подарила Вайолет тот самый шанс, ради которого она трудилась всю свою жизнь.

Зная, что на нее смотрит та, кому она стольким обязана, да еще и звезда сцены, Вайолет стала танцевать еще лучше. Соседки заметили, что она справляется, любопытство во взглядах сменилось неприязнью. Язвительная Блондинка даже умудрилась ткнуть ее локтем под ребра. Но Вайолет была к этому готова и уклонилась, не сбившись с ритма, будто ничего не произошло, хотя кожу и саднило.

Поскольку в кордебалет ее ввели с запозданием, режиссер несколько раз ставил ее в разные места, в результате она оказалась в первом ряду. Не в центре, но и не за чужими спинами – этого было более чем достаточно.

Несколько часов пролетели как один миг. Несмотря на большую нагрузку, мышцы будто пели, наполненные энергией. Вайолет готова была продолжать, однако вместе с остальными сбежала со сцены и отправилась переодеваться. Она стянула мокрый от пота костюм, аккуратно повесила пышный наряд на положенное место. Провела по нему ладонью от ворота до подола, гадая, лопнет этот сказочный пузырь или нет.

Язвительная Блондинка, будто бы прочитав ее мысли, прошипела, проходя мимо:

– Ты тут особо-то не располагайся, крыса уличная.

И она плечом толкнула Вайолет в спину.

У Вайолет с языка едва не сорвалось совсем не уместное ругательство, но тут появилась Адель и пресекла препирательства:

– Свой дурной нрав держите при себе, Бриджет. Незаменимых тут нет, – отчеканила она.

Лицо у Бриджет стало того же цвета, что и красные панталончики, которые Вайолет однажды видела на проститутке в переулке рядом с Брик-Лейн в Хокстоне. Бриджет ничего не сказала в ответ, просто выскочила из гримерной.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Вайолет.

Адель махнула рукой вслед Бриджет.

– Такие, как она, по грошу десяток, и они это знают. Не обращайте внимания.

Вайолет кивнула, хотя и знала, что припомнит Бриджет ее насмешки. Ее отец, пока был жив, говаривал, что выпады врагов нужно помнить, чтобы быть готовой к новым. Тогда Вайолет подумала, что у отца паранойя, что мыслями он застрял в окопах Великой войны, хотя и приехал домой в увольнение. А вот теперь до нее дошел смысл его слов.

– Постараюсь не обращать, – сказала она, хотя во рту пересохло.

– «Постараюсь» говорят те, кто в себя не верит. Просто сделайте. – И дав ей этот совет, Адель стремительно удалилась.

Вайолет посмотрела по сторонам. Гримерка почти опустела, превратившись в неожиданно просторную комнату, по которой были раскиданы дырявые чулки, расчески, пуховки для пудры; платья висели на спинках скамей, стояли в ряд вешалки с костюмами.

Да, она не раз уже пробиралась за кулисы, но такого еще не видела. Совершенно сверхъестественное зрелище. Безграничные возможности. В какой момент на нее обрушится реальность? Все случилось так стремительно, что выглядело неправдоподобным.

Вайолет сорвалась с места и ринулась в дамскую комнату, освежиться. Кожа была скользкой от пота, а ведь еще нужно было подавать коктейли. Ноги начинали болеть, оставалось надеяться, что она не охромеет к концу вечера.

У зеркала стояла еще одна танцовщица и красила губы. Она оглянулась на Вайолет, усмехнулась.

– Отлично ты сегодня справилась.

– Спасибо. Я Вайолет.

– Кэти. – Девушка снова повернулась к зеркалу, стала взбивать волосы.

Открылась дверь одной из кабинок, оттуда вышла Язвительная Блондинка с перекошенным лицом.

– Марджори, да? – сказала она, глядя на Вайолет с отвращением.

– Вайолет, – поправила ее Кэти.

Язвительная Блондинка кинула на нее уничтожающий взгляд, но Кэти как ни в чем не бывало продолжила красить губы.

– Уясни сразу одну вещь, Вайолет. – Имя ее Бриджет произнесла так, будто секунду назад засунула в рот целую банку сардин. – Главная в этом кордебалете я.

– Как скажешь. – Вайолет удержалась от того, чтобы закатить глаза. Ей-то что, главная и главная. Зато Бриджет не протеже Адель Астер, не та обеспечила ей место на сцене.

Бриджет шмыгнула носом.

– Чтоб ты знала, кто тут командует.

– Полагаю, ты имеешь в виду мистера Гаса, хореографа. Или продюсера, мистера Эдвардса? Или…

Бриджет возмущенно фыркнула.

– Ты – пустое место и никогда никем не станешь.

Вайолет пожала плечами.

– Как скажешь.

В том, что на нее смотрят сверх вниз, как на кучу мусора, не было ничего нового. Новое заключалось в том, что Бриджет явно ей завидовала. Вот это выглядело очень интересно, Вайолет даже не чувствовала себя кучей мусора.

– Ладно, Бридж, если ты закончила меня оскорблять, мне пора на работу.

– Бридж? – задохнулась блондинка, но Вайолет оттолкнула ее с дороги и вышла.

Ее распирало от собственной бравады, однако она все-таки закрыла рот прежде, чем послать Бридж куда подальше. Спектакль будет идти несколько месяцев, потом придется снова искать работу. Если ей улыбнется удача, возьмут куда-нибудь еще. Вот только нельзя строить жизненные планы на одной удаче.

Силы воли Вайолет было не занимать. Как и решимости встать и делать, что надо. Хотя она и родилась на Драйсдейл-стрит в Хокстоне, совсем рядом с Шордитчем, настоящим отстойником для отчаявшихся, удача все-таки, похоже, задела ее своим крылом, когда она познакомилась с Адель Астер.

И теперь она никому не позволит это разрушить. Бриджет, опередив Вайолет, ураганом вылетела из уборной, за ней тянулся шлейф из духов и ненависти.

Кэти положила ладонь на край раковины и обернулась к Вайолет с сочувственным выражением на лице.

– На Бриджет наплюй. Она та еще стерва, но если с ней сцепиться, потом только пожалеешь. Уж ты мне поверь, говорю, потому что пробовала.

– Спасибо за совет.

Кэти подмигнула ей.

– Будем держаться друг друга.

Вайолет кивнула и вышла из уборной. Завернула за угол, едва не столкнулась с Адель, попятилась. В присутствии звезды она делалась неуклюжей, как никогда, – видимо, от нервов.

Тонкие пальцы Адель ласково обвили локти Вайолет.

– У вас все в порядке?

– Да. – Вайолет улыбнулась. – Благодарю вас.

– Никаких больше стычек Сами-Знаете-с-Кем?

– Всего одна. – Вайолет нервически хихикнула.

Адель покачала головой.

– Мне в водевиле часто приходилось иметь дело с такими хамками, в Нью-Йорке тоже. Не давайте ей лупить себя по мордасам.

– По чему лупить?

Адель рассмеялась, темно-карие глаза затанцевали – англичанка Вайолет не понимала американского жаргона.

– Ну, создавать вам неприятности.

– А, понятно. – Вайолет почувствовала себя глупой и наивной. – Я и не давала.

– Я не уверена. – Адель положила руку Вайолет на плечи и повела ее к сцене.

Вайолет надо было бы сказать, что ей пора на работу, а то сейчас мистер Кауден бросится ее искать, но она ничего не могла поделать – ее вели в противоположном направлении.

– Вы во многом на меня похожи, – сказала Адель.

Вайолет удивилась. Адель красива, энергична, изумительно танцует – но никакого сходства между ними Вайолет не подметила. Адель миниатюрна, уверена в себе, Вайолет повыше и гораздо застенчивее. У Адель безупречно гладкая кожа, а у Вайолет тоненький шрам на подбородке – ее в детстве укусила собака. Адель потрясающе выглядит, просто икона стиля, себя же Вайолет считала незаметной простушкой.

Вот только говорить все это Адель она не собиралась. Равно как и указывать на основные различия: звездная американка не выросла недокормышем в лондонском Ист-Энде. Мама Адель поддерживала ее стремление к сценической карьере, даже океан с нею пересекла, а мама Вайолет постоянно ее отговаривала.

Адель отвела Вайолет за кулисы, где теперь было пусто, усадила за гримировальный столик, повернула стул в сторону от зеркала. Подушка оказалась мягкой, в комнате после ухода хористок витал остаточный цветочный аромат духов, поверх которого ощущалась нотка пота.

Знаменитая танцовщица вгляделась Вайолет в лицо, взгляд ее бегал вправо-влево. Потом она коротко кивнула, взяла в руки пудреницу. Вайолет раньше никогда не пудрилась. Да, губы красила. А больше почти ничего.

Адель обмакнула пуховку в пудру, провела по щекам Вайолет, коснулась лба и кончика носа, потом подбородка, особенно сосредоточившись там, где кожу уродовал шрам. Адель наносила пудру и будто светилась от азарта.

– Сколько вам лет, Вайолет?

В желудке у Вайолет что-то испуганно затрепыхалось, она на миг задержала дыхание. Потом ответила:

– Летом восемнадцать будет.

Адель отложила пудру, взяла румяна, подкрасила Вайолет щеки.

– Помню, что это за возраст. Мир такой большой, яркий. А мне осенью исполнится двадцать семь. Вы всегда хотели стать танцовщицей?

– С тех самых пор, как начала ходить. Я, кажется, даже первый шаг сделала с переворотом.

– Я тоже. – Адель аккуратно втирала румяна Вайолет в щеки. – Но карьера профессиональной танцовщицы нелегкое поприще.

– К этому я готова.

Адель открыла футлярчик с красной помадой, подкрасила Вайолет губы.

– Элизабет Арден, «Венецианская роза», – пояснила она, подмигнув, и подчеркнуто сжала губы, приглашая Вайолет сделать то же самое. – Я тоже так думала. И все же иногда гадаю, как бы оно все было, если бы я вышла замуж. Родила ребенка.

– Так вы этого хотите? Завести семью? – Вайолет наморщила лоб.

– Иногда. – Адель чуть заметно повела плечами.

– Да почему вам хочется отказаться от всего, чего вы достигли? – Вайолет и представить себе не могла, что человек, который выступает на сцене, причем с успехом, способен от этого отказаться. Ей было не вообразить себе мир, в котором она сидит дома и нянчит детишек. Маме такая жизнь принесла одни беды, да и сама Вайолет от нее пострадала.

Адель фыркнула, огляделась.

– Мои достижения? – В голосе звучала лукавая нотка. – Это вы про сломанные пальцы на ногах, ноющие кости и постоянный стресс?

– По мне так райская жизнь. – Вайолет рассмеялась.

Адель кивнула.

– Знаете, сейчас-то кажется, что все в самом начале. На пороге свершений. Но стоит мне упомянуть, что я хотела бы выйти замуж, и мой брат Фредди начинает пыхтеть, а потом падает в обморок. – Последние слова она произнесла с безрадостным смешком.

Фредди. Как они друг другу близки. У Вайолет появился новый повод для зависти. Ее сестренка Прис еще такая маленькая…

– Ну, что скажете? – Адель развернула ее обратно, лицом к зеркалу.

Вайолет улыбнулась, ошарашенная. В ее облике появилась новая зрелость, уверенность. Глаза блестели – раньше она этого не замечала. Что-то, почти похожее на решимость, а еще… жизнь. Надежда.

– Изумительно. Благодарю вас.

– Мы вечером собираемся пойти потанцевать, не хотите присоединиться? – спросила Адель, наводя порядок на гримировальном столике.

Чего бы Вайолет не отдала… но в голове эхом реальности прогремел голос мистера Каудена.

– Мне нужно работать.

Адель взглянула на нее озадаченно – разница их положений ни разу еще не проявлялась столь явно.

– Выходит, он отказывается вас отпускать? – произнесла она наконец, поджимая губы. – Упрямый осел.

– Мне хотелось бы сохранить за собой это место после того, как «Хватит флиртовать» сойдет со сцены.

Адель глянула на нее задумчиво, изучающе.

– Что с вами будет, Вайолет, зависит только от вас. Но дам вам добрый совет: если у вас есть талант и целеустремленность, вы способны на все. – Она улыбнулась. – Посмотрите на нас с Фредди. Сельская девчонка, у родителей которой почти не было никаких средств. Но родители заметили мой потенциал раньше, чем я узнала значение этого слова, отправили меня в Нью-Йорк, записали в танцевальную школу, потом послали в турне. Я гораздо ленивее Фредди. Но его целеустремленность позволила нам пересечь океан.

Пересечь океан в обратном направлении – вот это уж и вовсе недосягаемая мечта. Америка казалась Вайолет страной возможностей. Страной, где ее не будет сдерживать принадлежность к определенному классу и простонародный выговор, который нет-нет да прорывается.

– Вам очень повезло.

Адель рассмеялась.

– Везение тут не главное.

Вайолет пожала плечами, не соглашаясь.

– А мне кажется, главное. В жизни вообще очень важно знать нужных людей и, наверное, произвести впечатление на кого-то, кто даст тебе нужный толчок.

– Это верно. – Адель призадумалась. – Я вас заметила, потому что вы талантливы. А потом… – Она соединила большой и указательный палец, – пришлось пихнуть остальных, чтобы и они заметили тоже.