Каменная кровь

– Вот это сила! – восклицает с восхищением светловолосый паренек сбоку от меня. – Я хочу быть черным.

– Сначала пройди пещеру самоцветов, слабак. – зло кидает ему лысый здоровяк, выше его на голову, и толкает его плечом.

Светловолосый парень открывает рот, чтобы что-то сказать, его руки сжимаются в кулаки и трясутся, но он обессилено вздохнув, он замолкает, переключившись на приближающихся каштоунов.

Еще двое офицеров – один в светлой форме медового оттенка, другой в насыщенно-голубой – идут позади. Все пятеро излучают силу и уверенность, от которой у меня, да и у остальных призывников, невольно раскрывается рот, а по спине пробегают мурашки. Неужели, мы станем такими?

Вокруг нас повисает гнетущая тишина, нарушаемая только шорохом капель дождя по земле и глухими шагами.

Каштоуны останавливаются перед нами. Дмитрий выходит вперед, окидывая нас внимательным взглядом. Его глаза задерживаются на Алине на несколько секунд дольше, чем на остальных. И боковым зрением, я замечаю, как она опускает голову вниз, рассматривая что-то под ногами.

– Посмотрите друг на друга, вы – простые люди. Но сегодня может измениться все. Королева дает вам шанс. Не упустите его. Прямо сейчас вы построитесь в длинную цепочку по одному и последуете за нами. Вам не стоит опасаться ничего на своем пути.

– Понял, слабак? – Лысый вновь толкает плечом светловолосого. – Не опасайся, тебе все равно ничего не грозит. – и заходится наглым смехом.

– Имя! – гаркает Дмитрий, обращаясь к здоровяку.

– Василий. – скалясь, отвечает тот.

– Еще ни один нахал не вышел из Пещеры Самоцветов. Камни выбирают ваше сердце. Вашу душу. Излишняя самоуверенность губит.

Лицо Василия замирает, обдумывая полученную информацию.

– А как же искренность и преданность королеве? – спрашивает здоровяк.

– Одно другого не исключает. – тихо кидает сквозь зубы каштоун-лазурит.

Дмитрий вновь окидывает каждого из нас пронзительным взглядом.

– Ты. – говорит он Алине. – В конец цепочки. – командует он ей, кивая подбородком в сторону гематитника.

Подруга краснеет еще больше, только сейчас у нее нет возможности уткнуться в подушку. Она стыдливо поправляет свои светлые намокшие волосы и не поднимая взгляда, поворачивается и направляется в конец ряда.

Мы выстраиваемся в цепочку. Я оказываюсь между Даной и Вандой, а Алина плетется в самом конце. Каштоуны разворачиваются и ведут нас по левой дороге, в сторону леса. Дождь усиливается, но никто не обращает на него внимания.

Шагаю по утрамбованной земле, разглядывая спину идущей впереди Даны. На ней такое же бесформенное платье, как у меня – серое, грубое, с длинными рукавами. Ни у кого из нас нет даже самой маленькой сумки или узелка. Да и что брать? Все наши вещи остались в прошлой жизни.

Лес встречает нас шелестом мокрой листвы и запахом пробивающихся из-под земли грибов. Капли срываются с листьев, падают за шиворот. Прохладно, но активное движение помогает согреться. Не знаю из чего соткана одежда каштоунов, но кажется, что они не мокнут. Как будто дождь просто стекает вниз по их кителю, как по камню.

Дорога петляет между деревьями, плавно поднимаясь в гору. Идти несложно – путь хорошо протоптан, видно, что по нему часто ходят. Временами попадаются большие валуны, поросшие мхом.

Через какое-то время начинаю различать за деревьями очертания гор. Они все ближе и ближе, вздымаются серыми громадами в дождливое небо. Наша процессия медленно, но, верно, движется к их подножию. А я мысленно спрашиваю себя, на кого мы сейчас больше похожи, на освобожденных, или на заключенных?

Мы проходим примерно километр, прежде чем остановиться у огромной почерневшей от дождя скалы.

Дорога упирается в нее, словно обрываясь. Пока призывники украдкой переглядываются, я замечаю обсидианника, который подходит к валуну прямо перед нами. Его поверхность влажно блестит под дождем. Что-то в нем кажется странным, но я не могу понять, что именно.

Из-за непонимания происходящего все призывники сбиваются из ровной цепочки в кучку и смотрят с любопытством на обсидианника, приложившего свою руку к странному валуну. Я замечаю красный свет, исходящий из ладони каштоуна, который плавно вырезает на камне какой-то знак или руну.

А затем вся толпа призывников вскрикивает, потому что камень приходит в движение. И выглядит это как будто огромный валун вот вот скатится нам на голову.

– Стоять! – гаркает Дмитрий, похоже, прочитав у нас в мыслях желание броситься в рассыпную.

– Это Таш Корун. Ничего он вам не сделает. – нехотя поясняет обсидианник, оглядываясь на взволнованных призывников, словно на надоедливых мух.

Название ожившей каменной глыбы ничего мне не говорит, как и остальным, застывшим в ужасе молодым парням и девушкам. Каштоуны, продолжают стоять на своих местах с непроницаемым лицом и в непосредственной близости с нависающим над ними Таш Коруном. Они вовсе не спешат прятаться. Он их не пугает.

Я стараюсь унять свое волнение. Вероятность быть размазанной по всей долине этим огромным камнем постепенно улетучивается.

А затем, мы все с открытыми ртами смотрим как камень, вместо того чтобы дальше катиться на наши головы, сдвигается в сторону. У него словно вырастает живот, откуда-то появляются ноги и другие конечности, а затем, каменный монстр с грохотом отползает, открывая нам вход в пещеру.

– Ого. – удивляется Дана.

На лицах призывников всплывает изумление, а в глазах каштоунов появляется что-то похожее на снисходительность. Наверняка к такому они уже давно привыкли.

– Возвращаемся в цепочку и проходим внутрь. Каждый по очереди садится в вагонетку. Хватит на всех. Не спешим и не толкаемся. – громовым раскатом звучит голос Дмитрия, он уже манит нас за собой в туннель.

Я замечаю пару железных рельсов, уходящих вглубь темной пещеры, и ряд скрепленных друг за другом вагонеток. Туннель наполняется оживленным шепотом, пока каждый залезает в вагонетку, рассчитанную на трех-четырех человек. Убедившись, что все расселись по местам, сапфирник, сидящий в самом начале, делает несколько движений руками, и цепочка вагонеток сдвигается с места, а с губ призывников слетают восторженные возгласы. Теперь мы катимся вперед так быстро, до щекотки в животе.

Вагонетка накреняется, и я хватаюсь за железный поручень. Рядом Дана взвизгивает от восторга, когда мы проносимся через очередной поворот. Ванда, сидящая напротив, вцепляется в борта так, что костяшки белеют.

– На присягу… Ууух! – кричит кто-то впереди.

Как будто все забыли, что эта присяга может стоить каждому из нас жизни…

Туннель освещается странным красноватым светом, исходящим от кристаллов в стенах. Они проносятся мимо. Несмотря на холодный воздух, который бьет в лицо и треплет волосы, свет от камней, кажется, согревает.

Вагонетка снова ныряет вниз, и мой желудок подпрыгивает к горлу. Визг и смех эхом отражаются от стен. Даже самые хмурые из нас не могут сдержать улыбок.

Вагонетка замедляется, и мой желудок наконец-то возвращается на место. Впереди виднеется яркий свет, который становится все ближе и ближе.

Мы выезжаем в огромную пещеру. Широкий вход на противоположной стороне от туннеля с рельсами, поддерживается массивными колоннами. Они словно разрезают гору на несколько десятков метров в высоту, открывая вид на целый город, высеченный в скале.

У меня перехватывает дыхание.

Вереташ. Передо мной, как на картине раскинулся город, о котором я слышала только легенды.

– Выходим по одному. – командует Дмитрий, когда вагонетки окончательно останавливаются у каменной платформы.

Мои ноги все еще дрожат после поездки. Дана помогает мне выбраться, и мы с остальными призывниками собираемся на платформе. Все как завороженные смотрят по сторонам, пытаясь охватить взглядом это чудо подземной архитектуры.

– Добро пожаловать в Вереташ. – произносит обсидианник, и его голос эхом отражается от стен пещеры.

Мы не выходим из этой огромной пещеры, а сворачиваем в узкий проход справа.

Каштоуны ведут нас по широкому коридору, который постепенно расширяется, открывая проход в просторный зал. Последний настолько велик, что в нем спокойно могут поместиться человек двести, а если втиснуться, то и все триста.

В центре возвышается массивный трон, высеченный из цельного горного кристалла. Красные рубины, украшающие трон, подкрашивают его прозрачность в алый кровавый цвет.

Величественные стены подавляют шепот призывников. Нас настигает понимание – пути назад нет. Сердце ущербно начинает дрожать в груди.

Мой взгляд скользит по залу и замирает. Я перестаю дышать. Среди десятка каштоунов, выстроившихся полукругом перед троном, стоит он.

Я узнаю его черты лица, мучившие меня в кошмарах на протяжении последних ночей.

Николай.

Глава 5

Каждый призывник обязан войти в Пещеру Самоцветов – и выйти оттуда не тем, кем был.

Но Пещера не прощает сомнений. Она чувствует ложь, страх и предательство задолго до первого шага.

Слабых она поглощает. Неверных и недостойных – убивает.

В Пещеру нельзя войти в одиночку – каждого призывника сопровождает каштоун-свидетель, чья задача – услышать клятву, принять выбор и стать наставником, если Пещера дарует знак.

Только тот, чье сердце предано Королеве без остатка, может быть признан.

Пещера метит достойных: каплей света в крови, вспышкой боли в ладони, дыханием камня.

Лишь после этого рождается каштоун.

Лишь после этого – начинается служение.

Из летописи Каменного королевства

Анна

Он стоит прямо в центре, его темная форма с бордовой вышивкой, выделяется мрачной, убийственной чернотой, затягивающей воронкой прямиком в бездну.

Ноги подкашиваются, и я хватаюсь за Дану, чтобы не упасть. В горле пересыхает, а сердце начинает колотиться как бешеное.

– Дыши, просто дыши. – шепчу себе, но паника уже накрывает меня волной. Его присутствие здесь – это худшее, что могло случиться. Почему он здесь?

– Ты в порядке? – шепчет Дана, поддерживая меня под локоть.

Я киваю, не в силах произнести ни слова. Пытаюсь сфокусироваться на чем угодно, только не на нем – на узорах в каменной стене, на игре света красных кристаллов, освещающих пещерный зал, на дыхании рядом стоящих людей. И в следующий раз, когда я смею поднять на него свои глаза – я встречаюсь с его сосредоточенным хищным взглядом.

Ему достаточно взгляда, чтобы моя кровь начала кипеть в венах.

Давлюсь воздухом и опускаю лицо. С трудом восстанавливаю дыхание.

Почему он здесь? Разве Макс не говорил, что майор Аркас будет на передовой?

Дмитрий выстраивает всех призывников в шесть рядов по пять человек в каждом, перед троном. Как назло, я стою среди первых, и чувствую себя полностью голой под взглядом Николая. Я знаю, что он смотрит. Я чувствую его взгляд.

Он здесь. Человек из моих кошмаров. И я не могу убежать. Кажется, что даже свет камней помрачнел. Я вспоминаю образ Александра. Как же они похожи! Подумать только, в лазарете я приняла Николая за его брата… Но не теперь. Теперь я смогла бы различить близнецов с одного взгляда.

Александра больше нет в живых, и я тому причина. Чувство вины душит изнутри, в то время как гнетущее присутствие Николая сжимает сильнее своими тисками.

– Сейчас по правую сторону от каждого из вас станет наставник – один из присутствующих здесь каштоунов. Он же станет свидетелем вашей присяги, которая пройдет в Пещере Самоцветов, и наставником, в случае успеха. – объясняет Дмитрий, указывая на один из низких узких туннелей, высеченных в стене огромного зала,и ведущего в темноту. – Не переживайте, если на всех сразу не хватит наставников. Все зависит от того, сколько из вас дойдет до конца.

Каменный зал падает в гробовое молчание.

– Королева прибудет, чтобы поприветствовать своих новых преданных воинов сразу после завершения присяги. – добавляет Дмитрий.

Я вновь прячу свой взгляд в пол. Мое тело бьет мелкая дрожь, с которой я не в силах справиться, как бы ни старалась. Медленные размеренные шаги раздаются по бокам от каждого ряда. Я не осмеливаюсь посмотреть на проходящих мимо меня каштоунов.

Зал вновь погружается в тишину.

Я поворачиваю вправо голову, чтобы окунуться в кошмар наяву.

– Скучала по мне? – Губы Николая растягиваются в жестокой ухмылке, не предвещающей мне ничего хорошего…

– Начнем с вас и вашей подопечной, майор Аркас.

Если бы я была способна раствориться в воздухе, словно дым, то обязательно сдедлала бы это. Но вот оно, мое тело, которое вынуждено следовать приглашению. В поле зрения попадает рука Николая жестом призывающая сделать шаг вперед. Он предназначен для меня, я понимаю это без необходимости поднять взгляд на каштоуна-гематитника.

Шаг. Еще один. Мое тело словно отсоединолось от разума и теперь делает то, что ему приказывают.

– Вперед. – холодный, как лед голос, толкает меня в спину.

Я двигаюсь в сторону темного бокового входа в узкий туннель, освещенный тусклыми красными камнями. Шаги майора преследуют меня со спины, словно сама смерть. Даже если бы я вдруг захотела вернуться или попробовать сбежать – все было бы напрасно. Он не допустил бы этого. Путь назад закрыт его темной фигурой.

– Что это? – спрашиваю я, достигнув конца туннеля и заметив небольшой участок поверхности в каменной стене, похожей на черное зеркало и покрытое легкой рябью.

– Вход в пещеру. – Николай смотрит на меня, как коршун, готовый разодрать на мелкие куски свою жертву.

Лучше бы я к нему не поворачивалась.

Меня накрывает такая волна страха, что я чувствую острую необходимость что-то сказать, чтобы почувствовать себя еще живой.

– М-мне н-нужно будет что-то с-сказать? Я… Я д-должна б-буду хоть что-то с-сказать? – запинаюсь я, смотря прямо перед собой и медля перед тем, как шагнуть в эту субстанцию.

Даже если я мало что помню из своей прошлой жизни, уверена, я впервые заикаюсь.

– Нет. – Николай не спешит отвечать. – Камни слышат без слов. Им не нужны твои слова.

Я поднимаю руку и прикасаюсь к поверхности, наблюдая, как мои пальцы пропадают в темноте рябящего зеркала, словно в воде. Я не чувствую боли или чего-то еще. Это похоже на простой мираж.

– Раздевайся. – голос Николая заставляет мои колени подкоситься.

– Ч-что? – я не верю своим ушам.

Это должно быть его способ задеть меня, унизить, растоптать.

– Раздевайся. – таким же холодным и полным презрения голосом повторяет майор Аркас.

– Я не… – мой разум сопротивляется, не желая сдаваться просто так, даже понимая, что это могут быть мои последние минуты жизни.

– В пещеру входят без одежды. – поясняет он.

Я каменею, пытаясь угадать, говорит ли он мне правду или просто лжет, издеваясь над моим незнанием правил.

– Хочешь, чтобы я тебе помог? – Я замечаю, как его тень приближается ко мне, и отскакиваю к противоположной стене. Он останавливается в шаге от меня, и его губы кривятся в жестокой самонадеянной ухмылке.

Он не шутит. Он сделает это.

– Я… Я с-сама. – шепчу, поддевая дрожащими руками подол платья.

Как же это унизительно. Но еще более унизительным будет, если я позволю этому ублюдку меня раздеть или еще раз дотронуться. Вряд ли он сделает это нежно. Мои плечи до сих пор помнят его грубые прикосновения.

Мои руки дрожат и путаются в мешковатом платье, а еще, я ощущаю подступающие к горлу слезы. Кажется, что у меня больше шансов пережить присягу, чем подобное унижение.

– Все снимай. – его бесчувственные глаза впиваются взглядом в мои оголенные плечи и меня охватывает огонь стыда, ужаса и жалости к самой себе.

Мне приходится снять все, вплоть до нижнего белья. Кожа покрывается мурашками, но не от холода, в туннеле даже душно. А от пронзающих как кинжалы глаз.

– Мог бы… Отвернуться. – шепчу я, надеясь не быть услышанной.

Ледяная усмешка. Николай нависает надо мной, и наклонившись над моим ухом, шепчет:

– Просто хочу посмотреть, ради чего мой брат отдал свою жизнь. – И добавляет. – Оно того не стоило.

Напоминание о человеке, который погиб из-за меня, больно впивается в сердце. Я прикусываю губу пока не ощущаю вкус крови на языке. Стоять под этим оценивающим взглядом становится настолько невыносимо, что я шагаю вперед, навстречу неизвестности, прямо в пустое черное зеркало.

Шаг в пустоту оказывается шагом в свет. Пещера Самоцветов встречает меня сиянием тысячи кристаллов, растущих вдоль стен пещеры. И хоть их свет не ослепляет, но по сравнению с темным туннелем позволяет лучше рассмотреть стены помещения.

Мне даже удается разглядеть широкую каменную линию, выступ в двух метрах над полом, на котором размещаются более двух десятков зловещих черепов, высеченных из разноцветных камней. Они смотрят на меня своими темными глазницами, словно заглядывая в душу.

Каждый из них находится на расстоянии вытянутой руки и размером с настоящую человеческую голову.

Я прохожу вперед, не ощущая прохлады, осторожно прикасаясь ступнями к каменному, теплому, почти горячему, кажущемся живым, полу пещеры. Здесь не пахнет сыростью, наоборот, воздух кажется сухим, как в пустыне под палящим солнцем.

В самом центре каменного зала я замечаю зияющую дыру, диаметром с метр. Она выглядит еще более зловещей, чем пустые глазницы драгоценных черепов.

Я осторожно прохожу вперед к непонятной дыре. Тихие шаги позади меня, подобные кошачьим, заставляют меня обернуться.

– Ты… – нервно вздыхаю я, заметив в тени фигуру Николая. Он останавливается прямо возле входа в пещеру.

– Я. – спокойно отвечает он.

– Почему ты пришел сюда? – я инстинктивно прикрываю руками собственную наготу.

– Я должен убедиться, что ты все сделаешь как положено.

– Почему ты… Одет? – мне кажется жутко несправедливым, что я стою полностью обнаженная, в то время как он в своем идеально сидящем на теле кителе, вышитом бордовой нитью и гематитом.

– Я не человек. Я – каштоун.

Он говорит это так, будто никогда не был человеком. Меня коробит от этой фразы. Неужели, если я выживу, то стану такой? Холодной и бесчувственной как камень?

– Собираешься столкнуть меня вниз? – затравленным шепотом задаю ему давно волнующий меня вопрос, до конца не веря, что делаю это.

Опять холодная улыбка и пронизывающие насквозь бессердечные глаза.

– Ох нет. Я же говорил тебе, ты пожалеешь, что выжила. Я не собираюсь тебя убивать. Но я пойду на все, чтобы сделать твою жизнь настолько невыносимой, и заставить тебя умолять о смерти. – он подходит ко мне так близко, что я сжимаюсь в комок, втягивая шею в плечи.

– А теперь, иди. Дальше все зависит от тебя. Не вздумай провалить присягу.

Во рту пересохло. Смерть кажется даже спасительной, по сравнению с тем, что обещает мне Николай.

Я поворачиваюсь к дыре.

– Я-я должна перепрыгнуть? или что?

– Подойди ближе и сама все увидишь. Я не могу в это вмешиваться или подсказывать. Мне позволено только наблюдать. – его взгляд вновь скользит по моему обнаженному телу, пока я готова расплакаться от ужаса.

Мелкий неторопливый шаг. Еще один. Дыра не кончается, но из нее идет горячий воздух. Я опускаюсь на колени, и всматриваюсь в бездну, пока она не начинает тлеть.

Дальше случается странное. Горячий воздух начинает искрить, становится таким плотным, что его можно ощупать.

Меня поднимает в воздух и буквально переворачивает вниз головой, и я зависаю над дырой, смотря в тлеющею бездну. Глаза наполняются слезами ужаса. Я не могу говорить – горло сдавило. Я пытаюсь цепляться за что-то, полностью потеряв равновесие, но я остаюсь подвешенной в воздухе, в полной невесомости и неопределенности собственной участи.

Глазницы кристальных черепов начинают пульсировать. Они словно делают это в такт биения моего сердца.

Меня вновь переворачивает в воздухе. Я зависаю высоко над дырой. Теперь свечение от камней идет в мою сторону и обволакивает. Оно разноцветное. Мою кожу покалывает. Постепенно боль нарастает, руки и ноги дубеют, как будто наливает свинцом. Из груди поднимается болезненный стон, разрывая легкие, и гаснет, так и не получив возможности вырваться.

Я не могу попросить помощи, не могу зацепиться за что-либо или найти равновесие. Тело перестает меня слушать.

Боль становится невыносимой и крик все же прорезается из груди. В глазах все меркнет, я ничего не слышу и не вижу. Перед глазами темная и зловещая пустота. Это кажется вечностью, пока центр моих ладоней не пронзает острая боль. Теперь темнота наполняется всеми оттенками зеленого, и затем, проникает внутрь. В самое сердце. И я чувствую, как это становится частью меня.

Когда зрение возвращается, меня начинает тянуть вниз. Медленно, словно вытягивая из меня душу. В дыру. Тогда я понимаю, что это конец.

Каким-то чудом мне удается заставить свои руки зацепиться за край дыры, но пальцы один за другим соскальзывают…

Твердая рука словно сталь обхватывает мое запястье, и решительно вытягивает из засасывающей вглубь дыры, при этом, едва не вывернув мне плечо.

Николай отбрасывает меня в сторону от клокочущей бездны, требующей меня сожрать. Я несколько раз перекатываюсь по теплому каменному полу, прежде чем мое тело врезается в разросшиеся по стенам пещеры кристаллы. Не удивлюсь если на них останется моя кровь.

– Ты… – его взгляд полон черной ярости, и, в сравнении, темнота поглощающей дыры кажется милостью. – Ты не имеешь права провалить присягу.

Я слабо хныкаю от боли и ужаса. Николай подходит и рывком хватает мои ладони, вытягивая их на себя. Мне кажется, что я могу слышать вздох облегчения. Даже сейчас я ощущаю пульсирующую кровь в самом центре, и вижу сквозь слезы по крупице темно зеленого минерала в середине каждой ладони.

Майор внимательно вглядывается в эти крупицы, а затем, выпускает из рук.

– Малахитница. Тебя выбрали. Одевайся, вставай и иди за мной. – рявкает он, небрежно кинув рядом платье.

Я чувствую себя полностью обессиленной, но все же нахожу в себе силы натянуть мешок и подняться на ноющие, шатающиеся ноги. Ощущение, что по мне пробежался табун диких и страшно испуганных хищником лошадей.

По выходу из пещеры нас встречает Дмитрий. У него в руках перо и какой-то документ, в котором он делает пометки.

– Покажи ему ладони. – приказывает мне Николай, и я слушаюсь.

Дмитрий вытаскивает лупу и внимательно разглядывает появившиеся в центре темно зеленые точки.

– Майор Аркас. Подтвердите, что подопечная успешно прошла испытание, без нарушений и стороннего вмешательства. – Дмитрий протягивает Николаю перо, чтобы расписаться, однако смотрит в мою сторону. И понимаю, наверняка сейчас он роется в моей голове, раз каштоунов он считывать не может.

– Все в порядке, Лейтенант Лацис? – одергивает его Николай, поставив свою подпись.

– Да, конечно. Поздравляю. Ваша присяга принята. – безэмоционально и холодно отвечает Дмитрий. – Майор Аркас, вас я тоже поздравляю с новой подопечной.

Задумчивый Дмитрий указывает нам рукой, приглашая пройти вперед, и я только сейчас понимаю, что мы оказались в том же зале, что и ранее. Мы вышли из того же темного туннеля, в который вошли, а я даже не заметила.

Теперь на меня, с нескрываемым любопытством смотрели оставшиеся двадцать девять призывников. Даже сложно представить сколько времени я провела в пещере Самоцветов.

Пошатываюсь, я следую за Николаем, который достигнув противоположной стены, указывает мне на узкую лавку. Я сажусь, но тут же встаю, намереваясь двинуться в сторону своих «сестер». Николай останавливает меня.

– Сиди здесь. – жестко приказывает он.

– Но я…

– Ты сможешь с ними поговорить… Если они выживут. – бесчувственно и сухо произносит он, затем поворачивается ко мне каменной спиной, гордо раздвинув ноги, словно преграждая мне путь и любые попытки побега.

Мое сердце разбивается на части. Ведь я даже не успела обнять девчонок напоследок… Что, если… Вдруг с ними что-либо случится? Вдруг, как только они зайдут в этот туннель, я их больше никогда не увижу?

Дана и Ванда подмигивают мне. Их жест кажется подбадривающим, если бы не вся эта ситуация со смертельной присягой. Я подмигиваю им в ответ, мысленно прося камни оградить моих сестер от смерти.

Каштоун-сапфирник приглашает Дану вперед. Я вижу, как она глубоко вздыхает и проходит в туннель. Затем, я слышу ее крик… Мы все слышим.

– Ты помог мне. Ты… ты не должен был… – шепчу я в черную спину Николаю.

Грудь сдавливает от осознания, что присяга должна была закончиться моим проваливанием в дыру, а я…Николай… Зачем он решил нарушить правил? Что ему за это будет, если королева узнает? И может ли он помочь сейчас Дане…

– Молчать. – рявкает он, даже не удостоив меня взглядом.