Каменная кровь

– Если хочешь сказать мне что-то, можешь говорить. Я готова. – Я набираюсь смелости, чтобы выслушать все, что знает Макс. – Точно готова.

Он кивает. Теребит пальцы и смотрит себе под ноги.

– Анна….

– Так вот она где! – жестокий мужской голос обрывает Макса, и я резко оборачиваюсь на появившуюся фигуру рядом со входом во двор.

Я замечаю, что в мою сторону направляется каштоун в черном. Я знаю его и помню. Он спас меня. Но почему он смотрит с такой ненавистью в мою сторону? Словно желая раздавить одним своим взглядом. Меня окутывает страх…

Глава 2

Майором Чертога каменного войска не рождаются – им становятся сквозь кровь, камень и пепел.

Это звание – не титул, а клеймо, выжженное на теле и душе: трехсот каштоунов под началом, три сотни каменных сердец, бьющихся в такт с волей одного.

Чтобы стать майором, нужно доказать Королеве свою стоимость – не словами, а телами павших врагов и претендентов.

Сила – лишь начало. Только тот, кто подчинил камень внутри себя, может подчинить и других.

У майора нет жалости, нет сомнений, нет поражений. Его сердце – не пылает. Оно глухо стучит, как удар горного молота.

Из летописи Каменного королевства

Анна

Он приближается в компании темноволосой девушки в синем наряде. Ее я тоже помню. Она была там, в Черновске, когда мой дом унесло ветром. И я видела ее в зале лазарета, когда впервые очнулась в этих стенах. Она угрожала мне расправой. Тогда ее лицо казалось заплаканным, сейчас оно белеет бледным и бесчувственным фарфором.

Я замираю, недоумевая в чем дело. Потому что если парень меня спас тогда, то зачем сейчас он надвигается на меня словно цунами, готовое растерзать своими жесткими волнами. В груди просыпается желание убежать, скрыться за ближайшим деревом, чтобы избежать грозящего столкновения, но я продолжаю стоять, хоть и предчувствую беду. А ведь я должна этому человеку жизнь. Он спас меня. Слова благодарности, почему-то не складываются в достойную фразу, наоборот, они словно чайки, разлетаются в разные стороны по мере его приближения.

– Напоминаю, что вы в госпитале, майор Аркас, – Макс прикрывает меня собой, но как только каштоун подходит ближе, то одним и четким движением врезает кулаком по лицу защищающего меня парня.

От удара Макс падает в сторону, а каштоун грубо хватает меня за плечи и больно припечатывает к стволу дерева, выбивая воздух из легких. Он огромен, выше меня на голову, рядом с ним я ощущаю себя беззащитной соломинкой в надвигающемся урагане.

– Ты… – шипит он, и его губы дергаются от ярости, как будто он много чего собирается мне сказать, и подбирает такие слова, которые сделают мне больнее чем его впившиеся в мои плечи пальцы. Безжалостные руки все сильнее вжимают в кору дерева.

Страх сдавливает горло, я не могу даже умолять его, мой голос пропал. Мои попытки освободится безрезультатны, руки беспомощно скользят по его кителю, но я даже не в силах его оттолкнуть. Он стоит как скала.

– Я уничтожу тебя. – Его глаза сощуриваются, каштоун заносит вверх руку, и начинает поворачивать пальцы, словно вырывая чье-то сердце из груди. И я понимаю, что по одному его щелчку и я буду мертва.

Зачем? Зачем тогда надо было спасать меня, чтобы теперь так убить?

Я сразу чувствую, как моя кровь начинает кипеть – действие сил каштоуна, словно раскаленный металл, обжигает мои вены. С моих губ срывается хриплый крик. Он убивает меня. На глазах у всех. Время растягивается, как будто испытывая мое сердце на прочность: сколько раз оно еще ударит по грудной клетке, прежде чем остановиться под воздействием сил майора.

Я вижу, как пациенты смотрят на нас. С ужасом. Они боятся.

В глазах темнеет.

– Отпусти ее! – Внезапно на каштоуна с кулаками набрасывается Мария. Она с такой яростью колотит его, какой не ждешь от ребенка.

Крики девочки привлекают внимание медсестер, которые окружают нас. Но никто не решается подойти, тем более что спутница майора злобно преграждает путь.

Действия бесстрашной Марии, не понимающей до конца какой опасности она себя подвергает, отвлекают каштоуна, и его хватка слабеет. Я ощущаю как кровь вновь начинает течь в моих венах.

Теперь каштоун поворачивается в сторону девочки, вновь занося руку в ее сторону, я же падаю на колени, с трудом стараясь оттянуть Марию от каменного воина и прикрыть собой. Только не это!

– Не трогай ее. – цежу сквозь зубы, пока пытаюсь совладать со своим телом.

Такое ощущение, что моя душа готова вырваться наружу. Жар с каждой секундой отступает, оставляя место дикому желанию расчесать вены, вырвать их из моего тела.

– У тебя ведь со мной проблемы? – с вызовом смотрю в его глаза. – Оставь ее в покое!

Сердце леденеет от страха, но я продолжаю погружаться с головой в эти черные дыры, поглощающие душу, готовы выпить до капли мою кровь. Черты лица каштоуна холодны как сталь. Он убьет меня, я не сомневаюсь.

Я ощущаю, как руки Марии, обнимающие меня, странно обмякли. А повернувшись к ней, замечаю, что лицо девочки побледнело. Глаза закрываются, и я еле успеваю ее подхватить, чтобы она не ударилась головой. Прижимаю к себе.

– Ты – монстр! – Мой голос срывается. – Помогите, кто-нибудь!

Но все стоят как вкопанные и смотрят на майора. Словно он единственный кто решает кому жить, а кому умирать. Все ждут его разрешения. Даже Макс, сидящий в стороне с разбитым в кровь лицом, молчит.

– Помогите! – всхлипываю. – Она же совсем ребенок!

Я обнимаю обмякшую малышку и неуклюже, задеревенелыми руками, пытаюсь растормошить. Сейчас я ненавижу этот мир. Этот жестокий холодный мир, где из-за взрослых погибают невинные дети!

– Помогите ей, – Приказывает майор, расслабляя и опуская вниз свою руку. Его скулы все еще напряжены, а губы плотно сжимаются в полоску. Медсестры наконец-то подбегают к девочке чтобы оказать помощь. К моему большому облегчению она быстро приходит в себя.

– Что с ней? – нетерпеливо рявкает медсестре каштоун.

– Все в порядке. Похоже просто упала в обморок. – дрожащим голосом сообщает девушка.

Майор Аркас присаживается рядом со мной на корточки так, что наши лица оказываются на одном уровне и впивается глазами.

– Ты пожалеешь, что выжила. Ты будешь умолять, чтобы я тебя убил, – он говорит уже без ярости, но его холодный голос словно острым кинжалом вырезает обещание в моем сердце.

Я чувствую, как дрожит мой подбородок, но не сдаюсь, и смотрю в его глаза до тех пор, пока он не поворачивается к девушке-каштоуну и рывком кивает в сторону выхода. Я упираюсь взглядом в его спину, ощущая беспомощность и понимая, что он обязательно доведет до конца то, что начал. Только когда его силуэт скрывается за входом в парк, я начинаю дышать.

Понятия не имею, что именно стало причиной его ненависти. Ведь я видела его только один раз, когда он меня спас. Но теперь мой желудок сжимается при одной мысле о его беспощадном взгляде. Одно радует, с Марией все хорошо. Она уже тянется ко мне руками.

– Все хорошо, – шепчу девочке, прижимая ее к себе. Продолжаю сидеть на земле, все еще не в силах подняться.

– Вам помочь? – осторожно и с ноткой сомнения спрашивает медсестра, нервно теребя двумя руками свой серо-стальной халат. Она как будто все еще боится, что майор вот-вот вернется, и в этот раз достанется не только мне, но и ей.

– Нет, спасибо. Я уже лучше себя чувствую, – отвечаю ей, избавляя рыжеволосую девушку от терзаний совести. Услышав ответ, она присаживается рядом с Максом, вытаскивая из своего пояса с многочисленными карманами кусок марли и какую-то банку. Девушка ловко открывает флакон, и смочив прозрачной жидкостью ткань, которая тут же покрывается льдом, прикладывает к ушибу.

– Прости. – слышу низкий голос Макса. – Я не смог его остановить. Их… Их невозможно остановить. Такие как он – закон в королевстве.

Он прижимает ладонью заледеневший кусок ткани к правой щеке, позволяя девушке освободить руки и спрятать банку со странной жидкостью обратно.

Другая рука Макса, сжатая в кулак, безвольно повисает вдоль тела. Медсестра грустно поджимает губы и кивает, соглашаясь с ним.

– Вам лучше вернуться в больничный зал – тихо говорит она.

– Я не могу пока идти. – сообщаю ей, – Вернусь, как только смогу подняться на ноги.

Я бережно передаю ей Марию, попросив донести ее до койки.

– Я сейчас вернусь. – обещаю девочке, – Ты иди пока с тетенькой, она даст тебе конфетку.

Я остаюсь сидеть на земле, подперев ствол дерева. Я не спешу. Проблема не в том, что я не в силах встать, а в том, что я хочу побыть здесь, на свежем воздухе, рядом с Максом, который, возможно, знает много ответов на мои вопросы.

Когда медсестра с девочкой удаляются, я остаюсь с ним наедине. Рядом только молчаливые сосны. В воздухе восстанавливается покой, каким он был до появления каштоунов. Постепенно тело приходит в норму, и мне больше не хочется выдернуть свои вены из тела.

– Кто он? – наконец спрашиваю я Макса.

– Майор Аркас. Один из самых важных предводителей каменного войска и поверенный королевы. – В его голосе улавливается безысходность.

Значит важный. Это мне понятно, раз он может просто зайти и легким щелчком пальцев убить больного в лазарете.

– Но… Я не понимаю, почему он меня так ненавидит? Ведь… Ведь он спас меня! – Меня еще подергивает от ощущений, которые остались после его сильных рук, впечатывающих меня в дерево.

– Не он тебя спас. – Обреченно отвечает Макс, пока я хмурюсь в непонимании. – Это был его брат близнец. Который погиб… спасая тебя…

– Что? Его брат погиб из-за меня?

Смесь ужаса и вины накрывает меня, когда Макс терпеливо кивает в подтверждение. Верхушки сосен начинают кружиться, над головой, и я сильнее вжимаюсь в ствол дерева, как будто это единственная опора. Боль возвращает меня в тело.

Так вот почему этот парень меня ненавидит. Я вспоминаю тот момент, когда темноволосый парень вышел сразиться с мавридиями, а потом… Я потеряла сознание. Я даже не допускала мысли, что он погиб после того.

– Ты не виновата, Анна. – успокаивает Макс, замечая, как меня начинает колотить мелкой дрожью. – Просто с горя люди совершают ошибки.

– Они все погибли, так ведь? – Я прижимаю к себе коленки, словно боясь, что разлечусь на мелкие части от горя.

Макс смолкает. Он подвигается ко мне ближе, обнимает. А я даю волю слезам.

Он так и не ответил, живы ли мои близкие. Зато я точно знаю, что погиб тот, кто меня спас. Надежда ускользает из моего сердца. Их нет. Поэтому он молчит. Их нет. Нет не просто в сознании, где я с трудом помню их лица, имена… Их нет в моей жизни. Я больше не увижу мою семью… Вдруг, я даже не вспомню?

– Мария тоже осталась одна. Пусть еще этого не знает. Но у нее теперь есть ты. – Макс прерывает горькое молчание, его серая форма намокла от моих слез.

Я понимаю, что осознание того, что я нужна Марии, как возможно сейчас мой брат нуждался бы в ком-то, – помогает мне жить дальше. Я цепляюсь за Марию, словно за последнюю ниточку жизни.

– Но есть же возможность что моя семья еще жива? – сквозь слезы спрашиваю.

– Прости, я не могу дать тебе эту надежду. Меня не было там. Исходя из раппорта Лейтенанта Даларас из выживших только ты.

– Но почему? Почему все это случилось со мной? С моей семьей? – Я проглатываю вместе со слезами слова.

Это несправедливо! Наша семья, наш маленький город, мы никогда не были против кого-то. Не воевали! Всегда жили мирно.

– Почему?

– Мавридии хотели захватить вашу территорию. Поэтому каменное войско пришло вас спасать. Нападение готовилось давно, а ваш дворец отрицал такую вероятность.

– Почему? – Я повторяю вопрос сквозь слезы. – Почему они? – Мое сердце разрывается на части.

Макс кладет мне руку на спину, рядом с шеей. Я начинаю ощущать легкую теплоту и спокойствие.

– Ты тоже? Ты тоже один из них? – спрашиваю, имея в виду то, что у него есть способности, по крайней мере те, которыми он сейчас пытается меня успокоить. Значит в нем тоже течет каменная сыворотка.

– Я… лекарь… Во мне тоже есть сыворотка, но я не воин. Я не каштоун.

Сейчас даже это название заполняет меня ненавистью. Мавридии… Каштоуны… У них есть способности, магия, они могут убивать, могут лечить. Словно боги, сошедшие с небес, они управляют жизнью таких как мы, простых людей. А я не могу даже вспомнить имена родных!

– Анна. – тихо шепчет он мне на ухо. – Можно я покажу тебе кое-кого, только обещай, что это будет нашим секретом.

Я отрицательно мотаю головой. Я никого не хочу видеть. Тем более сейчас.

– Ты будешь рада его увидеть вновь.

Я поднимаю голову, чтобы встретиться с двумя янтарно карими глазами. – Если ты не можешь идти, я отнесу тебя.

Прикосновения парня, заставляют меня обмякнуть в его руках. Я послушно обнимаю его за шею, пока он, с подбитой щекой, поднимает меня с земли и несет вглубь внутреннего двора.

Мы подходим к арке, где нас встречают два охранника. Макс кивает им, и они нас пропускают. Вскоре, белое здание лазарета исчезает за соснами.

Куда он несет меня? Почему в лес? Насколько я могу ему доверять? Жаль, что сил не осталось, голова затуманена, и я прижимаюсь к плечу Макса. Мне все равно.

Пока я не слышу знакомое тявканье.

– Бри! – срывается с моих губ.

Я всхлипываю.

– Это его имя? – интересуется Макс с теплой улыбкой на губах.

– Я сама. – говорю ему, и спрыгиваю с его рук. На мгновение я забываю обо всем, даже о боли и о неприятной встречи с братом погибшего каштоуна. Я в два прыжка подлетаю к заброшенной хижине, и зайдя во двор находу его.

– Бри жив! – вскрикиваю, обнимаю послушный комок золотистой шерсти. Я чувствую его язык, скользящий по моей щеке. – Но как? Если ты жив, то… – Спрашиваю у пса, как будто он сможет мне все рассказать.

Прижимаю его сильнее к груди одной рукой, другой снимая потрепанный, не по размеру ошейник. На помощь подходит Макс, который помогает снять щенка с привязи. Рядом я замечаю даже маленькую будку из деревянной коробки.

Я ловлю взгляд Макса.

– Как он здесь оказался?

– Я не могу тебе это сказать. Нам запрещают заводить животных. Но мы нашли это местечко…

– Мы?

– Прости Анна, я не могу всего тебе рассказывать. Знаешь, если старший узнает, нас будет ждать суровое наказание, а его… – он указывает рукой на Бри, и я холодею от ужаса.

– Здесь все так строго с животными? – неприятно удивляюсь я.

– Таковы правила. Которые мы уже нарушили. Теперь, главное, не усугубить. – Макс ободряюще хлопает меня по плечу, а затем поглаживает мягкую, пусть и измазанную в лесной грязи, шерсть Бри.

– Спасибо. – отвечаю я.

Макс не отвечает. Почесывает радостного щенка за ухом.

– Если он жив, то… Может быть и мои…

– Нет. – качает парень головой. – Прости, больше о выживших я ничего не знаю.

Я сглатываю накопившуюся горечь в горле. Бри жив. Это уже что-то. А еще есть Мария. И Макс…

– Постой, как ты узнал, что это Бри? То есть, как ты узнал, что это мой щенок? – вопросы продолжают слетать с моих губ.

– Его привезли вместе с тобой, он не хотел от тебя отходить и жалобно скулил. Мы не могли впустить его в лазарет. Пришлось вас разъединить.

– Спасибо. – благодарю его еще раз и погружаюсь щекой в его мягкую шерсть.

Я понимаю, что Макс сделал для меня много, его отношение ко мне… Оно совсем другое, по сравнению с тем, как он относится к остальным пациентам. Или мне просто кажется? Или, мне просто хочется в это верить? Потому что сейчас я боюсь быть одна. Одна в лазарете, в этом непонятном месте, в каменном войске… Душа как будто ищет кого-то, к кому можно прильнуть и опустить голову на плечо.

– Нам лучше не задерживаться надолго в лесу. – предупреждает Макс касаясь пряди моих волос и аккуратно заправляя ее за ухо.

– Когда я могу навестить Бри? Он сытый. Вы его кормили? – я не спешу ставить своего любимца на землю и прощаться с ним.

– Кормили. Еще как. Ты сможешь навещать его, когда я на дежурстве.

Я ставлю пса на землю, он скулит и трется об ногу, как будто понимает, что сейчас я тоже уйду.

– А можно я покажу его Марии? Уверена, ей это пойдет на пользу! – продолжаю я говорить, чувствуя, как во мне просыпается желание жить дальше.

Я опускаюсь к Бри, подбираю ошейник. Придется вновь его надеть на любимца.

– Смотря как она будет себя чувствовать. Кстати, о Марии… Ее завтра переведут в детский корпус. Там она продолжит лечение, будет учиться и расти.

Глаза сами собой наполняются слезами, а застежка на ошейнике Бри отказывается закрываться.

– Переведут…

– Она ребенок, и ей нужны другие условия. – объясняет мне Макс.

– Эй… – он садиться рядом на корточки. Два пальца поднимают мой подбородок выше, и я встречаюсь с янтарным взглядом. – Ты сможешь с ней видеться. Она будет рядом. Просто дальше выздоравливай.

Я киваю. Пожалуй, альтернатив у меня мало, я практически ничего не знаю о том, как устроено каменное королевство и что меня ждет. Скоро и меня куда-то переведут. Я не могу оставаться в этом лазарете. Что со мной будет после? Что меня ждет? Смогу ли я забрать с собой Марию и Бри? Смогу ли вернуться в разрушенный Черновск?

Справившись с ошейником, я встаю и грустно улыбаюсь щенку. Мы молча отходим от заброшенной хижины, петляя между деревьев и возвращаясь в лазарет. Ощущаю, что после испытания сил майора на мне, я вновь владею своим телом и иду сама.

– Как твоя щека? – прерываю я лесное молчание.

– Мелочи. Бывало и хуже.

– А почему ты не каштоун?

– Я… Не подумай ничего плохого. Я просто не закончил обучение в Горниле Камня и не смог стать полноценным каштоуном. Для таких как я находят другие применения, например лечение и помощь в лазаретах.

– Горнило Камня… Звучит зловеще. – Почему-то меня внутри коробит от этого названия.

– Ах, это наша военная академия, через нее проходят все способные стать… драгоценным воином. Просто не все заканчивают или… – Макс осекается, но я и не особо горю желанием узнать подробности об этом учебном заведении.

– Как его звали? – спрашиваю я.

– Ты о ком?

– О брате майора. Тот, что… – Спрашивать о человеке, который погиб из-за меня – тяжело. Слова застревают в горле.

– Александр. Его звали Александр. Я был с ним знаком в Горниле. Мы учились вместе. Он был отличным студентом. Несравненный гематитник, как и его брат близнец.

– Мне жаль…

– Ты не виновата.

Я понимаю стремление Макса меня успокоить… Но как же сложно просто так взять и избавиться от этого тягостного ощущения, что… Что гибели молодого парня можно было избежать. В голове вертится «если бы не я», а также эхом отбивает голос майора «ты пожалеешь, что выжила».

Молча мы проскальзываем мимо стражей и доходим до входа в зал лазарета.

– Мне пора, иначе я могу не успеть до комендантского часа. Но завтра мы увидимся.

Макс сжимает мою ладонь. И убирает, как только мимо нас проходит та самая медсестра, что накладывала ему ледяную повязку.

– Хорошо он тебя приложил… Макс, тебе еще нужна помощь? – спрашивает она, внимательно разглядывая его подбитую щеку. Затем, обращается ко мне: – Вам лучше поспешить внутрь, дежурный уже проверяет все ли пациенты на месте.

Я прощаюсь с Максом и, пройдя сквозь ряд красно кровавых свечей, возвращаюсь на свою койку. Новый дежурный, парень со смуглым лицом, выглядит сосредоточенным. Меня он удостаивает беглым взглядом и быстрым измерением параметров.

Усталая, я сажусь на койку Марии, обнимаю ее, рассказываю какую-то сказку.

Потом, погружаюсь в сон.

Мне снится он. Черный каштоун. Не майор. Его брат. Мы стоим посреди разрушенных домов, пока вихрь уносит прочь кирпичи и доски зданий.

Он просто смотрит на меня и безмятежно улыбается. На его лице спокойствие. Черный плащ за спиной каштоуна дергается от порывов ветра. Я замечаю на его форме темно красную вышивку, цвета запекшейся крови.

А затем, Александр поворачивается и уходит. Я бегу за ним, прошу вернуться, но он непреклонно шагает вперед. Я хватаюсь за его плащ, который тут же ускользает из рук, как мелкий песок.

Когда он все же останавливается и поворачивается ко мне лицом, взгляд его глаз становится жестким и бессердечным. Это больше не Александр. Это майор. Его рука впивается в мое горло, на губах появляется угрожающая ухмылка, а в ушах раздается: «Ты пожалеешь, что выжила».

Глава 3

О призывниках:

Каждый, чей возраст не младше шестнадцати зим и чье тело не сломлено хворью, обязан явиться во дворец Каменной Королевы.

Те, в чьих жилах может пробудиться камень, должны пройти Пещеру Самоцветов и принести присягу Королеве.

Новая кровь для новой эры.

Сомнение – измена. Побег – предательство.

Пещера Самоцветов карает это смертью.

Из летописи Каменного королевства.

Анна

На следующий день Марию переводят в другой корпус – в детское отделение. Девочка отчаянно не хочет расставаться, цепляется за мою руку и умоляет остаться. В ее глазах стоят слезы. Макс, заметив ее состояние, разрешает мне ее успокоить и проводить до нового места.

Путь от основного здания до детского занимает всего пять минут пешком. В детском корпусе атмосфера кажется спокойной и дружелюбной. Гурьба ребятишек разных возрастов быстро окружает Марию. Их около двадцати, каждый представляется и рассказывает новенькой о своем любимом занятии. Вскоре, она расслабляется и бежит играть с ровесницей в какую-то игру.

Я пользуюсь моментом, чтобы рассмотреть стеллажи игровой комнаты, где замечаю не только пестрые издания про каштоунов, но и целую коллекцию игр – от шахмат до домино, изготовленных из разных минералов. Воспитатели приветливы и заботливы, хоть и носят тусклую и серую униформу, как и другие в лазарете. Однако, мне кажется странным, не увидеть ни одной мягкой плюшевой игрушки.

Перед тем, как уйти, я обещаю Марии навестить ее завтра, а потом, возвращаюсь в лазарет с медсестрой Зиной, которая вместе со мной отводила девочку в детский корпус. По пути мои глаза пробегаются по одинаково квадратным двухэтажным серым зданиям, образующих целый городок, обнесенный высокой стеной. Чтобы выйти отсюда, нужно пройти стражей, но как мне объяснил Макс, больных и даже выздоровевших не выпустят без особого на то разрешения или приказа.

Как только я возвращаюсь с прогулки, Макс сообщает, что так как мое состояние стремительно улучшилось, меня тоже переводят в другое отделение. У меня появляется возможность еще раз пройтись вдоль кирпичных серых монстров и толстой бетонной стены, но на этот раз, я вижу за ней высокие верхушки деревьев. Значит, с одной стороны этого городка стоит лес, а с другой – еще предстоит узнать. Манящие из-за стены сосны невольно заставляют подумать, как там Бри, посреди этого леса и в заброшенной хижине. Ветер доносит до меня характерный хвойный аромат, и на мгновение мне кажется, что я слышу шелест листвы, зовущий на свободу. Но страж у ближайших ворот напоминает, что выход отсюда не так прост, как может бы показаться.

Макс лично провожает меня до "корпуса выздоровевших", как он его называет, и миновав длинный серый коридор, освещенный красными свечами, открывает дверь в одну из многочисленных комнат с номером тридцать два.

– Вот. Как тебе? Здесь тебе будет спокойнее. – говорит он мне, показывая новую комнату, в которой я замечаю четыре кровати. Рядом с каждой – маленький шкафчик, размером больше, чем тумбочки в лазарете, на которых помещались только свечи и маленькая миска с едой.

Я вижу, что большинство мест уже занято – на трех кроватях аккуратно постелено белье. Последнее спальное место, расположенное у самой двери, пустует – там только шершавое одеяло без простыни и потускневшая подушка без наволочки. Макс размещает мой узел со свежим постельным именно на этой кровати.

Теперь я стою и осматриваю свое новое место. Комната не кажется маленькой, особенно учитывая, что она предназначается для четырех человек. Радует окно, которое выходит на лес. Однако, меня придавливает какая-то тоска и пустота стен. В глубине сознания я отрывками вижу свой дом и комнату, однако, чем глубже я пробую погрузиться в воспоминания, тем сильнее на меня накатывает головная боль, и я отбрасываю эту затею.

– Мне нравится. – как-то сбито отвечаю я, будто сама не верю в то, что говорю.

Макс подходит ближе и внимательно всматривается мне в лицо.

– Ты не умеешь врать. – Он улыбается с умилением, как отец, который заметил невинную ложь своего ребенка. – Не переживай. Это временно. Если хочешь, завтра вечером мы можем вместе навестить Бри.