Громоотвод как удар молнии. Феномен Каса Д'Амато

Соответственно, следовало понимать, что специфика американского мышления совершенно чужда европейцу, в частности, совершенно чужда человеку, который разговаривает на русском языке. Данная ремарка изложена сообразно одной простой цели: ещё в начале книги хочется, чтобы читатели получили все поясняющие ответы на то, почему при проведении расследования и написания книги не были привлечены внешние эксперты. Мы действовали со своими экспертами, а они заслуженно имеют очень высокий уровень научной квалификации. Поэтому в конечном итоге все получилось – то есть исследование было проведено за отведенные сроки и на очень высоком профессиональном уровне.

Перейдём к рассмотрению следующих двух линий исследования: четвертая линия исследования – культурно-историческая; пятая линия – историческая. Предлагается приступить к обзору исторической части анализа. Поскольку в ходе исследования мы в составе Экспедиционной группы сравнивали Генуэзскую традицию фехтования, Дестрезу, палермитанский и неаполитанский стиль испанского фехтования и, соответственно, систему Каса Д’Амато, для объективного результата, безусловно, необходимы исторические документы. Сначала исследование потребовало достоверные исторические документы об испанском фехтовании – такие источники как «Философия оружия» Иеронимо де Карранзы, «Величие меча» под авторством Луиса Пачеко де Нарваэса и «Академия меча» Жерара Тибо.

Возвращаясь к предшествующим научным проектам 2016-2017 годов, поясним, что эти книги изначально были написаны на древнем испанском и старофранцузском языках, поэтому прежде их требовалось перевести на современный испанский (и французский), затем только на русский язык. Эти книги по состоянию на 2018 год валидны в переводе на русский язык, чему, как читатель догадывается, предшествовал немалый и длительный научный труд. В дальнейшем в исследовании загадки происхождения стиля Каса Д’Амато данные труды, принадлежащие наследию испанской воинской науки использовались как первоисточники с целью реализации сравнительно-сопоставительного анализа.

Следующий этап: были необходимы изначальные источники по неаполитанскому фехтованию. Требовались такие источники, как труды Антонио Маттея, Николы Теракузы и Вентуры, а также трактат Бласко Флорио. Акцентируется внимание на выборе именно этих трёх фигур, поскольку они являют собой эталон наиболее уважаемых маэстро неаполитанского фехтования.

Никола Терракуза и Вентура, Грандмастер Юга Италии

Эти люди, бесспорно, признаны лучшими в веках. В частности, Антонио Маттея нередко называют отцом неаполитанского фехтования, самым выдающимся из всех известных нам Маэстро. Никола Теракуза и Вентура считается величайшим мастером, который когда-либо существовал. А.Маттей и Н.Теракуза и Вентура каждый подготовили шесть мастеров, от которых произошло, в том числе все нынешнее палермитанское и неаполитанское фехтование.

Антонио Маттей, Мастер Неаполитанского Фехтования

Дальнейшая комплексная задача состояла в том, что надлежало исторически восстановить само Древо неаполитанского фехтования. На начале исследования мы располагали только некоторыми данными по линии Франческо Виллардиты. Затем, в ходе изысканий выяснилось, что у Франческо Виллардиты был сын Джузеппе Вилардита, который являлся величайшим мастером в Палермо, (и он, к слову не мог никак найти «общий язык» со знаменитым мастером фехтования Паллавичини, в силу одержанной победы над последним всего-то в возрасте 25-ти лет).

При дальнейшем анализе потенциальных источников неаполитанского стиля испанского фехтования выяснилось, к примеру, что Маэстро Бласко Флорио имел противоречивые взаимоотношения с прочими маэстро, поскольку в области методологии и практики воинской науки учёные-маэстро в 19-м веке писали друг другу колкие письма, в которых на научной основе доказывали кто прав, а кто заблуждается.

При сравнительно-сопоставительном анализе двух великих исторических воинских систем требовалось рассмотреть обе системы комплексно, а для того, соответственно, был проведён анализ сердечника стиля Каса Д’Амато и сердечника Неаполитанской школы фехтования. Объективно, это была самая сложная работа, но она была тщательно выполнена в полном объёме. Как читатель понимает, ежели при исследовании нет в наличии всех источников, всех данных для анализа, то есть, если анализировать не то, что есть, а то, что кто-то придумал, то увы, в итоге не будет получен результат. Более того, при условии анализа шести линий единовременно, учёному требуется в один момент «удержать» в сознании и методику Каса Д’Амато, потому что она также выступает сравнительным компонентом. А для этого, безусловно, положено знать саму методику, иначе не представляется возможным качественно сопоставить части некогда единой картины.

Например, у учёного могут быть в распоряжении очень хорошие исторические источники, но они могут не являться для всех авторитетными. Также полезно учитывать человеческий фактор, потому что при переходе к культурно-историческому анализу, стояла задача взаимодействия с определёнными людьми – действительными мастерами неаполитанского фехтования, а они, к слову, не очень стремятся себя афишировать. В данном ключе по факту могут возникнуть объективные проблемы, потому что как только чужеземец попадает в Калабрию и Апулию, он, к досаде своей, понимает, что тамошние жители не хотят с ним разговаривать. Исходя из задач исследования, требовалось найти мастеров, с которыми можно было бы коммуницировать, а «открытых к общению» маэстро неаполитанского стиля фехтования на сегодня просто не существует.

Далее, логичным образом заявляет о себе криминалистическая линия исследований. Анализируя загадку происхождения стиля Каса Д’Амато, памятуя историческую родину его семьи, его культурное наследие, мы неминуемо говорим о культуре Юга Италии. А такие явления как «Каморра», «Ндрангета» и «Мафия» выступают известными категориями, присущими исключительно южно-итальянскому региону. Влияние данных формаций на общественную жизнь и навыки выходцев Апулии, Калабрии и Сицилии – определено вековой традицией и особой субкультурой – что в том числе дало пищу для исследования и материал для анализа, с которым читатель познакомится в главе 9. Сверх указанного, также предполагается задействовать и технический анализ, в объеме которого учитываются и особенности личности Каса Д’Амато и его культурно–исторические корни, также учитываются такие параметры как среда рождения его предков, её уникальные условия, формирующие новакальные (связанные с навыком) и двигательные предпосылки целым поколениям.

Для читателя неискушённого, конечно же не секрет, что население юга Италии воспитано в специфических культурно-исторических условиях, так или иначе связанных с южно-итальянским криминалом. Этот регион, о котором мы говорим, можно сказать, сродни неприступному горному цветку, имя которому – Ндрангета. Но «Ндрангета» – это не преступная группировка, как её, возможно, представляют малоосведомлённые обыватели (то есть разбойная группа лиц, которые совершают преступления), это целая многовековая традиция. Именно эту традицию выходцы юга Италии привезли с собой в США. И все вышеперечисленные факторы непременно оказывают влияние на личность человека, на то, где он живет, среди каких людей вращается, какие жизненные выборы совершает – это в комплексе и влияет на формирование человека.

И восемь линий расследования, конечно же, проводить очень непросто, потому что все факты надлежит помнить на память и в конечном итоге сопоставлять их с новыми данными, полученными в ходе научной экспедиции. Поскольку мы говорим о восьми линиях, которые формируют положение вещей, мы можем по праву заключить, что при таком подходе научная группа всесторонне изучила объект исследования. Читателю может показаться, что это слишком сложная работа – что же, это действительно так. В данном ключе было задействовано не менее тридцати человек, которыми следовало каким-то образом руководить, что также не просто. Те же эксперты, которые вошли в состав экспедиционной группы, кто видел всё происходящее собственными глазами, явственно осознавали, насколько сложным оказалось в условиях множественных неизвестных выполнить поставленную задачу. По сути – вскрыть ящик Пандоры, без приказа Зевса на то и, руководствуясь не метафорической мудростью Афины, но рассчитывая исключительно на собственные навыки, силы, ресурсы и волю.

Именно таким образом – в виде восьми линий исследования – представлена структура научного труда, и, что закономерно, она обеспечила объективность полученных результатов. Обратите внимание, что при выборе иного подхода, иные исследователи были бы вынуждены «подгонять выводы», перекрашивая их под собственные убеждения или наоборот. Но у участников данного научного проекта попросту не было такой возможности, поскольку заранее были учтены все многократные требования и условности, обеспечивающие объективность полученных данных и умозаключений. Поэтому и расследование получилось крайне комплексным и многомерно проверяющим полученные результаты с разных точек, в том числе, разными экспертами. Более того, на старте экспедиции, в прямом эфире мы открыто заявили, что если у нас в конечном итоге, по результату ничего не получится, если объективных результатов не будет – то в книге мы именно это и покажем – без оправданий и прикрас.

Соответственно, комплексно, научная группа с пояснением причин рассмотрела структуру проводимого исследования, которая была разработана до начала изысканий. Все восемь линий исследования проходили одновременно, чтобы невозможно было «подстраивать» или «перекручивать» одно исследование под другое.

О чем идет речь? Эвристическая модель исследования, которая легла в основу данной книги, строится следующим образом. Представьте себе, как восемь (8) автомобилей выехали в одну точку из разных концов земли. У каждого автомобиля свой водитель, каждый едет по своей дороге, он не знает, к какому исходу эта дорога приведёт его в конце пути. Разговаривать с другими водителями авто ему запрещено. Что позволила открыть разработанная эвристическая модель? По завершению исследования, все восемь автомобилей припарковались на одной и той же парковке – то есть прибыли в одну точку – точку завершения анализа, увенчавшегося единым Результатом, подкреплённым множеством неразрозненных и не вступающих в противоречие данных, что и есть образец высшего уровня объективности и отсутствия каких-либо ангажированных данных.

Немаловажен и тот факт, что в ходе исследования впервые в мировой научной практике был применён еще один предохранитель субъективности и отклонений – это публичность. Другими словами, все интересующиеся лица видели и следили за происходящей экспедицией в прямом эфире, в режиме онлайн марафона, что является беспрецедентным подходом в науке. Знаете ли, мы не могли (простите за излишнюю прямолинейность) под видом прошедшей даты переделать данные или переписать предшествующие прямые эфиры. И конечно же, поскольку в марафоне спикеры говорили одновременно, все допущенные неточности или ошибки были бы мгновенно распознаны. Поэтому нам ничего не оставалось, кроме как говорить то, что мы думаем и показывать то, что по факту обнаружено. Недаром в науке говорят: «Опирайся на факты и здравый смысл».

Исходя из всех вышеизложенных причин и предпосылок, уважаемый читатель, у Вас в руках самая правдивая книга о системе Каса Д’Амато – о том, как ларец Пандоры отчаянно сопротивлялся, не давался в руки, но всё же ввиду правильно подобранных восьми ключей освободился от всех оков и явил то, что скрывал долгие годы. Истинное величие.

ГЛАВА 3. «ИСТОРИЧЕСКИЙ ЭКСКУРС»

Исторический экскурс к одному из самых богатых и загадочных оплотов человеческой мысли начинается со знакомства с рядом неочевидных фактов из прошлого крайне специфической земли – Юга Италии. И внезависимости от стереотипов или даже попросту уровня некоей невежественности обывателей, достоверно известно, что данная территория весьма непродолжительный промежуток времени является частью современного государства – республики Италии. С целью объективного понимания общей картины, для начала мы с вами, уважаемые читатели, рассмотрим три аспекта исторического анализа региона.

1. Исторические предпосылки возникновения неаполитанского фехтования.

2. Факты истории Юга Италии.

3. Как Кас Д’Амато и его семья с связана с вышеуказанными аспектами.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ НЕАПОЛИТАНСКОГО ФЕХТОВАНИЯ

В контексте рассмотрения поставленного вопроса речь идет о стиле боя как явлении, его культурном наследии, и поэтому комплексный исторический взгляд на среду происхождения стиля позволит разобраться с его причинами и особенностями. В данной главе не предполагается подробно рассматривать самое неаполитанское фехтование, равно как и не предполагается его изучать, поскольку это неопределено поставленной научной задачей; впрочем, с техническими элементами, логическими моделями, методологическими аспектами Неаполитанской школы фехтования читатель сможет непосредственно ознакомиться в главе 6 («Анализ Сердечника»). На данном этапе знакомства с потенциальным содержимым ларца Пандоры мы будем рассматривать предпосылки и причины формирования неаполитанского стиля. С целью разрешения задачи, сформулируем первый вопрос: «Каким образом возникла сама система неаполитанского фехтования?»

В качестве отправной точки исследования обратимся к фактической истории Юга Италии. Формирование предпосылки ориентировочно относится к периоду 12-14-го столетий. Откровенно говоря, более точной даты эксперты в области истории не готовы предоставить; но параметрально веха этого чудовищного поворотного происшествия, как минимум, известна. Речь идет о Сицилийской Вечерне.

Споров на тему «Кто уже устроил резню в канун Великого праздника Пасхи» существует достаточно, но факта наличия самого события никто не отрицает. Собственно, поэтому и наблюдается разрыв неопределённости позиционирования цепочки событий длиною в 200-ти лет; но в качестве отправной точки датой основания сицилийского воинского искусства принято считать диапазон второй половины с 12- начала 14 века.

Как уже упоминалось в контексте предыдущей главы, само событие, с точки зрения предварительной подготовки и организации невидимой «третьей стороной» происходило следующим способом: с целью свержения неугодного французского режима правления генуэзцы и венецианцы вооружили своих «друзей сицилийцев», снабдив их мечами, а также короткими и длинными ножами (кинжалами). Сицилийцы были подготовлены крайне качественно – научены и натренированы генуэзцами и венецианцами так, что сама операция, по свидетельствам хроник, в том числе хранящихся в Палермской Центральной библиотеке, начавшись в Палермо после обедни, длилась не более нескольких суток, в результате чего все французы, в зависимости от статуса и положения, были либо зарезаны и убиты, либо чудом покинули остров.

Также заметим, что на фоне прочих господ, претендовавших на первенство владения Сицилией, французы могут говорить лишь об очень коротком, непродолжительном периоде правления. Сицилийская Вечерня как эпохальное событие и выступает ключевой датой основания сицилийского воинского искусства.

Перенесем фокус внимания на материковую часть южно-итальянских земель. Логично предположить, что первым возникает вопрос: «Как здесь – в Апулии и Калабрии формируется воинское искусство?» На данной территории исторические предпосылки относят нас к совершенно иному периоду формирования воинского стиля. Его старт – это возвращение рыцарей из крестовых походов; именно возвращение на родину из Святой Земли и является точкой отсчета возникновения воинского искусства материковой части юга Италии (также 12-14 века).

Теперь же повторно возвращаемся к Сицилии, невольно ставшей ареной реализации не только собственно интересов сицилийского дворянства, но и финансово-экономических игр по венецианской и генуэзской линии. Поскольку по-прежнему исследование касается непременно исторических предпосылок формирования воинской культуры и уникального южно-итальянского победоносного стиля, следующий этап продиктован событиями уже 16-го века. Следующей вехой в истории науки фехтования выступает приезд на Сицилию будущего Императора Великой Римской Империи, той страны, над которой «никогда не заходит солнце» – великий монарх, феномен истории, гений политики, менеджмента и мастер ведения экспансиальных войн, Карл Пятый.

С приходом Карла Пятого и его верных рыцарей, преодолевших долгий путь, минуя земли нынешней Бельгии, Нидерландов, Германии и северной материковой части Италии, на Сицилии вследствие возникает воинская система, как квинтэссенция, сплав уже существующего сицилийского направления (с генуэзскими и венецианскими корнями) и воинской науки рыцарей Карла Пятого. Как известно, в Палермо до сих пор с трепетным уважением и почтением относятся к наследию Карла Пятого, бережно охраняя памятники архитектуры – как то: испанский дворец монарха, дома, в которых жили его придворные и военачальники, даже известны площади или пьяццы, на которых проводились сборы, построения, учения, войсковые смотры и, безусловно, тренировки. Представители сицилийского дворянства, без раздумий принявшие со всеми почестями своего молодого Короля, тренировались и обучались премудростям воинской науки совместно с рыцарями Карла Пятого.

Именно на Сицилию как на «тренировочную базу» пал выбор Карла Пятого, где и была произведена тщательная подготовка до того, как монарх отправился со своими приближёнными и лучшими воинами ко двору Испании, где и был коронован как Монарх – первый правитель единой Испании. С точки зрения формирования воинской системы, именно этот этап – испанский период становления стиля становится самой тщательной и суровой проверкой системы на эффективность – ведь в дальнейшем, согласно учебникам академической истории, следует череда захватнических и завоевательных войн под предводительством Карла Пятого – великая и знаменательная Экспансия, победоносная и неотвратимая. Данные эпитеты приведены не с целью возвеличивания войны как явления, но с целью обратить внимание на тот факт, что не бывает череды побед за явным и сокрушительным преимуществом, начиная с «цивилизованных» стран Европы – и вплоть до непроходимых перуанских топей, без наличия абсолютной воинской системы. Именно особенная воинская система, которая в дальнейшем использовалась Испанской империей в завоевательных войнах, служила ключевой субстанцией, формирующей соответствующие навыки в условиях Средневековья. Теперь же, предлагается вынести следующий вопрос на обсуждение: кто является представителями силы и власти, кто эти люди, рядом с Карлом Пятым? Безусловно, это и немецкие приближённые, и каталонцы, и испанцы, но согласно предмета исследования первые в перечне – это сицилийское дворянство, что логично – именно они, освободившись от французских претензий вернуть средиземноморские острова престолу королевских лилий, позже встречали триумфально своего Короля, поздравляя его с одержанной победой.

Небольшая ремарка: при создании и работе над книгой «Бескомпромиссный маятник» в рамках марафона, посвященного феномену личности Каса Д'Амато говорилось о том, что в палермской системе изначально преобладает генуэзская линия. Дело в том, что при рассмотрении территории некогда существовавшего Королевства двух Сицилий, как известно, двумя его крупнейшими центрами были Неаполь и Палермо. При том, Неаполь в культурологическом ключе более тяготеет к Венеции, а Палермо (и восточные регионы вплоть до Мессины) тяготеет более к Генуе. Более того, до тех пор, пока неаполитанцы не приходят в Палермо, существующие документы и описания Маэстро отвергают связь правой стороны Сицилии с Венецией, утверждая, что «…у нас особенное воинское искусство». И только Маэстро Джузеппе Морсикато Паллавичини первый из всех начинает ссылаться и на венецианцев, и на испанцев; это первый учёный, который начинает объективно рассуждать и говорить обо всех авторитетах в истории воинских наук, предоставляя подробные карты, свидетельства и описания (тому подтверждение – трактат Маэстро Паллавичини «Первая и вторая части Фехтования», впервые изданный в Палермо в 1670 году). Впрочем, некое «недопонимание» в принадлежности «пальмы первенства» Неаполя и Палермо сохраняется на долгие годы и впоследствии, они спорят между собой, о том, чей же стиль более уникален.

При всём уважении к мировой истории, неаполитанцы допускают существование французской школы фехтования как таковой, однако же палермитанцы не считают должным выделять некий французский стандарт. (Память народа о врагах своих достаточно длинная – сказывается, неизгладимость событий Сицилийской Вечерни). Для сравнения приведем такую метафору: палермитанцу сказать о французе – то же самое, что показать быку красную тряпку. До сих пор в Палермо кроме «Вива Испания!» и «Вива Венеция» ничего не приветствуется. Но с точки зрения истоков школы фехтования, на самом деле матерью палермского воинского искусства является Генуя. И всё же, даже таковую первородность мы рассматриваем как достаточно условную, потому что ныне в Палермо, с точки зрения фенотипа как минимум, всё достаточно пёстро и смешанно (потому что выходцы с разными взглядами на жизнь веками, как соседи, уживаются на одной улице – будь то немцы, австрийцы, испанцы или кто-либо иной). И даже при всей безапелляционности описания психологического портрета палермитанцев, учитывая их стойкое отношению к внешнему миру, они очень интересные люди. Они действительно любят быть самыми лучшими, самыми великими и могучими, что у них в крови от испанцев. Поэтому выходцы из Палермо охотно учатся воинскому искусству, потому как искренне считают, что мужчина в этом деле должен быть лучшим.

Объективности ради не стоит утверждать, что даже при патронаже Венеции и Генуи Карл Пятый был всеми принят на Сицилии, как родной Правитель – безусловно, Королю выказали должное почтение и радость. Но, как и всегда, нашлись и те, кто не был согласен с фактом появления такой фигуры, как Карл Пятый, хотя на тот момент времени он уже был титулованными очень богатым правителем, истинным сыном норманнской династии королей. Напомним и тот факт, что вместе с Карлом Пятым в Сицилию прибыли и его преданные приближённые – немецкие рыцари и прочие представители военного аппарата – религиозные ордена тамплиеров и госпитальеров, которым он предоставлял королевское покровительство. Впрочем, и иные рыцари потянулись с Юга Италии к королю. Что же произошло в результате встречи столь разных, казалось бы, людей? Рыцари обменялись между собой знаниями и опытом – да и все островные условия и политика, и менеджмент Карла Пятого всячески тому благоволили. Как достоверно известно, во все века воинская наука – занятие благородное, и чем же ещё в дни мира дворянам в свободное время на острове упражнять свой ум? Удивительная «встреча» немцев, сицилийцев, венецианцев, неаполитанцев, представителей монашеских и рыцарских орденов породила палермский стиль клинкового оружия. (Как вы понимаете, на тот момент времени – 16 век – неаполитанского стиля как такового ещё не существовало). Однако дням мира не суждено длиться вечно – и вскоре Карл Пятый становится королем Испании, и для соблюдения всех королевских требований ему надлежит прибыть к Мадридскому двору, и следовательно, он объявляет сбор рыцарей – оплот будущей победоносной армии – и направляется на континент. Следующий этап – связан с подготовкой испанской армии к экспансии. Именно эти рыцари, прибывшие с Королём из Сицилии, и подготовили испанскую армию к будущей экспансии. Современным языком мы бы сказали так: «Карл Пятый уже прибыл ко двору с лучшими инструкторами и преподавателями воинской науки побеждать».

Сама экспансия послужила горнилом – особым фильтром, через который была пропущена воинская система в ходе войны. И в данном ключе нас в исследовании интересует не география завоеваний Карла Пятого и не тактические или стратегические задачи истории, но суть самого этапа, определившего условия проверки уже существующего воинского стиля и закаливающего его на практике. Но экспансия заканчивается, а воины-герои, соответственно, возвращаются ко двору или прибывают в родовые поместья – на свои родные земли.

По окончании завоевательных войн настаёт черед формирования уже нового этапа развития воинской науки, и он территориально связан с Канарскими островами. Севильский Аристократ, сын Имперской Короны, тщательно оберегающий её Честь и Славу, Командор ордена Иисуса Христа, прямой духовный преемник ордена тамплиеров Иеронимо де Карранза дарит миру прекрасную науку Дестрезу (16-й век). После него следующим человеком, чей вклад в науку фехтования несравненно велик, становится ученик самого де Карранза – Луис Пачеко де Нарваэс – дворянин по духу и крови. Также, логично рассудить, что после войны рыцари возвращаются не только в Мадрид, ко двору или на Канарские острова, но и на Сицилию, которая на тот момент времени территориально входит в состав Королевства двух Сицилий. И только на этом этапе, в 17-м веке возникает непосредственно неаполитанский стиль испанского фехтования.