Айр'Калет

Собрав всё обратно, я натянул рубаху, нацепил броню, пристегнул ремни. Снаряжение вновь стало частью меня, как вторая кожа, пусть и потрёпанная.

Я достал из сумки кусок вяленого мяса – тёмный, почти чёрный, твёрдый, как подошва. Но голод – лучший повар. Я откусил кусок, не чувствуя вкуса, просто радуясь тому, что не жую мозги. Вечер становился холоднее.

Лошадь Лоринтара появилась из-за деревьев, словно призрак в сумерках, и через миг за ней показался и сам он. Высокий, выпрямленный, с лёгкой надменностью на лице. Он держал поводья в одной руке, а в другой сжимал какой-то кожаный мешок, судя по звуку – с провизией или зельями. Я жевал вяленое мясо, не поднимаясь, просто лениво перевёл на него взгляд.

Он остановился, нахмурился, осмотрел костёр, понюхал воздух и резко повернулся ко мне.

– А где наш… – он сделал жест рукой, отчего лошадь дернулась, – …благовонный друг с изысканным вкусом к разрушению?

Я молча кивнул в сторону оврага. Там, где уже начинали собираться мухи и тишина.

– Ты сжёг его? – Лоринтар прищурился, затем ухмыльнулся, но в улыбке его чувствовался лед.

Я проглотил кусок мяса, откинул голову назад и вздохнул.

– Он сам. Видимо, был настроен решительно. Заметил, что проиграл, и вспыхнул как факел. Буквально. Голову себе взорвал. Наверное, боялся, что мы вытянем из него больше, чем следовало бы. Или кто-то позаботился, чтобы он ничего не сказал, даже под пытками.

Лоринтар бросил мешок на землю, повёл плечами и подошёл ближе. Его шаги были точны, сдержанны, но в них чувствовалась напряжённость, как у натянутой тетивы. Он уселся напротив, не спуская с меня взгляда.

– Редко встречаешь жертвенника? – его голос стал резче.

Я пожал плечами, спокойно.

– Обычно люди просто умирают. Или убивают кого-то. Самоподрыв новинка, да. Хотел бы я сказать, что удивлён, но… у меня давно чувство, что в этом деле нитей больше, чем видно на первый взгляд.

Он откинул волосы назад, нахмурился, и на мгновение его лицо стало задумчивым. Но потом он выпрямился.

– Я насолил одному барону. Старый счёт, ничего нового. Он обезумел, решил, что я причина всех его неудач и теперь выставил цену за мою голову. Небольшую, но достаточную, чтобы привлекать всяких… энтузиастов.

Я поднял бровь, медленно откусывая новый кусок мяса.

– Не предупредил заранее, потому что не думал, что они доберутся до нас так быстро. Или что будут настолько… радикальны. Маг наёмник с рунической запечаткой – это уже не просто охотник. Это кто-то из тех, кто любит убирать следы.

Он чуть наклонился вперёд, слегка склонив голову, и неожиданно тихо добавил:

– Shal'da vel thor’nith… – сказал он на своём тёмно-эльфийском, и голос его был даже мягким, почти извиняющимся. – Это не совсем твоя война, Калдрин. Прости, что втянул. – извинился он, как аристократ, с прямой осанкой и поклоном.

Я усмехнулся, но без злобы. Просто покачал головой.

– Я не солдат, Лоринтар. Я не маршал, не рыцарь и не герой. Я работаю за золото. Если на твою голову назначена награда, это, конечно, твои проблемы… но если такие парни продолжают нас находить – я тоже должен получать свою долю.

Я сделал паузу, а затем с кривой усмешкой добавил:

– Так что… любой каприз – за мешочек золотых. Особенно если головы охотников приносят приятный звон в кошеле.

Он рассмеялся. Недолго, но искренне. И с лёгким оттенком облегчения.

– Это приемлемо. Я предпочёл бы, чтобы мои проблемы приносили выгоду хотя бы кому-то. И кто, как не наёмник, сумеет превратить смерть в инвестицию?

– Всё лучше, чем остаться с голой задницей и дырой в боку. Раз ты теперь – цель, придётся быть ещё осторожнее.

– Я не собираюсь умирать. Ещё рано. – кивнул он.

Мы позавтракали вяленым мясом. Оно уже не казалось таким жестким или, может быть, это просто голод притупил все претензии. Лоринтар ел молча, и я не стал нарушать тишину. После еды мы оседлали коней и тронулись дальше. Влажный утренний воздух впитывался в броню и в кости, свежесть обволакивала кожу. От запаха сожжённой плоти мага, кажется, до сих пор тянуло из-за спины, как дурной след, цепляющийся к подошвам.

Первые дни путь шёл гладко. Лес, что окружал нас, был плотным, но не зловещим. Местами дорожка становилась уже, а ветви сосен так и старались пытались обнять. Птицы перекликались в кронах, и временами даже казалось, что всё это – просто прогулка, случайное странствие двух путников, не связанное ни с проклятыми магами, ни с охотниками за головами. Мы шли на северо-восток как и планировалось, в обход гнилых топей, через холмистые равнины, где трава колыхалась в утреннем ветре. Был день, когда мы пересекли заброшенный торговый тракт. Когда-то тут проезжали обозы, и кости повозки всё ещё валялись в кустах, как напоминание о другом времени, может быть, и о других людях. Под вечер того дня мы шли через молодые берёзовые рощи, где кора была бела и чиста.

Лоринтар большую часть времени молчал, и мне это подходило. Мы говорили лишь о нужном: когда спешиться, где разбить лагерь, как разделить ночную смену. Лошадям было тяжело местами, особенно когда мы петляли между холмами, где под ногами встречались корни и камни. Но упрямство и привычка к дороге делали своё дело – мы двигались. И каждый вечер, разогрев скудную пищу на костре, я не мог не подумать: сколько ещё таких дорог нас ждёт? И сколько среди них – тех, что ведут прямо в ловушку?

На третий день, когда мы уже спустились в низину, воздух изменился. Он стал плотнее, как перед дождём, и в ноздрях чувствовался лёгкий запах гари. Небо над горизонтом было ясным, но с севера тянулся тонкий, едва заметный столб дыма. Он не был широким, как от большого пожара, но держался стойко, прямой и тянущийся вверх, как пальцем в небо. Лоринтар это тоже заметил. Мы оба натянули поводья, замерли у перелеска, откуда открывался вид на деревню.

– Хэдсвор… – произнёс я. – Деревня была так себе. Люди в не то же. Постоянно друг с другом не ладили. Мы должны были пройти через него.

Он не ответил сразу. Мы оба смотрели вперёд, прислушиваясь, вглядываясь. Хэдсвор был… пуст. Даже издалека чувствовалась тишина – не та, что бывает поутру, когда деревня спит, а та, что приходит после крика. Крыши нескольких домов были обвалены, а один, ближе к центру, казался обугленным. Дым поднимался откуда-то из руин, слабо и без огня. Ни людей, ни звуков. Только ветер гонял пепел по улицам, и пара ворон кружила в воздухе.

– Что скажешь? – пробормотал я, не отводя взгляда. – Заглянем? Или обойдём?

Лоринтар прищурился. У него было это странное чутьё, тёмное и сухое, как у лесного зверя, и я знал, что он больше слушает, чем смотрит.

– Не вижу смысла. – сказал он. – Мы не ищем мертвецов. А если кто и остался – нам это ничем не поможет. Нам не нужны лишние неприятности.

Я кивнул. Он был прав. Любопытство – дело опасное, особенно когда ты идёшь с человеком, за чью голову платят золотом. Мы свернули с дороги, углубились в лес и обошли деревню по дуге, шагов за триста, не давая ни одному глазу из руин нас заметить. Лошади фыркали и мотали головами, будто тоже чувствовали, что там, в Хэдсворе, осталась не только гарь. Ветер шёл от деревни, и принёс с собой нечто другое. Тлеющее и сырое. Пугающее не запахом, а его отсутствием.

Пока мы шли вдоль холмов, я не мог избавиться от тяжёлого осадка, оставленного Хэдсвором. Сначала я просто пытался стряхнуть его, будто пыль с дорожного плаща, но мысли возвращались, как назойливые мухи, кружащие над испорченным мясом. Кто мог уничтожить целую деревню? Точно не бандиты, те слишком жадны и любят шум. И не дикари, им обычно хватает пары убитых, и они уходят, воруя скот.

И тогда я вспомнил про стражу Глимура, что держались слишком напряжённо. И Гаррик вместе с ними. Его слова о пропавших людях, будто он сам не хотел придавать им значения. Но теперь всё складывалось. Эти исчезновения… возможно он говорил, как раз о Хэдсворе.

Наш путь снова сменился – леса стали редеть, и под копытами лошадей снова зашуршали открытые равнины. Ветер стал сильнее, и его порывы пригибали траву, как морские волны, катящиеся к горизонту. Мы шли молча, только храп лошадей и поскрипывание сёдел сопровождали нас. День был ясный, солнце высоко встало над землёй и ласкало кожу сквозь прорехи в доспехах. Казалось, всё вокруг выдохнуло с облегчением – деревья позади, простор впереди. Но покой, как это часто бывает, обманчив.

Мы вышли на широкую прямую равнину, где трава поднималась почти до пояса. Высокая, жёлто-зелёная, шуршащая под ветром. Она скрывала землю полностью, и видимость у нас была только по линии горизонта. Ни холмов, ни деревьев.

Лошадь Лоринтара вдруг замерла. Он натянул поводья и поднял руку, давая знак остановиться. Я сразу же остановился. Повернувшись к нему, я прищурился от солнца и спросил:

– Что такое?

Он молча вслушивался в ветер, а затем, почти шёпотом, ответил:

– Что-то есть впереди.

Я сжал поводья, чувствуя, как по позвоночнику пробегает холодок. Его голос не дрожал, но был сдержан, как перед ударом. И он не сводил глаз с травы, где ветер танцевал, не выдавая ничего особенного.

Я медленно потянулся к своему мечу. Трава казалась безобидной. Даже успокаивающей. Но вот именно это спокойствие и начинало пугать. В природе не бывает полной тишины – если всё вокруг замирает, значит, кто-то идёт по следу. Или уже рядом.

– Кто противник? – серьёзно спросил я.

Лоринтар не ответил сразу. Он лишь слез с седла с той кошачьей грацией, которая у него была даже в самых банальных моментах, и пошёл вперёд, в высокую траву, не скрываясь, но и не торопясь. Я молча следил за ним, чувствуя, как натягивается невидимая струна внутри. Он нагнулся, что-то заметив, и начал копаться в земле. Пальцы скользнули по влажной грязи, в которой я бы не стал пачкать даже сапог, и потом – к моему удивлению – он понюхал её.

– Орки. – сказал он, как отрезал. Его голос стал плотным, как сталь, и лишённым всяких сомнений.

– Орки? – переспросил я, ошарашенный. – Ты уверен? В этих землях орков не видели уже… бог знает сколько лет. Говорили, что они ушли далеко на восток или гниют в пещерах под северными перевалами. Даже слухов о них почти не было. Их не было в местных легендах, не пугали ими детей. Они были чужими для этих мест.

– Уверен. – произнёс он твёрдо и поднялся. Его рука была в грязи, но он не спешил её очищать. – Их не спутаешь. Особенно этот запах. Он въедается в нос горелыми костями и чем-то тухлым. Мой народ, – он взглянул на меня, и в его глазах впервые за долгое время мелькнула горечь. – держал их в цепях веками. Использовали, как тягловых животных, как псов, как живой щит на поле боя. Я знаю их запах, Калдрин. Я вырос среди него.

Меня передёрнуло, и я только покачал головой. Орки… значит, всё было не просто слухами. Это уже второй знак – сначала Хэдсвор, теперь это. Кто-то вытаскивает старых чудовищ из глубин, и причина тому вряд ли случайность.

– Где они? – спросил я, чуть ниже, почти шёпотом, хотя знал, что нас уже могли слышать.

Лоринтар указал пальцем чуть в сторону, где трава была незначительно, но всё же примята. Не сразу заметишь, но если присмотреться – видны следы. Грубые, тяжёлые. Ни один охотник так не ступает. Трава не просто сдавлена – она вырвана, сломана. Что-то массивное двигалось сквозь неё, не заботясь о скрытности, но потом, видимо, сообразило, что надо прятаться.

– Тут как минимум двое. Может трое, но не больше. – произнёс Лоринтар спокойно, как если бы сообщал о количестве виноградин в корзине. – Смотри: следы рваные, неравномерные. Один идёт сзади – тяжёлый, возможно в броне. Второй – с более лёгкой поступью, вероятно, разведчик или молодой. Третий… если он и есть, то он осторожнее остальных.

Я молчал. Мы оказались в ловушке, но не в такой, что захлопывается с треском. Это была медленная, тихая западня, где противник знал, как пахнет страх. Если мы пойдём вперёд они могут напасть.

– Обойти их можно? – спросил я.

Лоринтар покачал головой.

– У них нюх, как у гончих. Учуют нас за несколько сотен шагов. Мы можем их не видеть, но они уже знают, где мы. Пока не напали – значит, ждут сигнала. Или боятся. Или… думают, что мы не знаем об их присутствии. Это наш единственный шанс – элемент неожиданности.

Он взглянул мне прямо в глаза. Его лицо оставалось спокойным, как у скульптуры, но я ощущал, насколько он сосредоточен.

– Что будем делать? – спросил я, бросив взгляд на окружающее поле, где трава шумела на ветру, скрывая смерть в зелёных объятиях. – Можем просто въехать прямо туда. Лобовая атака. Почему бы и нет?

Я усмехнулся, но Лоринтар даже бровью не повёл. Он перевёл на меня взгляд, в котором не было ни капли иронии, ни тени юмора.

– Сражаться с орками в лобовую – это, пожалуй, самая глупая мысль из всех возможных. – спокойно сказал он. – Эти существа сильны настолько, что могут сломать тебе позвоночник одной лишь рукой. Без преувеличений. А ростом они, знаешь ли, с двух человек. И тем не менее, как ни странно, этим оркам удивительно хорошо удаётся прятаться. Видимо, не совсем дикари.

Он осмотрелся, и в его лице появилось напряжение. Я чувствовал, как в нём кипит внутренняя работа. Кажется, он прикидывал расстояние, ветер, рельеф, слышимость. Всё.

– Владеешь магией огня? – вдруг спросил он.

Я покачал головой, не сразу поняв, к чему это.

– Нет. Только несколько мелких заклинаний. С огнём не дружу.

Он кивнул, словно ожидал этого.

– Жаль. Было бы проще. – Он на секунду задумался, затем продолжил: – Тогда мы сделаем иначе. Подожжём траву. Не всю, но достаточно, чтобы заставить их шевелиться. Если они скрываются в ней, значит, не хотят прямого столкновения. В огне им будет неуютно, и таким образом, мы их разделим между друг другом. Как только они высунутся – мы нападём. Постараемся быстро вывести одного из строя, а там, как пойдёт. Моей ловкости должно хватить, чтобы справиться с орком один на один. Но с двумя или тремя – уже хуже. Тут ты мне и понадобишься. Вдвоём больше шансов одолеть одного орка, пока другой пытается преодолеть огонь.

– И как мы после всего этого потушим такой пожарище? Если леса загорятся, будет тяжело его потом потушить. Отдуваться за тебя я потом не собираюсь.

Лоринтар взглянул на небо, и коротко произнёс:

– Будет дождь.

– Да ну? И как же ты это узнать, позволь спросить? Пока всё что я вижу, это очень плохой план.

– Я… – Лоринтар замялся, но тут же продолжил. – Сложно объяснить. Просто… поверь мне.

Я смотрел на него секунд пять, и не мог понять ход его мыслей. Потом вздохнул и ответил, взмахнув руками:

– Ладно. Но это на твоей совести.

Он снова посмотрел на меня, и в его голосе не было просьбы. Это было доверие. Холодное, боевое доверие, рождаемое не долгими годами дружбы, а минутами, в которые ты понимаешь: или мы вместе, или никто не уйдёт живым. Хотя, с чего бы тёмному доверится человеку? По политическому состоянию, мы, считай – враги. Хоть и официального объявления войны от короля не было.

Я кивнул, но внутри всё клокотало. Мы собирались сжечь поле – не ради победы, а чтобы просто увидеть врага. Такой уровень осторожности говорил о многом. Мы не сталкивались с обычной шайкой. Эти орки были организованы. Они знали, как прятаться, как подкрадываться, как не выдать себя.

Я задумался. Что вообще орки делают в этих землях? Откуда они? Хэдсвор был сожжён до тла… Неужели это они? Но почему тогда стража Глимура не сообщала об их присутствии? Или не заметила? А может, не захотела замечать? Всё это было слишком… странно.

– Орков я видел всего пару раз в жизни. – сказал я, пристально вглядываясь в стену высокой травы, подрагивающую от слабого ветра. – Они огромные… Но где у них слабые места?

Лоринтар, не отводя взгляда от горизонта, кивнул.

– Больше всего они боятся грома и молний. – произнёс он, тихо, но уверенно. – Не люблю признавать, но даже самые закалённые из них в панике пятятся, если в небе вспыхивает грозовая змея. А уж если раздастся раскат грома… Некоторые орки считают это голосом смерти. Был бы у тебя маг огня или бури – одно появление заклинания заставило бы их бежать. Но увы. Огня они боятся меньше, но и боль причиняет им так же, как и другим.

Я сжал губы. Конечно. Не мог не вспомнить. В памяти всплыло лицо строгого архивариуса академии, что кричал мне, когда я собирал вещи. «Ты выберешь путь странника, Калдрин, но магия – твой долг, а не бремя!» Тогда я отмахнулся. Я хотел свободы, приключений, жизни за пределами пыльных библиотек. А теперь стоял здесь, в мокрой траве, под ясным небом, и отчаянно желал, чтобы в моих пальцах родился хоть один добротный разряд.

Ну да что теперь. Пришлось полагаться на то, что умею. Мы приняли решение быстро. Если они чуют нас, мы должны быть первыми, кто сделает ход. Я сказал Лоринтару, что отведу лошадей в лес, иначе животные могут испугаться или попасть под удар, и он кивнул коротко, сказав, что останется здесь, чтобы орки не набросились раньше времени. Его ладонь не отпускала рукоять клинка ни на секунду.

Я медленно повёл животных обратно, стараясь не шуметь. Густая тень деревьев встретила нас, как мать – напряжённая, но укрывающая. Я привязал поводья к корням старого дуба, растущего под уклоном. Я погладил лошадь по морде, так, на прощание. Мало ли что случится. Именно тогда я почувствовал лёгкий, но ледяной ветерок, от которого задрожали волоски на шее. Листья над головой едва шевельнулись, и вдалеке, почти неразличимо, раздался глухой рокот.

Я замер.

– Будет дождь, как и говорил тёмный… – прошептал сам себе. Воздух запах надвигающимся дождём.

Когда я вернулся, Лоринтар стоял, точно высеченный из камня. Его глаза впились в траву, будто он мог разглядеть каждый сдвинутый стебель. Свои клинки он уже держал в руках, лезвие поблёскивало – тускло, как тень в лунную ночь. Он даже не обернулся, когда я подошёл. Только сказал:

– Они ещё там. Я чувствую их. Дышат, как звери.

Я сглотнул. Сердце било в груди всё быстрее, но странно – страха почти не было. Лишь странное предчувствие. Тишина была такой плотной, что казалось – её можно разрезать ножом. Я смотрел, как ветер гладит верхушки травы, и пытался угадать, где затаились эти твари. Они знали, что мы здесь, но молчали. Ждали. Выжидали.

Я поднял взгляд к небу. Где-то вдали, за лесистым холмом, темнели тучи, словно тушь растекалась по серому холсту небосвода. Над дальними деревьями уже струились тонкие линии дождя, как серебряные нити на мрачной ткани горизонта.

– Похоже, будет дождь. – сказал я, больше для себя, но Лоринтар, конечно же, услышал. – А если эти твари действительно боятся молний… может, стоит подождать? Вдруг буря дойдёт до нас. Мы встретим их с громом за плечами. Это хоть какой-то союзник.

Он кивнул, не поворачивая головы, но я уловил в его лице лёгкое одобрение.

– Удача, возможно, на нашей стороне. – ответил он. – Но это не значит, что буря придёт именно сюда. Ветер – капризная природа. Может обойти стороной. А орки ждать не будут. Если мы медлим слишком долго – они нападут первыми. И тогда уж точно придётся драться в их условиях.

Он замолчал на секунду, прислушиваясь, а потом добавил:

– Я бы предпочёл снять одного, пока они не вылезли. Тогда было бы проще. Найти бы только, где они прячутся. – в голосе его послышалось раздражение. Настоящее, живое – от бессилия, а не страха. Он хотел охоты, а не ожидания. И я понимал его.

– Согласен. – отозвался я, сжав кулаки. – Чем меньше – тем лучше.

Я окинул взглядом равнину перед нами. Сухая трава – пожухлая, ломкая, ржавая на кончиках. После нескольких дней зноя она будто молила о пламени. А пламя – это то, что я умел, пусть и не в той мере, как хотелось бы. Я опустился на колени, вытянув руки.

– Значит, нет смысла больше тянуть. Пусть сами вылезают.

Я вытащил из сумки кремень и сталь, зажал в зубах кусочек трута и принялся высекать искры. Трава взялась легко. Сухая, как бумага. Пламя заплясало, сначала робко, потом смелее, и вскоре языки огня начали расползаться, охватывая пригорок. Запах гари заполнил воздух, и стало ясно – теперь всё изменится.

Я встал, стряхнув пепел с ладоней.

– Если они и были спокойны, то теперь точно сорвутся. – сказал я.

– Калдрин. – внезапно сказал Лоринтар. – Когда всё начнётся, мой тебе совет. Не дай себя схватить. Пойман – мёртв.

Я молча кивнул.

Пламя росло медленно. Слишком медленно, как мне тогда казалось. Оно лизало землю, съедая траву, как ленивый зверь, пробуждающийся после долгого сна. Дым струился вверх, цеплялся за воздух, растворяясь в нём. Ветер помогал – не сильный, но верный. Я и сам не сразу понял, как заворожённо наблюдал за тем, как наш костёр превращается в пожарище. Это было… красиво, по-своему. Зловеще красиво. Однако мысль о том, как мы остановим это пламя, если оно дойдёт до деревьев, начала грызть мою решимость. Лес рядом. Достаточно искры, и всё превратится в огненную ловушку – не только для орков, но и для нас.

Но в тот же миг небо дало ответ. Я поднял голову – тучи теперь были совсем близко. Темнее, чем раньше, почти чёрные, с прожилками молний внутри, как трещины на каменном черепе великана. Дождь уже не просто маячил на горизонте – он стремительно двигался к нам. По серебристым нитям в воздухе было понятно: это будет не мелкая морось, а настоящий ливень, способный смыть грехи с этой равнины… или хотя бы потушить наш костёр.

Я только подумал об этом, как Лоринтар рванул мне рукою и показал – движение. Где-то у подножия низкого холма, где трава ещё не горела, что-то шевельнулось. Он не издал ни звука, но его взгляд был острым, как его клинки. Он указал мне – вперёд, за пламенем. Я кивнул, стиснул зубы и пошёл, стараясь не наступать на ломкую, пепельную землю.

Дождь, казалось, задерживал дыхание. Всё вокруг затаилось. Казалось, что даже огонь потрескивал тише. Мы крались как охотники в ночи. Мой взгляд метался – каждая тень казалась угрозой, каждый хруст – ловушкой.

И тут трава вновь шевельнулась. Но уже не там, где раньше. Справа, всего в нескольких шагах от нас, судя по звукам, кто-то огромный сместил вес. Я едва не вздрогнул. Что-то было там. Лоринтар заметил это первым.

Он ускорился. Вначале шаг. Потом второй – быстрее. Его грациозность напоминала хищника, почуявшего добычу. И вот, уже бег. Сначала тихий, как поступь кота, потом – стремительный, как порыв ветра перед бурей. Он пробежал через огонь, и прыгнул.

Это был не просто прыжок. Это было решение, воплощённое в движении. Как молния в обнажённом лезвии. Его эльфийские клинки – тонкие, изогнутые, почти невесомые – сверкнули в полумраке и впились во что-то мягкое. Я не сразу понял, во что. Лишь услышал, как земля содрогнулась.

Из травы с глухим треском, словно ломались древние кости, поднялось нечто. Массивное. Широкое. Как стена, живая, жёсткая, хищная. Орк. Но это был не просто орк, каким я когда-то видел его издалека. Этот – был чудовищем. Почти три метра ростом, тело будто вылеплено из камня и ярости. Лоринтар висел у него на спине, клинки вонзились в плечи.

А потом… он закричал.

Этот звук был не голосом живого существа. Это был крик первобытной злобы. Он пронёсся над равниной, заставив птиц взлететь из леса. Удары грома казались детским лепетом по сравнению с этим звериным воплем. У меня замерло сердце, а ноги приросли к земле. В этом крике не было страха. Не было боли. Только чистая, сверкающая ярость. Как если бы сама тьма обрела голос.

Орк яростно взревел, и я на мгновение почувствовал, как воздух вокруг словно содрогнулся от силы его глотки. Лоринтар всё ещё был у него на спине, вцепившись, как зверь, но орк, казалось, и не думал падать. Вместо этого он мотнул плечами – раз, два – с такой яростью, что одного неверного движения хватило бы, чтобы эльф врезался в дерево или был размазан по земле. Я не медлил. Сердце стучало в ушах, как барабан в боевом марше. Я рванулся вперёд, в самое пекло, пока чудовище не сосредоточилось на мне.

Мои сапоги скользнули по пеплу, дым жал глаза, но я нырнул под руку орка, как раз в тот миг, когда он попытался схватить Лоринтара, ухватив его за плащ. Мой клинок прошёлся по ребру гиганта, неглубоко, но достаточно, чтобы он заорал снова. Он развернулся на меня, глаза багровые, бешеные. Его клык зарычал сквозь губу, изо рта вырвался клуб пара. Я едва успел отпрянуть, когда его кулак со свистом пронёсся у моего лица. Ещё шаг – и у меня бы не осталось нижней челюсти. Или головы.

– Держись слева! – выкрикнул Лоринтар, перекатываясь с плеча орка и прыгая на землю. Его клинки пели, один врезался в бедро, другой в бок. Орк зарычал и с яростью опустил свою тяжёлую дубину в сторону эльфа, но тот, грациозный, как лиса, ушёл в сторону, оставив за собой лишь ветер.

Я атаковал снова. Пара ударов по кисти, по плечу. Кровь орка тёмная, густая, брызнула на траву, но это его только разозлило. Он выдохнул резко и вдруг прыгнул на меня, как буря, как стена из мускулов и смерти. Я едва успел броситься в сторону. Удар его тела снёс бы меня с ног и, скорее всего, сломал пополам. Вместо меня орк врезался в землю, подняв ком пепла и пламени. Я покатился, больно ударившись боком о камень, и почувствовал, как под рёбрами прострелило болью.