Когда зацветает волчий коготь

У массивных дубовых дверей зала стоял гвардеец в серо-синей форме и начищенных латах – представитель внутренней защиты дворца. Эва узнала его: на прошлой неделе именно он жаловался ей на жгучую изжогу.

– Госпожа Эвтилия, вы готовы? Объявить о вашем визите? – спросил он, вытягиваясь.

– Да, конечно, – кивнула Эва. – А как ваш желудок, Симон?

– Ох, уже намного легче, благодарю! Моя жена подойдет к вам в конце дня за отваром, если позволите.

– Да, пусть подходит, уже всё готово и к вечеру как раз настоится.

На этих словах гвардеец распахнул тяжелую дверь и громко возвестил:

– По вашему указу, госпожа Эвтилия Бовель!

Голос главного советника Бруэнса донесся из глубины зала:

– Проходите, добро пожаловать. Присаживайтесь на свободное кресло, мы сейчас закончим и перейдём к нашему вопросу.

Мысли Эвы метались, как перепуганные птицы. Зачем она здесь теперь? Последний раз ее приглашали на заседание совета, когда по деревням к востоку от Дункая бушевала эпидемия – тошнота и рвота от зараженных колодцев, которые саботировали повстанцы приграничных деревень. Сколько раз она тогда пожалела о том, что заняла место царского лекаря, ведь именно на ее плечи свалилась задача по восстановлению почти третьей части царства! И сегодня лица в зале были все те же, словно сошедшие с того же мрачного периода. Главный советник Бруэнс, властно поглаживающий свою седую бороду. Канцлер, заведовавший внутренней и внешней разведкой, а сейчас напряженно ходивший из угла в угол. Казначей с вечно подозрительным и сонным взглядом. Верховный духовник в скромных одеждах. Констебль, ведущий все армейские дела и открыто презирающий все бумажные заседания. Тихий верховный судья и молоденькая писарица, чье перо так неприятно скрипело по пергаменту. Из всех присутствующих она помнила лишь имя Бруэнса – да и то во многом из-за нескончаемых восхищений матушки Ноэль.

Зал совета и тогда, и сейчас казался Эве мрачной ловушкой. Синие стены были увешаны портретами прошлых монархов с равнодушными взглядами. Щиты с гербом серебристого волка и раритетные мечи висели на стенах давящим грузом – напоминанием о цене власти. Плотные белые шторы обволакивали высокие окна, приглушая каждый лучик солнца, словно боялись, что что-то светлое и доброе просочится в это место.

– …На этом, господа, прошу встречу Совета закончить, всем спасибо, – голос Бруэнса, твердый и властный, вернул Эву к действительности. – Прошу остаться вас, господин Орлан, и вас, дорогой Луин, ещё на пару минут. Наш царский лекарь уже ожидает решения по дипломатической миссии, но где же ваши люди?

– Выбранный мной дипломат подойдёт, как только закончит приём с послами, – ответил энергичный брюнет с густой, тщательно ухоженной бородой – канцлер Орлан. Эва еще в прошлый раз запомнила его беспокойные глаза и привычку перешагивать из стороны в сторону.

– Этот ваш дипломат, к слову, уже запросил человека из моей гвардии. Своё разрешение я дал, все бумажки подписаны. Моё присутствие далее излишне, – крепкий мужчина с проседью в коротко стриженных волосах, констебль Луин, поднялся. – Прошу меня простить, пора в срочном порядке нахлобучить этим псам на границах по полной программе! – Он стремительным шагом направился к выходу, кивнув Эве на прощание. Его осанка и резкие движения выдавали человека действия, которому не терпелось сбежать подальше от залов и документов.

– Ваш человек вообще знает, что мы ожидаем его на встречу? – спросил Бруэнс у Орлана, который все еще шагал вдоль зала.

– Он будет с минуты на минуту, не сомневайтесь, дружище.

– Что ж, а пока мы ждём… Эвтилия, не желаете ли чаю? – наконец обратился Бруэнс к девушке, его тон стал чуть мягче, но не терял официальности.

– Благодарю, – вежливо ответила Эва, хотя предпочла бы любой местной чашке с самыми изысканными травами ту свою, уже давно остывшую, с чабрецом и мятой.

Гулкие удары дорогих ботинок главного советника эхом раздавались по залу, пока он наливал чай в фарфоровые чашки. Орлан продолжал свою прогулку от стены к стене, словно загнанный зверь. Внезапно дверь снова открылась, и голос знакомого гвардейца прозвучал четко:

– По вашему указу, господин Томас Сен-Мор. О… и капитан Адам Тибаль.

В зал поочередно вошли две мужские фигуры, резко контрастирующие друг с другом. Первого Эва узнала мгновенно – вчерашний мужчина в черном, ее невольный «спаситель» от морхеймских послов. Он вошел, как появляется тень в ночи – плавно, бесшумно, с безупречной дворянской осанкой. Как и вчера, он был практически весь в черном, лишь белая рубашка и черный жилет с едва заметной вышивкой серебристыми нитями по краям слегка оттеняли его образ. Даже глаза казались сделанными из темной древесной коры. Черные, слегка вьющиеся волосы выглядели так же аккуратно и аристократично, как и короткая густая щетина. Вторая фигура дышала военной выправкой. Крепкие плечи, твердый, отмеренный шаг, сине-серая офицерская форма без доспехов и аксельбантов. Эве сразу бросился в глаза глубокий шрам, рассекающий правый глаз от скулы почти до середины лба, минуя само глазное яблоко. Работа полевого лекаря, и не лучшая – шрам был грубоват, края неровные, явно зашивали наспех. Оба мужчины заняли места за столом напротив Эвы.

– Цветочница? – Томас Сен-Мор едва заметно приподнял бровь.

– Да, «Амелинда» к вашим услугам, – парировала Эва, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Внутри же притаился нервный смешок.

– Хм, – он откинулся на спинку стула, и в уголке его губ дрогнула едва заметная улыбка. В его взгляде Эва отчетливо почувствовала вызов. – Надеюсь, сегодняшнее собрание не помешает вашим… ботаническим развлечениям?

– Томас, вы уже знакомы с нашим царским лекарем? – вмешался Бруэнс, расставляя чашки. Аромат такой ненавистной для Эвы лаванды тут же поплыл в воздухе.

– Мы пересеклись вчера в дворцовом саду, пока я сопровождал морхеймских послов на встречу Совета, – Сен-Мор отвел взгляд и начал с безупречной аккуратностью снимать черные кожаные перчатки, чтобы взять чашку. – Надо же, точно лекарь?

– Увы, всё так, – ответила Эва. – К сожалению, ремесло цветочницы не моя стезя. Но кто знает, может, однажды мне доверят и за бутонами смотреть, – чуть саркастично ответила девушка.

– А разве не подобной цветочной чепухой вы вчера и занимались? – колко бросил Сен-Мор. Ну наглость!

– Сегодня вы говорите про цветочную чепуху, а вчера про опасные травы для токсикологического атласа, – усмехнулась Эва, ее голос был неожиданно уверенным даже для нее самой. – Прошу определиться в версиях, иначе я не смогу подыгрывать вам в этой словесной перепалке.

– Цветы, травы, яды – да все это об одном и том же, – он аккуратно поставил чашку на блюдце и принялся ритмично отбивать подушечками пальцев по краю стола.

– О, вы правы, это действительно одно и тоже, – Эва уловила ритм его пальцев, что-то такое играли музыканты в поместье во времена ее юности, это чувство ностальгии придало ей уверенности. – Как и политика, шпионаж, предательства, не находите?

Она с легкой, почти невинной улыбкой поправила складки платья, но краем глаза заметила, как пальцы Сен-Мора замерли в воздухе перед следующим ударом. На долю секунды ей даже показалось, что он вновь сдерживал улыбку.

– Какая проницательность, – тихо заметил он. – Рекомендую вам оставить цветочки и уйти в политику.

– Довольно пассажей, – властно прервал Бруэнс. – Раз уж мы в полном сборе, приступим. Ситуация с Морхеймом накалена, вы все в курсе. Эвтилия, вы, если верно помню, прибыли к нам из приграничного Миадета?

– Да, всё так, – подтвердила Эва, внутренне вновь напрягаясь. Куда он клонит? При чём здесь может быть Миадет? Мысль о родном городе, зажатом в тиски, заставила ее внутренности сжаться.

– Значит, не понаслышке знакомы с тяжестью их угроз. Морхейм нужен Бертену как сильный союзник. Конфликт необходимо разрешить дипломатично, и советом принято решение направить миссию для заключения брачного договора между нашей царевной и принцем Морхейма. Мир, скрепленный родственными узами, – самый прочный.

– Дорогой Бруэнс, – Орлан снова вскочил, продолжая свою тревожную прогулку вокруг стола. – Все еще считаю ваше решение полным… поспешным. Да морхеймские короли своих родных братьев на завтрак съедают, что уж про жен говорить! Брак с их принцем – не щит. Они используют его как подставу, чтобы поглотить Бертен изнутри. Навяжут свои законы, отожмут ресурсы под видом «союзничества». А как же Ран-Уайат? Принц все еще холост, как мне доложили источники. Или знать Анарая… Они…

– Орлан, да усядьтесь вы в конце концов и успокойтесь! – голос Бруэнса зазвенел раздражением, после глубокого вдоха он продолжил. – Мы топчемся на месте. Повторяю, брак с Анараем исключен из-за их диких нравов. Вы уже не помните, как их королева провела пять лет в подземной пещере просто ради соблюдения «местных традиций»? Владыка этого не допустит. Оставьте эти земли дикарям и варварам. А Ран-Уайат вообще ненадежен, их возможный отказ поставит царевну в унизительное положение. Есть лишь один стабильный и оправданный путь – Морхейм. Родня не пойдет войной на родню.

– Не пойдет, но вот поставить нож к горлу… – начал было Орлан.

– Мои источники уверяют в излишности ваших опасений, – перебил его Бруэнс. – Путь в Морхейм утвержден царем и точка. В отличие от Ран-Уайата, монархи Морхейма уже начали подыскивать невесту принцу. Промедление смерти подобно! Канцлер, прошу детали миссии.

– Что ж, – Орлан повернулся к Сен-Мору, его взгляд стал более спокойным, но по-прежнему деловым. – Томас, друг мой, такую задачу я могу доверить только тебе. – Сен-Мор в ответ лишь сдержанно кивнул. – Капитан гвардии Адам Тибаль и наш лекарь Эвтилия Бовель – вся твоя компания. Как и оговаривали, никаких слуг, пажей, обоза и прочего. Один гвардеец, один лекарь на случай инцидентов. Скорость и незаметность на этот раз главное. Маршрут идет через Царский тракт до Великой горы. – Орлан сделал паузу, пристально глядя на Томаса. В зале повисла тишина. – Там пересечете границу и направитесь в столицу. А для вас, госпожа Бовель, уточню, – он повернулся к Эве, – маршрут пролегает через трактиры и деревни. Ночевать в лесу придется лишь в самом крайнем случае. За вашу безопасность можете не беспокоиться. – Эти слова о ночлеге с двумя малознакомыми мужчинами, сказанные с деловой отстраненностью, все равно вогнали Эву в смущение. Она опустила глаза, разглядывая узор на столешнице, но тут же подняла голову, решив перевести разговор.

– Поняла, господин Орлан, спасибо за беспокойство. Залог успешной миссии кроется в доверии, верно? Хотя подобные походы для меня в новинку… Каково текущее состояние здоровья господина Сен-Мора и капитана Тибаля? И, возможно, у вас будут личные рекомендации по аптечке и сборам, мне бы пригодился ваш совет, – спросила она, обращаясь скорее к Орлану и Бруэнсу, чем к своим новым спутникам.

– Поменьше платьев и побрякушек. Сделайте упор на свое ремесло, – играючи отрезал Томас.

– Благодарю за совет, – парировала Эва, поймав его взгляд. – Как цветочница уточню: какие бутоны вы предпочитаете в этом сезоне? Полагаю, самые ядовитые?

– Если они эффективно сработают, то да, конечно, – ответил Сен-Мор, оценивающе рассматривая ее, чуть запрокинув голову.

– …А у меня от мороза руки зудят и шелушатся, еще старые раны тянет к непогоде, – громко и добродушно вступил Адам, словно разряжая напряжение. – Вы много вещей не берите, только самое необходимое. Если что-то будет непонятно – спрашивайте у меня. Помогу, чем смогу.

– Спасибо, – наличие искреннего союзника под боком дало Эве чувство облегчения и спокойствия. Она настолько осмелела, что задала тот самый вопрос, который пришел на ум самым первым после постановки цели миссии: – Господа, но почему… выбрали меня? Без опыта в таких вопросах.

Девушка четко понимала, что в Совете не место отказу и спорам. Но узнать, существует ли хоть призрачный шанс передать дело в более компетентные руки, чтобы дать реальные гарантии родному Миадету, было для нее важно. Пусть уж «дипломатические покатушки» пройдут как надо, и весь этот бардак на границах поскорее закончится…

– Кхм, отличный вопрос, Орлан. Чем тебе не угодил наш травник Гарольд? Он же был с вашими людьми в Анарае пару лет назад, – Бруэнс действительно задумывался о разумности выбора канцлера.

– Господин Бруэнс, Гарольд так стар, что давно ослеп на один глаз и слышит через слово, – холодно отвечал Сен-Мор, пока Орлан нервно искал нужные слова. – Есть подозрение, что возможная хворь не испугается его дряхлой руки и придется лечить по-настоящему. Госпожу Бовель проверяли наши люди, она подходит для миссии. В отличие от Гарольда, она обладает необходимой остротой зрения, слуха. Этого будет достаточно, чтобы предпочесть ее старику, – Эва почувствовала, как от этих слов неприятно кольнуло внутри. Она не до конца понимала, дипломат пытался принизить ее уровень мастерства, оскорбить или сделать сомнительный комплимент, но напряженное отношение к Сен-Мору не заставило себя ждать.

Следующий час прошел в обсуждении сухих деталей маршрута: пункты смены лошадей, расчет трат, места ночлега на пути до Великой горы. Эва чувствовала, как скука тяжелым грузом оседает на плечи. Сидеть здесь, в этом душном зале под взглядами удручающих портретов, в то время как больные могут пожаловать в ее покои… Взгляд Эвы блуждал по окружению. Бруэнс и Орлан склонились над картами, их голоса сливались в монотонный гул. Писарица, сосредоточенно хмуря брови, продолжала царапать пером по пергаменту. Томас Сен-Мор сидел теперь чуть более вальяжно, чем в начале заседания. Видимо, скука и занудство ему не чужды. Его глаза, карие и невероятно живые, постоянно двигались, всматриваясь в лица, жесты, улавливая малейшие изменения в позах собеседников. Эти глаза, как у дикого кота, выслеживающего добычу, замечали каждую мелочь.

Капитан Адам, напротив, казалось, теперь не мог усидеть на месте. То он подходил к огромной настенной карте, внимательно изучая города и деревни Бертена, то задумчиво смотрел в окно, чуть отодвигая тяжелые гардины. Эва заметила, что манжет его мундира украшала мелкая, едва заметная вышивка гладью: белые цветочки и зеленые искорки. Странный, трогательно-неуместный орнамент для боевого командира. В профиль его лицо казалось грубоватым: густые пшеничные брови нависали над светлыми голубыми глазами, колючая щетина покрывала широкую челюсть, а нос с горбинкой напоминал, что здесь стоит человек, который близко знаком с драками. Но когда он поворачивался лицом, Эва видела усталость в его глазах и что-то… удивительно добродушное. Его взгляд словно говорил: «Понимаю, здесь скучно. Держимся, еще чуть-чуть».

– …Это не будет проблемой. Если нам придется заехать в пограничную деревню, я развею их потенциальные подозрения, это не сложно, – говорил Томас своим низким, ровным голосом, который гулко прервал бубнеж советников. – Ни повстанцы, ни морхеймские патрули не сорвут миссию. Мечу Адама я доверяю как своему слову. А наша цв… госпожа Бовель, – он чуть запнулся на слове, явно намеренно, – или ловко промолчит, или подсобит припрятанным рабочим ядом. Возьмите что-нибудь этакое в дорогу. Вы вообще здесь, госпожа цветочница? – Его строгий взгляд вонзился в Эву.

– Да, прошу прощения… – Она вздрогнула, пойманная врасплох. Оказывается, на заседаниях надо слушать. – Яды, снотворное, слабительное, антидоты – всё необходимое будет собрано и, на всякий случай, подписано.

– Разумно, – кивнул Томас с легким одобрением. – Вам пора, уходите. Цветочки и больные нуждаются в вас больше, чем мы сейчас.

– Звучит грубовато, Сен-Мор, но вы правы, – сказал Бруэнс. – Госпожа Эвтилия, вы свободны. Держите, – он протянул ей сложенный листок. – Мои скромные рекомендации по аптечке, основанные на опыте прошлых миссий. Пожалуйте собираться. Выезжаете на рассвете.

Тяжелая дверь зала захлопнулась за спиной. Тихий шепоток ковров, мягкий блеск канделябров и аромат начищенных воском полов вернули Эву к жизни. Словно она вынырнула из гремучего болота в свой милый сад. Листок от Бруэнса она сунула в карман платья, не глядя. В голове гудело. Тревога за Миадет, о котором так неосторожно упомянул Бруэнс, ныла тупой болью где-то под сердцем.

Солнце уже клонилось к западу, когда она поспешила в свою светлицу – нужно было собрать не только «платья и побрякушки», но и целый арсенал снадобий, трав и инструментов. Весь остаток вечера прошел в лихорадочных сборах. Эва подготовила практичное дорожное темно-зеленое платье. Вместо изящной ленточки для волос – простой кожаный шнур. Чехол с инструментами, среди которых были скальпели, иглы, щипцы, а также несколько тщательно подписанных склянок с ядами, в том числе свежеприготовленную «Ночную тень» из мандрагоры Рия, противоядиями и сильнодействующими снадобьями, мешочки с сушеными травами, бинты, перевязочные средства – всё это уместилось в прочную кожаную сумку и переметную суму для седла. Особое внимание она уделила рекомендациям из списка Бруэнса: антидоты к любимым ядам морхеймцев, а также настойка от бессонницы для дипломата были аккуратно сложены и перепроверены.

Укладывая инструменты, Эва вспомнила свой последний дальний путь года три назад, из Лекарни в Дункай. Тогда она ехала в сопровождении большого экипажа из торговцев и ремесленников. И если тот путь ощущался как светлое начало новой, долгожданной жизни, то сейчас у всего похода был какой-то тревожный, пугающий привкус.

Еще до рассвета Эва в спешке встала и, витая в своих мыслях, кое-как дошла до хозяйственных построек. В дворцовых конюшнях перед рассветом пахли овсом и влажным деревом. Солнце лишь начало золотить верхушки башен Дункая, окрашивая камень в розовато-золотистые тона. Конюх выделил ей смирного гнедого мерина, тот был уже оседлан. Эва возилась с последними шнурами, теребя в руках ушки бантика, стараясь закрепить все как следует.

– Если завяжешь бантиком, через час опять развяжется, – раздался спокойный голос за спиной.

Над ней возвышался гвардеец в серо-синем мундире и крепком кожаном доспехе.

– А как надо? – растерянно спросила Эва.

Он молча опустился на одно колено и ловко затянул шнур особым узлом.

– Младшие сестры… Пока не научился этому узлу, полдня проводил, завязывая им бантики, – Эва рассмеялась. – Адам, – представился он, широко улыбаясь.

– Помню, мы с вами вчера виделись в зале Совета. А я Эвтилия, Эва.

– Точно! У меня с именами совсем худо, но я постараюсь запомнить…

– Капитан, к отъезду!, – прозвучал знакомый строгий голос. Сен-Мор уже сидевший в седле вороного коня, наблюдал за ними.

Адам, прежде чем двинуться к лошади, тихо сказал:

– Не переживай. Он не такой жесткий, каким кажется. Просто всегда… вот такой.

– Я и не переживаю, – буркнула Эва.

– Тогда почему сжимаешь кулаки?

Она посмотрела на свои белые костяшки и неожиданно растерялась.

– Потому что устала завязывать бантики. Как там вяжется твой узел? – отшутилась она.

Адам улыбнулся и вдруг сказал совершенно серьезно:

– Если что – я рядом. В походе без поддержки всем туго, так что, зови, обращайся.

– Трогаемся, – отдал команду Сен-Мор.

– Так точно, – отчеканил Адам, легко вскочив в седло.

Эва кивнула, взбираясь на своего коня. Трое всадников двинулись по мощеным улицам Дункая, миновали главные ворота под бесстрастными взглядами гвардейцев, которые едва заметно отдали честь капитану Тибалю, и выехали на широкий Царский тракт. Городские стены остались позади, сменившись холмистыми лугами, перелесками и полями, во всю зеленевшими под ласковым весенним солнцем. Воздух стал чище, он пах землей и молодой травой. Эва глубоко вдохнула. Всё, путь начался. Впереди – недели незнакомых дорог, чужая земля и двое спутников: добродушный вояка, чей шрам говорил о жестокости мира, и загадочный дипломат, холодный, как дворцовый мрамор. Впервые оставаться на месте было невозможно.

Глава 3. «Ключики»

Дорога на запад от Дункая тянулась утомительно, хоть солнце только-только миновало зенит. Царский тракт, сначала широкий и ухоженный, постепенно сужался, обрамленный бесконечными холмистыми лугами, лишь изредка прерываемыми борами молодых берез. Воздух, чистый после городской вони, теперь казался слишком тихим, наполненным лишь цокотом копыт, скрипом седел и собственными мыслями. Эва ехала посередине: впереди, как главный караульный, ехал Адам. Его широкая спина в сине-сером мундире казалась невероятно жесткой и непробиваемой. А сзади, на почтительной дистанции, двигался Томас Сен-Мор, его черный силуэт сливался с тенью от высоких крон, но дворянская посадка в седле все же придавала его фигуре какое-то особое мужественное очертание. Они почти не разговаривали с момента выезда из дворцовых конюшен. Все общение свелось к необходимым коротким фразам о смене темпа. Напряжение висело в воздухе совсем как недавний утренний туман.

Эва вслушивалась в шум, доносящийся слева, – низкий, нарастающий гул. Это была лесная речушка. Они приближались к тому месту, где тракт шел почти по самому берегу. Вода здесь была суетливее, шустрее, чем у Дуна. И вот он, тот запах – влажной глины, ила и… да, несомненно! Сладковато-терпкий аромат речной мяты смешивался с горьковатой ноткой золототысячника. Редкие и такие ценные травы росли прямо здесь, у их ног! Ее профессиональное чутье зазвенело.

– Господа, – голос Эвы прозвучал в тишине куда громче, чем она планировала. Адам обернулся, вопросительно приподняв густые брови. Томас лишь чуть пришпорил коня, поравнявшись с ней, его оценивающий взгляд скользнул по ее лицу. – Мы можем остановиться? Ненадолго. Вон там, у самой кромки воды, видите заросли ивняка? Там растут ценные травы. Собрать их – дело получаса, позвольте устроить небольшой привал.

Адам уже начал придерживать коня, его лицо расплылось в одобрительной улыбке:

– Времечко найдём. Кони отдохнут как раз…

– Полчаса. – Голос Томаса, ровный, но с явной стальной ноткой, перебил капитана. Он не смотрел на Эву, его взгляд был устремлен куда-то вперед, на дорогу. – Это полчаса запаса дневного света. Полчаса лишнего шума у воды, где нас легко заметить. Полчаса задержки к ночлегу в трактире. Мы едем не на ботаническую прогулку, госпожа цветочница Бовель. Наш груз и так включает ваш… арсенал. Неужели этих трав нет в ваших запасах или их нельзя заменить?

Эва почувствовала, как жар ударил в щеки. Его тон, эта сухая логика, ставящая под сомнение ее профессиональную позицию, выбивали из колеи.

– В запасах есть, но не в таком качестве и не в таком количестве. Свежие, собранные у реки в сезон цветения – они в разы эффективнее сушеных аналогов. Это не каприз, господин Сен-Мор, а разумная забота о здоровье компании в пути. Особенно если учесть, что у капитана, – она кивнула в сторону Адама, – есть предрасположенность к холодовой аллергии, а также многочисленные старые раны, а у вас… – она запнулась, не решаясь упомянуть перед Адамом его бессонницу, о которой прочитала вчера в записке Бруэнса, – …тоже ведь могут возникнуть непредвиденные потребности. Профилактика дешевле лечения.

Томас медленно повернул голову, его карие глаза наконец встретились с ее взглядом. В них читалось раздражение, смешанное с досадливым пониманием.

– Двадцать минут на ваши травы. Ни секундой больше, госпожа Бовель. Адам, будьте настороже. – Не дожидаясь ответа, он резко развернул коня и направился к невысокому пригорку в стороне от дороги, откуда открывался хороший обзор окрестностей. Спешившись, дипломат достал из переметной сумы небольшую книгу в темном переплете. На корешке, как успела заметить Эва, мерцал белоснежный силуэт волка.

Адам уже помогал Эве спешиться.

– Не переживай, – спокойно сказал он, отчего его низкий голос звучал как тихий лесной ветер. – Он просто… зависим от режима. Как и все эти дипломаты да советники. А травы – дело нужное. Я пока коней напою. Собирай свои сокровища.

Эва кивнула, благодаря за его простую поддержку. С платочком и небольшим ножом она спустилась к воде. Прохлада речного воздуха окутала ее, запах ила и растений заглушил на мгновение внутреннее напряжение. Она работала быстро, ловко: срезала верхушки мяты, аккуратно выкапывала нежные розетки золототысячника на расстеленный платок. Каждое движение было мастерски отточенным.

Рядом с речной мятой Эва подметила кустик юной полыни, путь к которому перекрывали стебли крапивы. Годы практики и ожогов научили травницу с ней обращаться. Девушка присмотрелась к стеблю и нашла часть, где ворсинки самые-самые короткие, аккуратно взяла голыми пальцами и оторвала ту часть крапивы, которая не давала подлезть к полыни, а сами листочки бережно сложила в платок. Лишним не будет.

– Ты в порядке? К-как ты это сделала? – прозвучал низкий голос сзади.