Рыцари Генома

– Я – твой! – с готовностью ответил Дмитрий. – Если хочешь, поженимся хоть завтра!

Лена вновь страстно обняла его и села к нему на колени. У Дмитрия закружилась голова, а по телу разлилось неописуемое блаженство, когда он ощутил каждый изгиб её тёплых и упругих бёдер и ягодиц.

– Как ты расцвела за этот год! – восторженно прошептал он. – Тогда ты была милой, прелестной девочкой, а теперь ты стала просто… просто нет слов!

– Скажи мне, кем я стала, найди слова! Я очень хочу это услышать! – страстно потребовала Лена.

– Ты стала просто роскошной женщиной, мечтой и наградой! – ответил Дмитрий и, словно в доказательство, провёл рукой по её спине, затем – по животу и, спустившись на бедро, сжал его пальцами.

Лена от удовольствия закрыла глаза и откинула голову ему на плечо.

– Да, это вдруг началось вскоре после того, как-то резко. Я сначала испугалась, что полнею, и даже побежала к врачу. Но он сказал, что я просто взрослею, да к тому же, очевидно, по уши влюбилась, вот психика и стимулировала гормоны. Разве я могла ему сказать, что он оказался слишком прав?

– А ты знаешь, пожалуй, это хорошо, что ты тогда меня не дозвалась, – заметил Дмитрий.

– Почему? – удивилась Лена.

– Твой институт мог бы полететь. Ты была под таким впечатлением, что вполне могла позвать меня прямо в постель. Ну и… со всеми вытекающими.

– Да, тогда вполне могла бы, и, скорее всего, так бы и произошло. Ну а сейчас? То, на чём мы с тобой сидим – разве не постель?!

– Сейчас всё немного по-другому, и ты – другая: во всём отдаёшь себе отчёт, и родители твои по-другому отреагируют. И вообще, сейчас у нас – миссия! Ты не забыла?

– Дай черешню! Или лучше – воды, – требовательно попросила Лена. – Бог с ней, с миссией. Сейчас я просто хочу тебя, хочу твоей ласки и страсти, хочу, чтобы ты стал моим мужем!

Дмитрий подал ей открытую бутылку, терпеливо подождал, пока она напьётся, затем обхватил ладонями её голову и страстно поцеловал в губы. Лена обвила рукой его шею, и поцелуй продлился гораздо дольше, чем рассчитывал Дмитрий. Вообще он вынужден был признать, что в поцелуях первенство неизменно оставалось за ней.

– Мне ещё вот что интересно, – вспомнил Дмитрий. – Значит, твой зов был настолько сильным, что канинги его приняли?

– У них аппаратура специально настроена, так что может принимать даже слабые сигналы. Канинги рассматривают любые варианты… – Лена разочарованно насупилась. – Я что, зря пила?

– Там ещё много, – успокоительно заметил Дмитрий. – И ещё есть, на ночь хватит. Я – к тому, что наши сигналы здесь уловили не только канинги.

– У них – замечательная аппаратура, – вздохнув, продолжала Лена. – Но они сказали, что на Земле обитает существо, даже не существо, а какая-то немыслимая биологическая суперсистема, которая ощущает эти сигналы просто так, на слух и на огромных расстояниях. Причём тут же анализирует их досконально и безошибочно. Это – прирождённый исследователь систем развития и информационных кодов, ценнейший специалист в этих областях, да и не только в этих. Но оно ненавидит канингов, между ними – давняя, ещё с исторических времён, непримиримая вражда.

– Суперсистема, которая чувствует зовущие сигналы? – удивлённо переспросил Дмитрий. – А её случайно не Наидом зовут?

Лена, словно уколотая, вскочила с его колен, а её глаза опять очень мило выпучились.

– Послушай! – изумлённо улыбаясь, ласково сказал Дмитрий. – У тебя глаза ну просто чудесные, таких больше ни у кого нет!

Лена улыбнулась, но из-за сильного удивления улыбка получилась слабой.

– Ты и про Наида знаешь?!

– Знаю, – спокойно, но гордо ответил Дмитрий. – И не только знаю, мы с ним – друзья.

– Как это? – вконец растерявшись, прошептала Лена. – И давно?…

– Со вчерашнего утра. Это – та самая сказка, которую я хотел тебе рассказать.

– Расскажи! Мне его описали как какое-то ужасное чудовище, которое ненавидит всех и вся.

– Да ну, никого он не ненавидит. Был такой период, но причиной ненависти стало трагическое недоразумение, в котором, по сути, никто не виноват. Просто сложилось так. А теперь он – просто несчастное одинокое существо, которое хочет лишь того, чтобы к нему относились по-человечески. И он очень хочет сотрудничать с канингами, и некоторые из них верят ему, правда, пока только некоторые.

– Кто же он, как выглядит?

– Облик у него, конечно, своеобразный. Он – очень большая крыса, ростом…, наверное, с меня, если встанет вертикально, покрытая чешуёй.

Бездонные глаза Лены наполнились ужасом.

– Я боюсь крыс! – дрожащим голосом прошептала она. – Мышей – нет, а этих боюсь.

– Да совсем он не страшный, наоборот, очень даже симпатичный, красиво сложен, а главное – добрый и благородный. Это, кстати, он направил меня к тебе.

– Как это?!

– Я же говорю: он почувствовал мой сигнал. Я подумал о тебе, ну и, конечно, испустил те самые импульсы – он мне так и сказал. А до этого он, видимо, чувствовал твои, потому что сразу сообщил мне, что меня здесь ждут. И, узнав о моих планах отправиться сюда, сказал, что я – на верном пути.

– Это серьёзно?! – изумилась Лена, а от её испуга не осталось и следа. – Значит, он… Я его обязательно поблагодарю… Я ему…

– Он любит миндаль, – подсказал Дмитрий.

– Замечательно! – обрадовалась Лена. – У нас в саду как раз созрел. Расскажи, как вы познакомились.

– Драматическая, надо сказать, произошла история, – начал Дмитрий.

Лена слушала, широко раскрыв глаза, которые сначала наполнились ужасом, затем – слезами, потом радостно засияли, и наконец, в них отразилось глубокое облегчение.

– Как здорово! – восторженно подытожила она, когда Дмитрий закончил. – Значит, всё, что тут со мной происходило – не сон и не бред, значит, всё это – на самом деле! И как здорово, что канинги и Наид больше не враги, ведь они вместе столько могут сделать для людей и друг для друга. И как здорово, что Наид не разбился, и какой он молодец, что послал тебя сюда. А я тоже хочу на нём покататься! На лошадях я здесь ездила, а вот на… на ком-то другом…

– Думаю, он тебе не откажет, – предположил Дмитрий. – Кстати, у меня есть вещественное доказательство нашего знакомства. Я в своём рассказе упустил один момент: у меня есть сувенир от него.

Лена, снова расширив глаза, восторженно замерла на вдохе. Дмитрий поднёс руку к левой ключице, и на его ладонь скатился светящийся изнутри рубиновый шарик. Глаза Лены вспыхнули, как у ребёнка.

– Ой! – тоненько взвизгнула она и протянула руку. – Что это?

– Гомеостат, – ответил Дмитрий и перекатил шарик ей на ладонь. – Энергетический кристалл с нановключениями.

– Какая прелесть! – продолжала восторгаться Лена, поднеся шарик к самым глазам. – Совсем прозрачный! И там внутри – целая Вселенная, помнишь, как в фильме…

– «Люди в чёрном», – напомнил Дмитрий. – А я и не обратил внимания, хотя я его в темноте и не рассматривал.

Лена стиснула шарик между ладонями и прижала их к щеке. И вдруг почувствовала, что он исчез.

– Ой! Где он?!

Лена разжала ладони – шарика не было. Дмитрий поспешил к ней, ощупал её кисти и обнаружил на запястье едва заметный бугорок.

– Он – в тебе, не волнуйся, ты чувствуешь его?

– Чувствую! Ой! О-ой!!! – Лена была не на шутку перепугана. – А как же… а что же!… О-ой!

– Не волнуйся, – обняв её за плечо, ласково сказал Дмитрий. – Всё в порядке, ничего страшного не случилось.

– Ну да! Как это «ничего страшного»?!

– Да ведь он и во мне находился точно так же.

– Правда? Как это?

– Он для этого и предназначен. Он там внутри направляет энергию, регулирует процессы, развивает всякие способности… я сам ещё толком не знаю, как и что, знаю только, что это – полезная штука.

– А как его теперь достать? – всё ещё с испугом спросила Лена.

– Напряги руку, будто выталкиваешь его, и представь, как он выходит из неё, только не резко, а то ещё выскочит и улетит куда-нибудь.

– И всё?!

– И всё. Не бойся, давай пробуй.

Лена сосредоточилась, не сводя глаз с ладони. И тут шарик показался из неё.

– Ой-ёй-ёй! – в испуге завизжала Лена.

Шарик выскочил наружу, но Лена, мгновенно сжав пальцы, успела его поймать. Несколько секунд она стояла неподвижно, приходя в себя, затем разжала пальцы и вновь принялась внимательно его разглядывать. От страха не осталось и следа.

– Как интересно, – восторженно шептала она. – Это значит, он там… и он, значит… И никаких следов, ведь он вышел и ничего не осталось!

– Он гармоничен тканям, – объяснил Дмитрий. – Он мягко раздвигает их, а они как бы обволакивают его, без разрыва, и сразу смыкаются. Понимаешь?

Лена кивнула, она уже совсем успокоилась. И вдруг подняла на Дмитрия глаза, полные просьбы.

– А можно мне его поносить? Чуть-чуть!

Это было так неожиданно, что Дмитрий полностью растерялся и совершенно машинально, без участия разума, ответил:

– Да пожалуйста, носи, сколько хочешь…

Но Лена, секунду поразмыслив, передумала.

– Нет, – сказала она. – Лучше пускай здесь полежит, – и положила шарик в тарелку с остатками печенья. – Хорошо? Пусть полежит до утра, у него такое приятное свечение. Это ведь наша преобразованная энергия! Да-да, я это чувствую. Пусть она светит нам этой ночью!

Дмитрий пожал плечами. Лена же склонилась над тарелкой, разглядывая шарик, и вдруг легла грудью на стол и, приподнявшись на носках, сильно прогнула спину. Дмитрий замер, широко раскрыв глаза, когда увидел, как при этих движениях край её футболки пополз вверх, полностью обнажив бёдра. Дмитрий уже видел те самые, способные свести с ума складочки, а Лена, словно олимпийская гимнастка, продолжала прогибаться, так что край футболки уже лишь наполовину прикрывал туго натянувшие ткань упоительно округлые ягодицы. Дмитрия мгновенно охватила безудержная нежная страсть, и он, алчно пожирая глазами манящую его прелесть, сделал шаг к ней. Лена, не меняя позы, повернула голову назад, и глаза её метнули в него ослепительно чёрную и нестерпимо горячую молнию. Затем она резко развернулась и, выпрямившись во весь рост, широко раскинула в стороны вытянутые руки. Призрачное сияние гомеостата пронизало ткань футболки, ярко вычертив под ней головокружительный силуэт её тела. Дмитрий, не помня себя, бросился ей навстречу и, сомкнув объятия на её лопатках, неистово прижал к себе. Лена крепко обхватила его руками за шею и жадно впилась в его губы. Дмитрий вновь, как тогда днём, обнял её затылок и талию, и вращательными движениями стал нежно и сильно вдавливать её в себя, страстно лаская в ответ её ненасытные губы. Тело Лены пылало обжигающим жаром. Её груди, минуту назад мягкие и податливые, стали плотными, как надутые мячики, до боли упруго вжимаясь в его грудь. Дмитрий, непрестанно перебирая пальцами, провёл руками по её бокам сверху вниз и, на мгновение задержав их на бёдрах, схватил край футболки и, слегка отстранившись, рванул его вверх. Лена, мгновенно разомкнув объятия и подняв руки, низко присела, грациозно выскользнув из своей символической одежды. При этом она неуловимым движением запустила большие пальцы под резинку его шортов и плавок и мгновенно опустила всё это до самого пола. Не успел Дмитрий сделать вдох неожиданности, она поднялась и встала перед ним, неотразимо прекрасная и, гордо откинув голову чуть назад и вбок, презрительно вырвала из его рук свою футболку и отшвырнула её куда-то в темноту. Явственно усиливающийся рубиновый свет гомеостата осветил её обнажённое тело, резко оттеняя и очерчивая каждый его изгиб, каждую линию, каждый штрих, раскрывая все его тайны и снимая с него все запреты.

– Ну, скажи что-нибудь, – решительно глядя Дмитрию в глаза, властно потребовала она. – Как тебе такое бесстыдство?!

– Я люблю тебя!… – восторженно прошептал Дмитрий. – Я счастлив, что ты совершенно бесстыдна со мной! Я не верю… это – сон. Ущипни меня!

– Ущипнуть? – коварно сощурилась Лена. – Ну получи!

С этими словами она бросилась на него и впилась зубами ему в плечо. Но тут же, опомнившись, сдавленно вскрикнула и отпрянула было назад, но Дмитрий обнял её и с упоением прижал к себе, а затем – оторвал от пола и закружил по комнате. Он не чувствовал боли, он был опьянён её страстью, бархатом её кожи и звонкими ударами её сердца. Опустив её на ноги, он присел и погрузил лицо в её живот, с упоением вдыхая аромат её тела – тот самый незабываемый нектар из липового цвета с парны́м молоком и лепестками розы, который жил в его памяти всё это время. Но теперь к нему явственно примешивались густые нотки прелести зрелой женщины, непреодолимо зовущие погрузиться и раствориться в её бездонных глубинах. Лена, звучно и напряжённо дыша, гладила его голову, руки и плечи, затем с неожиданной силой подняла его за подмышки и вцепилась своим маникюром в его спину. Дмитрию при этом почему-то вспомнились стальные когти Наида, и он инстинктивно вонзил пальцы в её бока. Лена жалобно вскрикнула, а Дмитрий поспешно растёр уязвлённые места и, нежно обняв её, принялся, безнадёжно путаясь в её пышных и бесконечно длинных волосах, целовать в шею, уши и затылок. Затем, властно повернув её к себе спиной, одной рукой страстно обхватил её живот, похотно прижав её к себе крестцом и ягодицами. Другой рукой собрал вместе и крепко сжал обе груди. Лена на несколько секунд замерла, купаясь в наслаждении, затем упруго откинулась назад, опрокинув его вместе с собой на кровать. Дмитрий, оказавшись внизу, истомлённо расслабился, упиваясь навалившейся на него тяжестью и нежно гладя её тело руками. Затем повернулся на бок и, высвободившись, принялся неистово целовать и ласкать его, поворачивая и изгибая так и этак, с наслаждением чувствуя, как оно вновь наполняется огнём. Лена, погружённая в сладостную немощь, обмякла, не ощущая и не желая ничего кроме его страстных прикосновений, она лишь слабо и запоздало повиновалась его рукам и тихонько повизгивала в моменты интимных поцелуев.

Всё это продолжалось целую вечность… а может быть, лишь несколько минут. И в какой-то момент, когда Дмитрий в очередной раз склонился над её лицом, чтобы в очередной раз воздать должное её знойным губам, она обняла его за шею и спину и с силой притянула к себе, заставив лечь на неё всем телом… Соединение их произошло легко и мягко, они просто впитались и растеклись друг в друге. Но, спустя какие-то мгновения, оно превратилось в горячую бурю неописуемых ощущений и неудержимых эмоций, излившихся из их глубин стремительными потоками, которые, встретившись, перемешивались, объединялись и топили в своей бездонной пучине счастья. Дмитрий совершенно не ощущал себя, но зато с необыкновенной полнотой ощущал свою любимую, ловя все оттенки её состояния, малейшие движения и звуки, а инстинкт точно и безошибочно подсказывал ему, что́ он ещё и ещё может и должен сделать для её услады. И он делал всё это, усердно и неистово, и самым большим наслаждением для него сейчас было ощущение наслаждения, которое он доставлял ей. Он ласкал руками и губами всё, до чего только мог у неё в этот момент добраться, страстно и нежно шептал ей, не слыша и не осознавая – что, жадно ловил и тотчас исполнял каждое её желание. Лена же, задыхаясь от невыносимого блаженства, изо всех сил пыталась давить рвущиеся из неё стоны, где-то в самой глубине сознания боясь, что их могут услышать во дворе и в доме. Однако получалось это у неё через раз: истомные возгласы, не оставляющие никаких сомнений в их причинах, то и дело прорывались из её груди наружу.

Наконец сладостное напряжение, неудержимо нараставшее в их телах, превысило наивысший предел и, пронизав их, словно раскалённой иглой, в той самой точке их соприкосновения, стремительно хлынуло во все стороны невыносимо приятной болью, заполняя все их глубины и укромные уголки. Это упоительное пламя пылало, выжигая и испепеляя, невообразимо долго, поглощая последние силы и доводя до полного изнеможения. Затем начало медленно и мучительно угасать, оставляя на месте себя невесомую и непроглядную, головокружительно приятную пустоту, погружающую в бездонный провал умиротворения и сна. Лена отключилась сразу, едва лишь Дмитрий отпустил её. Её рука, пытавшаяся напоследок его обнять, ослабла и соскользнула с его плеча на простыню. Дмитрий сам чувствовал себя на грани этого и изо всех сил старался ему противостоять. Ещё немного поласкав её, он с трудом поднялся и допил остаток воды, что слегка взбодрило его. Лена ни на что не реагировала и лежала совершенно неподвижно, лишь грудь её едва заметно поднималась и опускалась в ровном бесшумном дыхании. Сон её был глубоким и безмятежным, таким, каким могут забыться лишь истинно счастливые люди. Минуту полюбовавшись её прекрасным телом, Дмитрий заботливо поправил под её головой подушку и прикрыл её простынёй и пледом. Затем отыскал её футболку и, отряхнув и аккуратно сложив, повесил на спинку стула. Ему очень хотелось лечь с ней рядом даже на этой совсем узенькой кровати, но он жёстко убедил себя в том, что ей сейчас необходимо полноценно отдохнуть, а теснота и жара, да к тому же – его невольные прикосновения едва ли будут этому способствовать. Поэтому он застелил вторую кровать и, нехотя улёгшись на неё, почти сразу уснул таким же глубоким сном.

Проснулся Дмитрий, когда солнце едва поднялось над горизонтом. Посмотрев на часы, он с удивлением отметил, что, несмотря на совсем ранний час, прекрасно выспался: тело дышало бодростью и жаждой полёта, голова была светлой и лёгкой. Лена, лёжа на боку и свернувшись калачиком, ещё крепко спала. Дмитрий, надев шорты, тихонько вышел во двор и прошёл к туалету. Затем с упоением умылся под обычным сельским умывальником, обливаясь и растираясь по пояс. При этом он не заметил, как Лена с полотенцем под мышкой выскользнула из двери и на цыпочках пробежала за его спиной к душевым кабинкам. Дмитрий растёрся полотенцем и, переводя дух, присел на табурет. Вдруг он уловил шорох возни и заметил колебания кустов недалеко от двери в комнату. Он поднялся и, сделав несколько шагов, негромко, но решительно произнёс:

– Ну выходите уже, чего там прятаться!

Кусты вновь заколыхались, и на дорожку вышли две собаки средних размеров. Одна из них была светло-коричневого окраса, другая – ярко-рыжая. У обеих были большие белые пятна на груди и ромбовидные полоски на лбу. Кончики морды и ушей были тёмными, а лапы словно обуты в изящные белые туфельки. Блестящая шелковистая шерсть была средней длины, роскошные пушистые хвосты завёрнуты кольцом. Дмитрий невольно улыбнулся, увидев столь симпатичных животных, но в следующую секунду был изумлён: на их головах красным золотом сияли в утренних лучах тонкие ажурные диадемы, а вернее даже – шапочки из замысловато переплетённых металлических полосок. Они были почти скрыты в торчащей шерсти, но от взгляда Дмитрия не укрылись. По переднему ободку имелось несколько вкраплённых цветных камешков, а в центре располагался огранённый кристалл, искрящийся всеми цветами радуги. Дмитрий был поражён, насколько они походили на обыкновенных ухоженных дворняжек: ни за что не отличишь и даже не подумаешь ничего!

– Доброе утро! Рад видеть вас, друзья, – обратился к ним Дмитрий. – Давайте знакомиться, что ли. Меня зовут Дима.

Собаки переглянулись, они были явно удивлены и смущены.

– Доброе утро… – наконец произнесла рыжая. – Мы тоже рады приветствовать тебя.

Сказала она это чисто и легко, но с оригинальным и непривычным для человеческого уха выговором, в котором было что-то от собачьего лая и повизгивания, а интонации её голоса были явно женскими.

– Я – Крайс, – вступила в разговор коричневая, голос которой был ощутимо ниже. – А она – И́́лла. Ты знаешь, кто мы?

– Знаю, – ответил Дмитрий. – И очень рад познакомиться с вами. Надеюсь, у нас завяжутся плодотворные контакты. Вы, конечно, пришли за материалом? Рановато: во-первых, Лена ещё спит, а во-вторых, её сегодня вообще не надо беспокоить.

– Мы тоже рассчитываем на плодотворное сотрудничество, – сказал Крайс. – А забор материала будет произведён только послезавтра, и Лена сделает это сама, без чьего-либо участия, так что ни о каком беспокойстве не может быть и речи. Мы пришли, чтобы узнать, как дела, и обнаружили, что всё сложилось наилучшим образом. Спешим воздать вам должное: вы сделали всё, что нужно и как нельзя лучше. У вас – совершенно полная и абсолютно естественная гармония, а это – особенно ценно: у вас вообще всё пойдёт гладко.

– Вы что, подглядывали за нами? Как не стыдно! – укоризненно сказал Дмитрий.

– Ну… – смутился Крайс. – Не более чем это нужно для пользы дела.

– А мне было очень-очень интересно! – искренне призналась Илла. – Я ну просто не могла удержаться! Ну простите меня! Это она рассказала тебе о нас?

– И она тоже, – ответил Дмитрий. – Но раньше это сделал ваш коллега и мой большой друг, который тоже рассчитывает на плодотворное сотрудничество.

– Это кто же? – искренне удивились обе собаки. – Мы готовы сотрудничать со всеми, кто проявит добрую волю.

– Кстати, позавчера вы обошлись с ним излишне резко, – заметил Дмитрий.

– Очень странно, – ещё больше удивился Крайс. – Мы, вроде бы, со всеми обращаемся предельно корректно. Но если произошло что-то, выходящее за рамки, мы готовы принести извинения. Скажи нам, кто это.

Дмитрий вдохнул, чтобы ответить, но вдруг почувствовал за спиной шумный вздох, и рядом с ним появилась покрытая чешуёй голова с длинными роскошными усами.

– Я подумал, что мне не престало прятаться за чужими спинами и ждать, пока кто-нибудь замолвит за меня слово, – произнесла она. – Нужно проявить мужество и сказать за себя самому.

– Позвольте вам представить! – торопливо добавил Дмитрий. – Магистр Наид – мой друг и лучший на Земле специалист по Вселенской генетике. Ответственно рекомендую его вам в качестве коллеги и в полной мере за него ручаюсь.

Эти слова, очень похожие на шутку, он произнёс совершенно серьёзно и искренне, и, сделав полшага в сторону, положил руку Наиду на плечо. Собаки изумлённо и с некоторым страхом переглянулись, затем с искренним интересом воззрились на них. Удивительное впечатление производили эти двое, будто сошедшие с картинки из книжки сказок: простой бесхитростный человек и зловещий дракон, стоящие рядом, сомкнувшись, словно перед вражеским войском, готовые сражаться и погибнуть друг за друга.

– Ой! – раздался вдруг тонкий изумлённый возглас, мгновенно разрядив напряжённую паузу, грозившую продлиться неизвестно сколько.

Все разом обернулись на него и увидели Лену. На ней была всё та же ночная футболка, только перевязанная пояском, а волосы схвачены большой заколкой. Она стояла, остолбенев с полуоткрытым ртом и держа, словно ребёнок, сцепленные руки у подбородка. Её непомерно расширенные глаза, полные удивления и восторга, были устремлены на Наида. Затем она, к огромному удивлению всех, бросилась к нему и, обняв, словно родного, крепко и звучно поцеловала в свободный от чешуи нос. Все, особенно – Наид, были в полной растерянности. Лена же, отпустив его и глядя ему в глаза, сказала:

– Милый Наид, спасибо тебе за то, что поторопил моё счастье! Если бы не ты, неизвестно, сколько бы мне ещё пришлось ждать.

Затем она подбежала к собакам и, присев, обняла их обеих и крепко прижала к себе.

– Спасибо вам, родные! – со слезами в голосе проговорила она.

У Крайса на морде ясно отразилась глубокая неловкость, Илла же, приятно растроганная, ласково лизнула Лену в щеку. Лена выпустила собак из объятий и, поднявшись, с виноватым видом подошла к Дмитрию.

– Прости, мне, конечно, нужно было начать с тебя…

Дмитрий, ласково и весело улыбаясь, протянул руки ей навстречу, но она поймала их за запястья и, крепко сжав, опустила вниз.

– Я сейчас! – шепнула она и мгновенно убежала.

– Ну и дела-а! – озадаченно протянул Крайс.

Илла вышла на середину дорожки и, вдруг встав на задние лапы, устремила взгляд на Наида. Наид, словно о чём-то догадавшись, тоже на задних лапах подошёл к ней почти вплотную. Они замерли, пристально глядя друг другу в глаза. Дмитрий тихонько подошёл к Крайсу и удивлённо кивнул головой в их сторону.

– Они обмениваются вверительными грамотами, – шёпотом пояснил Крайс. – Мы очень удивлены тем, что Наид изъявил желание сотрудничать с нами, ведь когда-то он был нашим врагом, вернее, считал нас своими врагами. И поэтому нужно доверять, но… быть уверенными, хотя некоторые из нас уже поверили ему, и среди них – руководители солидных научных центров.

– Как же они это делают?

– Они смотрят друг другу в мозг – своего рода полиграф. Хотя… мне кажется, это уже излишне. Наид никогда не был коварным и не хитрил в борьбе, он всегда был прямым и честным с врагами.

– А Илла – тоже телепат, как и он?

– Ей в этом помогает лайнер. Он позволяет так глубоко сканировать импульсы мозга, что от него не укрыться даже самым потаённым мыслям.

– Лайнер?

– Шлем-модулятор, что у неё на голове. Многофункциональное устройство, но прежде всего – для телепатического общения, как ваши персональные радиостанции или мобильные телефоны, только способен передавать ещё и неозвученные мысли.