Я видела вас последней

– Значит, ты им понравилась, – заключил Бродерик. – Они редко заманивают людей на чердак. Это их тайное логово. Раньше за садом ухаживала наша бабуля. Она поселилась на чердаке и редко отсюда выбиралась. Сад она любила больше нас всех.

Я вспомнила о комнате в цветочек. Так значит, там жила старая Гертруда. Она дожила свою долгую и насыщенную жизнь на чердаке.

– Если бы не девочки, я бы давно свалил из этой дыры, – парень бросил окурок в бездну под ногами. Я отошла, чтобы он смог безопасно перелезть через перила. Помогла, схватив парня под локоть.

– Спасибо, – пробубнил Бродерик.

Над нашими головами загудел самолет. Его огни светились сквозь плотные тучи. Мы засмотрелись на него в полной тишине. Парень не спешил спускаться вниз, и я тоже. Ничего не случится, если мы постоим здесь еще пару минут.

Бродерик хотел что-то спросить у меня. Он посмотрел мне в глаза, но смутился и отвернулся.

– Ты замерзла.

– Нет, я так трезвею, – я спрятала руки в карманы платья. Меня начинало знобить. Парень моментально снял пиджак и накинул его мне на плечи.

– Спасибо.

– Пустяки. Лучше скажи, как тебе наша семья? Какое твое первое впечатление?

Я не знала, что сказать. Правду?

– Ну, вы все такие доброжелательные.

Парень разразился громким хохотом.

– Серьезно? Доброжелательные?

От его смеха мне самой стало смешно. Я тихо засмеялась.

– Эми, вот ты где! Я тебя уже обыскался, – голос Ашера гулким эхом вылетел на балкон.

Я резко развернулась и встретилась глазами со своим женихом. Он стоял в комнате, глядел на нас с Бродериком. Ашер боялся высоты и никогда бы не сунулся на балкон. Как-то раз, по моему желанию, мы пошли в луна-парк. Ашер запрещал мне кататься на всем, что подходило детям старше семи лет. Он всю жизнь прожил в этом доме, но не переборол свой страх. Уверена, Ашер никогда не заходил на этот балкон.

– Милая, пожалуйста, подойди сюда. Там может быть опасно.

Я повиновалась. Неспешные шаги Бродерика последовали за мной.

– Привет, Ашер. Как поживаешь? – Бродерик насмехался.

– Ты можешь оставаться на чердаке, Бо. Все равно в зале тебя никто не ждет, – холодным голосом ответил мой жених.

– И я этому очень рад.

Ашер взял меня за руку.

– Я ужасно за тебя волновался. Отошел буквально на минуту поговорить со знакомым, а ты пропала. Ладно, Белла видела, как сестры тащат тебя на чердак.

– Прости, я тоже тебя искала. Лисса и Лита сказали, что отведут меня к тебе. А когда мы поднялись, девочки сказали, чтобы я сама нашла выход. Я слегка заблудилась и наткнулась на твоего брата. Он собирался мне помочь.

Ашер беспокойно оглядел меня с ног до головы. Его острый взгляд впился в пиджак Бродерика. Ашер тут же снял его с меня и швырнул брату. Бродерик с легкостью поймал ворох плотной ткани.

– У тебя прелестная девушка. Но я думал, тебе нравятся брюнетки. Будь осторожен, я могу увести ее.

– Отвали, Бо, – зашипел мой жених. – Эми, я запрещаю тебе общаться с этим придурком. Он только и умеет, что языком чесать.

Ашер взял меня под руку. Над нашими головами свисали опорные балки. Мы прошли в дальнюю часть комнаты. Я не заметила раньше, но здесь был небольшой проем и спуск вниз. Я наткнулась на балкон и сразу пошла туда. Не успела полностью разглядеть комнату. Освещение было плохим.

У меня снова появилось чувство лишних глаз, следящих за мной. Я огляделась по сторонам. Комната была пуста.

В тенистой нише спрятался еще один лифт. Мы с девочками поднимались на другом. Этот чердак был настоящим лабиринтом с тайными входами и выходами. Ашер нажал кнопку. Осуждающе на меня посмотрел. Я виновато пожала плечами, сегодняшний день шел не очень удачно. Я обернулась к Бродерику. Парень смотрел на меня, и наши глаза встретились. Взгляд серьезный, глубокая складка пробивалась между бровей. Губы плотно сжаты. Бродерик первый отвел глаза. Его веки быстро затрепетали. Парень прочистил горло и грациозно надел пиджак. Это было как-то странно и неловко.

Дверь с лязгом распахнулась. Старинные лифты были медленными. Я уверена, где-то здесь спрятана нормальная лестница. Про нее могли давно забыть. Ашер завел меня в лифт. Он хотел нажать кнопку, но посмотрел на своего младшего брата.

– Бо, ну ты идешь или нет?

– Не, я подожду следующий, – беззаботно ответил парень.

– Ну и придурок.

Мой жених нажал на кнопку, дверь закрылась. Замкнутая тишина обрушилась на нас. Ашер положил ладонь мне на бедро.

– Когда уже этот вечер закончится. Хочу домой, – устало сказал он. – Ты останешься сегодня у меня или поедем к тебе?

– Можно к тебе.

Щеки Ашера вспыхнули розовым цветом. Он нагнулся и поцеловал меня. Я ощутила сладкий запах алкоголя. Парень был пьян. Он успел перехватить пару бокалов, пока меня искал.

– Я люблю тебя, – пробубрчал Ашер мне в губы.

– Я тоже тебя люблю, – ответила я. Червяк совести злобно заерзал. Только его мне не хватало. Уже поздно поворачивать назад. Я приняла кольцо и этого человека в свою жизнь.

– От тебя пахнет сигаретами, – заметил Ашер. – Это из-за Бродерика. Он постоянно зависает на балконе. Это его место.

Лифт болезненно спускался вниз. И снова мы оказались в зале, где люди жужжали как пчелы. Лифт прятала стена и высокая цветочная композиция. Но мы очутились на противоположной стороне зала, не там, где мы поднялись с девочками. Я поняла, что бальная комната скрывает два лифта, которые расположены напротив друг друга.

Музыканты продолжали играть. Мы с Ашером прогуливались по залу. Казалось, все гости стояли на тех же местах, как манекены. Легкий озноб прошелся вдоль моего затылка. Кто-то явно за мной наблюдал. Странное чувство. Или даже предчувствие чего-то. Магнитная буря делала воздух электрическим.

Нужно промочить горло. В руки попал очередной бокал. Открыли вкусные вина. В моем бокале плескалось сладкое и рубиновое чудо. Краем глаза я заметила, как потайной лифт, из которого мы вышли, открылся, и оттуда выскочил Бродерик. Он поправлял пиджак и оглядывал гостей. Его глаза снова сцепились с моими. Я не собиралась их отпускать. Тепло растеклось по животу.

– Пойдем, дорогая, – Ашер схватил меня за запястье и поволок в центр зала.

По дороге он прихватил стул, который стоял у стенки.

– Что ты делаешь? – спросила я, но мой жених меня не слышал. У него появилась какая-то идея.

Я заметила родителей Ашера. Мы шли к ним. Мой парень поставил стул в самый центр и поднялся на него.

– Минуточку внимания, – Ашер постучал ключами по бокалу.

– Что ты делаешь? – Фелисити незаметно зашипела на сына. Мать Ашера с мужем подоспели как раз вовремя, но парня было уже не остановить. Он всегда такой упертый.

– Дорогие гости. Рад всех сегодня видеть на этом чудесном вечере. Я хочу объявить новость. На прошлой неделе я предложил моей прекрасной девушке Эмили стать моей женой, и она согласилась.

Люди радостно захлопали в ладоши. Я поймала взгляд Бродерика. Сквозь полумрак и тени его лицо походило на восковую маску. Парень был удивлен. Его глаза горели. Бродерик засунул руки в карманы брюк и зашагал в сторону выхода.

Мама Ашера стояла рядом со мной. Губы растянулись в злобной ухмылке. Она была в ярости. Мы испортили ей вечер.

Незнакомые мужчины и женщины стали подходить к нам и поздравлять. Лица растягивались, сбивались в кучки. Ашер неуклюже спустился со стула. Его мать тут же вцепилась ногтями в его пиджак и поволокла за собой. Я осталась с отцом Ашера.

– Поздравляю, – дама в жемчуге повелительно потрепала меня по плечу.

– Спасибо, – я выдавила улыбку.

Эдмунд стоял рядом и кивал гостям. Казалось, мужчина сдулся, как шарик, и стал на размер меньше.

– Ему не стоило говорить про помолвку, – зашептал он мне. – Это была моя вечеринка. Моя жена бесится, что он рассказал про вашу предстоящую свадьбу так рано.

– Почему это плохо? – спросила я.

Увы, я не понимала. Что Ашер сделал плохого? Он уже взрослый мужчина и собирается жениться. Ничего страшного, если он решил рассказать знакомым об этой новости.

Эдмунд хрюкнул, как поросенок, и уставился на меня как на дурочку.

– Все дело в тебе. Ты хорошая и милая девочка, но моя жена очень… – мужчина не мог подобрать слова помягче.

– Требовательная?

– Подозрительная. Она хочет узнать тебя получше прежде, чем отсылать свадебные приглашения. Мы хотим, чтобы Ашер был уверен на сто процентов.

– Мы встречаемся с вашим сыном уже четыре года, – напомнила я. – И мы знаем друг друга пять лет.

– Ты не из нашего круга. Мы практически ничего о тебе не знаем. Ашер про тебя не рассказывал, а он наш первый сын и наследник, – Эдмунд говорил медленно, его мысли блуждали далеко. – Ты мне нравишься. Я люблю творческих людей, мой дом открыт для них. Но Фелисити считает, что ее дети достойны только лучшего. Это просто материнские инстинкты. Так что не бери в голову. О, мне нужно обсудить статью с одним автором. Простите.

Мужчина торопливо сжал мою ладошку и сбежал. Для слабохарактерного и мягкого человека он изъяснялся прямым текстом. И мне это понравилось. Тэлботы не знают меня и считают меня не ровней их сыну. Я чужая, может даже охотница за их состоянием. Это логично, что они не хотят меня в качестве невестки. Ашер говорил, что его семья очень старомодная и не принимает разводов. Тут надо быть уверенным наверняка.

Ашер и его мама стояли в отдалении. Она что-то нашептывала сыну, пыталась отговорить его от женитьбы. Мой парень был недоволен и жевал нижнюю губу. Захотелось подойти к ним и заступиться за себя. Мне плевать, что они думают обо мне. И мне не нужны их деньги. Укол совести снова вонзил свою иглу. Я уже должна была его семье. С их помощью я переехала сюда, закончила учебу и устроилась на работу. Моя новая жизнь полностью зависела от Тэлботов. Вдруг я снова ощутила чувство электричества на затылке. Предчувствие беды. Тяжелый взгляд на себе. И снова мне пришлось оглядеться кругом, чтобы найти невидимого наблюдателя. Гости глазели на меня, но это было не то. Как будто что-то бестелесное преследовало меня весь вечер.

– Пошли отсюда, – Ашер ушел от матери и встал возле меня.

Парень был подавленным, расстроенным и помятым, от выпитого алкоголя. Ашер положил руку мне на талию и крепко ее сжал.

Я лишь мягко кивнула и обняла жениха в ответ. Мы знали, что этот вечер не будет приятным для нас. Ашер знал, какие его родители, и ожидал от них такого. Я потянулась и поцеловала парня в висок. Мы и сами виноваты, что не смогли донести эту новость в мягкой форме. Не стоило Ашеру так много пить и объявлять о помолвке при гостях.

– Я умираю с голоду. Как тебе идея заскочить в нашу любимую пиццерию?

– Я только за, – Ашер устало улыбнулся.

Ни с кем не прощаясь, мы вышли из зала. Забрав верхнюю одежду из большой гардеробной, мы спустились в отель и вызвали такси. Дождь усилился. Стена ливня падала на асфальт. В такси ехали молча, держались за руки. Ашер был все еще подавлен, а меня накрыло чувство нереальности. Как будто я наблюдала со стороны за другой девушкой. Со мной бы такого точно не произошло. Я слишком обычная для такого. У меня нет олимпийской золотой медали. Я не модель нижнего белья. Мой мир – это работа, дом, ужин перед телевизором.

Ашер положил голову мне на плечо.

– С тобой так тихо, – сказал он. – Это хорошо.

Несколько лет назад мы открыли для себя маленькую пиццерию на Палмер-сквер. Ее владелец был настоящим итальянцем и единственным поваром. Про это место мало кто знал, но готовили очень вкусно. Мы с Ашером любили заглядывать сюда по вечерам. Заказывали большую пиццу с разными начинками и домашний лимонад. Это место само по себе напоминало нам теплый дом. Кафе еще не закрылось, когда мы ворвались туда. Мест было не так много. Все прятались от дождя. Мы успели занять освободившийся столик у окна. Знакомая официантка кивнула нам в знак приветствия. Она нас давно запомнила. Девушка с черным пучком на голове и в джинсовом комбинезоне. Фартук и блокнот отвергнуто валялись на рабочей стойке.

– Что будете сегодня?

Ашер знал меню наизусть, но все равно заглянул туда.

– Пиццу Пьемонте, пиццу четыре сезона и лимонад.

Официантка ушла, и я смогла вздохнуть спокойно. В пиццерии было жарко и пахло печью. Я облокотилась на спинку стула и расслабилась. Напряжение сегодняшнего вечера стало покидать меня. Плохие предчувствия не смогли войти в этот ресторанчик. Они остались за дверью и мокли под дождем.

Ашер был прав. Его семье я не понравилась. Они мне тоже, кроме его младших сестренок. Девочки хоть и заманили меня на чердак, все же были не такими, как остальные. И младший брат Ашера. Мои мысли невольно вернулись к балкону и ледяному воздуху. В моей голове тень все еще стояла на парапете и пускала кольца дыма.

– Что сказала твоя мама? – спросила я у жениха. – Когда ты объявил всем о помолвке.

Ашер заерзал на стуле. Парень всегда говорил мне правду, какой бы плохой она ни была. Он ничего от меня не скрывал.

– Она хотела, чтобы мы не торопились со свадьбой, подумали еще. Но мы с тобой уже очень давно вместе. Мне никто не нужен, кроме тебя.

Ашер сплел наши пальцы.

– Она думает, что я с тобой из-за денег, – уныло пробубнила я.

– Она про всех так думает, – Ашер фыркнул. – Моя мама постоянно проверяет сумки домработниц. Вдруг они утащили что-то из дома. Она всегда такая. Если человек из обеспеченной семьи, то мама сразу считает его хорошим. Рабочий класс вызывает недоверие. Так что дело не в тебе. Эстер и Белла всегда колючие, но к тебе сильно не цеплялись. Это хороший знак. Моему отцу и близняшкам ты тоже понравилась. Бродерик не считается. Его мнение меня не волнует. В принципе, мнение всей моей семьи не имеет значения. Они снобы.

Нам принесли большую и горячую пиццу. Аромат томатной пасты и плавленого сыра заполнил наш уголок. Я была такой голодной, что в один присест съела три куска, измазала щеки и подбородок в соусе. Пицца была только из печи и обжигала язык.

– Вкусно, – пропела я с набитым ртом.

Ашер закивал в ответ. Он тоже уплетал третий кусок и не мог говорить. Наши лица согрелись в тепле, стали розоватыми. Люди на нас оглядывались. Мы казались странной парочкой: девушка в бальном платье и парень в смокинге сидят в дешевой забегаловке. Идеальное завершение вечера.

Мы заплатили по счету и вызвали такси. Поехали к Ашеру домой. До моей квартирки было ближе, но парень не любил там ночевать. Он говорил, что ему там тесно. А для меня моя квартира была совершенством. Две маленькие комнаты и просторная кухня. Спальня и зал были логовом бабушки-собирательницы. Куча маленьких вещичек: статуэтки, свечи, декоративные подушки, толстый ковер, наборы фарфоровой посуды из антикварных магазинов и стопки цветных стекол, ажурные салфеточки и горшки с цветами. Я работала в музее и собирала свою экспозицию дома. Выставку имени Меня. Поэтому мне так понравилась полка с безделушками на чердаке Тэлботов.

Ашер – сторонник минимализма. Он живет в пентхаусе на сорок девятом этаже. В его квартире высокие потолки и панорамные окна. Не самое идеальное жилье для человека с акрофобией. Там нет радуги цветов, все только серое или белое. Нет картин, ковров, цветов. В центре огромной гостиной стоит диван, телевизор и биокамин. В спальне – кровать и отдельная гардеробная комната, в кабинете – стол и стул. Мой жених живет в этой квартире почти десять лет, но она кажется пустой, безликой. Чтобы разнообразить обстановку, я как-то принесла горшок с кактусом. Другое растение у него бы зачахло.

Ашер считал свою квартиру идеальной. Поэтому я и не торопилась съезжаться. Мы были противоположностями и избегали золотой середины. Ашер говорил мне о переезде постоянно. Только я должна оставить коробки с сервизами и стеклами где-нибудь у мусорного контейнера. Я ночевала у парня три или четыре раза в неделю. У меня был ключ от его квартиры, консьержи знали меня в лицо.

Когда мы добрались до дома, было уже за полночь. День был насыщенным. Ашер ушел в кабинет проверить рабочие документы на утро. Я закрылась в ванной комнате, настроила душ на самую горячую воду. Хотелось прогреть кости после ледяного ветра с дождем. Я стояла под водой, пока моя кожа не стала красной. Наконец-то можно было смыть слой косметики с лица и лак для волос. Это было блаженство. Я насухо вытерлась полотенцем и переоделась в атласную пижаму кремового цвета. Ашер уже давно выделил мне ящик для вещей. Там валялось пару резервных футболок и штанов.

Когда я вышла из ванной, Ашер все еще сидел в кабинете. Тонкая полоска света просачивалась сквозь закрытую дверь. Я не стала звать парня и ушла в спальню. Дорогое постельное белье было как облако. Я погрузилась в мягкие ткани. Мое тело покрылось мурашками. Единственное, что я любила в квартире Ашера – это кровать. Она была фантастической, с отдельным пультом управления. Матрас мог подниматься и опускаться как тебе вздумается. Ты мог включить режим массажа или будильника. Она фиксировала фазы сна и отправляла отчет на телефон. Для меня она была чудом. Ашер же говорил, что это старая модель и пора ее поменять.

Я удобно завернулась в одеяло, включила звуки морских волн. За окном все еще лило, но этого не было слышно сквозь плотные окна. Я закрыла глаза и попыталась уснуть. Ночные образы стали проникать в мои мысли. Я снова попала в бальный зал Тэлботов. То тут, то там мелькали лица. Я шла к потайному лифту, но все стены были одинаковыми. Я не могла найти вход на заветный чердак.

Кровать подо мной покачнулась. Я выбралась из дремы. Ашер бережно обнял меня и пристроился рядом. Его прохладная рука накрыла мой живот.

– Ты долго, – сонно пробормотала я.

– Прости, застрял за ноутом. Зато утром буду свободен, сможем позавтракать вместе.

Я довольно хмыкнула, обняла парня в ответ. Я обрадовалась, что он меня разбудил. Не хотелось, чтобы дом Тэлботов преследовал меня во сне. Мне хватило сегодняшнего вечера. Но как только я закрыла глаза, то переместилась на чердак. Длинные коридоры и куча дверей. Я была в своем черном платье, но босиком. Я открывала двери, а там были новые коридоры. Лабиринт закручивался спиралью. Я казалась себе мышью в ловушке. Кто-то шел за мной следом. Я слышала отчетливые шаги, они бежали за мной. Тысячи глаз следили сквозь стены. Облупившиеся обои разлагались под моими пальцами. Мне срочно нужно убежище. Я открыла еще одну дверь и вышла к балкону. Там стоял Бродерик. Он подозвал меня к себе, и я пулей рванула к нему. С этим парнем было спокойно. Его волосы трепало ветром. Бродерик погладил меня по голове. Это показалось правильным, но я вспомнила об Ашере. Казалось, даже на ночном небе есть глаза, и они следят за мной, осуждают и перешептываются. Осознание того, что это сон, засело в моем сознании. От этой мысли все покрылось рябью, и я стала просыпаться.

Будильник Ашера трезвонил на прикроватной тумбочке. Шесть утра – каждодневный подъем на пробежку. Ашер всегда встает так рано. Бегает, потом идет в душ, делает протеиновые коктейли. На его фигуре это никак не сказывалось. Он всегда выглядел, как мягкий плюшевый медведь. Я же любила поспать, разбудить меня в такую рань было невозможно.

– Ашер, будильник. Выключи его, – взмолилась я, зажимая уши подушкой.

Мой жених взвыл. Его голова гудела так же, как и моя. Вчера мы знатно перебрали с алкоголем. Я думала, Ашер останется в постели, но он переборол себя. Шатаясь, он поднялся и поплелся на кухню. Хотелось попросить стакан холодной воды, но не было сил открыть рот. Хорошо, что сегодня выходной. Захотелось снова погрузиться в сон и досмотреть его. Не помню, про что он был. Мне редко снятся сны, да еще такие яркие. Я закрыла глаза, но больше не могла уснуть, слушала, как льется вода и дребезжит соковыжималка. Спустя полчаса Ашер уже шуршал тканью в гардеробной. Его телефон снова зазвонил рядом с постелью. Я спрятала голову под одеяло.

– Ашер, телефон, забери его, – сказала я.

Хотела крикнуть, но получился слабый хрип. Я смогла открыть глаза. Это был звонок, а не будильник. Я села, облокотившись на подушку. Ашер быстро прошел по комнате. Парень уже не казался помятым. Холодный душ и яблочный сок его взбодрили. Ашер причесался и успел переодеться в спортивный костюм.

В комнате был полумрак. Утреннее небо было в тучах, но дождь прекратился. Телефон продолжал гудеть и играть песню Стинга. Ашер схватил его и всмотрелся в светящийся экран.

– Это мама. Странно. Наверное, хочет с утра пораньше отговорить меня от свадьбы, – Ашер вредничал, но его голос дрогнул. По моему затылку прошлась пульсирующая боль. Волосы встали дыбом. Что-то плохое преследовало меня весь вчерашний день. И вот опять, не успела я проснуться.

– Возьми, вдруг это важно, – ответила я.

Сон моментально выветрился. Я резко встала. Я была одета в пижаму, но все равно стало холодно. Рядом со мной лежал халат, и я накинула его.

– Алло, – Ашер ответил на звонок.

Я слышала, как женский голос тараторил на другой стороне. Я смотрела на своего жениха, пыталась уловить его эмоции.

– Тише, мама, не торопись. Давай с начала, – Ашер сел на кровать. Его лицо посерело. – Все будет хорошо, слышишь. Мы сейчас приедем. Вы уже вызвали полицию?

Голос Фелисити был истеричным. Я слышала ее панику, хоть и не могла разобрать слов. Ашер сбросил звонок. Он смотрел в одну точку и молчал, пребывая в шоке. Я села напротив него, мои колени уперлись в пол. Положила голову на ворсистую ткань его штанов. В глазах моего жениха была пустота. Его нижняя губа непроизвольно задергалась.

Мое предчувствие никогда меня не обманывало. Оно зарождалось в моем сознании, а теперь обрело реальную форму, как чудовище. Сперва оно пугает тебя в ночи, а потом показывает острые зубы. Что-то темное, страшное и плохое снова произошло.

– Что случилось? – тихо спросила я.

Ашер прочистил горло.

– Мама сказала, что Лита и Лисса куда-то делись из своей комнаты ночью. Они пропали.

4.

У меня есть тайна. Я держу ее глубоко в сердце и скрываю от всех, потому что люди будут смеяться. Они скажут, что это чепуха.

Я приношу беду. Еще в детстве в этом убедилась, когда погибли мои родители. Я потеряла их в свой день рождения. Никому об этом не говорю. Я ехала с ними в машине в тот день. Мы должны были поехать в парк аттракционов, но не добрались туда. Въехали в высокий самосвал. Верхняя часть нашей машины была снесена, а меня не задело. Зато родители погибли на месте. Я видела это. Эти звуки все еще стоят в моих ушах. Скрежет металла, хруст костей. Передняя спинка сиденья придавила и сломала мне ногу. Было не больно. Лучше бы я потеряла сознание. Вместо этого каждая картинка впиталась в мою память. Пожарные вытаскивают меня из машины. Меня везут в скорой. Приезжает бабушка вся в слезах. Похороны родителей. Их гробы закрыты, потому что тела изуродованы.

Помню поминки. Я сижу в большом папином кресле. Тогда оно еще пахло его одеколоном. Я маленькая, и меня совсем не видно. Я вжата в плюшевую обивку. Бабушка накрыла меня пледом и положила тарелку с пирогом на коленки. Вишневый пирог. Наверное, поэтому соседка не заметила меня.

– Это девочка виновата, – шепталась она с нашей библиотекаршей. – Они ее сильно баловали. Повезли ее в этот дурацкий парк.

Я тогда очень сильно испугалась, сильнее, чем во время аварии. В тот день я поняла, что виновата в смерти своих родителей.

Пару раз меня водили к детскому психологу. Я была послушным ребенком. Бабушка подумала, что я пришла в норму, но мой страх никуда не делся. Повзрослев, я поняла, что наша соседка была той еще сплетницей. Ее злобный язык отравлял жизнь половине города. Но было уже поздно. Я была виновной. Невезение преследовало всех вокруг меня.

В школе мы с подругой лазили на дереве. Она упала и проткнула веткой ногу. Ее увезли в больницу. Я пошла на матч по футболу, там мой одноклассник получил сотрясение мозга. В нашем классе выбило стекла от сильного ветра. Таких моментов было много, и везде была я. И постоянно я ощущала предстоящую беду. Легкий ток проходил по моему позвоночнику и через затылок выстреливал в висках. «Дурное предчувствие» – каждый раз шептала я себе. После аварии я получила его вместе с переломом. Не могу его объяснить. Я знала, что что-то случится, когда залезала на дерево или шла на школьный спортивный матч. Мое невезение распространялось на всех вокруг меня. А теперь оно добралось до Ашера и его семьи, моей будущей семьи.

Мы вызвали машину и быстро собрались. Ехали молча. Я не думала, что мы так быстро вернемся в дом Тэлботов. Мрачный рассвет окрасил здание отеля совсем другими красками. Роскошная отделка не смогла спасти его от серости. Остатки дождя падали с красного навеса. Заспанный швейцар спрятал шею поглубже в воротник. Подбородок опущен, глаза полуприкрыты. Мы тихо прошли мимо, через главное фойе. Мне не доводилось бывать в этом отеле. Позолоченные стены, мраморные полы и длинная стойка регистрации. Множество ваз с цветами и кожаные кресла разбросаны в хаотичном порядке. Хрустальные люстры уже не удивляли. Вчерашнюю громадину под потолком уже ничто не затмит. Рассматривать все в деталях не было возможности и желания. Здесь царила суматоха. Между колонн и столиков сновали администраторы и носильщики. То тут, то там стояли полицейские в форме. Кто-то пил кофе, кто-то записывал показания работников.