Я видела вас последней

Хана Анибал

Я видела вас последней

ЧАСТЬ 1.

Море шумело, девочка с опаской прислушивалась. Мама и бабушка постоянно ее пугали, и просили не подходить близко к воде.

Малышка сжимала сверток с обедом. Она спешила и выбрала короткий путь до рынка. Там ее дожидалась бабушка. Женщина торговала свежей рыбой.

Настроение у ребенка было хорошее. Мягкий песок оседал под ногами, легкий ветерок ерошил высокую траву. Девочка напевала себе под нос, отгоняя звуки волн. Она не заметила человека, который преследовал ее.

До бабушки малышка не дошла.

1.

– Зачем тебе зашивать платье? Мы еще успеем заехать в магазин и выбрать тебе что-нибудь получше, чем ЭТО.

Ашер обвел руками комок бархатной черной ткани, который я сжимала в ладонях. Парень раздраженно поглядывал на часы и топал носком ботинка по ковру. В это время я ловко зашивала небольшую дырку у левого бедра. Почему я не заметила раньше, что платье порвано? Я мерила его вчера, и все было отлично.

– Ну, честно, Эмили, в мире триллионы тряпок. Я куплю тебе любое платье, какое захочешь.

– Я выбрала его, – я прижала мягкую, нежную ткань к своей груди. – Все, готово. Я оденусь, и можем идти.

Я скрылась в спальне, игнорируя бурчание Ашера.

Иногда разница между мной и женихом ощущалась очень остро. Ему не понять, что это платье мне подарила бабушка на выпускной. Она купила его в каком-то модном магазине. Потратила кошмарную сумму. Бабуля копила. В нашем положении это было нереально. Она знала, что я вообще не хотела идти на выпускной. Это то немногое, что она могла мне дать. Я гордилась этим. До выпускного она не дожила, но я пошла на праздник ради нее.

У Ашера таких понятий не было. Он был мальчиком с кучей дорогих игрушек, которые были ему безразличны. Часы, машины, костюмы – в его мире все было одноразовым.

Я почти всегда ощущала эту пропасть между нами. Даже сегодня. Сейчас. Я много раз просила снимать обувь на входе в квартиру, но Ашер машинально забывал об этом. Пушистый ковер был моей второй дорогой вещью. Я нашла его на барахолке, когда устроилась на работу и сняла эту квартиру. Это везучий ковер. Моя первая покупка для дома. А мой жених стоит в комнате и топчет ворс. Его ботинки дороже ковра, но это не дает ему поблажек.

– Моя мама не любит, когда я опаздываю, – крикнул Ашер.

– Твоей маме плевать на опоздания, это ты у нас воплощение порядка и точности, – громко засмеялась я. Ашер уже надул свои румяные щеки, но я вышла из спальни и поцеловала парня.

– Ты ее уже хорошо знаешь, а ведь даже не знакома с моей семьей.

Взгляд жениха тут же потеплел. Он сжал мою ладонь. Помолвочное кольцо больно впилось в палец. Я к нему еще не привыкла. Ахнув, я вырвала руку и потерла костяшки.

– Прости, – Ашер виновато пригладил свои уложенные кучерявые волосы. Он снова потянулся к моей руке, но я его вовремя остановила.

– Ничего страшного. Камень немножко большой. Я еще не научилась его носить. Лучше скажи, я нормально выгляжу? Какое первое впечатление я произвожу?

Я еще раз заглянула в зеркало. Строго себя оглядела. Пшеничные волосы и карие глаза, как у мамы. Ровный носик. Пухлые губы. Круглое лицо с мягкими щечками делали меня похожей на подростка. Я всегда считала себя симпатичной. С самооценкой проблем не было.

– Ты красавица. Мой отец сразу в тебя влюбится и начнет с тобой флиртовать, а моей маме ты не понравишься… Впрочем, ей никто не нравится. Даже мы.

Я тут же подошла к Ашеру. Пышная юбка взметнулась, а идеальные светлые локоны подпрыгнули. Я почувствовала себя Грейс Келли в каком-нибудь старом тревожном фильме. Мой богатый жених всю жизнь провел с бессердечной матерью и рассеянным отцом. Ашер просил утешения. Я готова была его дать. Обвила плечи жениха руками и прижалась плотнее. Ладони парня лежали на моей талии, где бархатная ткань плотно обволакивала тело. За окном моросил дождь, отчего сцена в моей голове покрылась зернистостью пленки. Только главный герой был еще молодым. Не как те актеры, которых брали на мужские роли. Я так любила старые фильмы, что моя жизнь становилась похожей на их сюжеты.

– Цени свою семью, даже если они того не стоят.

– Ты права, – Ашер втянул в себя воздух.

Встав перед зеркалом в последний раз, я сжала кулаки. Воинственно посмотрела на себя. Впервые парень знакомил меня с семьей. Я должна произвести хорошее впечатление.

На улице ждала машина с водителем. Я просилась поехать на такси, на что Ашер округлил глаза и принялся громко смеяться. У него корпоративная машина и личный водитель, который вечно на меня косился, и кидал грозные взгляды через зеркало заднего вида. В глазах явно читалось, что я недостойна его начальника. Или мне так казалось. Как будто слово «бедность» высечено у меня на лбу.

Чтобы не намочить прическу, я поскорее нырнула в черный высокий автомобиль. Я тщательно готовилась к этому дню. Пошла в салон, где над лицом и волосами трудились четыре часа. Составила список тем для бесед. Отпросилась с работы и отменила заказы. Изучила семейную историю Ашера.

– Самое главное, постарайся делать вежливое лицо, когда они начнут оскорблять тебя или меня. Моих сестер игнорируй. Они змеи, – парень поправил складки пиджака.

– Сэр, ваши сестры чудесные девушки, – вмешался водитель и злобно уставился на меня через зеркало. Как будто это я подучила Ашера наговаривать на семью.

Стало неловко. Я съежилась на заднем сиденье. Глупо улыбнулась, словно извиняясь. Ездить с водителем мне не нравилось. Ты вроде его не знаешь, но встречаешься с ним так часто, что пора бы уже завести диалог: спросить, как жизнь, узнать про детей. Фотография семьи стояла на приборной панели.

Однако этот высокомерный тип диалога со мной не хотел. Глядел себе недовольно и обращался только к Ашеру. Этот мужчина возил меня на машине уже четыре года.

– Вчера я имел возможность отвезти вашу сестру Эстер на шопинг. У нее изысканный вкус.

– Ясно, – огрызнулся Ашер и решил закрыть нас темным экраном перегородки. Я почувствовала облегчение, но тревожность не прошла. В груди все больше закипало нехорошее предчувствие. Я вжалась в кресло. Непроизвольно завертела кольцо на пальце.

– Что сказали подруги на работе, когда его увидели? – спросил Ашер.

Ничего. Я не брала кольцо на работу и не носила его. Почти всю неделю украшение лежало в коробочке, в спальном комоде. Бриллиант на кольце несуразно большой, блестящий, тяжелый, кричащий. Он был не моим. Яркие грани казались острыми издалека. Оно было прекрасно. Я боялась даже дунуть на такую дорогую вещь. Я страшилась потерять его.

– О, они были в восторге, – я мило улыбнулась. Мой жених только хмыкнул. Уставился в рабочий телефон.

Когда Ашер Тэлбот сделал мне предложение неделю назад, первым моим порывом было отказаться. С криком выпрыгнуть в окно. Я боялась говорить «да». А потом замешательство прошло, и я с лучезарной улыбкой на лице согласилась. Глаза Ашера в тот миг блестели от счастья. Люди в ресторане хлопали в ладоши, поздравляли нас. Все было изысканно и просто: обычное свидание с вкусной едой и бокалом рислинга. До этого мы встречались уже четыре года.

Я бы не смогла сказать нет. В тот день холодный камень показался ужасно тяжелым на моей руке.

Ашер хороший парень: умный, сдержанный, ответственный, богатый. Слегка занудный, но это его не портит. Он работает корпоративным юристом в двух крупных фирмах и успевает заниматься делами семьи. Мне ли отказывать человеку, который окончил Гарвардскую школу права, девочке, выросшей на погибающей ферме без хозяйства, с бабушкой-инвалидом. Он многое сделал для меня, не просил ничего взамен. Парень буквально дал мне образование и работу.

Когда я оканчивала школу, моя бабушка умерла. Я осталась сиротой. Мы жили в темном, низком и уже шатающемся доме, на огромном участке. Я хотела его продать, но сухая растрескавшаяся земля оказалась никому не нужна. Я до сих пор не могу продать участок, плачу за него налоги. Там уже все заросло сорняками и кустами ростом с меня. Дом проели крысы. До смерти бабушки я хотела поступить в университет на художественную специальность, получить частичную стипендию и подрабатывать, чтобы оплатить будущий кредит по учебе. В те времена я работала в магазине спорттоваров и копила на обучение. Бабулю оставлять не хотелось, но когда разговор заходил о будущем, она начинала ругаться.

«Нечего нянчиться со мной. Займись уже делом и уезжай подальше. Ты умная, самая умная в классе. В этой глуши твои таланты пропадут. В Альме молодым ловить нечего.

– Но у тебя тоже талант, – возмущалась я. – Это ты меня всему научила. Поедешь со мной.

– Побегу, – смеялась бабушка и стучала тростью по полу».

У нее был кривой позвоночник, отчего одна нога стала короче другой. С годами это усиливалось. Ей было трудно ходить. В пожилом возрасте прибавился сахарный диабет. К такому времени у каждого старика появляется своя особая болячка. Бабушка делала вид, что все нормально, но наш дом сыпался, а денег становилось все меньше. Она растила меня с детства. Родителей не стало, когда я училась в младших классах. Бабушка была моим родителем, другом и примером для подражания.

Мы жили за городом. Раньше моя семья занималась фермерством и засаживала землю зерновыми. Сейчас там остались только трухлявые, прижатые к почве пугала.

В нашем городке делать было действительно нечего. Подростки развлекались тем, что лазили по заброшенным железнодорожным вагонам и пытались утащить алкоголь у родителей. Я жила в отдалении, ни с кем особо не дружила. Да и времени на это не хватало. Дом, учеба, работа. Подростком я думала масштабно. Мечтала уехать из города, открыть свое дело или стать известным художником со своими выставками. Сейчас бы я горько улыбнулась и похлопала по плечу ту наивную девочку. По крайней мере, я рано спустилась с мягких розовых облаков на землю и стала прилагать усилия для реализации своих планов. Усердно училась, была лучшей выпускницей за последние годы в городе. Надеялась поступить в какой-нибудь приличный университет недалеко от бабушки, чтобы я могла приезжать к ней хотя бы раз в месяц. Я была уверена в себе, полна энтузиазма, желала, чтобы мир узнал обо мне. Иногда я забывала поесть и отводила на сон четыре часа. Это выматывало, но я отчаянно стремилась уехать. Бабушка вложила эту мысль в мою голову. А потом все закончилось.

Мы с бабушкой поехали в аптеку за ее лекарством. Она всегда просилась со мной в город. Пока я расплачивалась, она пошла к выходу, и тростью поскользнулась на мокром полу. До этого неделю лило как из ведра. Посетители оставляли грязные лужицы на блестящем голубом кафеле. Полы протирать не успевали. Кости у старушки были слабыми, и она сломала ногу.

Наверное, вся аптека слышала этот ужасный хруст. Мы поехали в больницу. Ей сделали рентген и наложили гипс. Бабушке сказали лежать и стараться не вставать. Встать она уже не смогла. Старый организм не выдержал такой нагрузки. Диабет не давал костям срастись быстро. Моя старушка лежала два месяца, чахла на глазах. В последние недели она сильно худела и слабела. Я вызывала врача, уволилась с работы и забила на учебу. Я проводила с бабулей все свободное время. Мне было всего семнадцать, и я не знала, что мне делать. В моей жизни появилась трещина, и она росла, превращаясь в пропасть. Однажды утром я зашла в комнату к бабушке, но там было только ее тело. Ее самой больше не существовало. Мое сердце разорвалось, а густой туман погрузил мое сознание на дно. Даже спустя пять лет я все еще находилась в этой темной пропасти. С годами легче не стало. Друзья бабули и церковь помогли организовать похороны. Я осталась одна в пустом маленьком доме, где на километры нет даже соседей. Одна из подруг бабушки предложила пожить у нее, но я отказалась. Жизнь перестала иметь смысл, потеряла цвет. У меня больше не было планов. И меня самой больше не было. Я не могла чем-то заниматься и смотреть людям в глаза, не могла открыть рот. Слова больше не шли. Я как робот сидела на уроках и шла домой. Только там я расслаблялась. Надевала бабушкин халат и шла в сарай, заканчивать ее работы. Она была единственным витражистом в городе. Она знала все техники и в молодости работала в каком-то знаменитом салоне зеркал. Наш сарайчик был завален разноцветным стеклом и инструментами. У нас даже был сайт в интернете, где мы принимали заказы, делали светильники, игрушки, зеркала. Нашим последним творением, вместе с бабушкой, был витраж в местную церковь. Этот стеклянный триптих о рождении и жизни Христа я отправила в качестве творческой работы на конкурс для университетов. После смерти бабушки в церковь я больше не ходила. Я делала это только ради нее.

В те дни о будущем я не думала. Мне казалось, что я тоже умерла, и мой призрак ходит по старым местам своей жизни. Намного позже я узнала, что такое бывает у людей, которые пережили тяжелый стресс или депрессию. Из этого уныния меня вытащила моя учительница мисс Майерс. Она была слишком молодой для нашего класса. Авторитетом она не обладала, и дети спокойно прогуливали уроки. Как-то она оставила меня после занятий и вручила распечатанный лист.

– Ты прошла. Ты поступила!

Я не сразу поняла, что она имеет в виду. Мысли о поступлении так далеко заплыли в мозг, что я потеряла с ними связь. Когда я взяла плотный лист бумаги в ладони и пробежала по нему глазами, моему удивлению не было предела. Оно росло с каждым мигом осознания.

– Это же Школа Чикагского института искусств.

– Помнишь, я уговорила тебя отправить туда документы? Оно пришло на электронную почту школы на прошлой неделе. Значит, тебе тоже пришло. В свете последних событий не думаю, что ты проверяла.

– Но у меня нет денег, чтобы оплатить это место. Я думала, мы ради любопытства подали документы. Туда ведь нереально попасть, и ценник там космический.

– Тебе выдали стипендию Тэлботов. Полную. На учебу, общежитие и личные расходы. Раньше стипендия Тэлботов покрывала только половину обучения, но в этом году они сделали исключение. Они прислали подробное письмо. Им так понравился твой проект с церковными витражами, что они решили полностью тебя проспонсировать.

Я смутно помню этот разговор. Он был из разряда сказки. Фея машет волшебной палочкой и подает тебе все на золотом блюде.

– Это невозможно, – сказала я уверенно и серьезно.

Я отрицательно качала головой, просматривая бумаги. Я подала документы в Школу искусств для галочки. Я не собиралась туда поступать, а просто хотела доказать себе, что могу. Это место было легендарным. Люди много лет пытались туда попасть, уже в зрелом возрасте.

– Ты поступила в университет Форт-Хейс, но там нет стипендии. Школа института искусств – это совсем другой уровень.

Мисс Мэйсон смотрела на меня влажными глазами. Это один из самых лучших художественных университетов страны. Женщина видела мое замешательство. Нервно защелкала пальцами. Я не визжала от восторга, как другие девочки.

– Обещай подумать об этом, хорошо?

Я кивнула и забрала бумаги домой. Оставалось не больше месяца до окончания школы. Дальнейшую жизнь я планировать перестала. Но оказалось, что судьба организовала все за меня. Три с лишним года в чужом большом городе. Далеко от дома, далеко от образа бабушки. Цепляться за старую жизнь больше не имело смысла. Я устроила распродажу домашней мебели и выручила деньги на первые месяцы жизни. После окончания школы я оставила дом и уехала. Это произошло быстро. Я не успела осознать масштаба этих перемен.

Университет был еще лучше, чем я себе представляла. Свежие лица и идеи, новая жизнь, большой Чикаго. Я выбрала скульптуру и керамику своим направлением. Было тяжело, но я чувствовала, что попала в свою среду. Через полгода я познакомилась с Ашером Тэлботом. Один из деканов представил нас друг другу. Я была стипендиаткой его семьи. Тэлботы хотели знать, как продвигается мое обучение.

Стипендию Тэлботов организовала бабушка Ашера много лет назад. Она до последнего лично выбирала студента. Когда она заболела, то попросила Ашера этим заниматься. Парень настоял, чтобы нас стипендию утвердили меня. Ему захотелось со мной познакомиться. Ему понравилось мое фото и церковный витраж.

Меня вызвали к декану после урока в студии. Мои джинсы и лицо были заляпаны ярко-бордовой краской, хоть я и носила фартук. На носу и висках красовались вишневые подтеки. Когда я вошла в кабинет, женщина-декан неодобрительно меня осмотрела.

– Эмили Доэрти, познакомьтесь, это Ашер Тэлбот. Его семья многие годы помогает институту. Он хотел с вами встретиться, узнать как ваша учеба. Вы ведь получаете стипендию Тэлботов.

В кресле рядом с деканом сидел молодой парень в костюме. Его светлые волосы были яростно зачесаны назад, но легкие пшеничные волны уже начинали выбиваться и портить прическу. Щеки еще не потеряли детской припухлости. Толстая шея торчала из узкого воротничка. Казалось, что передо мной сидит розовощекий купидончик в деловом костюме. Офисный отдел любви всегда на страже. В образе Ашера детская наивность смешивалась с мужским обаянием. Нельзя было определить его точный возраст. Ему могло быть как восемнадцать, так и тридцать лет. Серые глаза Ашера бегло прошлись по моему лицу и снова уставились в чашку чая.

Декан сверкала глазками и хихикала, как девочка-подросток рядом с мужчиной.

– Милая, присаживайся. Хочешь чаю?

– Нет, спасибо, – я аккуратно села в кресло напротив, боялась, что краска еще не высохла и я заляпаю ворс.

– Как вам здесь? – Ашер прочистил горло, прямо посмотрел мне в глаза. Я ошибалась, в них не было ничего детского или наивного. Мужчина был уверен в себе.

– Это чудесное место. Спасибо, что ваша семья позволила мне обучаться здесь. Еще и с полной стипендией. Это большая ответственность для меня. Я отправляла вам на электронную почту благодарственное письмо. Не думаю, что вы его видели.

– Мне показали это письмо. Обычно мы так не делаем, но я решил лично познакомиться с нашим студентом, узнать как ваши дела. Вам нравится общежитие?

– Да, разумеется. Мы живем в самом центре. Это очень удобно, – от неловкости я почесала нос. Красное пятно размазалось еще сильнее. Декан потянулась за влажными салфетками, но Ашер опередил ее и вытащил из кармана пиджака платок. Я была уверена, что краска не смоется с дорогой белоснежной ткани. Но парень так упорно держал платок перед моим носом, что пришлось подчиниться и взять его.

Это испытание продлилось еще полчаса. Я хвалила профессоров и кампус, под одобрительные кивки декана. Своими восторженными речами я смогла реабилитироваться в ее глазах. А Ашер продолжал закидывать меня вопросами. Тогда мне пришло в голову, что это хитрое испытание, и я должна его пройти – произвести хорошее впечатление на человека, который выдает мне деньги каждый месяц. Когда беседа исчерпала себя, я вежливо попрощалась.

Через неделю Ашер позвонил мне на сотовый. Он попросил устроить ему экскурсию в музее института и пройтись по кампусу. Университет состоял при большом музее, первые месяцы учебы я бывала там каждый день.

Я не спросила, откуда у Ашера мой номер. Он мог легко его достать: в студенческих бумагах у декана, из моих документов для поступления. Отказать парню было бы неуважением, и пришлось согласиться. Ашер Тэлбот не смыслил в искусстве, ему было скучно в музее. Мы гуляли и разглядывали картины. Взгляд парня лениво блуждал по стенам. На его лице читалось раздражение, что он зря тратит свое время. После долгой прогулки мы распрощались.

Я думала, на этом наше сближение закончится, но парень оказался очень настойчивым. Он звонил и писал, встречал меня с учебы и провожал до общежития. У меня не было отношений до Ашера, и я не собиралась их заводить. Мои мысли занимала только учеба. Целый год парень преследовал меня, а я пыталась это остановить. Иногда доходило до того, что я прямым текстом просила Ашера отстать от меня. Отказов этот мужчина не понимал. Его мир не признавал отказов. Он был избалованным и получал все, что захочет.

Я думаю, мои попытки убежать от него еще больше провоцировали Ашера. Я бы не была ему интересна, если бы не продолжала отказывать раз за разом. Я была слишком молодой и ничего не знала о парнях. Девочки из общежития смеялись надо мной, пока я кралась из кабинета в кабинет. Вездесущий Ашер Тэлбот постоянно меня находил. Он был молчаливым при встречах, неуклюжим, неловким, но стоило нам разойтись, как телефон начинал трещать от сообщений.

Я не могла привыкнуть к его деньгам, к тому, что он мог сводить меня в дорогой ресторан, сделать подарок, который я не могла принять. Через месяц знакомства Ашер посмеялся над моим телефоном, который еле тянул интернет. На следующий день курьер доставил мне белую коробку с последней моделью. Я пыталась вернуть подарок при встрече, но Ашер был категоричен. Через пару месяцев в утиль пошел мой старый ноутбук. На день рождения он завалил меня цветами и вручил дорогущие серьги. Он подкупал меня, был внимателен и не торопился. Он, как паук, медленно плел паутину, украдкой выглядывая из убежища. Целый год я держала его на расстоянии, мы были друзьями. Я осталась одна в чужом городе, и было приятно знать, что у меня есть поддержка, крепкое мужское плечо.

Я сдалась. Не было чувства влюбленности, как и не было любви. Я пропустила эту стадию. Я была благодарна за стипендию и новую жизнь, за все, что этот мужчина сделал для меня. Я влюбилась не в него, а в его поступки. Да, я стала привыкать к комфорту. Раньше я не думала, что стану девушкой, которая будет с парнем без любви. Сказки и мультфильмы всегда учили обратному. У девочек это заложено в сознании. Вот он, прекрасный принц стоит перед тобой, а сердце не трепещет. Что делать в таком случае? И что тебя ждет без него?

Ашер открывался мне. Для остальных он держался отстраненно и высокомерно. Перспективный адвокат с холодной головой, из богатейшей семьи города. На самом деле он был очень неуверенным в себе, и прятался за маской невозмутимости. А еще он был упертым и тяжелым. Ашер мог часами разглагольствовать о сортах чая, фотосинтезе или о давно законченных судебных разбирательствах. Он смотрел только документалки или спорт, не предусматривающий острые ощущения. Книжный червь, который искренне любил свою работу. И он был предан мне – образцовый пример из категории мужчин-однолюбов. Ашер добивался всего, что захочет. Это было частью его характера. Он делал это любыми способами. В этом мы были похожи.

После учебы Ашер помог мне устроиться в музей специалистом по керамике. Он уговаривал меня жить вместе, но я отказалась и сняла себе квартиру. Парень хотел подарить машину, но мне нравилось ездить в метро и на автобусе. Ашер возил меня в парк Зайон во время отпуска. Он делал мою жизнь комфортней, но любовь так и не приходила. Разница в нашем мировоззрении и социальном статусе была громадной. Иногда мы молчали, не зная, о чем ещё можно поговорить. Пару раз за эти годы я пыталась его бросить, но была слишком малодушной и трусливой. Мне стала нравится моя жизнь, где не надо беспокоиться о деньгах и своем положении. Я уходила, а Ашер меня возвращал. Меня угнетала моя собственная слабость и зависимость.

И вот, Ашер сделал мне предложение – спустя четыре года отношений и один год дружбы. И сюрприз! За все это время я так и не познакомилась с его семьей. Мы ездили в мой старый город, навестили мой развалившийся дом и церковь. Ашер знал всех моих подруг и коллег по работе, но я не встречалась с родителями своего жениха, не видела его брата и сестер. Он рвался познакомить меня со своей бабушкой, но не успел. В последние годы старушка была очень слаба и лежала под медицинским присмотром в доме. Ашер был к ней привязан. Родители мало интересовались своими детьми, только бабушка проявляла к ним тепло. Я не смогла познакомиться с этой женщиной. Она слабела с каждым днем и умерла полгода назад. Мой парень был разбит. Я по себе знала, что он ощущает: уныние, бессонница, отсутствие аппетита. Я старательно его поддерживала, но даже тогда Ашер не смог взять меня на похороны. Настолько он боялся порицания своей семьи.

Когда парень потерял свою бабушку, я поняла, что не смогу его бросить. Мы вместе слишком долго. Я опоздала. Я привязалась к Ашеру. Слишком близко его к себе подпустила. Нас многое связывало. Хоть мы и не подходили друг другу, но упорно держались вместе. Мы прожили вместе радости и горести.

После смерти бабушки Ашер Тэлбот решил уехать из Чикаго и перебраться в Нью-Йорк. Старый друг давно звал его в новую фирму. Парень запланировал начать все с чистого листа, как и я когда-то. Он решил порвать со своей семьей и завести новую. Я лишь одобрительно улыбнулась, когда парень предложил мне переехать с ним. С его связями можно было устроиться в любой музей или галерею. Я могла продолжить принимать заказы на витражи по интернету и снять новую мастерскую. За годы мое портфолио многократно увеличилось. Я отправляла стеклянные безделушки в другие страны. Мы обговорили все, а спустя неделю Ашер вручил мне кольцо. Теперь мы едем знакомиться со злополучными Тэлботами.