Английская жена

– Нет. Но я только что оттуда. Сейчас я на заправочной станции в Ирвинге, еду в Типпи-Тикл. Меня везет некто по имени Сэм Берн. Я… у меня был ваш адрес со старой рождественской открытки, а номера телефона я не знала. Мне его только что Сэм дал. В аэропорту ни один таксофон не работает, мобильные вообще отключены. В Гандере всех развозят по школам и спортзалам. Нас тут тысячи.

Элли немного помолчала.

– Боже мой, Софи. Ты действительно здесь? На Ньюфаундленде?

Софи посмотрела на тощие елки.

– Да, я действительно здесь.

– И ты правда не в курсе, что случилось?

– Ну, я что-то слышала о происшествии во Всемирном торговом центре, но больше ничего не знаю. – Софи сглотнула ком, подступивший к горлу, и облизнула пересохшие губы. – Простите, тетя Элли. Наверное, я должна была остаться в аэропорту со всеми остальными. Вы же совсем не знаете меня. Простите, что побеспокоила.

– Боже мой, Софи, что за глупости. Садись на мотоцикл и скажи Сэму, чтобы ехал осторожно. Мы поговорим, когда ты придешь. У нас тушеное мясо на ужин и полно места. Мы же семья, моя дорогая. Можешь остаться у нас.

– Думаю, это всего на пару дней. Не хочу навязываться.

– Ты совсем не навязываешься. И пожалуйста, оставайся тут сколько захочешь.

– Большое спасибо, тетя Элли.

Сглотнув слезы, Софи повесила трубку, достала из сумочки записную книжку и со вздохом набрала нью-йоркский номер.

– Боже мой! – Софи прижимала трубку к уху. – Я совсем ничего не знала. Как вы? В порядке?

– Мы в порядке. – Голос секретарши заметно дрожал. – Но у нас были клиенты в Северной башне. Мы… Мы просто…

Софи поднесла руку ко рту.

– Ох… Мне так жаль… Простите, как вас зовут?

– Джеки.

– Мне так жаль, Джеки. Но хоть что-то оттуда слышно?

– Там как будто сплошная зона боевых действий. На месте башен. Всюду дым и пыль. Черная туча на весь район.

– О боже.

– Послушайте, мисс Пэрри, не беспокойтесь о встрече. Сейчас точно не до нее. Но мы что-нибудь придумаем. Позвоните, когда будете в Нью-Йорке.

Софи облегченно выдохнула:

– Да, хорошо. Спасибо вам большое.

– У меня зять пожарный, – продолжала секретарша. – Он взял выходной. День рождения сына, моего племянника. Но Фрэнка, конечно, сразу вызвали. И мы с тех пор ничего не слышали о нем. Его мальчику всего четыре года.

Софи прислонилась лбом к таксофону. Мир летит к чертовой матери, а меня волнует только это гребаное собеседование. Она провела языком по губам.

– Я уверена, с ним все будет в порядке, Джеки. Не волнуйтесь. И пожалуйста, дайте знать мистеру Нивену, что мой самолет перенаправили в место под названием Гандер на Ньюфаундленде. Мы вылетим отсюда, как только разрешат. Говорят, два-три дня тут пробудем. Я позвоню вам, как только еще что-то узнаю.

– Да, я сообщу ему.

– Уверена, ваша семья не пострадает. И зять вернется домой.

Джеки сдавленно всхлипнула:

– Спасибо, мисс Пэрри. Очень надеюсь, что так и будет.

Софи смотрела в экран телевизора в гараже Винса Мосса. Серебряный самолет с блестящими в лучах солнца крыльями врезается в башню. Облако сизого дыма растет на глазах, затмевая голубое сентябрьское небо. Оранжевое пламя пожирает металлическую конструкцию. Софи поднесла руку ко рту.

Тишина.

Глава 10

Норидж, Англия, 30 июля 1940 года

Ее разбудили бомбы. Правда, тогда она не знала, что это бомбы. Она помнила, что крепко спала тем самым глубоким черным сном без сновидений. И когда глаза открылись, чернота сна и чернота затемненной комнаты слились воедино, и она вообще не могла понять, сон это или явь.

А потом какое-то дребезжание. Там, за окном. Все громче и громче.

Элли встала на колени в постели и посмотрела на спящую Дотти. Потом выглянула на улицу из-за шторы. По чистому голубому небу бежали редкие облака, сияло яркое утреннее солнце. Но потом она увидела. Солнечный блик сверкнул на металлическом крыле. Самолет развернулся по направлению к центру города. Приближаясь, он становился все больше и больше. А затем во всю эту синь и свет раннего утра он выпустил бомбу. Куда-то за дубовую рощу в саду Виктории. Раздался взрыв. Огромное облако, розовое от кирпичной пыли, взмыло к небу. Можно было рассмотреть черный крест на изнанке крыла, когда самолет пролетал над их домом.

Дотти вскочила в постели:

– Что это такое?

– Вставай, Дотти. Поторопись. Нас бомбят. Надо бежать в подвал.

Откинув одеяло, Дотти спрыгнула с кровати. Элли бросила ей халат, который валялся на полу, на старом персидском ковре, быстро надела свой, схватила Дотти за руку и потянула ее к двери спальни.

– Элли, подожди! Я не могу найти тапку.

Послышался еще один взрыв около самого центра города.

– Давай же скорее.

Элли распахнула дверь спальни. За ней уже стоял отец. Его редкие каштановые волосы были растрепаны, круглые очки криво сидели на носу. Он натянул белый спортивный джемпер прямо поверх полосатой пижамы, ноги сунул в зеленые резиновые сапоги.

– Быстрее, девочки, бегом, бегом.

Дотти уцепилась за него.

– Папочка, мы не слышали сирены.

– Ее не было, голубка.

Элли помчалась вниз по лестнице следом за отцом и сестрой.

– Я видела, как упала бомба. Кажется, возле дома Рути.

– Не волнуйся, Элли Мэй. Там рядом приют Андерсона. Они спрятались.

Элли пробежала мимо церкви из красного кирпича и, обогнув живую изгородь, устремилась к саду Виктории. Мощеная улица и аккуратные ряды викторианских коттеджей, так хорошо знакомые ей, теперь были покрыты толстым слоем серой пыли. Только там, где когда-то стояли дома с сорок третьего по пятьдесят первый, – дымящаяся гора стропил, разбитого шифера и обгоревшей мебели. Раскидистые дубы на задних дворах превратились в скелеты – листья и ветви сорвало взрывной волной. Едкий запах пожарища резко ударял в нос и царапал горло.

Она подбежала туда, где стоял дом Рути. Под ногами хрустело битое стекло. Кирпичная пыль забивала горло так, что было невозможно откашлять ее. Несколько мужчин из вспомогательной пожарной службы, в жестяных касках и темно-синих форменных комбинезонах, рылись в обломках, отбрасывая большие куски, наклоняясь и прислушиваясь. Изможденная женщина в такой же темно-синей форме выгружала из багажника служебной машины бак для воды.

Элли, спотыкаясь и оставляя следы в серой пыли, подошла к ней:

– Простите. Вы знаете, где люди из этого дома? Я ищу свою подругу Рути. Она живет здесь с братом и родителями. Вдруг они успели скрыться в убежище приюта Андерсона?

У женщины были голубые глаза, круглое дружелюбное лицо и жестяной шлем на голове. Она скользнула взглядом по Элли, затем, посмотрев на бак, покачала головой:

– В убежище никого не нашли.

– Но если их там не было…

Женщина снова посмотрела на Элли и взяла ее за руку.

– Мне очень жаль. Они даже не поняли, что произошло.

Сердце в груди Элли остановилось.

– Что вы имеете в виду? – Она как будто со стороны услышала свой крик. Она кричала все громче и громче. – О чем вы? Может, они ушли к соседям…

– Сирены не было. Прилетел только один самолет. Застал всех врасплох. Они даже не успели проснуться. Мне очень жаль.

Глава 11

Типпи-Тикл, Ньюфаундленд, 12 сентября 2001 года

Они мчались по ухабистой дороге вдоль узкой бухты, похожей на гигантский палец, пронзающий скалу. Слева на каменистом уступе стояла белая дощатая церковь с алюминиевым шпилем. Внизу бурлил океан. Они обогнули холм и миновали сетчатый забор и стальные ворота кладбища с черной надписью «Собор Святого Стефана», рядом с которыми стояла деревянная скамья, почти белая от влаги и ветров, повернутая к старым надгробиям и океану.

– Что это там? – прокричала Софи в ухо Сэму, указывая на фонтаны на поверхности воды.

– Киты.

– Киты?!

– Да, всякие. Горбатые, полосатики, финвалы. Причем финвалы после синего кита самые большие. Они все у нас тут живут. Особенно на юго-западном берегу. Кашалоты, косатки. Дельфины. Здесь настоящий китовый рай.

Сэм повернул на дорогу, ведущую в поселок с разноцветными, похожими на коробки домами. Белыми, темно-красными и ярко-синими. Ярко-оранжевые буи размером с шар для боулинга висели на облупившихся заборах, нанизанные на веревки, точно ожерелья. Когда они подъехали к небольшому магазинчику, лохматый черный пес размером с небольшого медведя выскочил из-за двери и с хриплым лаем помчался к ним по белым деревянным ступеням.

– Ой, мамочки! – Софи, прижав локти к телу, спряталась за спину Сэма.

Сэм остановил мотоцикл и потрепал пса:

– Привет, Руперт. Скучал по мне? А где Бекка? Пойдем поищем ее и Элли. – Расстегнув ремешок шлема, он стянул его с головы. – Добро пожаловать в Типпи-Тикл.

Софи тоже сняла шлем и перекинула ногу через сиденье. Как она ни старалась быть аккуратней, бархатная юбка все равно задралась почти до упора. Софи сунула шлем Сэму в руки и встала на гравийную дорожку.

– Откуда такое название?

– Типпи-Тикл? Ну, согласно легенде, когда-то давно старый рыбак по имени Типпи видел в этом заливе русалку.

– А залив называется Тикл[4]?

– Ну да. Смотри, правда он похож на палец? Как будто русалка щекочет им эти скалы. А весной вода выходит из берегов и заливает вон ту косу, где стоит церковь, и тогда к воскресной мессе туда добираются на лодках.

Софи наконец вернула юбку на место, подняла глаза и увидела, что Сэм смеется.

– Никогда в жизни Типпи-Тикл не видел таких девушек, как ты. Разве только ту русалку, которая защекотала пальцем старого Типпи.

– Буду считать это комплиментом, – сказала Софи и взглянула на одноэтажный дом с высоким бетонным фундаментом.

Дверь с белой сеткой, два больших окна с белыми рамами по сторонам от нее, слева странный восьмиугольный эркер, обшитый темно-красной вагонкой, который как будто пристроили к старому дому. Над дверью ярко-желтая вывеска: «Ф. Квик и Э. Парсонс».

– А это что за место?

– Это магазин твоей тети. – Сэм тоже слез с мотоцикла и поставил его на подножку. – Сердце и душа нашего городишки. Элли рисует свои картинки в комнате с эркером все время, когда не занимается с Беккой, а Флори продает их туристам, которые все-таки попадают сюда. Обычно они приезжают весной, чтобы увидеть айсберги, и летом – понаблюдать за китами. Сейчас Элли наверняка с Беккой в мастерской.

– Флори – это кто?

– Партнер Элли.

– Партнер?

– Да. Они живут здесь вместе уже много лет.

– Флори…

– Да, она женщина.

Поднявшись по ступеням вместе с Рупертом, Сэм прокричал в сетчатую дверь:

– Элли! Флори! Бекка! Расстилайте красную ковровую дорожку. У нас гости.

Софи шагала вслед за Сэмом, держась за выкрашенные в белый цвет перила.

– А кто такая Бекка?

– Моя дочь.

Тут дверь распахнулась, и девочка лет восьми со светлыми волосами, небрежно заплетенными в косу, и лицом, разрисованным ярко-розовыми и зелеными точками и сердечками, бросилась в объятия Сэма, отчаянно жестикулируя.

– Флори раскрасила тебе лицо, Бекка? Вижу, конечно. Что? Это она? Пойдем посмотрим.

Бекка поймала взгляд Софи и схватила Сэма за плечо, руками показывая вопрос.

– Это Софи, – ответил ей Сэм. – Она из Англии. Помнишь тот стишок про киску? Вот оттуда Софи и приехала.

Софи прошла вслед за Сэмом и Беккой через сетчатую дверь. Внутри оказались длинные белые деревянные прилавки, заставленные коробочками с нарисованными открытками, домашними джемами, рулонами разноцветных лент, тарелками с пышными булочками, аппетитным печеньем и красными бумажными упаковками галет. На светло-зеленых полках – глазурованная керамика ручной работы и картинки в рамочках.

Из задней комнаты выскочили четыре бойкие таксы, а следом за ними вышла крепко сложенная женщина лет пятидесяти, в перепачканных краской джинсах и футболке с Джони Митчелл.

– Входите, входите. Может, чаю? Я сейчас принесу. Как дела в Гандере, Сэм? Мы весь день смотрим новости и слушаем радио. Самолеты посадили и в Сент-Джонсе, и в Стивенвилле.

Сэм оставил Бекку с возбужденными собаками.

– Там совершенный дурдом, Флори, но много кто приехал помочь. И мы с бойцами тоже.

– А эта беспризорница тоже оттуда? – кивнув, спросила Флори.

– Я Софи Пэрри. – Софи протянула руку. – Племянница Элли, из Лондона.

– Значит, ты дочка Дотти? Мы думали, вы уже давно забыли про нас. Нет, это просто чудеса какие-то. А ты даже говоришь, как королева. – Флори, отстранив Сэма, крепко обняла Софи. – Элли сказала, что ты приедешь. А у меня как раз настоящий обед Джиггса[5] приготовлен. Хоть поешь у нас хорошенько. – Отпрянув назад, Флори оглядела помятый бархатный костюм Софи, пыльные туфли и растрепанные волосы. – Должна тебе сказать, девочка, ты выглядишь так, будто с кошками дралась. Давай-ка вначале мы отправим тебя в душ – сразу полегчает.

– Флори, ты решила задушить человека своим гостеприимством?

На пороге показалась стройная женщина лет семидесяти, в зеленом фартуке поверх подвернутых джинсов и в розовой футболке. С седыми волосами, подстриженными в аккуратное каре, и ярко-розовым лаком на ногтях. На шее ее висели очки в бирюзовой оправе. Женщина улыбалась, и от ее серо-голубых глаз разбегалась сеточка тонких морщин.

– Софи?

– Тетя Элли?

– Даже не думала, что доживу до этого дня.

Протянув руки, она подошла к Софи, заключила ее в объятия и крепко расцеловала в обе щеки.

– О, не драматизируй, Элли. – Флори подмигнула Софи. – Твоя тетушка иногда слишком экзальтированна, а ты наверняка пошла в свою маму.

– Как поживают родители? – спросила Элли, отступив на шаг и глядя на племянницу.

Она не знает! Мама даже не удосужилась написать ей, что Джордж умер. И мне придется сообщить, что теперь их обоих больше нет.

– Простите, тетя Элли. – Губы у Софи разом пересохли, она провела по ним языком. – Папа… он ушел из жизни. Десять… нет, уже одиннадцать лет назад. Сердце… прямо на работе. Мама разве не писала?

Элли, прижав дрожащую руку ко рту, глубоко вздохнула и покачала головой:

– О нет. Нет. Не могу поверить. Бедный Джордж. Мне так жаль, Софи. Он был прекрасным человеком. Мы дружили с шести лет. Ты не знала? Вместе в школу пошли. Прямо из детского сада. Дотти, должно быть, ужасно по нему скучает. Как она сама?

Софи, покусав нижнюю губу, проговорила:

– Простите, тетя Элли. Мамы тоже больше нет. В прошлом году умерла. Рак легких. Она курила.

– Ох, Софи. – Элли обняла племянницу. – Мне очень жаль. Бедная твоя мама.

Маленькая, как птичка, теплая тетя прильнула к Софи, и та неловко обняла ее в ответ. Неужели Элли никогда не считала маму заклятым врагом? Мама же вспоминала об эгоизме и бессердечии своей сестры всякий раз, едва о ней заходила речь. Но эта женщина совсем не такая.

Элли, отступив назад, покачала головой, тонкие седые волосы упали ей на лицо.

– Бедная Дотти. Я так надеялась увидеть ее снова. Их обоих. Она так обиделась когда-то на меня, и я никак не могла понять почему. Все было хорошо, пока мы с Томасом не познакомились. После этого она изменилась. – Элли вздохнула. – Я хотела поговорить с ней. Мы с Флори собирались в Англию на будущий год, правда, дорогая?

Флори смахнула крошку от печенья с губ.

– Святая правда. Туристические брошюры все еще лежат на столе.

– Как жаль, что не получилось, тетя Элли. Вот мама обрадовалась бы.

Не обрадовалась бы. Ничуть. Да мама не открыла бы дверь Элли. А если бы та приехала вместе с Флори – тем более. Хорошо, что они так и не добрались до Англии.

– Софи, теперь мы твоя семья. Здесь всегда есть место для тебя. Мы так рады, правда, Флори?

– О боже, конечно, девонька, – тут же отозвалась Флори, протягивая Софи чашку дымящегося шоколада. – Наш домик старенький, но тут больше комнат, чем нам надо. Тебе здесь понравится. Можешь оставаться у нас сколько захочешь.

Сэм махнул рукой Бекке, которая валялась на полу и беззвучно хихикала – собаки скакали через нее.

– Давай, Бекка-бек, – проговорил он. – Пора ужинать.

Бекка вскочила на ноги и посигналила ему руками. Сэм взглянул на Софи.

– Бекка хочет кое-чему тебя научить.

– Научить меня? Я… я не уверена…

– Просто смотри на нее и повторяй.

Бекка взяла Софи за руку, подвела к старенькому деревянному столу перед эркером, выдвинула из-под него такой же старенький деревянный стул и жестом предложила сесть.

Сэм тоже взял стул и сел на него верхом, как на мотоцикл.

– Ты же знаешь детский стишок о котенке, который побывал в гостях у королевы?

– Знаю, – ответила Софи и поставила чашку с горячим шоколадом на стол. – Кажется, я помню его.

– Ты просто рассказывай, Бекка будет показывать, а ты повторяй за ней движения.

Софи бросила взгляд на Элли и Флори, которые стояли у прилавка: Флори легонько обняла Элли за плечи, та ободряюще кивнула.

– Попробуй, Софи. Это просто.

Софи вздохнула.

– Котик пушистый, ты где пропадал? – Внимательно глядя на руки Бекки, она неуклюже повторила ее движения. – Был во дворце, королеву видал. – Она взглянула на Сэма. – Боюсь, у меня плохо получается.

Элли тоже села за стол.

– Глупости. У тебя все прекрасно получается, продолжай.

– Ах, расскажи про дворец поскорей! – проговорила Софи, копируя движения пальцев Бекки. Элли и Флори присоединились к ней. – Много придворных, мало мышей.

Радостно улыбаясь, Бекка обняла Софи. Элли с улыбкой взглянула на них через стол.

– Ну вот вы и подружились.

Сэм резко поднялся, бросил хмурый взгляд на Софи и задвинул свой стул под стол.

– У Бекки вообще много друзей. – Он легонько щелкнул дочь по носу. – Ладно, Бекка-бек. Вот теперь точно пора ужинать.

Бекка поцеловала Софи в щеку и взяла Сэма за руку. Софи смотрела, как они шли к выходу, как Сэм взял печенье с шоколадной крошкой с тарелки на прилавке и дал его дочери, а Руперт пускал слюни, глядя на них.

– Ты испортишь ей аппетит, – крикнула им вслед Флори, и сетчатая дверь захлопнулась.

Софи взяла кружку с горячим шоколадом и сделала глоток.

– Что с ним?

– Не обращай на него внимания, девонька, – ответила Флори. – Все в порядке. Он просто слишком волнуется за Бекку с тех пор, как умерла Уинни.

– Уинни?

– Моя дочь. – Элли встала из-за стола, подошла к эркеру и, скрестив руки на груди, посмотрела на дверь. – Она умерла три года назад. – И добавила, грустно улыбнувшись Софи: – Твоя кузина. Как же жаль, что вы не встретились.

– Наша Уинни была красавицей, – проговорила Флори, направляясь в другую комнату. – Такая же светловолосая, как Элли… Ладно, айда поедим уже, я голоднющая.

Глава 12

Норидж, Англия, 7 августа 1940 года

Элли села на скамейку под раскидистым кедром. Ветки качались над головой, точно крылья гигантского ворона. Она скрестила лодыжки и спрятала ноги под сиденьем, опершись на него руками. Все, кто только что стоял над могилой в ужасающей кладбищенской тишине, медленно растворялись впереди, постепенно возвращаясь к своей привычной жизни.

Джордж говорил со священником над свежей могилой. Рути, Ричи и их родители, Брайан и Пегги, вся семья Хаггинс – они больше никогда не проснутся и не увидят эти деревья и это небо. Больше никогда не попробуют жареную рыбу с картошкой на пирсе в Ярмуте в жаркий августовский полдень. Тот самолет вернулся на следующий день, чтобы сбросить бомбы на Боултон и на завод Пола в Риверсайде, на обратном пути заодно обстреляв Кинг-стрит. Оставив за собой еще больше смертей. Еще больше могил на этом кладбище под раскидистыми вязами и дубами. И это не предел, подумала Элли.

Джордж пожал руку святому отцу. Элли смотрела, как он шагает к ней по ярко-зеленой траве, совершенно чужой сейчас в этом древнем городе. Джордж похудел, темно-серый костюм болтался на нем. Он сел рядом и взял Элли за руку. Ее крепко сжатые кулачки наконец расслабились в его теплых ладонях.

– Как ты себя чувствуешь, Элли?

Закусив губу, она смотрела на него, отчаянно сдерживая слезы и удивляясь, что еще не все выплакала.

– Плохо. Плохо себя чувствую. – Она промокнула глаза белым носовым платком. – Помню, как впервые встретила Рути в зале Сент-Джорджа. Она неправильно завязала галстук, а я показала, как перевязать. Меня папочка давно еще научил. Она за это поделилась со мной леденцами из Ярмута. Пушинки из ее кармана налипли на них, но мне было все равно. – Элли, сжав кулаки, попыталась сморгнуть слезы. – Это нечестно.

Джордж сжал ее пальцы:

– Это все несправедливо и ужасно. Но нам надо идти дальше. Рути хотела бы этого.

Элли кивнула и грустно улыбнулась:

– Да. Она всегда знала, где устраивают танцы и что показывают в кинотеатрах Нориджа. И была не из тех, кто сидит дома и ждет, когда что-то произойдет.

– Тогда лучшее, что ты можешь сделать для Рути, – продолжать жить своей жизнью, Элли. Стань художником. Я всегда поддержу тебя в этом, ты знаешь. И ужасно горжусь тобой. Ты очень талантливая, иначе мадам Эдит не обратила бы на тебя внимания.

Элли вздохнула так, точно выпустила наружу весь воздух.

– В том-то и дело, Джордж. Пока я стою у мольберта и рисую апельсины и яблоки, пока бегаю по всему Нориджу в поисках берлинской лазури, или кобальта фиолетового, или какой угодно другой краски, которая срочно понадобилась мадам Эдит, все бессмысленно. – Она посмотрела прямо в обеспокоенное лицо Джорджа и поймала мягкий взгляд его карих глаз за очками. – Знаешь, я нигде не могла найти эту фиолетовую краску. Была в Бантингсе, даже в Джарролдсе была. А потом, уже на Бетел-стрит, поняла, что проголодалась, и заскочила в чайную за сэндвичем. И там, возле пожарной части, увидела табличку с призывом к женщинам присоединиться к вспомогательной пожарной службе. Я зашла туда и записалась.

– Ты записалась? В пожарную службу? Правда?

– Конечно. Мне уже и форму выдали. Я буду работать в офисе, который прямо над пожарными машинами. Первое дежурство в четверг.

– А как же твои уроки рисования? И работа у мадам Эдит?

– Боюсь, мне уже не до занятий. И придется сообщить мадам Эдит, что я больше не смогу ей помогать. Но все в порядке, Джордж. Это мое решение. Зато Сьюзен Перри-Гор будет на седьмом небе от счастья. Может, мадам Эдит выберет ее в ассистентки.

– Но это же опасно, Элли.

– Не опаснее, чем спать в своей постели, когда падает бомба.

– А что сказал твой отец?

Элли поморщилась:

– Я пока ему не сказала. Но это уже не имеет значения. Я приняла решение. Идет война, Джордж. Немцы бомбят нас все чаще. А военное министерство приказало войскам Ньюфаундленда построить доты и укрепления по всему побережью. Об этом мне рассказал Джек, дядя Рути, который живет в Фэкенхеме. Так что роль студентки-искусствоведа сейчас не по мне, я не настолько эгоистична. Я должна сделать что-то стоящее. Ради Рути. И ради себя самой.

Глава 13

Типпи-Тикл, Ньюфаундленд, 12 сентября 2001 года

– А вот и Эмми!

Теплый аромат разливался по комнате. Элли поставила блюдо со свежевыпеченными булочками и масленку на обеденный стол из красного дерева.

– Садись и бери булочку. Ужин греется в духовке. Флори сейчас накроет его для тебя.

Флори приподняла брови:

– О, правда?

– Да, пожалуйста, Флори. Я должна всех представить друг другу.

Бросив салфетку рядом с тарелкой, Флори отодвинула стул подальше от стола.

– Флори сделай это, Флори сделай то. Знаешь, Элли, я живу здесь только из-за твоего черничного пудинга.

– Только из-за него?

– Ну и еще из-за йоркширского пудинга, который готовлю для тебя, – ответила Флори и толкнула распашную дверь на кухню.

Эммет Парсонс усадил свое длинное худое тело на стул и аккуратно положил салфетку на колени. Его седеющие кудри были всклокочены, но в остальном он выглядел аккуратно и очень обыденно. Клетчатая фланелевая рубашка была застегнута на все пуговицы, серые брюки отглажены, коричневые туфли начищены до блеска. Склонив голову, он сложил руки и забормотал благодарственную молитву.

– Эмми, это твоя кузина Софи. Она приехала из Англии, оттуда, где я родилась.

Эммет взглянул на Софи и кивнул:

– Рад познакомиться. Передай варенье, пожалуйста.

– Конечно, – сказала Софи, на мгновение замерев, глядя в его необычные глаза: один такой же серо-голубой, как у Элли, а другой карий, как этот стол из красного дерева. – Я тоже рада нашему знакомству. Знаешь, ты мой единственный кузен. У моего отца не было ни братьев, ни сестер.

Эммет намазал булочку маслом и черничным джемом и откусил.

– Передай воду, пожалуйста.

Софи пододвинула к нему кувшин с водой.

– Чем ты занимаешься, Эммет?