Английская жена

– Я строю лодки. И ремонтирую.

– Интересно.

– Да.

– Здорово же. Здорово.

Элли налила в чашку дымящийся чай.

– Эмми работает с Сэмом в заливе.

– Это Сэм работает на меня.

– Да, конечно, дорогой. Эмми купил старый магазинчик Рода Физзарда. На самом деле это небольшой рыбацкий сарай на берегу, тут такие называются магазинчиками. Над чем ты сейчас работаешь, Эмми?

– Чиню лодку для спасателей. – Эммет потянулся за очередной булочкой. – Ее построили еще в девяносто шестом. Она начала протекать.

Кухонные двери распахнулись, Флори в толстых стеганых варежках внесла блюдо с обедом Джиггса – тушеное мясо с овощами и соусом – и поставила его перед Эмметом.

– Вот, Эмми, малыш. Все как ты любишь.

Эммет посмотрел на дымящееся блюдо, взял вилку и нож и, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал:

– Горчицу, пожалуйста.

Софи отодвинула в сторону старенькую, полинявшую от многочисленных стирок занавеску с голубыми розами, и подняла створку окна. Облокотившись на подоконник, она посмотрела на океан. Убывающий серп луны разливал серебряный свет на скалистый уступ и вздымающиеся волны. Со временем, когда глаза привыкли к темноте, Софи увидела тысячи сияющих, точно бриллианты, звезд, рассыпанных по черному бархату.

Сейчас она должна была быть в Нью-Йорке. Заказала бы ужин в номер, полистала телеканалы – собеседование и презентация уже давно бы закончились. Она поспорила бы сама с собой, не потратить ли деньги на порноканал, но остатки католической веры взяли бы свое, и она все же отринула бы эту мысль. Заказала бы бутылку шампанского, если бы все прошло удачно. Полистала бы контакты в мобильном в поисках кого-то, кому можно позвонить и рассказать свои новости. Но так ни на ком и не остановилась бы. У нее никого не было.

Она смотрела на сверкающее небо и думала о тысячах людей, которые погибли во время теракта. Они больше никогда не увидят эти звезды, не услышат, как волны разбиваются о скалы внизу. Софи прикрыла глаза и постаралась передать этим людям вид звезд, шум океана и прохладный бриз.

Она не знала, что делает здесь, в этом странном местечке под названием Типпи-Тикл. И почему ее мать всю жизнь так ненавидела Элли. Такую чудесную. А еще тут есть Флори. Папа сказал бы про нее «та еще штучка». Эммет странный. Кажется, ему совершенно все равно, что она здесь, но с чего бы он относился к ней иначе? У нее общие гены с Элли, Эмметом и Беккой, но они до сих пор чужие. Еще Уинни, кузина, которая о ней никогда не знала, мертвая жена Сэма Берна и мать Бекки. Каковы были шансы встретить вдовца своей покойной кузины в аэропорту Гандера? В этом крошечном месте? И почему Сэм работает на Эммета? Очень странно.

Мэвис, кажется, сказала, что Сэм жил в Бостоне. Вот почему он говорит не так, как местные, хотя, когда он беседовал с Винсом, у него слышался ньюфаундлендский акцент. Сэм раздражал ее. Звал принцессой Грейс. Что он хотел этим сказать? Уинни, должно быть, была святой, если терпела такое.

И вообще, с какой стати Софи решила, что разыскать Элли – такая уж хорошая идея? Не потому ли, что она почти всю жизнь выбирала работу и жертвовала отношениями, а теперь вдруг почувствовала себя… одинокой? Какой вздор. Да вокруг нее все время люди: коллеги из Лондона, клиенты, строители, инженеры, сметчики, поставщики. Вокруг множество людей, но в ее жизни нет никого.

Ей было любопытно познакомиться с Элли, вот и все. Что в этом плохого? Родителей больше нет. Когда Софи вышла из самолета, то подумала, что Элли – ее единственная живая родственница. А оказалось, их трое: Элли, Эммет и Бекка.

Сама судьба привела ее на Ньюфаундленд. Так что Софи нужно это сделать – найти ответ на вопрос, который мучил ее всю жизнь. Что же произошло между ее матерью и тетей Элли, пока обе еще жили в Англии? Что сделала Элли? За что Дотти так ее ненавидела?

Глава 14

Норидж, Англия, 21 декабря 1940 года

Элли соскочила с подножки автобуса перед входом в танцевальный зал «Самсон и Геркулес». Статуи мифических героев подпирали козырек над крыльцом. С верхней ступеньки уже махал Джордж. Элли взлетела наверх и поцеловала его в щеку.

– Ты похожа на настоящего солдата, Элли.

Элли оглядела свою темно-синюю форму.

– Прости, Джордж. Я не успела переодеться. Был пожар в одном старом районе, но его быстро потушили. Ничего страшного, всего лишь сигарета. Надеюсь, ты не будешь против потанцевать с девушкой в форме.

– Нет, конечно. Это даже мило. Если б знал, тоже пришел бы в форме, тогда мы были бы на равных.

– Ерунда, Джордж. Ты прекрасно выглядишь. – Элли погладила белый носовой платочек, который он сунул в нагрудный карман своего коричневого шерстяного пиджака. – Поверить не могу, что тебе удалось достать билеты на этот концерт. Мне кажется, весь город хотел бы быть здесь.

– Просто повезло, Элли. Мне отдал билеты начальник – его жена отказалась идти.

Протиснувшись в дверь, они пробрались вместе с толпой в украшенный танцевальный зал, где людей в вечерних платьях и костюмах пока еще было больше, чем в военной форме. На сцене уже играл легкие мелодии оркестр The Squadronaires. Музыканты – все как один красавцы в синей форме Королевских военно-воздушных сил.

Прищурившись, Джордж оглядел зал:

– Похоже, ни одного свободного столика. Надо было прийти пораньше.

– О, Джордж, сюда никто не приходит пораньше, – заметила Элли, пританцовывая в такт мелодии. – Девушкам нужно время привести себя в порядок. В любом случае я целый день просидела за столом, так что сейчас хочу танцевать.

– Хорошо, только сначала я возьму пиво. Встретимся около сцены. Тебе что взять?

– Мне тоже пиво, пожалуйста. Только полстакана.

Элли шла по залу, огибая танцующих, и вдруг наткнулась на спины высоченных ньюфаундлендцев.

– Простите! – крикнула она и, чуть откашлявшись и схватив одного из них за плечо, прокричала еще раз, уже громче: – Простите!

Военный обернулся и расплылся в улыбке:

– А вот и она! Сколько лет прошло!

Его красивое длинное лицо с серыми глазами просияло. Ошарашенная Элли проговорила:

– Томас Парсонс.

– Только ты и моя мама называете меня так. – Он передал свое пиво одному из товарищей. – Ладно, девонька. Пойдем потанцуем.

Джордж обвел взглядом переполненный танцпол и заметил белокурую голову Элли в темно-синей фуражке вспомогательной пожарной службы. Она прыгала в танце с высоким ньюфаундлендцем, который показался ему знакомым. Джордж попытался вспомнить, где же они могли видеться.

– Ну и что ты думаешь? – Чья-то рука легла на плечо Джорджа, и почти в тот же момент перед глазами появилось круглое веснушчатое лицо. – Чарли Мерфи, пятьдесят седьмой Ньюфаундлендский полк из Филби. Помнишь меня? Мы тут виделись как-то летом. Я был со своим другом Томом, он еще пролил колу на платье твоей девушки. Она немного расстроилась тогда, да? Была готова сжечь нас взглядом. Я потом искал вас. Куда вы все запропали? – Он оглядел зал. – А Рути здесь? Жуть как хочу потанцевать с ней.

– Рути… – Джордж посмотрел в это рыжее лицо и покачал головой. – Рути не здесь.

– Только не говори мне, что у нее появился парень, – упавшим голосом произнес Чарли.

– Не скажу. Мне ужасно жаль, Чарли. Бомба. Вся семья погибла. Они даже не успели проснуться.

– Ох, Иисусе, нет. – У Чарли на глазах выступили слезы. – Слышь, когда сам идешь служить, ты знаешь, что можешь… можешь не вернуться. Но когда на танцах встречаешь красивую девчонку, ни в жисть не поверишь, что ее… в ее собственном доме…

Джордж молча смотрел на Чарли. Казалось, вся радость, бурлившая в его небольшом, но подвижном теле как будто оплавилась и стекла, как мороженое, в самую жару оставленное на столике в саду. Он хлопнул Чарли по плечу.

– Давай принесу пива?

– Не, паря. Ты как хошь, а я на сегодня все. – Чарли кивнул в сторону танцпола: – Томми ушел танцевать с твоей девушкой. Скажи ему, что я уехал на ближайшем поезде в Грейт-Ярмут, а потом оттуда в Филби. Мне ужас как паршиво.

– Конечно, скажу.

Чарли показал Джорджу большой палец и кивнул в сторону Томаса: тот раскачивал Элли над полом в энергичном джиттербаге.

– Я бы на твоем месте присматривал за стариной Томми. Дома от него все девчонки без ума были. Он весь такой гладенький.

Джордж взглянул на танцоров. Элли смеялась, запрокинув голову и кружась под руками Томаса.

– Спасибо, но мне не о чем беспокоиться. Элли – моя девушка. Мы поженимся, когда война закончится.

– Ну в таком случае все в порядке. Тогда не беспокойся. – Чарли поправил берет. – Но я бы на твоем месте глаз с них не спускал. Никому не устоять перед обаянием ньюфаундлендца. Я знаю, что говорю, я же тоже такой.

Оркестр заиграл медленный фокстрот. Томас притянул Элли к себе, она немного нервно улыбнулась ему, но не отстранилась.

– После этого джиттербага, Томас, я пойду попить. Джордж принес пиво и уже ищет меня.

– Я уверен, он знает, где ты. – Томас кивнул в сторону сцены, где Джордж, прислонившись к колонне и потягивая пиво, наблюдал за танцполом. – И не могу сказать, что осуждаю его.

Элли посмотрела туда же и махнула Джорджу.

– Ему не о чем беспокоиться. Мы помолвлены целую вечность.

Томас постучал по безымянному пальцу Элли:

– Тогда почему у тебя нет кольца, девонька?

– Ну, знаешь, война и все такое. Надо подкопить немного денег. Джордж работает на шоколадной фабрике, в администрации. Но быстро растет.

– Похоже, он умный парень.

– О да.

– Я сохранил для него несколько марок. Правда, не понимаю, зачем люди их собирают. По мне, так это просто картинки. Мама мне часто пишет. Каждую неделю по семь писем. Должно быть, все чернила на Ньюфаундленде извела. Я принесу марки на следующей неделе.

– На следующей неделе? – Он что, собирается встретиться с ней на следующей неделе?

– Конечно. Мы все хотим по субботам уходить из казарм. Со следующей недели нас обещают возить в город на грузовиках. И тогда нам не придется втискиваться в вагоны поезда. На кого-то постоянно не хватает места. Скоро будет бунт, если это не решат.

– Что ж, Джордж будет тебе благодарен. За марки.

Томас приподнял пепельно-русую бровь.

– А ты? Согласишься еще потанцевать с парнем с двумя левыми ногами?

– С двумя левыми ногами? – рассмеялась Элли. – Ты, должно быть, шутишь! Ты танцуешь джиттербаг лучше любого из здешних парней.

– Это все потому, что у многих из нас есть родственники в Бостоне. Они привозят американские пластинки на Ньюфаундленд. Это же перекресток мира, если ты не знаешь. Все самолеты, которые летят через Атлантику, садятся на дозаправку в Гандере, иначе попадают в океан, как кирпичи. У нас в Сент-Джонсе была Кэрол Ломбард, как раз перед тем, как я ушел в армию. Все девчонки сбежались, хотели увидеть Кларка Гейбла, но он не появился. Это ее муж. Так пишут.

– Рути хотела бы увидеть Кларка Гейбла.

– Кто знает. Может, увидит его здесь, в Норидже.

Элли покачала головой.

– Рути… Рути больше нет. В июле в ее дом попала бомба.

Томас сжал руку Элли.

– Сочувствую. Это так тяжело.

– Спасибо. Да. Очень. – Элли прижалась головой к грубой шерстяной форме Томаса. – Это очень несправедливо.

– Несправедливо, да, но мы должны жить дальше. У нас нет выбора.

– Я потому и решила поступить в пожарную службу. Не могу бездействовать. – Элли вздохнула и подняла взгляд на Томаса. – Я изучала искусство. У меня была работа, я ассистировала известной художнице. – Она пожала плечами. – Я бросила работу. Пару раз в неделю занимаюсь в художественном классе, но в пожарной части все больше и больше работы. В этом месяце уже дважды были налеты. Один раз чудом не попали в собор.

– Там явно слепой наводчик сидел. Любой мальчишка с закрытыми глазами может из рогатки туда попасть.

Элли засмеялась и посмотрела на Томаса. Рути была права. Он и правда похож на Гэри Купера. Такие же светлые волосы, такое же волевое лицо. Нос немного длинноват, но совершенно не портит его. Не то чтобы это было важно, конечно. Просто приятно потанцевать с кем-то, кто умеет это делать. Ничего же плохого в этом нет?

Грохот на улице перекрыл музыку и разговоры. Украшения в зале затрепетали. Оркестр замолчал, и воцарилась тишина, тяжелая, точно ватное одеяло. И все повалили к выходу. Еще один взрыв, и следом сирена воздушной тревоги. Томас схватил Элли за руку.

– Нет, не сюда. В подвал. Дверь там, сзади.

– Я должна найти Джорджа. – Элли выдернула руку и устремилась к сцене. – Джордж!

Чьи-то руки обвились вокруг нее.

– Я здесь, Элли.

Томас взял Джорджа за плечо.

– Давай, парень, айда в подвал. Там безопасно.

Элли уселась рядом с большим пивным бочонком на деревянный ящик, набитый винными бутылками. На затемненных окнах крест-накрест были наклеены бумажные ленты, с потолка свисала единственная электрическая лампочка, отбрасывавшая зловещий желтый свет. В подвал набилось довольно много народа, все сидели в тревожном молчании и ждали, когда все закончится.

– Мы точно все это не выпьем, – кивнул Томас на ящики.

Джордж, прищурившись, посмотрел в его лицо, залитое желтым электрическим светом.

– А ты откуда узнал про подвал?

– Я всегда проверяю помещение, когда оказываюсь где-то. На всякий случай.

– И я этому очень рада. – Элли, поерзав на ящике, поправила юбку. – Не хотелось бы мне толкаться среди толпы, чтобы попасть в убежище.

Джордж вынул платок из нагрудного кармана, снял очки и сообщил:

– Я видел Чарли. Он попросил передать тебе, что поехал в Филби ближайшим поездом. – Протерев очки, он спрятал платок в карман и вернул очки на место.

– Это совсем не похоже на Чарли. Он не пропускает ни одной вечеринки.

– Он спрашивал о Рути.

– Тогда понятно, – кивнул Томас и посмотрел на Элли. – Она ему очень нравилась. Все это время он говорил о ней, искал ее в клубах и на танцплощадках всякий раз, когда мы оказывались в Норидже.

Элли едва успела покрепче сжать губы, чувствуя, что вот-вот опять разрыдается. Она по-прежнему принималась плакать, едва речь заходила о подруге. Ей казалось, что слезы давно должны были кончиться, но нет. Внутри нее как будто был неиссякаемый источник.

Оглушительный вой сирен вновь прорезал тяжелую тишину декабрьской ночи. Все постепенно начали подниматься, потягиваться и пробираться к выходу в полумраке, запинаясь о пивные бочонки и ящики с вином.

На сияющем темном небе висел совершенно рождественский месяц. Джордж протянул руку Томасу:

– Спасибо за помощь. – Он выдохнул легкое облачко пара. – Ты сможешь вернуться в Филби?

– Да, конечно, дружище. – Томас пожал руку Джорджа. – Всегда найду попутку, никто не откажет солдату. – Он взглянул на Элли. – Мы скоро увидимся. Спасибо за танцы.

Элли долго смотрела на уходящую вдаль высокую фигуру, которая становилась все меньше и меньше и постепенно тускнела, пока полностью не растворилась в темноте зимней ночи.

Глава 15

Типпи-Тикл, 13 сентября 2001 года

Сетчатая дверь распахнулась, и в кухню влетела Бекка, а сразу за ней Руперт. Девочка подбежала к Флори, которая вытирала у раковины посуду после завтрака, и обняла ее, потом к Элли и Софи, допивающим кофе, обняла их обеих, а потом наконец выдвинула стул и села рядом с Элли.

– Сэм! – крикнула Флори. – Сэм! Убери отсюда этого пса! Здесь и так места мало!

Дверь распахнулась, и в комнату вошел Сэм с ярко-розовым рюкзачком. Вместо кожаной куртки на нем была клетчатая фланелевая рубашка и джинсовая куртка.

– Руперт! Иди сюда, малыш!

Пес неуклюже прошлепал по линолеуму, остановившись возле Сэма, чтобы тот погладил его по голове, и вышел за двери.

– Господи боже, Сэм. Да я даже своих паразиток сюда не пускаю, – сказала Флори. – У них за магазином хорошая конура. Не знаю, может, ты своему медведю тоже такую сделаешь?

– Руперт будет жить в конуре, только когда в Типпи-Тикл пальмы зацветут, Флори. Он тебя всю обслюнявит, оближет, да ты и рада. Я недавно нашел у него в шерсти крошки от твоего печенья. Бекка поклялась, что ничего ему не давала.

– Ну, одна печенька никому не повредит. Посмотри, какой он здоровенный.

Сэм передал рюкзак Бекке, взял кофе, который ему налила Элли, кивнул Софи, сделал несколько глотков, поставил чашку на стол и поцеловал светловолосую макушку дочки.

– Будь умницей, детка, – сказал он ей жестами. – Слушайся взрослых. Расскажешь вечером, чему научилась сегодня, хорошо?

– Ты сегодня будешь в магазинчике, Сэм? – спросила Элли, когда он уже уходил.

– Сегодня нет. Поедем с Тором и Эйсом в Гандер, посмотрим, что там происходит, привезем им еще всяких припасов. К ужину вернусь.

– Узнай, пожалуйста, о моем рейсе, – попросила Софи, намазывая лиловое черничное варенье на теплую булочку. – ВА-101 из Лондона в Нью-Йорк.

– Не терпится отсюда вырваться наконец?

– Ну… – Софи замерла, глядя на Сэма, – булочку до рта она так и не донесла. – Просто я хочу знать, когда ехать в Гандер. У меня важная встреча…

– Да, конечно, ты у нас птица высокого полета, – нетерпеливо кивнул Сэм.

– Поужинай с нами сегодня, Сэм. – Флори поставила на решетку последнюю тарелку. – Сегодня будут макароны с сыром. На тебя точно хватит.

– Посмотрим, как пойдет, Флори. Не ждите меня. В любом случае я вернусь, чтобы уложить Бекку спать.

– Все, на сегодня хватит занятий, – проговорила Флори, заходя на кухню, и поставила на стол несколько плетеных корзин. – Возьмите себе по корзине, девочки. Пойдем за ягодами. Я закрыла магазин. Покупатели подождут до завтра. А сегодня я хочу испечь пирог. Ничто не сравнится с пирогом из ньюфаундлендской дикой черники. Это пища богов, Софи, а не пирог. Бекка научит тебя собирать ягоды.

Софи оторвалась от мобильника.

– Собирать ягоды? Но мне нечего надеть. У меня же чемодан в самолете.

– Это вообще не проблема, – сказала Элли, исправляя ошибки в работе Бекки. – Я тебе дам что-нибудь свое. Только имей в виду, – она подняла взгляд на Софи, – вся моя одежда давно вышла из моды.

Софи посмотрела на себя. Бархатная юбка измята, на белой шелковой блузке пятна кленового сиропа и масла от блинов после завтрака.

– На самом деле я так одеваюсь только на работу.

– Где ты, как я понимаю, проводишь все время, – добавила Флори и разложила кухонные полотенца по корзинам. – Сэм так сказал.

– Сэм ничего не знает обо мне.

– И то правда. – Флори приподняла бровь. – Не хотела задеть тебя, девонька.

«Бекка, покажи Софи, что ты написала», – попросила Элли жестами.

Девочка дала Софи большой лист картона, на котором зеленым карандашом были выведены кривые буковки.

«БЕККА БРЕН», – подписала работу Бекка под жестикуляцию Элли. Софи наблюдала за ними.

– Что делать, если я хочу ей что-то сказать? Я не знаю языка жестов.

– Просто повернись к ней лицом и говори – она прочитает все по губам.

Софи кивнула.

– Хорошо. Бекка, смотри, тут стоит поменять буквы местами: БЕРН.

Девочка вздохнула и исправила: «БЕРН».

– Молодец, Софи. – Элли свернула картон и перетянула его резинкой. – У тебя здорово получается.

Софи положила мобильник в карман бархатного жакета, который висел на спинке стула.

– В Лондоне все под контролем, с Нью-Йорком сейчас ничего не сделаешь, так что учите меня собирать ягоды.

Софи поднималась следом за Флори, Элли и Беккой по тропинке. На ней были джинсы Элли, большой полосатый свитер Флори и старые кроссовки. Компания пробиралась через низенькие кусты по упавшим бревнам мимо жирных ягод черники, растущих прямо на каменистой осыпи. Время от времени Софи останавливалась, чтобы сделать снимки на цифровую камеру.

– А почему мы эти ягоды не берем? – спросила Софи.

– Эти нам не нужны, девонька, – ответила ей Флори. – Наверху лучше. Ягоды любят склоны, к тому же там несколько лет назад был пожар, а пожары ягодам только на пользу.

Они добрались почти до вершины холма, где серые валуны выглядывали из густых черничных зарослей, усыпанных ягодами. Где-то там, за верхушками елей, сиял на солнце ярко-голубой океан, чуть дальше по берегу возвышался утес, на котором стоял маяк с красной крышей и высокий белый дом.

Элли вручила свою корзинку Софи.

– Собери и мне, Софи. А я порисую.

– Но я и правда не умею.

Флори махнула ей рукой.

– Иди сюда, девонька. Мы тебя научим.

Они с Беккой уже стояли посреди плотного черничного покрова. Девочка присела на корточки возле куста, взяла целую гроздь крупных ягод и большим пальцем начала отрывать их от стеблей, позволяя скатиться с ладони в свою корзину.

– Просто повторяй за Беккой, девонька, – сказала Флори. – Спелые сами упадут тебе в руку. А если не падают, пусть остаются на ветке. Только они пачкаются, аж жуть. Руки у тебя потом будут все фиолетовые. Но ты же не против?

– Нет, конечно. Потом помою.

Флори рассмеялась, наклонившись над черничным кустом.

– Конечно, девонька, помоешь.

Софи присела около куста и попробовала повторить движение Бекки, но у нее не получилось, поэтому, устроившись на теплом камне, она принялась собирать по ягодке.

Элли подошла к ней с блокнотом и села рядом.

– Ты не против, если я тебя порисую? – спросила она, занеся карандаш над бумагой.

– Меня? Может, лучше Бекку или Флори? А то я и так слишком медленно собираю.

– Ой, не беспокойся ты о ягодах. Эти двое могут за раз насобирать сразу на всю Англию, и я их рисую все время. А сейчас хочу нарисовать свою племянницу.

Софи убрала выбившуюся из хвоста прядь.

– И выгляжу я сегодня не очень.

– Ты прекрасно выглядишь.

– Может, тебе надеть очки, тетя Элли?

Элли взглянула на свои бирюзовые очки, висевшие на шнурке, и водрузила их на нос.

– Точно! Надо надеть.

– Тетя Элли! – рассмеялась Софи.

Элли хихикнула:

– Да я шучу, Софи. Расслабься и собирай ягоды. Не обращай на меня внимания.

Над поляной воцарилась тишина. Только стук дятла раздавался вдалеке, да жужжали вокруг насекомые. Минут через тридцать Элли потянулась, встала и, опустившись на мягкий зеленый мох, протянула Софи рисунок. Та взяла его.

– О! А я неплохо получилась.

– Ты вообще очень хорошенькая, Софи, – рассмеялась Элли. – У тебя темные волосы, как у родителей, а глаза достались от Берджессов. У Бекки они тоже серо-голубые. И у Уинни были такие.

Софи улыбнулась:

– И у тебя серо-голубые. Хотя у мамы были карие.

– Это у нее от нашей мамы. Ее звали Уиннифред. Она была француженкой. В честь нее я назвала свою дочь.

– Правда? Я этого не знала.

Софи внимательно смотрела на рисунок: уверенные очертания лица и тела, движение, с которым она склонилась над ягодным кустиком, тонкие пряди волос, развевающиеся на ветру, скалистые камни и крупные сочные ягоды.

Мать никогда ничего не рассказывала о своей семье, а на расспросы всегда отвечала одно и то же: «Это все в прошлом!» Отец же говорил только, что ее дедушка и бабушка были прекрасными людьми. Пока она наконец не отстала от родителей со своими расспросами.

– Я тоже когда-то рисовала. Но мама считала это пустой тратой времени. Говорила, что я никогда не заработаю себе на жизнь таким образом. – Софи пожала плечами. – Поэтому я стала архитектором. И мама разрешила мне учиться техническому рисованию. Она считала, что все должно иметь свою цель. А в искусство ради искусства не верила.

– Правда? – Элли захлопнула альбом. – Раньше она не была такой. Знаешь, она когда-то отлично играла на фортепиано.

– Да, папа рассказывал. Даже выступала в концертных залах. Но я никогда не слышала, как она играет. Дома у нас стояло фортепиано, но при мне она ни разу не прикоснулась к нему.

Элли покачала головой.

– Какая жалость. – Она сняла очки, и те повисли на шнурке. – Тебе нужно снова начать рисовать.

– Не знаю. Мне кажется, я уже совсем разучилась, да и времени свободного нет.

– Ну, здесь у тебя много свободного времени. Давай завтра пойдем порисуем вместе. Я научу тебя некоторым приемам.

– Эм-м… Конечно, почему бы и нет? – Софи взглянула на Бекки и Флори, которые карабкались вверх, соревнуясь, кто наберет больше ягод. – А они с нами пойдут?

– Нет, завтра Флори будет повторять таблицу умножения с Бекки.

– Да, Сэм говорил, что вы учите Бекку дома.

– Во всяком случае, пока. Сэм думает, она слишком маленькая, чтобы отправлять ее в Сент-Джонс в школу для глухих. А поскольку начальная школа в Типпи-Тикл закрылась несколько лет назад, а ближайшая в часе езды на автобусе в Уэсливилле, мы ее учим дома. Когда-то я так учила Эмми, пока уже в пятидесятых здесь снова не открыли старую школу. Потом я много лет преподавала искусство в средней школе Уэсливилля, откуда и ушла на пенсию. Так что Бекка в надежных руках.