
Полная версия
Дороже жизни. Сага Иного мира. Книга первая. Часть I
– Увы, увы… Ты права. Но я расскажу лорду другую легенду, о короле Йюлаусёче. Да-да, юноша Йюлаусёч победит великана и восторженный народ провозгласит его королём прямо там, на турнирном ристалище, над трупом поверженного чудовища, которое надоело всей стране хуже навозной мухи во рту. Но через много лет, на хмельном пиру с друзьями, у храброго и благородного короля Йюлаусёча украдут его заветный кинжал, подменив точной подделкой из обычного стекла. Разумеется, благородный король был достаточно благоразумен, чтобы не расставаться с кинжалом, он даже не разрешал никому подержать реликвию в руках, не то чтобы «одолжить на денёк». Но у ревнивых жён наших лордов много талантливых служанок, с одного взгляда запоминающих каждый стежок на новом платье у соперницы её госпожи. Наверное, даже чародей-оружейник не отличил бы рукоять своего оружия от подделки, созданной по рисунку глазастой служанки. И наутро после пира, в поединке витязей, которого никак не избежать властителю нашей страны, лучший друг ударил Йюлаусёча украденным кинжалом. Распорол стальные доспехи короля, будто те были из холстины! И… ничего не произошло, дочь. Ибо под стальным панцирем на храбром и умном короле оказалась кольчуга из мелких стеклянных колец. Она тоньше мешковины, она… как эти рубахи. Но создана руками чародея Агидаши Идгры, мастера-кудесника, сотворившего храброму Йюлаусёчу тот волшебный кинжал для победы над великаном с железным сердцем.
– Кто такой «Агидаши Идгра»? – тихо спросила девушка.
– Тебе лучше не знать, дочь. Боюсь, через тебя лорд Юлг сам отыщет к нему путь. Лорд очень богат, он богаче короля. Но он ещё и умён. Он поймёт легенду и передумает убивать меня. Разве мертвец раздобудет ему тайную защиту от лучших друзей, которых объявится множество после победного турнира? А когда я предстану перед ним с кольчугой на серебряном подносе, то королю Юлгу незачем будет убивать простого купца. Честь и слово самого справедливого из имущих… – и Грой насмешливо поднял брови – …стоят куда дороже каких-то двух тысяч золотых, обещанных бедному купцу за волшебную броню. Столько я намерен запросить с Юлга за волшебную кольчугу. Это ничтожная цена, ибо жизнь короля бесценна.
– Ты называешь ужасные богатства, мой бедный ум не может их осилить. «Тысяча», «две тысячи»… И всё это валится к тебе с небес само собою. Отец, две тысячи золотых монет – это целый сундук золота! Смотри, вот золотая монета. Ты подарил её на мой пятнадцатый день рождения. Она тяжёлая. Вообрази две тысячи! Ты не поднимешь такой сундук.
– Положим, не «сундук», а большая шкатулка. Значит, подниму.
– Не донесёшь до дома. Запыхаешься.
– Донесу как-нибудь. Ты поможешь. Своё золото не ноша.
– Отец, мы бедны. Лорд оказал тебе покровительство и снабдил деньгами. Но ты затеял плыть к верховьям, в дремучие леса, там любой разбой может нас разорить. Ты же не воин. В тёмном переулке тюкнут по голове и заберут кинжал! Я понимаю, ты хочешь сотворить мне богатое будущее вместо ежедневного страха. Ты наобещаешь лорду Юлгу волшебные доспехи и он поверит. Я бы поверила: вдруг купец и впрямь добудет такое диво? – смог же он где-то купить волшебный кинжал и не проболтался никому! Но что мы будем делать потом? Короли не терпят обмана. Где ты возьмёшь обещанную кольчугу?
– Она на мне.
– Что-о-о?!
– Да. Лёгкая и тонкая. Потрогай. Её можно носить под камзолом, и никто не заметит. Смотри, разве скажешь: «Под одеждой купца Гроя – броня, которую не пробить ничем»?! Это подарок чародея. Я поклялся ему отвезти всех наших рабынь в город Вадиръяндр, в Древние владения. Мы поплывём туда сегодня же, вместе с караваном «другов». Там, в городе Вадиръяндре, я отдам всех рабынь городской казне за ничтожную выручку, за одну-единственную серебряную монету. Но с условием: каждая получает свободу немедля. Так хочет чародей. Ему претит рабство и он хочет так. Я дал слово чести. И сдержу его.
– Отец… – всхлипнула Гроя, кусая губы.
Обняла отца:
– Какой ты у меня…
– Ну-ну, Гроя… Перестань. Волшебник тоже растрогался до слёз от моего бескорыстия и подарил мне эту кольчугу. Я не стану упоминать об изделиях Агидаши в списке обретённых товаров. Это ведь подарок, а не товар? И тебя прошу молчать.
– Конечно-конечно, отец. Я не пойму только, почему ты не хочешь освободить рабынь тут? Зачем плыть так далеко? Мне кажется, ты умалчиваешь о чём-то.
«Умница», – подумал купец.
– Ты верно подметила наш разговор с «другом» Борром о золоте, – купец понизил голос. – У нас в трюме пятьдесят мечей и столько же кольчуг.
– Гильдия запрещает купцам торговать оружием! – испугалась Гроя.
– Да, да… Но Гильдия обещала мне помощь при разорении. Где она, эта помощь? Дочь, я решил поправить свои дела сам, коль Гильдии не до меня. С позволения лорда Юлга, кстати! Это его оружие, оно отобрано у бунтовщиков. Я сдам ящики с этим «товаром» в княжеские лабазы Вадиръяндра, на хранение, и отправлю корабль вниз по реке. Мы останемся в городе. Это интересный и большой город, тебе будет о чём рассказать дома. Когда начнётся вторжение, Гроя, я выручу за эти мечи и кольчуги вдесятеро больше, чем тут и сейчас. И ещё: лорд обещал мне платить один золотой за каждую строчку на пергаменте, если я добуду знания о новом и страшном враге, какой идёт в наш мир из пустыни. Пленных врагов наверняка доставят в город для пыток и допросов. «Други» расскажут мне многое о них. Думаю, пятьсот строк я привезу лорду. Когда я заполню пергамент, мы сразу уедем от войны по льду русла реки, в санях. Сначала в Береговые владения, затем в Старые, Луговые и Речные, через озеро и Вехту, в порт Танлагемы. Там нас будет ждать «Фец Гигант». Никакое вторжение нас не догонит. Конечно, можно подождать войну и тут, в столице, но это неразумно. Главные бои произойдут в верховьях реки. Значит, там не пожалеют золота за оружие. А когда воины Сахтаръёлы погибнут и враги прорвутся сюда, среди женщин и стариков поднимутся в цене быстрые кони и сани, но не мечи. Да и какие сведения о враге получу я здесь? – только сплетни и страхи.
– То есть тобою движет всё-таки жадность, – задумчиво и несколько разочарованно вымолвила девушка. – О каком вторжении ты говоришь?
– Грядёт ужасное нашествие, Гроя. Враг из пустыни нашёл дорогу в Степные владения Сахтаръёлы. Пятьдесят мечей и кольчуг не изменят ничего, это вооружение для одного-единственного отряда. Князю нужны пятьдесят тысяч воинов и пятьдесят тысяч кольчуг. Столько воинов и доспехов не собрать во всём мире. И потому деревянное великолепие здешних городов обречено на пожары, а эти воины-красавцы сложат головы в боях. Но золото не горит, и сахтаръёлы не захотят отдавать его военной добычей врагу. Значит, отдадут мне, не торгуясь. За оружие, пусть даже для одного-единственного отряда. К зиме стальные мечи и доспехи станут намного дороже золотых, дочь. Я намерен просить двадцать золотых монет за каждый меч и тридцать за каждую кольчугу.
– Три тысячи за оружие и пергамент… – Гроя задумчиво покачала головой. – И ещё деньги от лорда за стеклянный кинжал и волшебную броню… Столько золота нет, наверное, ни у кого в Гильдии. Ты захотел сказочно разбогатеть на кучке оружия и куске пергамента? Отец, даже у лорда Юлга нет таких денег.
– Но у короля Юлга они найдутся. И потом: я же не прошу всё золото сразу. Пусть отдаёт постепенно. Я стараюсь ради тебя, душа моя. Мои потребности скромны. Но ты должна блистать.
* * *
Солнце клонилось к закату, сияя в куполах храмов. Индарьяла любовалась великолепием города с палубы и ела дыню в одиночестве, пока Гроя трудилась в каюте, обряжая рабынь в длинные, до пят, рубахи с расшитыми рукавами, широченными и длинными, какими удобно прикрывать лицо от любопытного мужского взгляда. Гроя выбрала на рынке именно такие платья, заметив, что их носят повсеместно.
Воин в серебряной кольчуге подсел к столу.
– Ух, и красива же ты, девка… Жаль, по-нашему не кумекаешь.
Засмеялся:
– А вот я по-вашему насобачился!
И произнёс несколько непонятных слов, гладко, без запинки.
Девушка задумалась, аккуратно вытерла уголки рта белой тканью платочка, подаренного Дъярром. Недолго колдовала над своими пальчиками, складывая их в сложный узел. Усмехнулась и решительным жестом сунула кулачок к удивлённому лицу воина.
Под носом у того красовался… кукиш.
Рядом засмеялись:
– Как это называется у вас?
– «Шиш», – мрачно ответил Борр купцу, тот подошёл неслышно.
– Отдай мне пергамент, воин, – тихо попросил купец и поставил на стол медный поднос, с кувшином, кубками и копчёной рыбой. Угощением для гостьи.
– Пергамент? – искусно удивился Борр. – Что за пергамент такой?
– Который скомкал и бросил с помоста разгневанный мальчишка-оружейник, – по-прежнему тихо продолжал купец. – В нём приказы для темнокожих рабынь. Думаю, пергамент подобрал какой-то пройдоха и продал тебе. Не мне, алчному иностранному торгашу, напоминать тебе, благородному воину Госпожи Великой Сахтаръёлы, о чести. Но ваш сход имеет право напомнить всё и всякому, я в том убедился. Отдай пергамент и забудем о нём. Вряд ли ты заплатил проходимцу много, а я не желаю доставить в город Вадиръяндр подпорченный товар. Решай. Или ступай к лошадям в своём струге.
Воин молча сунул в руки купца измятый клочок и отошёл на нос корабля, мрачным.
Девичья вирина
Уже разгорались звёзды и плескались вёсла по воде, когда на палубу вышла Гроя. Караван кораблей поднимался вверх по Акдиръянду, в стругах горланили песни и там ржали кони, будто подпевая. От реки потянуло свежестью.
– Почему только три кубка наполнены, отец? Наш гость не захотел пить?
Над столом горел фонарь, высвечивая столешницу и большой круг на палубе. Другой фонарь горел на корме. На носу корабля, облитый светом Дневной звезды, красовался обиженным изваянием сотник Борр, похожий издали на носовую фигуру из дерева, выкрашенную серебряной краской.
– Мы ждём тебя, – уклончиво ответил купец дочери. – Я не решаюсь начать расспросы госпожи Индарьялы об обычаях её народа.
– Ой… – растерялась Индарьяла. – Я не знаю, что и рассказать. Вы многого не поймёте. И не поверите.
– Ну почему же? – возразил Грой. – Для купца я весьма доверчив и готов выслушать тебя терпеливо. Для начала поведай нам о достижениях твоего народа. Это интересно.
– Вы хотите, чтобы я провела экскурсию?! – восхитилась Индарьяла.
И заговорила уже деловито:
– Извольте слушать. У моего народа есть два очень выдающихся достижения. Чрезвычайно выдающихся и знаменитых на весь мир. Это карнавал и революция.
– Поясни, – заинтересовалась Гроя. – Что такое «революция»?
– Это общественное движение к справедливой жизни! – гордо заявила Индарьяла. – Революция хочет, чтобы человек человеку был другом, товарищем и братом! А не хозяином и рабом. Нашей революции уже лет пятьдесят, она никак не достигнет своей конечной и благородной цели, потому что нам мешают двигаться к справедливости. Лезут и лезут противники революции, хитрят и дерутся. Подавай им наши апельсины и наших девушек, понимаете ли. Надоели ужасно! Это контрреволюционеры. Мы называем их «червями» и сражаемся с ними насмерть. Мы храбрые.
И вздохнула, приуныв:
– Но против хитрости мы не умеем биться. Мы бесхитростные. Так говорит моя сестра Ат и ругается: «Вы бесхитростные клуши!». Она очень продвинутая и учит меня драться пятками. И всяким хитростям. «Чтобы смогла защитить революцию»! Нашу революцию временно подавили «черви». Но она снова вспыхнет и поведёт человечество к справедливости! Моя сестра Ат готова обучить и возглавить отряд храбрых сторонников революции. Заразилась моими идеями.
– Стремление к справедливой жизни достойно восхищения, – грустно признал Грой. – Вашу «революцию» зовут у нас «мятежом» и «покушением на основы мироустройства». Увы, дитя, основы мира страшно червивы и хитры. Ваша революция и впрямь затянулась. Что такое «карнавал»?
– Это праздник! – оживилась Индарьяла. – В честь богини Умаялы. Давным-давно на наш остров прилетел воздушный корабль. Из него вышли старый волшебник, его красавица-служанка по имени Умаяла – она была в длинной белой накидке – и невиданный в те годы седой зверь. У вас такой зверь называется просто «пёс». Все женщины громко обсуждали светлоликую и светловолосую красавицу, пока не решили: она служанка. И жестоко ошиблись! Старый волшебник жил очень долго, он совершил множество чудес. Утопил корабли захватчиков. Научил добывать медь. Построил Медную башню и поселил в ней медную птицу Топаису. Птица умеет предсказывать будущее каждому. Нужно лишь встать на весы Топаисы и выслушать её пророчество. Никогда не ошибается! Умаяла оставалась молодой и красивой долго-долго, на зависть всем женщинам. Она удочерила умирающую девочку Маянагги, та сразу поправилась и выросла красавицей. И тоже не старела! Все увидели в том чары волшебника. Когда он умер на своём корабле, самые влиятельные люди принялись делить служанку, каждый хотел такую, вечно молоденькую красотку со светлыми волосами до колен. И каждый готов был уступить другому приёмную дочь Умаялы. В обмен на саму Умаялу, разумеется. Влиятельные люди торговались ужасно шумно и драчливо. В те годы у нас ещё были самые влиятельные люди, были просто влиятельные люди и были слуги всех влиятельных; теперь их зовут просто «червями». Но гордая Умаяла не пожелала делиться и решила искупаться. И тогда глупые мальчишки по наущению влиятельных украли её платье. Нагая Умаяла очень расстроилась и принялась танцевать с факелами вокруг волшебного корабля, на котором покоилось тело умершего волшебника. Танцуя, она подожгла корабль и взошла на палубу, в пламя. Все ахнули, но тут из океана пришла необычайно длинная волна, затопила всё вокруг и погасила пламя. Все обрадовались, а зря! Из океана и неба возник огромный чёрный дракон, это он поднял странную волну. Дракон широко распахнул свою огромную огненную пасть, и Умаяла ушла в неё, как в ворота, с горечью поглядев на мёртвого волшебника. Дракон дохнул пламенем и корабль сгорел. Мгновенно стал пеплом! Течение унесло пепел в океан, а дракон умчал Умаялу к звёздам. Все влиятельные зарыдали от огорчения, а все женщины прозрели и поняли с ужасом: служанкой притворялась богиня! И за много лет никто из старящихся завистниц её красоты не сообразил напроситься к ней в служанки, чтобы выклянчить хотя бы кусочек божественной молодости! Многие женщины рвали на себе волосы от досады, но самые сообразительные бросились рвать на части украденное у богини платье и растаскивать песок, на котором танцевала Умаяла: вдруг в платье и на песке остались капельки её волшебного пота? Лишь юная Маянагги хохотала над глупыми жадинами. Она пригрозила вызвать из океана и науськать на влиятельных огненного дракона, если влиятельные осмелятся назвать её, кровную дочь самой богини Умаялы, своей служанкой! Пусть только попробуют! Огненный дракон зажарит и съест всех! Влиятельные испугались стать прожаренным обедом для дракона, а Маянагги плюнула в песок возле их ног и ушла в горный лес, навсегда. Колдовать. Она научилась колдовству у богини. С тех давних пор у нас развелось множество горных колдуний самых разнообразных оттенков и возрастов. Они бойко торгуют амулетами и заклинаниями, ни в какую не желают работать, требуют уважения и зовут себя «Маянагги». Конечно, они обманщицы и вредят идеалам революции. Но мой дедушка верил, что настоящая Маянагги – та, приёмная дочь Умаялы – ещё жива и обитает в горах. Просто ей противен мир жадных и завистливых. Честным и храбрым людям она помогает. И с тех давних пор у нас устраивают ежегодный карнавал. Самую красивую и спелую девушку назначают «первой красавицей», и ей в помощницы выбирают ещё четырёх красавиц, помоложе. На большую площадь вывозят корабль, он на колёсах, он светится разноцветными огнями, над ним трепещет пламя из шёлка. Девушки долго и красиво танцуют вокруг корабля. Потом они уходят в пасть дракона, он тоже выезжает на колёсах, такое большое-пребольшое чучело, очень искусно изготовленное из проволоки и тканей, а внутри прячутся те, кто катит дракона. Он больше вашего корабля, господин Грой! Все ликуют и пляшут, все девушки зовут Умаялу: «Вернись, богиня! Одари нас твоей молодостью!». И тогда «первая красавица» выходит из пасти дракона, чтобы выбрать себе в мужья самого смелого изо всех юношей.
Гроя слушала завороженно.
– Вот так, – улыбнулась Индарьяла. – Я завершила рассказ. С вас по серебряной монете.
– За что? – не понял Грой. Он размышлял над тем, что на острове, оказывается, есть запасы меди.
– За экскурсию! – удивилась Индарьяла. – Так принято в цивилизованном обществе. Это называется «торговыми отношениями». Поясняю: те, кто слушал, платят рассказчице за её словесный труд. Вы слушали, я рассказывала. Платите.
Грой усмехнулся и полез за кошельком, а Гроя засмеялась.
Ужин удался на славу.
* * *
Тем временем на носу корабля, куда зашёл с осмотром кормщик, происходил другой разговор.
– Много я порубил вашего брата-виданора, – лениво посмеивался над кормщиком сотник Борр. – Повезло тебе, не попался ты мне.
– Я и не мог попасть тебе под меч, воин, – равнодушно отвечал кормщик, свешиваясь за борт с фонарём и разглядывая деревянные щёки корабля: что за сильный стук был недавно, не напоролись ли на старое бревно, какие всплывают иногда из Девичьей вирины? – я всего раз ходил с дружиной Длиннорукого на ваш город Синеярр и попал в плен на пять лет, подростком. Плавал с вашими плотогонами по Акдиръянду. Ты ещё не родился в те времена. И с той поры я не ходок в набеги. Служу лорду Юлгу.
– О-о-о… – с уважением протянул сотник. – Известная личность. Брешут, у него разномыслие с королём. Гляди, как бы тебя не зажарили вместе с хозяином на «сковороде гнева». Бывал я в Лингле, видал ту сковородку. Здоровенная. Десяток лордов вместит. А уж тебя, кормщик, и подавно!
Кормщик тяжко вздохнул, а сотник Борр засмеялся:
– Ты к острову чёрных людей плавал, горемыка?
– Да.
– Сколько плыть?
– Семьдесят восемь суток, воин.
– Сплавать, что ли…
– Ты заблудишься и пропадёшь. Ты не знаешь звёзд.
– Получше тебя знаю! – рассердился Борр. – По звёздам не один ты умеешь дорогу в просторах безбрежных искать! Степь, она что море. До чего ж вы любите корчить из себя знатоков, виданоры! А приставишь меч к глотке – так и не знает ни хрена.
– Там другое небо, сотник Борр.
– Как это: «другое небо»? – неуверенно переспросил воин. – Небо везде одинаковое.
– Там оно другое, – равнодушно возразил кормчий. – Там от твоих степных звёзд толку нет. Будешь плыть и плыть, пока не кончатся припасы. И умрёшь от жажды посреди солёной воды. Там огромное море без берегов. И маленький остров посередине. Его не найти с наскока. Он открыт для тех, кто знает дорогу к нему, от звезды к звезде, каких ты никогда не видел. Я видел.
– И… что же, все девки на том острове такие, каких везёт купец?
– Да. Все. Красивые и бесстыжие. Выделывают с мужчинами такое, что тебе и не снилось. Кого назовёт «мужем», тот ей и муж. На одну ночь.
* * *
Лучи солнца ещё не тронули верхушку мачты «Фец Гиганта», но восток уже посветлел настолько, что корабли погасили фонари, сберегая масло и фитили. Плескались вёсла, покрикивали в туманной дымке рулевые, караван резко забирал влево и прижимался к берегу. Ещё бы! Скоро появится огромный бурун, который столетиями вращается на выходе могучей реки из теснин Белых Поворотов. Может быть и правда, что речные духи, оседлав огромных сомов-страшилищ, творят в глубинах Акди весёлый хоровод, заманивая в него юных грешниц? Так говорит легенда.
Кормчий сам стоял у руля, у закреплённой в кормовой уключине длинной жерди с медной лопастью на конце, похожей на плавник гигантской рыбы. Даже сейчас, в сонном мареве предрассветного тумана, она поблёскивала сквозь слой воды: кормчий заставлял сыновей ежедневно драить медь сменного руля, лежащего на палубе, и ежедневно менять рули. У «Фец Гиганта» глубокая осадка, а на реке Акди часты песчаные мелководья. Надёжный руль и верное чутьё, вот что нужно для плавания по такой реке. Кормчий хорошо знал характер и фарватер Акди. Вот-вот вырастут Белые Повороты с их коварной чёрной глубиной, в ней водятся страшные сомы, которыми его когда-то запугивали насмешливые плотогоны. У всех у них оставались дома сыновья, ровесники подростку-виданору, и плотогоны жалели юного каторжника, даже сбивали с него кандалы, едва плот удалялся от причалов Вадиръяндра.
Когда над люком показалась голова Индарьялы, кормчий испуганно присел, прячась. Девушка огляделась и, никого не заметив, выбралась на палубу. На ней была лишь короткая шёлковая рубаха, явно мужская. Сладко потянулась и вдруг принялась выделывать нечто, повергшее кормчего в ужас: высоко-высоко взмахнула ногой так, что пятка оказалась над головой, но то ещё полбеды! Она не опустила ногу, а преспокойно возложила на эту пятку свои пальцы и, ловко привставая на носок, принялась вращаться, с устремлённой в небеса пяткой. Кормчий похолодел: колдовство! Ведьма колдовала! Человеческое тело не способно на такую гибкость!
Индарьяла легко проделала то же самое на другой ноге. Наклонилась несколько раз, доставая ладонями палубу. Присела, вытягивая перед собою руки. Увидала кормчего, смутилась, выпрямилась… и вдруг направилась прямо к нему.
Кормчий замер.
– Я случайно услышала твой разговор с кольчугой из серебра, – решительно заявила девушка. – Ты знаешь, как плыть туда, откуда привезли меня? Да, кормчий? Отвечай.
– Не тронь моих сыновей, ведьма, – глухо произнёс кормчий. – Их не было на том корабле. Убей своими змеями меня. Их не тронь.
– Когда и где ты видел змей? – оживилась девушка. – Напомни.
– Пятьдесят лет назад ты убила нашего ярла колдовским кинжалом. Там, на острове чёрных рабов. Тебя защищали змеи. Выползли из твоей руки.
– Пятьдесят лет назад?! – ахнула девушка. – Так это был не сон?! Ничего себе… Сколько же тебе лет?!
И вдруг заулыбалась растерянно:
– Постой-постой… Тот босоногий мальчик с мокрой тряпкой, у бочки – это был ты?!
– Да, – скрипнул зубами кормчий.
– Ты же… – девушка тихо засмеялась – …опрудонился со страху! И сообразил бросить мокрую тряпку к ногам, в лужу! Ты очень тщеславный хитрец, штурман. Говорят, ты мечтаешь спрятать сыновей от расправы, так?
– Уже знаешь… – процедил кормчий. – Дочь купца разболтала.
– Неважно, кто разболтал, – отмахнулась девушка. – Главное, ты знаешь путь к моему острову. Отвези туда воина Сенхимела и его храбрую дружину. Они защитят мой остров от ваших работорговцев. Воин Сенхимел – это…
– …я знаю, кто такой Сенхимел, – мрачно, но торопливо пробурчал кормчий, соображая: похоже, ведьма захотела сговора! Из такого неожиданного оборота дела можно извлечь немалую выгоду. – Он не согласится. Будет война, ни один воин князя не уклонится от неё ни за что. Это урон чести. Они тут помешаны на чести. Дороже жизни её ценят.
– Согласится, – улыбнулась девушка. – Ещё как согласится! Вы станете героями, состаритесь в почёте и ликовании. Среди темнокожих красавиц и апельсинов. Твоим сыновьям не придётся бояться за свою жизнь и за свои глаза. У каждого будет сто жён! Верь могучей колдунье, которой подвластны волшебные змеи. Ну как? Покажешь путь белой дружине Сенхимела? Договорились?
Кормчий разглядывал девушку уже без опаски. И бросил коротко:
– Договорились.
…Когда Индарьяла ускользнула умываться, то разминулась на ступенях с купцом, смутилась и заспешила вниз.
– Ты как-то говорил о девушке, которая зарезала вашего ярла, – задумчиво напомнил Грой кормчему и оглянулся на люк, куда скрылась Инларьяла.
Эта история не давала купцу покоя.
– Расскажи-ка мне о ней подробней.
– Это не она, господин, – замахал руками и заулыбался кормчий. – Совсем не она! Я обознался. Госпожа Индарьяла была тут, я рассмотрел её поближе и убедился. Госпожа Индарьяла очень скромная и учтивая девушка. Она не та колдунья.
«Врёт, – сразу понял Грой. – Почему?»
– Буди свой товар и свою дочь, господин, – посоветовал кормчий, внимательно всматриваясь в лицо Гроя. – Скоро мы войдём в Белые Повороты, так называют меловые кручи, меж которыми Акди сузится и станет очень глубок. Перед Поворотами мы увидим Девичью вирину. Очень достойное зрелище, особенно для молодых девушек.
* * *
– Вот это да… – потрясённая Индарьяла глядела на огромный водоворот под меловым обрывом до небес, каким стал берег реки. Корабли осторожно пробирались вдоль противоположного берега, всё ещё пологого. Даже песен не стало слышно в стругах, только плескались яростно вёсла. Притихшие рабыни толпились у борта и перестали дёргать друг дружку за широкие рукава. – Жаль, фотоаппарата нет. Увековечить бы! Значит, это не легенда…
– Я не полагал данное явление природы легендой, – промолвил Грой, он стоял рядом и озадачился словами девушки. – Но, признаться, ожидал увидеть нечто менее грандиозное. Пожалуй, из такого водоворота не выбраться даже кораблю.