Игорь, домой!

– Эх жаль, ну ладно, пойдем тогда, – сказал Игорь тоже громко, и манерно направился к Саше, который стоял в очереди на выход.

Втроем они прошмыгнули с прохода и подбежали к Мишке.

Хитрость была в том, чтобы заставить людей думать, что в магазине осталась еще где-то чья-то мама, у которой все покупки. Кассирша лишь недоуменно проводила их взглядом и продолжила щелкать упругими клавишами кассового аппарата.

– Ну ты молоток! – сказал Миша, хлопая Игоря по плечу.

Уже на улице, отойдя от магазина вглубь соседнего двора, Игорь распахнул футболку и достал целую упаковку спичек. Успех был феерический. Никто их даже не заподозрил.

Весь оставшийся вечер они жгли костер на веранде, таская веточки и бумагу, чтобы он не потух. Они пропахли дымом с ног до головы, и Оле уже не нужно было специально заставать их с поличным. Но это их и не волновало. Миша сделал «бомбочку», запалив сразу весь коробок, когда бросил его в костер.

Время летело незаметно, как вдруг Игорь услышал:

– Игорь, домой!

Уходить не хотелось, да и костер был такой большой.

– Игорь, домой!

– Пора домой, – сказал Игорь.

– Да, мне тоже пора, – сказал Саша, – а то сейчас сюда Оля придет.

Игорь хотел дождаться Оли.

– Игорь, домой!

– Тушим костер, – скомандовал Ваня, и, приспустив шорты, стал писать на огонь.

Миша присоединился к нему. Костер зашипел, подняв струйки белого дыма.

Костер нужно было обязательно затушить – об этом знал каждый мальчишка. И когда не было девчонок вокруг, тушить «по-пионерски» было проще всего.

– Игорь, домой! Сейчас папе скажу!

– Все, пока, я домой, – сказал Игорь и побежал домой.

– До завтра! – крикнул Ванька.

Игорь бежал домой и думал, что завтрашний вечер будет совершенно другим, и он уже не будет там ловким “молотком”, сумевшим вынести из магазина целую упаковку спичек. Он будет просто Игорем, который болел и выздоровел.

Глава 4

Глава 3.

Ноябрь, 2019 г.

1

Андрей ждал его, немного волновался, курил, и вот Хрящ зашел к ним в кабинет, в кожаной куртке, не изменяя своему стилю еще с 90-х. Загорелый, крупный, широкоплечий, подтянутый. Лицо уродливое, как у орка в фильме Джексона; Андрей все никак не мог к нему привыкнуть, но не лицо вызывало у него отвращение, а что-то глубокое, что-то личное. Хрящ легко мог надавить, а Андрей этого не любил, да и кто такое полюбит.

– Что по делу девчонки?

– Карамельки? – спросил Серега.

Хрящ повел бровью, повернувшись к нему.

– Простите, Павел Андреевич, мы так между собой прозвали это дело. Пока вас не было… ну, вы же про дело с трупом женщины на улице Комсомольцев?

– Да.

– Ну, – протянул Серега, – признаться, ничего и не ясно.

Хрящ прошел к окну и присел на подоконник.

– Личность установить не получилось, труп уже больше двух недель в морге, и никто не чешется, никому она не нужна. При ней ничего с собой не было, что могло бы удостоверить ее личность. Телефона тоже нет. По отпечаткам нигде не числится. Отравлена. – Серега, рассказывая, на Хряща не смотрел, он водил пальцем по столу, что-то выцарапывая, но Андрей заметил, как лицо Хряща слегка дернулось, или ему так показалось? – Как и в тех других случаях…

– Подожди про случаи, – оборвал Хрящ, – как отравлена, чем?

– Это вам лучше в отчете уточнить или к экспертам сходить, – Серега виновато улыбнулся, – остановка сердца, алкоголь и хрень какая-то.

– Передозировка антигипертензивными средствами, всё по классике, – сказал Андрей в полголоса.

– Она могла сама это сделать?

– Могла, но в любом случае её кто-то привез и скинул, – сказал Серега.

– Ну, продолжай.

– Ну что, перед смертью был половой акт, следов никаких нет.

Андрей смотрел на Хряща, на его напряженное лицо. Пока всё четко соответствовало характеру двух прошлых убийств. Если убийцу не остановить или не припугнуть, то будет убивать еще, войдет во вкус.

– Саму Карамельку… простите, девушку никто не видел. Мы с фото обошли весь район, разослали, подключили, пока ничего. Отработали гопоту и сиделых: всё пусто. Выходит, залетный. Но девчонку из другого города тоже вряд ли привезли, время смерти приблизительно 9 часов вечера.

– Но она могла быть из другого города.

– Конечно, что, сейчас мало приезжих что ли? Особенно из соседних сел.

– Ну так, там и надо искать, – сказал Хрящ, – отправьте фото всем.

– Так точно, уже сделали, пока ждем.

– В прошлые разы… – начал Андрей, но Хрящ резко перебил его, махнув рукой.

– Подожди про прошлые разы… мы сейчас каждую такую шалаву под прошлые разы будем пихать? – он сделал паузу, – что там с фонарем?

– Да что с фонарем? – сказал Серега, – обычная поломка, лампочка сдохла, через несколько дней ее поменяли, все дела.

– Мы всё проверили, – добавил Андрей, – эксперты не нашли следов, которые могли бы указывать на то, что ее как-то специально потушили в тот день.

– Выходит, – Хрящ взял со стола Константина, который где-то шлялся, кистевой эспандер в виде красного круга и начал его сжимать, – он специально нашел темный двор или ему так просто повезло?

– Повезло в чем? – спросил Андрей.

– Я хочу сказать, что, если он скидывал труп, почему не в лесу, почему во дворе? Ему важно было найти именно темный двор? Значит, он колесил, искал, ездил по заставленным дворам и тут – раз, нашел двор. Почему не в лесу, не в промзоне?

– Думаю, ему нужен был именно двор, – сказал Андрей, но осторожно, в этом предположении сильно сквозило характером серийности и отношениям к тем двум убийствам, – мы не знаем точно сколько он искал, но времени у него было достаточно, чтобы найти такой в нашем районе. И в этом ему действительно повезло, что он нашел темный двор. Ведь мог и не найти.

– В нашем районе, – повторил Хрящ для себя, покачивая головой. – Если бы не нашел в нашем, уехал бы в соседний? А потом еще дальше? За этот час он вряд ли исколесил весь город, а начал поиски с нашего или одного из соседних районов, что может означать, что и убийство было совершено где-то в этих местах. Неужели ее никто не видел?

– Ну пока не нашли таких.

– Ну они могли приехать куда-нибудь на квартиру, быстро войти, потом преступник вытащил труп тихо, да в машину, – сказал Серега.

– Значит, надо найти эту квартиру, чья она. Если снимали, кто, у кого?

– Да, сделаем, поищем.

– Что с камерами, с машинами?

– С камерами ничего, во дворе их нет, здесь убийце тоже повезло, – Андрей виновато улыбнулся, – ну или знал он про это, значит, может и не залетный. Список машин я составил, несколько десятков, в основном опросил жильцов, кто, какие видел. И… – Андрей посмотрел Хрящу в лицо, – Паша, твоя идея с соседними улицами. Думаю, надо попробовать сопоставить списки с соседними улицами, так мы сможем понять, искал ли он, или проследить возможный путь следования. Может, на соседних улицах где-то во дворах есть камеры.

– Да, – сказал Хрящ, – дельно, выполняйте.

Серега почувствовал, что по основным вопросам вроде как пробежались, значит, можно было и про отвлеченное спросить.

– Вы-то как отдохнули? Загорели! Все включено?

– Нормально отдохнул, – Хрящ заулыбался, отворачиваясь, лицо скукожилось, вместо оскала орка показались просто кривые зубы, – да, валялся, пузо набивал и грел. Дочку повозил по разным местам. – Он положил эспандер на место.

– В Турции сейчас тепло, я там ни сколько море, а больше люблю поесть да коктельчики попить.

– Кто ведет это дело? – спросил Хрящ уже в дверях.

– Петрова, – сказал Андрей.

– Петрова!? – Хрящ опять улыбнулся, и даже уже как-то повеселел, напряжение вдруг спало. – Ну это же висяк очередной, ну понятно, из статистики не выбиваемся, можно и прикрыть.

Андрей улыбался.

– Могу поспорить, что это будет передоз на лавочке, – сказал Серега, смеясь в голос.

– А вы эту версию тоже проработайте, – сказал Хрящ и вышел, захлопнув дверь.

2

– Не составишь компанию? – спросил Андрей Костяна, когда тот завалился уже под вечер забрать свои вещи. Серега как обычно пораньше умотал к жене и двум ребятишкам.

– Да вообще-то домой надо, – Костян улыбнулся, приводя стол в порядок, но его глаза за линзами очков – веселые и озорные – говорили, что он совсем не прочь и опрокинуть пару чарок пива. Он был уже давно женат и вопрос с его графиком, учитывающим специфику его работы, был относительно улажен.

– В башке бардак, надо как-то привести мысли в порядок.

– Ты слишком много на себя берешь, Андрюха, – сказал Костян, убирая часть бумаг в кожаную папку, – надо проще относиться к делам, ты не Господь Бог, чтобы за всем уследить.

– Не знаю, что с собой делать, – сказал Андрей, улыбаясь, – я бы рад забить на всё, но мысли так и лезут.

– Пойдем, расскажешь, что у вас там.

Андрей быстро собрался, догоняя Константина. Пивнушка с названием «На углу» была недалеко, через проспект Первомайский, обычная добрая затененная пивнушка в помещении, где когда-то, сто лет назад, когда Константин был еще ребенком, был книжный магазин, куда он бегал за диковинными «Сникерсами». В этой пивнушке давали обычное местное и марковое пиво. Они часто сюда заходили, избегая современные заведения с крафтовыми сортами, где тусили в основном молодые гики. Народу было немного, они уселись на диван за столик в углу под окнами со свисающими гирляндами из мерцающих лампочек.

– Ты почему еще не женился? – спросил Костян, задрав глаза, отпивая доброго местного пива.

– Я не знаю, – честно сказал Андрей.

– Ну вот и ответ. Всё твое беспокойство от того, что тебе нечего делать. Куча свободного времени, ценный сотрудник.

– Да не, времени не так и много.

– Конечно, потому что всё работе отдаешь. Что у вас там?

Андрей готов был рассказать, что у него со временем и сколько он уделяет работе, но, действительно, зачем сейчас было говорить об этом. Он хотел поделиться с Константином мыслями о Карамельке и о связи этого дела с теми двумя делами, одно из которых прикрыли как самоубийство, а второе так пока и пылилось висяком. Переговорив утром с Хрящом, он понял, что тот не торопился замечать связь между ними, хотя она была очень уж очевидной.

– Короче, – начал Андрей, посмотрев на пиво – стеклянная кружка с тёмным янтарным оттенком запотела – но он так и не отпил от нее, – это дело скорее всего подвесят, как и те два предыдущих. Закроют за недостаточностью улик. Хуже, если Петрова натянет версию с самоубийством. – Костян кивал, наслаждаясь пивом, и с пузырем пены под носом водил взглядом по небольшому залу, – Но меня не оставляет уверенность, что это серия.

– Ну, – поддержал Костян, слизав пузырь пены, – довольно очевидно, конечно. Не помню, что было в первом случае, но во втором журнал был.

– Да, – сказал Андрей, – все три дела объединяет, во-первых, схожесть характера убийств: во всех случаях передоз, полное отсутствие следов, наш район, девушек долго не можем опознать, и, конечно же, эти предметы.

– Да-да, – кивал Костян, отпивая пиво.

– В первом случае была пряжка «Монтана»…

– Точно, – Костян щелкнул пальцами, продолжая смотреть в зал, а не на Андрея.

– … девушка была одета современно, но в руке зажимала эту блестящую пряжку от модных и, как выяснилось, очень ценных джинсов из 90-х. Потом этот журнал – это уже было при мне, как сейчас помню – он был зажат под джинсовой курткой за пазухой, журнал очень древний, но девчоночный, 95 года, что ли.

– Почему девчоночный? Я тоже любил полистать его, – улыбаясь, сказал Константин, – тогда это были единственные журналы о музыкальной культуре запада и нашей, еще до появления «Cool», «Yes» и прочих. Назывался «Попкорн», изначально немецкий журнал, но в России тоже издавался.

– Да, – сказал Андрей; настало время отпить из кружки. Вроде бы беседа пошла легче, чем он изначально представлял; он думал, что Костян не захочет с ним говорить. – И сейчас этот Чупа-Чупс. Он тоже появился же в России в 90-х приблизительно? Очевидно же, что убийца оставляет нам знаки какие-то. Ну то есть, или это маньяк какой-то.

Константин кивал, пил пиво, но уже без улыбки. Андрей сделал два больших глотка.

– Я понимаю, что ворошить это не хочется, но ведь он будет убивать еще.

Это был немой вопрос Константину, Андрей ждал, что Костян как-то отреагирует, но тот, обычно всегда имеющий что сказать, молчал.

– Мы сейчас закроем это дело, но через полгода, а то и раньше, он опять совершит убийство. И опять будет предмет. Какая-нибудь кукла Барби или я не знаю что, – пиво зашевелилось в голове Андрея, он почувствовал легкость, – я, конечно, понимаю, о чем ты думаешь. Полгода! Да завтра какой-нибудь хрен в бытовухе проломит башку своему собутыльнику канделябром…

– Канделябром, – Костян засмеялся, снял очки и потер переносицу, Андрей заметил, что ему не было смешно.

– … а послезавтра в драке забьют двоих. Зачем сейчас беспокоится о каком-то убийстве через полгода? И я с тобой согласен. Дожить еще надо. Но я не понимаю, почему я не могу успокоится, что ли. Ну нельзя закрывать эти дела. Здесь-то мы можем предотвратить.

– Можем ли? – спросил Константин, посмотрев на Андрея. – Я тебя понимаю, хотя сам таким никогда не был. – Он махнул куда-то в сторону стойки бара, – Лёнчик, повтори нам.

Опрокинув кружку до последней капли, он продолжил:

– Всё по силам. Мы работаем с тем, что есть, а тут работать не с чем. Ну то есть, – поспешил он успокоить Андрея, – мы, конечно, можем копать, проверять каждый волосок, перетрясти всех вокруг и всех из соседних районов и даже из соседних городов. Но это, как у врача: он может выжать себя как лимон, может вывернуться наизнанку, чтобы спасти простого работягу, но завтра у него еще десять таких, и какой из них, ты думаешь, равнее других? А врач уже ничего не может сделать, потому что устал, потому что человек. А у нас скоро Новый год, работы по горло. Опять ярмарка нелепых смертей. – Константин иногда говорил очень витиевато, – Знаешь, в древнем Риме уже на закате Республики, праздновался так называемый праздник Сатурналий, он праздновался несколько дней и к вершине праздника надо было насвинячиться вдрызг, вот чтобы выблевать все нутро и ничего не помнить. Это время выпадало как раз на наш Новый Год. Так вот мы возвращаемся к этим страшным языческим традициям.

– То есть, ты бы тоже ждал, когда он ошибется. – Андрей вернул беседу к убийствам.

– Я человек совести, – сказал Константин, Андрей отметил про себя, что это значит, что он верующий. Они не говорили об этом прямо, но Андрей несколько раз замечал, как Костян крестится перед едой. – И если бы я был следователь, ну, или, если бы Хрящ попросил бы, я бы вел дело до самого конца, каким бы сложным оно ни было, но опять же, насколько я бы реально мог это сделать, по силе. Но я не следователь, и мне здесь проще, хотя и своих заморочек хватает. – Он постучал по кожаной папке. – Ты, конечно, бойкий пацан, взлетел до капитана, к нам перевели, в райцентр. И я понимаю, что тебя беспокоит. Но… короче, женится тебе надо.

Андрей засмеялся, допив первую кружку пива. Костян уже и второю почти умял.

– Выше не прыгнешь, – продолжал Константин, – Хрящ тоже за дело руководит и зам Вадима Борисовича, куча заслуг, и будет начальником, не дай Бог, если ничего не случится, конечно.

– Да я и не собираюсь, – сказал Андрей, – мне это всё просто интересно, но система буксует.

– Ну, – Константин дернул головой, – тогда надо возглавлять, конечно, – сказал он и засмеялся.

– Да не, – сказал Андрей, – я не собираюсь никого подсиживать, что за разговор пошел.

– Да ладно, – Костян положил руку ему на плечо, – а ты знаешь, а ведь Хрящ был жестким пацаном, мы же даже с ними дрались стенка на стенку, кварталами. Тогда он был Паханом, “главшпаной” и его боялись все соседние районы. Что он творил… да, что мы все тогда творили. А потом с ним что-то произошло. И он изменился. Он мог бы возглавить ОПГ, скорее всего так бы и было, умный, красивый, я его помню, он подавлял своей красотой и вместе с тем пацанской прытью, молодой резкий взгляд блестит под ресницами и выпирающими надбровными дугами, огонек сигареты мерцает в глазах, рот широкий, всегда улыбающийся, но готовый схватить за горло, стоит лишь на мгновение расслабится, он гипнотизировал, как кобра, – Андрей вдруг подумал, что именно это в Хряще его напрягало больше всего: взгляд, уверенный и не допускающий никаких возражений. – Давно бы уже и не было его, как и многих тех, кто сейчас на кладбище. Но однажды он как-то странно подрался – он всегда всех валил одной левой, а тут – с тех пор у него и нос скомкан, с тех пор он и Хрящ – это, ты знаешь, как Иаков, когда боролся с Богом и стал Израилем…

Андрей отвлекся, уйдя в свои мысли, он допивал пиво и хотел взять еще. Костян рассказывал что-то из Библии, что было не очень понятно и не интересно, да и причем здесь Израиль? Даже злость слегка разбирала. Он хотел махнуть Лёнчику, чтобы тот еще принес пива, но Костян его остановил:

– Андрей, прости, мне хватит. Я уже пойду, семья, дети. Заходи, как-нибудь к нам! Будем очень рады. И не забывай, тебе надо жениться.

– Да, все, ладно, иди, – Андрей махнул рукой и опустил голову, в голове шумело. Но еще один литр он определенно выпьет.

– Давай, приятно было пообщаться, – они пожали друг другу руки, и Костян ушел, как всегда быстрой походкой, махнув по пути Лёнчику.

Андрей закончил пить уже в «Капельке» и совсем не помнил, как пришел домой.

3

В отдел он завалился рано, проснулся и уже не спалось. Голова всё еще кружилась, а похмелья как такового не было. Он был еще молодой и крепкий, организм давал ему фору, чтобы потом неожиданно подловить. Андрей наливал себе кофе и наблюдал за реакцией, с которой мозг не успевал за глазами.

Идея искать машины, которые ездили по соседним улицам за час до убийства и после, была настолько безумной и не выполнимой, что вызывала смех. Разве можно вспомнить, какие машины ездили во дворе да еще две недели назад? Про номера вообще спрашивать не имело смысла. Но делать все равно что-то надо было. Папка Карамельки, помимо отчетов и пустых заключений экспертов, не имела ни одной бумажки, за которую можно было зацепиться. Возможно, отчетов об оперативных действиях и хватало, чтобы закрыть дело за недостаточностью улик, но всё же, чем сидеть в кабинете и думать, лучше было пошататься по улицам, поискать, вдруг что-то и бросилось бы в глаза, вдруг кто-то что-то и видел. К тому же ему хотелось проветрится. Был бы повод.

Кофе был мерзким и Андрей сморщился, допивая его.

Еще не было восьми, и многие только-только развозили детей по школам и детским садам. Те, кому далеко было добираться до работы на общественном транспорте, уже выходили в темноте из дома и, шатаясь, шли на остановки. Начинался рабочий день, и люди высыпали из домов, чтобы исчезнуть в зданиях на рабочих местах. Сейчас было вполне подходящее время, чтобы поймать как можно больше людей, чтобы посмотреть на них, расспросить. Здание отдела полиции было совсем рядом от места преступления, и он подумал даже начать прямо с улицы Пахомова, пошататься по дворам этого квартала.

Андрей вынул две жвачки “Орбита” и кинул в рот.

А ведь это был еще один важный элемент всех трех убийств. Тела девушек были найдены на соседних улицах с их отделом. Прямо подкинуты им. И ведь убийца намеренно это сделал, скрыв все улики. Но что ему стоило кинуть пару пустых флаконов или блистерных упаковок от таблеток? И дело было бы закрыто. Но вместо этого он подсовывал предметы. Да ведь он заигрывал с ними.

Выйдя из отдела, Андрей сразу свернул налево и направился за здание вглубь улицы. Было еще темно. Рядом стояли два панельных девятиэтажных дома. Было много людей, много машин, мамы с детьми, школьники, мужчины с сумками через плечо, все куда-то торопились.

Кого тут было спрашивать? Как и в прошлый раз, когда он составлял список машин, которые въезжали-выезжали во двор по улице Комсомольцев, надо было в первую очередь опрашивать собачников, которые как раз выходили на прогулку в районе 9 часов вечера. Тогда был сильный дождь, но некоторые всё равно выходили. Они же обычно гуляют и рано утром до работы. В это время их было уже совсем мало, но один мужик, явно с кровати напялив что попало, таскался за мелким бульдогом на полуавтомате. Он смотрел на людей с некоторой вялостью, но с превосходством пожирал глазами всех, радуясь тому, что ему никуда не надо было, а эти смешные люди так забавно суетились вокруг.

Хотя на самом деле смешон был больше он, думал Андрей: вырядился как чучело и даже был чем-то похож лицом на своего бульдога. Он направился к нему. Бульдог тащил чучело к аптеке, но оно, заметив приближающегося к нему мужчину, натянуло поводок так, что собака встала на задние лапы. Чучело в нелепом плаще решило остаться в темноте с торца аптеки, а не выходить на свет.

– Капитан Смирнов, оперуполномоченный, – Андрей махнул через плечо, указывая на отдел полиции и одновременно убирая удостоверение во внутренний карман кожаной куртки.

– Здрасьте.

– Вы часто гуляете с собакой? Каждый день?

Какое-то время мужчина не знал, что ответить, он слегка нервничал. Андрей не придавал этому значения, обычное дело, особенно, когда мгновение назад мужчина был уверен в своем безупречном превосходстве, а тут его самого так бесцеремонно прервали. А как же бульдог? Даже бульдога не испугался? Собака дергалась на поводке, желая вырваться на дорогу, где стоял описанный фонарный столб.

– Ну нет, как… иногда жена гуляет, дочка, я гуляю.

– Сможете, пожалуйста, вспомнить, в последнее время вы не видели подозрительные машины, особенно вечером.

– Машины?

– Незнакомые, с тонированными стеклами, возможно, ездили как-то странно, будто не местные? Или, может, заметили, что водитель долго сидел и не покидал машину?

Мужчина свернул губы так, что сходство с бульдогом стало еще больше, щеки сползли вниз. Он напряженно думал, закинув глаза кверху. Андрей видел, что он искренне хотел помочь.

– Вы знаете, да все машины, как машины… Да, очень много такси, заедут, создадут заторы, – мужчина слегка расслабился, – и все таксисты приезжие, понимаете…

– С такси понятно, а машины? Не торопитесь, подумайте. – Андрей достал сигарету.

– Ну да, бывает, заезжают крутые машины, черные джипы, стекла тонированные, но проезжают мимо, тут вообще проезд, столько машин, гулять невозможно, – мужчина указал на дорогу, где был заветный для бульдога фонарь.

– Попробуйте назвать какие-то, которые запомнились больше всего за последние две недели.

– Ох, – мужчина сдался бульдогу и сделал шаг к дороге, выйдя на свет, не бритый, лохматый, под плащом ворот теплого свитера. – Да, знаете, была одна, черная “БМВ”, такая маленькая, хэтчбек, стояла тут дня четыре. Тут с парковками очень сложно, а она стояла место занимала, а потом исчезла.

– Номер запомнили? Водителя, может, видели?

– Да ну, что вы, какой номер. Мы, так, пообсуждали ее с… ну, с другими, кто тут с собаками гуляет, что чья она, может, к кому приехала?

Андрей записал в блокнот.

– Когда это было? Водителя вспомните?

– Так, это было неделю назад. Водитель? Я не видел, но вроде бы девчонка какая-то. – Бульдог отвоевал еще один шаг своего хозяина.

– Неделю назад – это точно? – в голове Андрея вспыхнула новая версия, путанная и дурная, как всегда бывает, когда много неизвестных и нечем отсеивать всякую ерунду. А что если, действительно, самоубийство? Приехала, напилась, вышла из машины, шла, шла, пока не свалилась во дворе на лавочке? Правда, потом поднялась и уехала. Он полез в карман за фотографией.

– Неделю, ну, может, дней десять. – сказал хозяин бульдога. Было сомнительно, что эта информация могла быть полезной, но запись о машине Андрей все равно оставил в блокноте.

– Скажите, эту девушку вы где-нибудь видели? – Андрей показал фотографию. Что себе представил мужчина было не ясно, но его ожидания сильно не оправдались, когда он увидел на фотографии труп девушки. По лицу пробежал страх.

– Это… нет, не видел. – Он не врал.

– Еще что-нибудь помните?

Бульдог победил и мужчина запрыгал к столбу. Андрей подумал, что и тем самым мужчина показывает, что разговор пора заканчивать. Он достал визитку, подошел к нему.

– Обязательно поговорите с другими людьми, которые гуляют с собаками, пообсуждайте это – это очень важно. И если кто, что вспомнит, пожалуйста, позвоните.

Пока мужчина с большой неохотой брал визитку, Андрей подумал, что, как жалко, что исчезли те милые бабушки, которые раньше сидели у подъездов на лавочках, исчезли как вид. Андрей и не видел их никогда, знал только по мемам да по рассказам. Но собачники вполне могли бы их заменить.

Он пошел дальше по проездной дороге мимо фонаря, на который писал бульдог. Мимо аптеки и дальше к панельным пятиэтажкам. Слева была небольшая высадка деревьев, а за ними здание, которое выглядело как детский сад, хотя сейчас там располагались какие-то социальные службы. Народу становилось все больше. Светало.