Секс, наркотики и спинальная амиотрофия

Я куда-то отправил родителей. Мама всё понимает, поэтому, как только приедет Лиза, они соберутся и поедут по делам. Лизу мама уже видела, она как-то приезжала к нам домой, когда я собирал друзей на поигранки. Тогда она была лишь подругой Вани. А сегодня она моя девушка.

Утром сижу в ванной. Надо быть чистым-душистым. Чистая голова, чистые подмышки, чистая пися. Пока сижу в горячей воде и думаю о Лизе, утреннее возбуждение поневоле возвращается. Мне даже это на руку. Нет нет, я не мастурбирую, я просто активно тру член, чтобы он был максимально опрятным, ничего не должно выбиваться. Это и так стресс и чёрт его знает, как всё пройдёт, не надо раздражать партнершу. Я привык жить на коляске, я не знаю как по-другому, мы с коляской сосуществуем друг с другом. Люди порой смотрят на меня жалеющими глазами, знали бы они в чём на самом деле основные проблемы человека на коляске. Недоступность среда? Да, но можно что-то придумать. Дискриминация? Чушь, как только начинаешь давать сдачи все настолько охуевают от того, что этот овощ на колёсах ещё и может быть агрессивным, что конфликт рассасывается сам собой. Недостаток денег? Да, но у кого в России по-другому, если ты не сын депутата? Самые нерешаемые проблемы чуваков на колясках, это невозможность самостоятельно пописать в общественном месте и ограниченный фонд сексуальных поз. Серьезно, невозможно расслабиться на тусовке, в баре, или в клубе, потому что ты постоянно думаешь о том, сколько ещё твой мочевой пузырь может вместить, и сколько потом сможет вынести. Пиво? Забудьте. Не пей пиво – ссать будешь криво, с детства учила меня Галя – мамина сестра. Итого, на каждой тусе ты следишь что ты пьёшь и сколько, потому что оптимальный вариант пописать – это дотерпеть до дома. Есть второй вариант, нажраться настолько, чтобы все оковы скромности пали, а дальше – опять русская рулетка. Уронят – не уронят. Ты – пьяный, люди вокруг тебя – тоже пьяные. И вот надо просить каких-то знакомых или незнакомых мужиков идти с тобой в туалет, который наверняка ещё и слишком узкий, чтобы туда прошла коляска. И вот два самых храбрых, или сильных, или трезвых парня идут со мной в туалет. Перед дверью инструктаж, или один пересаживает меня как невесту, или один берет за подмышки, а другой за колени. Неопытными руками аккуратно поднимают, неопытными ногами аккуратно ступают. Опускают на унитаз не руками, а всем телом, просто сжимают колени и садятся вместе со мной. Охуенно, не уронили, уже хорошо, продолжаем. Так, парни, теперь один поднимает за подмышки вверх, а второй стягивает штаны и трусы. Погоди, давай сидя расстегнем, так удобнее. И вот один поднимает, берет спереди, а не сзади, и я лицом упираюсь ему в пах. Чел, я не буду тебе сосать. Я слишком пьян, чтобы объяснить технику избавления от штанов заранее. Пока первый кряхтит, держа меня трясущимися руками, второй запутывается в слоях моего исподнего. Первый стонет, второй стягивает трусы. Хоть бы никто не зашел в туалет. Такое порно с карликами. Дергает трусы вниз, писюн вырывается на свободу. Блять, ещё и стояк. В туалете с двумя парнями, самое время. Ну ничего, пусть видят, хотя оба естественно тут же находят крайне любопытные разводы на стенке туалета. Ничего, пусть лучше подумают, что я пидор, чем то, что у меня маленький член. Всё, теперь вниз. Сижу. Я позову. Сижу, делаю вдох. Надо трезветь. Внизу журчит. Чуваки, я всё! Заходят сосредоточенные. Видок, словно только что с передовой. Будет что внукам рассказать. Ты только писал? Да, теперь так же наверх и натягиваем трусы и штаны. Поверьте, к альтернативному варианту вы не готовы. Я тоже. А потому каждый раз перед тем, как пить не дома, я съедаю таблетку иммодиума. А покакаю я, пожалуй, уютно дома, через два дня. Первый командует, давай, раз, два, три. Работают слаженно, один поднял, второй натянул штаны, затем трусы. Новый рекорд скорости пит-стопа. Всё, опускай надо застегнуть штаны и пошли выпьем. Вселенная не терпит пустоты.

На втором пункте остановлюсь короче, ибо он очевиден. Когда ты – парень на коляске, то девушка всегда сверху. Вот такая вот победа феминизма. Она или сверху лицом к тебе, или сверху попой к тебе, или боком-на шпагате (но это для гибких), или же классическое шестьдесят – девятое удовольствие. Нюансы могут меняться, но эти три основные позы – база сексуального опыта чувака на коляске. Чтобы разблокировать новые позы уколитесь спинразой за несколько миллионов долларов.

Всё, я помыт. Зову родителей. Папа ловко вытягиват меня за подмышки из воды и сажает на деревянную перегородку. Дальше мама вытирает старым розовым полотенцем. Пока спускается вода, мама тщательно промакивает тело, я держусь за папу, ибо больше не за что. Душем мама смывает пену с ног, и папа накидывает на меня белый халат с надписью «Россия». Теперь папа подхватывает меня под коленями правой рукой, за плечи левой, и выносит из ванной. Мама ругается, что он опять открыл балкон. Ребёнок голый с духоты на мороз. Папа молча относит меня на кровать. Ещё есть пол часика полежать и надо одеваться. В два часа придёт Лиза. Если не опоздает.

Естественно, Лиза опоздала. Она приехала радостная в половине четвертого, в лёгком чёрном одеянии и воздушном шарфе. Мы сидели у меня в комнате на сложенном диване, перед нами уже пол часа как Лизу дожидаются остывающие заказанные роллы. День, посвященный сексу начался с совместной жратвы. Маленький столик, на нём коробка с японской едой, в блюдечке соевый соус, сбоку две чашки чая предусмотрительно заваренные папой. Дверь в нашу комнату закрыта, но Лиза вновь напряжена. По квартире бегают родители, собирая себя и собирая какие-то вещи. Сколько я не упрашивал маму быть готовой к Лизиному приходу чтобы тут же оставить нас дома одних, без толку. Маме потребовалось ещё полтора часа чтобы сделать прическу, одеться, и накраситься перед поездкой в магазин. Стоит ли упоминать, что перед Лизиным визитом дом полностью выдраили? Приход незнакомых людей всегда был для мамы (и из-за этого всей семьи) стрессом. Маме всегда было важно, что скажут люди, хоть и с годами этот грех постепенно отступил. В итоге то драгоценное время, распланированное мною для разврата и похоти было сдвинуто уборкой и сборами. Только без чего-то семнадцать мы наконец-то остались одни. Мои руки на её лице. Долгие страстные поцелуи. Череда глубоких засосов на её шее. Укуси меня, её бескомпромиссный приказ. Кусаю её губы, кусаю её плечи, лишь провожу зубами по её горячей и уже красной шее. Скромная и нервозная на людях, со мной она позволяет себе быть совсем другой, совсем настоящей. Она может баловаться как не в себя. Или быть роковой и страстной. Играть с ней во всякие детские игры также прекрасно, как и трахаться.

Повисшая пауза. Накушенные губы просят передышки. Понимающий взгляд. Надо перейти к этому. Надо как-то пересечь черту целующихся друзей, открыв следующий уровень доступа к телу.

Итак, мы дома одни… Опускаю голову вниз и показываю глазами на мою ширинку. Я клянусь, я не помню этого. Лиза просто издевается, описывая нашу первую прелюдию такими словами. Я заметила, говорит Лиза. Мои руки и без того уже поласкавшие её тело и грудь, лезут под кофту. Уверенно тяну её наверх. Выше груди поднять кофту не позволяют слабые руки. Но этого мне достаточно чтобы поцеловать две белые, ещё спрятанные в лифчик грудки. Сними, шепчу ей. Да, моя хорошая, тут многое придется делать самой. Ещё и мне помогать. Лиза колеблется. Что такое? Я боюсь тебе не понравиться. Глупости, я люблю тебя. Я хочу тебя. Посмотри на меня, это я должен беспокоиться, а ты… ты прекрасна. Подкрепляю свои слова медленным и нежным поцелуем. Лиза стягивает кофту, туда же отправляются джинсы. Она настаивает, что и моя рубашка уже задержалась. В одном лифчике и трусиках, садится на меня сверху, прижимая спиной к спинке дивана. Пальчики расстёгивают пуговички одну за другой. Каждая новая пуговичка сопровождается новым, всё более низким поцелуем. Вот уже перед ней моя белая с чёрными волосинками у сосков грудь, вот мой набирающий солидность незагорелый живот. Она целует моё грудь, кусает, сосёт. Она обнимает мои плечи и водит рукой вдоль шрама на позвоночнике. Только сильно не дави, там чувствительно. Губами выжигая на моей шее новый красный след, Лиза расстёгивает мои джинсы. Не спеши, сначала я хочу погладить твоё попку. Лиза ловко срывается с моих коленей и с грациозностью кошки вытягивается через меня, упираясь носками в лава лампу на столике возле кровати. Её королевское величество Лизина попа, массивная и упругая, налитые жизнью мощные ягодицы. Даю звонкий шлепок по правому полушарию, порождая волны инерции. Лиза комплексует по поводу попы, она считает её слишком большой. Моё же мнение, что такой заднице стоит поклоняться как фундаменту мироздания. Не могу удержаться, бросаюсь вниз и делаю кусь. Лиза в крик. На выпирающей горке левой ягодички красуется отпечаток моих зубов.

Лиза не кричит, уже стонет. Провожу руками по спинке вверх, пальцы упираются во что-то шершавое. Прыжок, Лиза сидит в пол оборота ко мне. Ты чего? Всё в порядке? Я сделал тебе больно? Нет, я стесняюсь. Прекрати, дай мне рассмотреть тебя. Нехотя возвращается на мои колени. Пальцы нежно изучают овальное пятнышко невуса с родинкой посередине, прямо над поясницей. Я люблю тебя. Я хочу тебя поцеловать туда. Оно прекрасно. Губами причащаюсь пред Лизиной тайной. В глазах благодарность и страсть. Это такие мелочи. Мои губы заполнены её губами. Ложись…

Помоги мне лечь. Лиза встаёт на колени на пол. Придерживает меня за плечи. Роняю себя влево, Лиза затягивает мои ноги на диван. Теперь ухватиться за мои джинсы и рвануть на себя. Попа проворачивается под моим весом и вот я уже лежу на спине. Лиза прокладывает себе поцелуями путь вниз. Между эротизмом и смехом – чмок в пупок. Дальше лишь джинсы. Хватает их двумя руками и тянет вниз. Давай снимем их вообще. На неразведенных до конца контрактурами коленях джинсы держат последнюю линию обороны. С каждой костлявой ногой Лиза разбирается по отдельности. Левая. Правая. Упирается носом в мои трусы. Целует набухший член сквозь ткань. Тянет резинку трусов вниз. Мои кучерявые волосы вновь приветствуют первооткрывателя Жениных трусов. Аккуратно целует мою головку, делает лизь. Только не укуси. Усмехается, направляет член себе в рот. Блаженство…

Я хочу видеть, как она это делает, но слабая шея не может сильно подняться. Потому, рассматриваю достопримечательности Европы, отпечатанные у меня на обоях. Мне хорошо, мне чудесно. Лиза знает, что она делает. Где ты научилась так хорошо делать минет? Сделал, блять, девушке комплимент. Хорошо хоть Лиза увлечена процессом, не замечает вопрос, или игнорирует. Похоже до меня у неё были сплошные мудаки, а потому закрывать глаза на многое Лиза выучилась на отлично. Все наши будущие отношения друг с другом покажут, что инвалидность – далеко не самая сложная вещь, на которую можно не обращать внимание. Есть значительно хуже.

Моё внимание блуждает. Хочется описать этот процесс как откровение. Наконец-то я не одинок. Наконец-то мой член снова востребован. Но правда заключается в том, что литературно, сам по себе секс – достаточно скучный процесс. Когда он ещё не начался, между вами электричество и его хочется воспевать. Когда же процесс уже в разгаре, работа достаточно монотонная. Туда-сюда. Лиза старается, Лиза выражает мне свою любовь. Я опускаю свои руки на её голову. Я люблю управлять процессом. Быстрее и глубже. Возьми его полностью. Тотальное доминирование.

Моему члену горячо и влажно, Лизина ласка согревает моего друга. Но мне как-то зябко. Из приоткрытого окна тянет февралём. Упираюсь взглядом в экран выключенного телевизор. Как в чёрном зеркале любуюсь отражением Лизиной попы и ритмично раскачивающегося каре. Я уже видел что-то подобное. Я был моложе. Какое-то дежавю.

Мне шестнадцать лет. Третье января две тысячи одиннадцатого года. Мой первый раз. С Юлей мы встречаемся уже несколько месяцев. Ей пятнадцать. Мы познакомились в интернете. Тёмные волосы, карие глаза, маленький рост, кавказский намёк во внешности, эротичная расщелинка между передних зубов. Мы первый раз дома одни. Пока родители собираются и уходят мы едим суши. Ха. Палочками беру меньшие из них, большие не поместятся у меня во рту. Мышцы челюсти не позволяют открыть рот достаточно глубоко, чтобы полностью поглотить калифорнию или филадельфию. Обнимаясь, смотрим Бурлеск на DVD. Незабываемые завывания Шэр и полуголые танцующие девушки. Шоу ми лител мор, шоу ми лител лес. Лежу на спине. Кудрявый куст приветствует несовершеннолетнюю, но совершенно готовую Юлю. Пока целовались и раздевались, фильм закончился. Меню диска крутит одну и ту же барабанную партию саундтрека, через тридцать секунд партия начинается сначала. И так до бесконечности. Юля делает свой первый в жизни минет. Прилежно и старательно, но без необходимого опыта. Она совсем не помогает рукой, а головой работает так, как видела в порно роликах. Думает, что от скорости зависит результат. Барабанная партия вновь обрывается, чтобы начать сначала. Юля молотит головой в такт ударной установки. Мой первый раз. У нас с Юлей только орал, она обещала маме, что до шестнадцати у неё ничего не будет. Я так хочу тебе отдаться – страстно сопит мне в ухо. Но мама не разрешает. А потому мы на новом кругу барабанного безумия. А так и должно быть? Она сосёт уже минут двадцать, а я всё никак. Да я молодец, просто секс-машина. Запыхавшаяся Юля отбрасывает в сторону прядь волос. Помоги мне сесть, может так получиться лучше. После ещё десяти минут первый раз в жизни кончаю девушке в рот. Возбужденная и послушная Юля открывает ротик, показывая лужицу самогонного цвета. Теперь глотай. Моя девочка, моя рабыня. С Юлей мы встречались чуть больше трёх лет. Расстались друзьями. А потом разругались из-за ерунды.

Лиза старше, Лиза опытнее, Лиза умнее. Я приближаюсь к концу. Милая, будь готова. Увеличивая темп и давление, Лиза дарит мне наш первый оргазм, и тут же отстраняется. Несколько чувствительно приятных моментов теряются зря. Бывший парень говорил, что после конца он суперчувствительный и его не надо трогать. Нет, надо, это очень приятно. Горячая, полуголая, уставшая, лежит на мне отдыхая. Мы вместе. Мне так хорошо с тобой.

После небольшого перерыва Лиза хочет второй тайм. Точнее, Лиза хочет меня. Хочет, чтобы я вошел в неё. Пока поцелуи расточают свою нежность, рукой поглаживает мой член, помогая проснуться от наркоза прежних ласк. Избавляемся от Лизиного лифчика. Обхватываю губами её сосочек и делаю бабочку языком. Язык – пожалуй самая сильная мышца в моём теле. Болтать я умею как бог. Не зря провёл всё детство выступая на сцене. Не зря стал лауреатом двух международных песенных конкурсов и объездил пол-России со всемирным детским хором Юнеско. Не зря же вёл концерты со звёздами шоу-биза. Пиздеть – не мешки ворочать. А потому, мой язык танцует фламенко на Лизиных ореолах. Скоро мой танцор познакомится и с твоим клитором. Но ты не хочешь моих поцелуев, ты хочешь меня внутрь. На уже созревший член натягивает резинку. С этим всё строго. Моя первая девушка поделилась со мной не только паническими атаками на барабанные установки, но и всё время присутствующим страхом залететь по глупости. А потому мой джентльмен всегда ходит в гости в парадном костюме.

Но то ли Лизина ласка была слишком убаюкивающей для него, то ли Лизина узкая девочка была недостаточно влажной, то ли я отлежал поясницу, но мой член продолжал скромничать и тушеваться. После нескольких попыток проникнуть в Лизу, он на отрез отказался делать что-либо и претворился мёртвым. Блядский род, стыдоба какая. Сейчас Лиза подумает, что я импотент и на этом всё закончится. Это из-за меня – удивил меня голос Лизы. У меня там немного повернут таз, что спереди не всегда получается войти, а у тебя он достаточно большой. Льстит. Мой друг в лучшем случае пухловат, как и я сам, а вот добавить пару сантиметров в длину бы явно не помешало.

Я люблю тебя. У нас всё получится. Просто, может быть не сразу. Тогда, давай так, раз уж сейчас больше ничего не будет. Давай позу разучим, чтобы потом не заморачиваться. Ты поворачиваешься ко мне спиной, пропускаешь свои ноги под моими коленями, и опускаешься тазом назад. Я тебе говорю, это самая удобная поза. И самый приятный для меня вид. Не смейся, позу правда надо разучить, чтобы потом не тратить время. Так я могу быть очень глубоко и видеть и твои губки, и твою попку.

***

Ночью предпринимаем ещё одну попытку. Лиза в моей футболке «Гараж». На стене висят тайские круглые фонарики. Синие звёздочки потолочной лампы. Новый раскрытый презерватив, приземление в разученной позе. Я вижу только тебя, я думаю только о тебе. На самом деле нет. Я думаю о своём члене. Я думаю о том, как бы он не подвел меня опять. И он действительно это делает. Ещё пара движений, и полу-напряжённый работник, выпав из Лизы отказывается вернуться. Сука. С силой ударяю кулаком по стене кровати-шкафа, в котором мы спим. На этот шкафу-кровати мы будем с Лизой накуриваться от Ваниной бутылки, но это впереди. А пока – я безнадёжен. Лиза закончит наши отношения не успев начать. Мне обидно, мне больно. Женя, это мелочи. Ты чего? Я негодую от обиды. Слёзы судорожно срываются с моего лица. Это не мелочи. Это СМА. Я знаю, что моё заболевание прогрессирует. Но я везучий, оно медленно прогрессирует. Так медленно, что я этого не замечаю. Я по-прежнему сам ем и пью, я сам чищу зубы, я могу писать и печатать. Я могу трахать девушек. Ну, во всяком случае мог. Эта штука когда-нибудь меня убьёт. Я или поймаю пневмонию, и ослабленные мышцы не смогут избавиться от развития заразы в лёгких, или же сердце, главная мышца, не справится в какой-то момент. Оно и так стучит быстрее, чем у большинства людей, мой нормальный ритм – сто ударов в минуту. Мне нужно жить быстрее. Мне нужно успеть больше. Перегонки. Но господи, почему сейчас? Я так боюсь, что это конец. Я так боюсь, что не могу быть с ней, любить её так, как мужчина любит женщину. Господи, если это план твой, если на то воля твоя, одумайся и даруй мне силу. Господи, отец мой небесный, я просто хочу быть счастливым. Дай мне сделать её счастливой. Дай мне любить, господи, ты ведь для этого создал нас и послал на землю эту. Я план твой, господь мой, будь щедр и дай возлюбить её, как тебя. Дай, блять, полюбить её. Не забирай и это. Я не плакал, когда понял, что не смогу больше петь. Моя голова стала слишком тяжёлой для моей шеи. Сначала пропали верхние ноты, а затем голову и вовсе пришлось поддерживать пальцами, во время долгого разговора. Женя, а почему ты перестал петь? Ну, надо идти дальше. У меня новые интересы. Но только не секс, господи, только не секс.

Мои рыдания тонут в Лизиных объятьях. Тихо и хорошо, как в детстве, когда после ушибленной коленки мама успокоит и приласкает. Лиза будет великолепной матерью. В ней столько любви и принятия. Я падаю в сон. Я опять балансирую на грани. Мерцание синих лампочек. Тёплая, вкусно пахнущая, мягкая Лиза обнимает меня. Что-то выталкивает меня из сна, но я ещё не ориентируюсь в реальности. Лиза, иди ко мне. Ого, как это? Не спрашивай, просто иди ко мне. Магия момента. Я ни о чём не думаю. Я балансирую на грани сна, как Лиза балансирует на моём члене. Я вхожу в неё сзади, я сжимаю её ягодицы, я двигаю её ближе и ближе. Мой член упирается дальше и дальше. Он очень большой, он такой большой. Повернись, я хочу видеть тебя. Лиза, не слезая с моего героического шеста оборачивается на спину, упираясь на локти и пятки. Благодаря подложенной под голову подушке я вижу, как кольцо от резинки исчезает за лужайкой лобковых волос. Её груди мелодично качаются в такт. Я люблю её медленно. На часах около четырех утра. В тёмной комнате луч проясняющегося неба находит Лизину кожу, и она пламенеет. Я плыву на лодке удовольствия. Мой корабль бороздит волны её влажного океана.

Комната тускла, но я вижу свет. Его источник – Лизино тело. Мягкий белый свет разливается по всей комнате. Я видел такое лишь на картинах мастеров возрождения, когда рисуют Адама и Еву до укушенного яблока. После первородного греха, Адам и Ева блёклы. Теперь их тело смертно. Оно ещё здесь, но уже отдаёт будущим тленом. Серое, с зеленоватым оттенком. Но до изгнания, в Эдеме тела первых людей всё ещё наполнены божественным светом. Вот почему я выбрал тебя. Вот зачем господь послал тебя мне. Ты – воплощенный божественный свет. И возвращаясь в тебя, я возвращаюсь к создателю. Мы – не Женя и Лиза. Мы с тобой лишь пучки энергии.

Мы есть свет вселенной. Мы есть одно. Мы есть любовь. Мы есть альфа и омега.

Ах! Сильным рывком выплёскиваю из себя всю обиду и злость. Ах! Боль и одиночество покидает меня. Ах! Материализованный поток божественного света вытекает из меня. Я – дзен. Я чувствую колебания энергии вокруг меня. Я не здесь. Я нигде. Мой ослабший член выскальзывает из Лизы. Её голова лежит на моей груди. Я люблю тебя. У нас всё получилось. С тобой у меня всегда всё получится. Темнота распадётся бессильной перед светом твоих глаз.

А куда деть презерватив, спрашиваешь ты. На люстру повесим, отвечаю я.

***

Часть вторая.

Новость

Задумчивая и печальная, клубок мыслей и нервов, ковыряя свой жестковатый чизкейк Дарья Дмитриевна переходит к самому главному. В общем он всё подписал. Его приняли на месте, с грузом. Он сначала попробовал убежать, а потом начал давать признательные показания. Три грамма амфетамина. Это тянет года на три – четыре. Даша, что можно сделать? Уже ничего. Он пошёл сотрудничать со следствием, теперь он точно сядет, вопрос лишь насколько. Он вроде начал собирать деньги на адвоката. Ах да, самое главное. Он не хочет говорить семье. Говорит, я лучше сяду, чем признаюсь во всём родителям и не смогу смотреть маме в глаза.

Я сжимаю кулаки, давлю накатившую волну злости. Дурак. Инфантильное рыцарство. Испорченный пасынок Рублёвки. Расстроить маму страшнее, чем сесть на бутылку российского правосудия. Я чувствую себя виноватым. Мы курили вместе. Я знал, что он юзает почти ежедневно. Ну как так! Он всегда был такой осторожный, никогда не брал больше веса, тянущего на административку. А тут пошёл в лес поднимать закладку для тусовки. И попал на наряд ментов.

Мой телефон снова подсвечивается строкой «Лиза», скидываю во второй раз.

Даша, что дальше? Какой алгоритм? Ну сейчас пока следователь дергает его каждый день, задаёт вопросы. Ему повезло, обыск дома не производили, так, вызвали на следующий день к себе, он нарисовал карту квартиры, потыкали ручкой – а что здесь, а что там, он описал, по бумажкам обыск был. Повезло, что попались ленивые. Да и он весь такой интеллигентный, в институте учится. Если бы его утро началось со звонка в дверь, он бы уже сейчас сидел в СИЗО – на кухне в духовке у него лежало кое-что ещё, расфасованное. Собственно, это теперь его единственная надежда, если вдруг очень-очень сильно повезет – и попадется хороший адвокат, возможно дадут условку. Ну тут много факторов, какой прокурор, кто судья. А Ванечка сейчас бегает по универам и работам, берет характеристику для следователя.

Многозначительно смотрю в немигающие Дашины глаза. Прочищаю горло. Этой стороны Дашиной жизни мы обычно не касаемся, я лишь иногда ограничиваюсь вопросом всё ли там в порядке. Большие проблемы в её жизни всегда приходили именно из этой области. Проблемы с законом в том числе. Кхм, Даша. А ты по своим каналам можешь как-то замять ситуацию? Может быть можно денег дать, ну как-то ведь такие дела решаются? – Поздно. Он уже подписал признательное. И принял предложенного адвоката. Глупость на глупости. Теперь он собирает деньги, чтобы государственный адвокат – стал его адвокатом. Вот такая история.

Новый звонок. Не выдерживаю. Беру трубку. Да? В Парке Победы, сидим, как говорил. Ничего, в кафе сидим разговариваем. Долгая вынуждающая пауза. Волна ужаса. Зачем? В смысле втроём погуляем? Милая, ты ведешь себя неприемлемо. Нет никаких проблем, хорошо. Не кричи. Лиза. Лиза. Я позвоню, как мы закончим. Я позвоню. Гудки. Бросила.

Удивленный Дашин взгляд. Галдящие туристы из Японии за соседним столом. Остывшая паста, посыпанная тем, что в Шоколаднице называют пармезаном. С того момента, как мы начали встречаться с Лизой, отношения с Дашей резко наладились. Моя потребность любить больше её не утруждала, Даша же попала в ситуацию, где она теперь без задних помыслов могла наслаждаться плодами нашей дружбы. Наша запланированная прогулка по Парку Победы была омрачена двумя событиями, двумя утренними разговорами. Дашей с Ваней, и моим с Лизой. Ваня был в панике. Лиза в холодном гневе. На Ваню нарвался патруль и принял его с наркотой, на Лизу напала ревность, ужалившее в незажившее от прошлых отношений сердце. Даша успокаивала Ваню. Я пытался успокоить Лизу. Я с ней полностью честен, я рассказываю ей всё. Она знает, что я был влюблен в Дашу. Она знает, что безответно. Она знает, что мы теперь только друзья, и то, лишь когда разговариваем. Она знает, что я поехал встречаться с ней. Она спокойно относится ко всем моим друзьям и знакомым. Она даже Юлю может со мной спокойно обсуждать. Обычно. Но сегодня какие-то планеты вошли в неправильные дома.