Прикосновение тьмы. Аид и Персефона. Комплект из 4 книг

После работы девушка отправилась в колледж. На занятиях сосредоточиться оказалось еще сложнее. Сказывалась бессонная ночь, и хотя она делала записи, к концу занятий, попытавшись прочитать написанное, она увидела одни лишь каракули.

Ей нужен был отдых.

Кто-то коснулся ее плеча, и Персефона подпрыгнула от неожиданности. Она повернулась и взглянула в лицо девушки с тонкими, как у феи, чертами лица и россыпью веснушек. Глаза ее были большими и круглыми.

– Ты ведь Персефона Роузи, верно?

Она уже начала привыкать к этому вопросу и с ужасом ждала того, что за ним последует.

– Да, – с опаской ответила она. – Чем могу помочь?

Девушка подняла журнал, лежавший поверх стопки книг, которые она прижимала к груди. Это были «Божественные Дельфы», обложку которых на этот раз украшала фотография Аида. Персефона была поражена: Аид позволил себя сфотографировать. Заголовок гласил: «Бог подземного царства посвящает проект «Алкион» журналистке».

Персефона взяла его, пролистала до самой статьи и начала читать, то и дело закатывая глаза.

Пожалуй, худшим – кроме того, что в статье причиной проекта указывалась влюбленность Аида в «прекрасную смертную-блондинку», – было то, что они разместили ее фотографию. Это был снимок, сделанный для стажировки в «Новостях Новых Афин».

– Это правда? – спросила девушка. – Ты правда встречаешься с лордом Аидом?

Персефона смерила ее взглядом и встала, закинув на плечо рюкзак. Она не знала, существовало ли слово, способное описать то, что происходило между ней и богом мертвых. Аид назвал ее своей возлюбленной, но Персефона по-прежнему считала себя пленницей – и так будет, пока действует их контракт.

Вместо ответа она спросила девушку:

– Ты ведь в курсе, что «Дельфы» – журнал сплетен о знаменитостях?

– Да, но… Он создал проект «Алкион» только ради тебя.

– Не ради меня. – Она обошла девушку, задев плечом. – Ради смертных, оказавшихся в беде.

– И все же, тебе не кажется это романтичным?

Персефона остановилась и повернулась к девушке:

– Он услышал. В этом нет никакой романтики.

Девушка растерянно заморгала.

Персефона объяснила:

– Я не собираюсь романтизировать Аида за то, что должны делать все мужчины.

– Так ты не думаешь, что нравишься ему?

– Я предпочла бы, чтобы он меня уважал, – ответила Персефона. Уважение способно построить империю. Доверие способно сделать ее нерушимой. Любовь способна сделать ее вечной. И она поймет, что Аид уважает ее, когда тот уберет с ее кожи эту дурацкую метку. – Извини, – добавила она и ушла.

Подходило время ланча, а она договорилась о встрече с Лексой и Сивиллой.

Персефона покинула зал Гестии и пересекла кампус. Она шла через Сад богов по знакомой дорожке из камней мимо мраморной статуи Аполлона, когда ее вдруг настиг запах магии Аида. Это было единственное предупреждение перед тем, как она перенеслась. Она оказалась в другой части сада, где цвели нарциссы, лицом к лицу с богом мертвых.

Он наклонился вперед, его ладонь легла ей на затылок, и их губы слились в поцелуе. Она ответила на него, но все ее мысли были заняты статьей и контрактом.

Отстранившись, бог несколько мгновений просто смотрел на нее, а потом спросил:

– С тобой все в порядке?

У нее внутри все сжалось. Она никак не могла привыкнуть к этому вопросу и тому, как он его задавал, – голосом, в котором звучали искренность и обеспокоенность.

– Да, – выдохнула она. «Скажи ему! Спроси его о контракте, – приказала она себе. – Потребуй освободить тебя, если он хочет быть с тобой». Но вместо этого она спросила: – Что ты здесь делаешь?

Уголки его рта приподнялись, и он провел большим пальцем по ее нижней губе.

– Я пришел попрощаться.

– Что? – В голосе Персефоны прозвучало больше возмущения, чем она ожидала. Что значит, он пришел попрощаться?

Аид издал тихий смешок.

– Мне нужно в Олимпию на Совет.

Совет богов собирался каждые три месяца, если не шла война. Если Аид собирался туда, значит, там будет и Деметра.

– О… – Она огорченно опустила голову. – И надолго?

Он пожал плечами:

– Если бы это решал я, то на день, не больше.

– А почему ты никак не можешь повлиять?

– Все зависит от того, как долго будут спорить Зевс с Посейдоном.

Ей захотелось рассмеяться, но после званого ужина у нее сложилось впечатление, что их споры были не забавными, а весьма свирепыми. Но, помимо Зевса и Посейдона, Персефона не знала, чего ожидать от встречи ее матери с богом мертвых.

Она поежилась и попыталась заглянуть в глаза Аиду, но он как раз заметил журнал. Он взял его у нее и нахмурился – а потом нахмурился еще сильнее, когда она спросила:

– Ты поэтому представил проект «Алкион» на званом ужине? Чтобы отвлечь внимание людей от моей оценки твоего характера?

– Ты думаешь, я создал проект «Алкион» ради своей репутации?

Персефона отвела взгляд.

– Ты не хотел, чтобы я продолжала писать о тебе. Ты только вчера об этом говорил.

Он смерил ее долгим взглядом.

– Я запустил проект «Алкион» не в надежде, что мир начнет меня обожать. Я начал его из-за тебя.

– Почему?

– Потому что увидел правду в том, что ты сказала. Неужели в это так сложно поверить?

Богиня не знала, что ответить, и брови Аида сошлись на переносице.

– Мое отсутствие не повлияет на твою способность спускаться в подземное царство. Ты можешь приходить и уходить, когда пожелаешь.

Ей не понравилось, каким далеким ей вдруг показался Аид, а он ведь еще даже не отправился в Олимпию. Она шагнула к нему и запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Прежде чем ты уедешь… Я вот о чем подумала, – заговорила она, потянувшись к лацканам его пиджака. – Я хочу устроить праздник в подземном царстве… для душ.

Руки Аида сомкнулись на ее запястьях. Он всмотрелся в ее лицо, и она не могла понять, оттолкнет ли он ее сейчас или притянет к себе.

– Что за праздник?

– Танатос сказал, что в конце этой недели переродятся несколько душ, и Асфодель уже планирует торжество. Я подумала, что мы могли бы провести его во дворце.

– Мы?

Персефона прикусила губу, покраснев.

– Я спрашиваю тебя: можно ли мне организовать праздник в подземном мире? – Он все так же пронизывал ее взглядом, и она продолжила: – Геката уже согласилась помочь.

У него приподнялись брови.

– Правда?

– Да. – Богиня посмотрела на свои руки, которые теперь лежали у него на груди. – Она считает, что нам нужно устроить бал.

Он долго молчал, и она уже решила, что он сердится, так что взглянула ему в глаза.

– Ты пытаешься соблазнить меня, чтобы я согласился на ваш бал?

– У меня получается?

Бог хохотнул и прижал ее к себе. Его возбужденный член уперся ей в живот, и она охнула. Это был единственный ответ, который она просила, и все же он шепнул ей на ухо:

– Планируйте свой бал, леди Персефона.

– Возвращайтесь домой поскорее, лорд Аид.

Он лукаво улыбнулся ей, прежде чем исчезнуть.

В этот момент богиня весны поняла, что боялась спросить о контракте, потому что ответ мог ее разочаровать. И тогда она бы осознала, что это никогда не сработает.

Это бы ее сломало.

* * *

Персефона встретилась с Лексой и Сивиллой в «Золотом яблоке». К счастью, в присутствии Сивиллы Лекса не стала задавать ей вопросы про поцелуй, хотя, возможно, Сивилле уже были известны все подробности. Девушки болтали о выпускных экзаменах, окончании колледжа, званом ужине и Аполлоне.

Началось все с того, что Лекса спросила Сивиллу:

– Так вы с Аполлоном?..

– Встречаемся? Нет, – ответила Сивилла. – Но, думаю, он надеется, что я соглашусь стать его любовницей.

Персефона с Лексой переглянулись.

– Погоди, – произнесла Лекса. – Он спрашивал? В смысле… разрешения?

Сивилла усмехнулась, и Персефоне понравилось, как легко оракул говорила обо всем этом.

– Спрашивал. И я отказала ему.

– Ты отказала Аполлону, богу солнца, воплощению самого совершенства? – Лекса казалась слегка шокированной. – Но почему?

– Лекса, нельзя о таком спрашивать! – упрекнула ее Персефона.

Сивилла лишь улыбнулась и сказала:

– Аполлон не может любить кого-то одного, а я не желаю ни с кем делиться.

Персефона понимала, почему Сивилла не хотела вступать в отношения с этим богом. У Аполлона был длинный список любовниц, включавший богинь, полубожественных существ и смертных, – и, как показывал этот же список, бог света никогда не оставался ни с кем надолго.

Разговор перешел к планам на выходные, и, после того как девушки договорились встретиться, чтобы выпить и потанцевать, Персефона отправилась в подземное царство.

Она полила сад и пришла в домик Гекаты. Это был маленький коттедж, располагавшийся на темном лугу, и, хотя он выглядел очаровательно, в нем было еще что-то… вызывавшее чувство тревоги. Возможно, дело было в его цвете – обшивка стен была темно-серой, дверь – темно-фиолетовой, и к тому же домик был обвит плющом, покрывавшим его окна и крышу.

Когда Персефона вошла в него, она будто очутилась в саду, заросшем ночецветами – густыми фиолетовыми глициниями, свисавшими с потолка, словно скопления звезд в непроглядной ночи, в то время как пол был выстелен ковром из белого табака. Стол, стулья и кровать были сделаны из черного дерева хвойных пород, которое выглядело так, будто само выросло таких форм и размеров. В воздух поднялись шары, и Персефона не сразу поняла, что это – лампады, маленькие прекрасные создания, похожие на фей, с черными, как ночь, волосами, переплетенными белыми цветами, и серебристой кожей.

Геката сидела не на кровати или за столом, а прямо на травяном полу. Ее ноги были скрещены, а глаза закрыты. Перед ней мерцала черная зажженная свеча.

– Геката? – позвала Персефона, постучав по дверному косяку, но богиня даже не пошевелилась. Девушка шагнула в комнату. – Геката?

И снова никакого ответа. Она словно спала.

Персефона нагнулась и задула свечу. В то же мгновение глаза Гекаты распахнулись. Она выглядела крайне жутко – с черными бездонными глазами. И Персефона вдруг поняла, какой богиней могла стать Геката, если ей не угодить – той, что превратила Гейл в хорька.

Узнав Персефону, Геката улыбнулась:

– С возвращением, миледи.

– Персефона, – поправила та, и Геката улыбнулась еще шире.

– Я всего лишь проверяю, как это будет звучать, – сказала она. – Ну, знаешь, когда ты станешь хозяйкой подземного царства.

Персефона залилась густым румянцем.

– Ты торопишь события, Геката.

Богиня приподняла бровь, и Персефона закатила глаза.

– Что это ты делала? – спросила Персефона.

– О, да просто проклинала одного смертного, – почти весело ответила Геката, беря свечу и поднимаясь на ноги. Она убрала ее и повернулась к Персефоне: – Уже полила свой сад, милая?

– Да.

– Начнем?

Она сразу же перешла к делу, велев Персефоне сесть на пол. Девушка замешкалась, но Геката подбодрила ее, сказав, что надо посмотреть, по-прежнему ли ее прикосновение отнимает жизнь. И тогда богиня весны опустилась на колени. Когда она прижала ладони к траве, ничего не произошло.

– Невероятно, – прошептала Персефона.

Следующие полчаса она посвятила медитации, которая должна была помочь ей визуализировать и использовать свою силу.

– Ты должна тренироваться призывать свою магию, – сказала Геката.

– И как мне это сделать?

– Магия пластична. Когда ты призываешь ее, представь, что перед тобой глина – слепи из нее то, что хочешь, а потом… оживи это.

Персефона покачала головой:

– У тебя все звучит так просто.

– Все и есть просто, – улыбнулась Геката. – Нужно лишь поверить.

Персефона не была в этом так уверена, но постаралась сделать все, как сказала Геката. Она представила жизнь, которую чувствовала в глицинии над ней, как то, чему могла придать форму, и пожелала, чтобы растения стали крупнее и ярче. Но когда она открыла глаза, ничего не изменилось.

Геката, должно быть, заметила ее огорчение, потому что положила ладонь на плечо Персефоны и произнесла:

– Это займет время, но ты справишься.

Персефона улыбнулась богине, но внутри поникла. У нее не было выбора, кроме как справиться с этим, если она собиралась выполнить условия контракта. Но как бы ей ни нравился властелин подземного мира, она не желала быть пленницей в его владениях.

– Персефона?

– А?

Она поморгала, посмотрев на улыбающуюся Гекату.

– Думаешь о нашем царе?

Она отвела взгляд.

– Все уже знают, да?

– Ну, он ведь отнес тебя в спальню через весь дворец.

Персефона опустила глаза на траву. Она не планировала начинать этот разговор, и, хотя ей было больно произносить эти слова, она все же сказала:

– Я не уверена, что то, что случилось, было правильно.

– Почему это?

– Есть много причин, Геката…

Богиня ждала.

– Прежде всего контракт, – объяснила Персефона. – И моя мать никогда больше не выпустит меня из поля зрения, если узнает о случившемся. – Девушка замолчала. – Что, если она все поймет, когда посмотрит на меня? Что, если она узнает, что я не девственная богиня, как она всегда хотела?

Геката нахмурилась.

– Ты сожалеешь, что переспала с Аидом? Забудь про мать и про контракт – ты сожалеешь?

– Нет. Я никогда не смогла бы пожалеть о нем.

– Милая моя, ты воюешь сама с собой. Именно из-за этого в тебе и появилась тьма.

– Тьма?

– Злость, страх, обида, – сказала Геката. – Если ты сама себя не освободишь, никто другой не сможет.

Персефона всегда знала, что в ней живет тьма, и в последние месяцы она стала еще глубже, поднимаясь на поверхность в те моменты, когда девушка испытывала ярость или обиду. Она вспомнила о том, как угрожала нимфе в «Кофе Хаус», как огрызнулась на мать, как ревновала к Минфе.

Ее мать могла сколько угодно заявлять, что с ней это сделал мир смертных – превратил тьму в нечто осязаемое, – но Персефона знала, что все обстояло иначе. Оно всегда было в ней, это темное семя, разжигаемое ее мечтами и страстями, и Аид пробудил его, заворожил, вскормил.

«Позволь мне выпустить из тебя тьму, и я помогу тебе ее покорить».

И она позволила.

– Когда ты впервые почувствовала жизнь? – с любопытством спросила Геката.

– После того как мы с Аидом… – Ей не было нужды заканчивать предложение.

– Хм-м, – богиня колдовства постучала по подбородку. – Возможно, бог мертвых создал жизнь внутри тебя.

Глава XXII. Бал восхождения

К пятнице Аид так и не вернулся из Олимпии, и Персефона сама удивилась, насколько это ее встревожило. Она знала, что он планировал быть на Бале восхождения этим вечером – когда богиня весны прибыла в подземное царство, чтобы помочь все украсить, Геката повела ее переодеваться в другую часть дворца и заявила:

– Лорд Аид прислал тебе платье. Оно чудесное.

Персефона и понятия не имела, что Аид вообще планировал отправить ей платье.

– Можно мне на него посмотреть?

– Чуть позже, милая, – сказала та, открывая золоченые двери в покои, так не похожие на все остальные во дворце. Вместо темного пола и стен здесь был белый мрамор, инкрустированный золотом. На роскошной кровати лежали взбитые одеяла, а на полу – мягкие ковры. Над головой с изгибающегося куполом потолка свисала огромная люстра.

– Эти комнаты – чьи они? – спросила Персефона, когда они вошли, проведя пальцами по краю белого туалетного столика.

– Хозяйки подземного царства, – ответила Геката.

Персефоне потребовалось время, чтобы уложить это в голове. Она знала, что Аид сам создал все в своих владениях. И если он добавил покои для жены, значит, он думал, что она у него будет. Она вспомнила, как Гермес намекал на это на званом ужине. Были ли эти комнаты подтверждением тому, что бог планировал жениться?

– Но… У Аида ведь никогда не было жены, – осторожно произнесла Персефона.

– Пока нет.

– Так… в этих комнатах никогда никто не жил?

– По крайней мере, мы об этом не знаем. Пойдем, нам надо тебя подготовить.

Геката вызвала своих лампад, и они принялись за работу. Персефона искупалась, и пока она лежала в ванне, нимфы Гекаты полировали ногти у нее на ногах и руках. Когда она вытерлась, они натерли ее кожу маслами. Масла пахли лавандой и ванилью – ее любимыми ароматами. Когда она сказала об этом, Геката улыбнулась:

– Лорд Аид сказал, что ты их обожаешь.

– Не помню, чтобы говорила Аиду о своих любимых запахах.

– Не думаю, что в этом была необходимость, – рассеянно ответила та. – Он сам их чувствует.

Она отправила Персефону к туалетному столику с настолько большим зеркалом, что девушка могла видеть всю стену в противоположной стороне комнаты. Нимфы уложили ей волосы, собрав их на затылке. Когда они закончили, изящные завитки окаймляли ее лицо, а в светлых волосах сверкали золотые заколки.

– Как чудесно, – сказала Персефона лампадам. – Мне так все нравится.

– Погоди, это ты еще не видела свое платье, – сказала Геката.

Богиня колдовства скрылась в гардеробной комнате и вернулась с отрезом сверкающей золотом ткани. Персефона не могла сказать, на что это похоже, пока не надела наряд. Прохладная ткань скользила по коже, и, посмотрев в зеркало, богиня весны едва узнала себя. Платье, которое для нее выбрал Аид, обволакивало ее тело, словно жидкое золото. С глубоким вырезом спереди, открытой спиной и разрезом до бедра оно было красивым, смелым и изысканным.

– Ты сказочное видение, – восхитилась Геката.

Персефона улыбнулась:

– Спасибо, Геката.

Богиня колдовства ушла, чтобы подготовиться к сегодняшнему торжеству, оставив Персефону одну.

– Я никогда еще не была так похожа на богиню, – произнесла она вслух, проведя ладонями по платью.

Персефона замерла, внезапно почувствовав магию Аида, теплую, безопасную и знакомую. Она приготовилась перенестись, потому что именно это произошло в последний раз. Однако на этот раз Аид сам появился позади нее. Она встретилась в зеркале с его темными глазами и уже начала было поворачиваться, но раздался голос Аида:

– Не двигайся. Дай мне взглянуть на тебя.

Его слова прозвучали скорее как просьба, чем как приказ, и она сглотнула, едва способная справиться с жаром, разгоревшимся в ней из-за его присутствия. Он излучал могущество и тьму, и ее тело отвечало – истосковавшись по могуществу, изголодавшись по жару, жаждая тьмы. Она страстно желала дотронуться до него, но замерла под его взглядом, не дыша, пока он не начал медленно ее обходить.

Сделав полный круг, он обхватил рукой талию Персефоны и притянул ее к своей груди.

– Сними свои чары.

Она замешкалась. По правде говоря, человеческие чары служили ей защитой, и после слов Аида ей захотелось прикрыться ими еще больше.

– Зачем?

– Я хочу увидеть тебя, – сказал он.

Она еще сильнее ухватилась за свои чары, но голос Аида заставил ее растаять:

– Позволь мне увидеть тебя.

Богиня закрыла глаза и ослабила хватку. Ее чары соскользнули, словно вода, с ее кожи, и она поняла, что они полностью исчезли, когда почувствовала себя одновременно сбросившей бремя и нагой.

– Открой глаза, – подбодрил ее Аид, и она подчинилась. Она была в своем божественном облике.

Все в ее внешности усилилось, и она засияла на фоне темноты Аида.

– Дорогая, ты богиня, – произнес Аид и прижался губами к ее плечу. Персефона обвила рукой его шею, притянув его к себе. Их губы слились в поцелуе, и, когда Аид зарычал, Персефона повернулась к нему.

– Я так скучал по тебе. – Его ладони легли ей на лицо, он внимательно смотрел на нее лицо. Она спросила себя, что он ищет.

– Я тоже соскучилась по тебе.

От этого признания она покраснела, и Аид усмехнулся, притянув ее к себе для еще одного поцелуя. Он коснулся ее губ своими – один раз, два, – дразня ее, пока Персефона не запечатала их поцелуем. Она изголодалась по нему, а вкус его губ отдавал пряностями и дымом, как виски, который он пил. Ее руки скользнули по его груди. Она хотела коснуться его, почувствовать его кожу на своей, но Аид остановил ее, положив руки ей на запястья и прервав их поцелуй.

– Я так же голоден, как и ты, дорогая, – сказал он. – Но если мы сейчас не выйдем, то пропустим ваш праздник.

Ей хотелось надуть губы, но она знала, что он прав.

– Идем? – спросил Аид, вытянув руку. Она приняла ее, и Аид снял свои чары. Она могла бы смотреть на это весь день – на то, как его магия движется, словно тень, сходит с него, словно дым, открывая его потрясающий облик. Волосы рассыпались по его плечам, и серебряная корона с зубцами украсила основание его массивных рогов. Костюм, который был на нем всего несколько секунд назад, сменился черной мантией с серебряной отделкой.

– Осторожно, богиня, – предупредил Аид низким рычанием. – Иначе мы так и не покинем эту комнату.

Она поежилась и сразу же отвела взгляд.

Сплетя ее пальцы со своими, он вывел Персефону из покоев в коридор, к золоченым дверям. За ними она услышала гул огромной толпы. Ее охватила тревога, вероятно, потому, что на ней больше не было защищающих ее чар. Она вдруг осознала, как это глупо, – она знала этих людей, а они знали ее.

И все же она чувствовала себя самозванкой – самозваной богиней, самозваной царицей, самозваной возлюбленной.

Мысли ранили ее одна сильнее другой, так что она отодвинула их подальше и вошла в бальный зал вместе с Аидом.

Все вокруг замолчали.

Они стояли на верхней площадке лестницы, что спускалась в переполненный бальный зал. Персефона узнала многих из присутствующих – богов, душ и прочих созданий. Она заметила Эвриалу, Илиаса и Меконнена. Она улыбнулась им, забыв про тревогу, и они кивнули ей, а Аид повел ее вниз по ступенькам.

Пока они шли сквозь толпу, Персефона улыбалась и кивала, а когда ее взгляд упал на Гекату, она отошла от Аида, чтобы взять ее за руки.

– Геката! Ты великолепно выглядишь!

Богиня колдовства сияла – она надела мерцающее серебряное платье, облегающее сверху и расходящееся внизу. Ее густые темные волосы ниспадали на плечи, и в длинных локонах сверкали звезды.

– Ты мне льстишь, милая, – ответила та, когда они обнялись.

Персефона вдруг обнаружила, что окружена душами. Они обнимали и благодарили ее, говорили о том, как великолепен дворец и как прекрасно она выглядит. Она не знала, сколько времени простояла там, принимая объятия и разговаривая с людьми подземного царства, но заиграла музыка, и толпа рассеялась.

Первый танец Персефона станцевала с детьми подземного царства. Они водили вокруг нее хоровод, умоляя поднять и покружить. Персефона повиновалась, радуясь их восторгу, пока они двигались по бальному залу.

Когда танец закончился, к ней подошел Харон. Он был во всем белом, своем привычном цвете, и лишь края его одежды были украшены лазурной нитью. Он поклонился, приложив руку к сердцу.

– Миледи, вы позволите мне танцевать с вами?

Она улыбнулась:

– Конечно!

Персефона присоединилась к танцу, лавируя между душами. Темп был довольно быстрым, и вскоре она раскраснелась. Она хлопала в ладоши, смеялась и улыбалась, пока у нее не заныли щеки. Спустя два танца она повернулась и увидела кланяющегося ей Гермеса.

– Миледи, – произнес он.

– Просто Персефона, Гермес, – сказала она, взяв его за руку. Музыка сменилась на чарующую медленную мелодию.

– Ты выглядишь почти так же роскошно, как я, – самодовольно заявил он, пока они плыли по комнате.

– Какой осмотрительный комплимент, – поддразнила она.

Бог улыбнулся и наклонился к ней:

– Не могу сказать, в платье ли дело или во всем том сексе, что был у тебя с богом нашего царства.

Персефона вспыхнула:

– Это не смешно, Гермес!

Он приподнял бровь:

– Разве?

– Откуда ты вообще об этом знаешь?

– Ну, поговаривают, он отнес тебя в свою спальню через весь дворец.

Ее щеки стали пунцовыми. Она никогда не простит этого Аиду.

– Я смотрю, это правда.

Персефона закатила глаза, но не стала отрицать.

– Ну, так скажи мне – как это было?

– Я не собираюсь обсуждать это с тобой, Гермес.

– Готов поспорить, он крут, – пропел Гермес.

Персефона отвела взгляд, чтобы скрыть смущение и смех.

– Ты просто невозможен.

Гермес хохотнул.

– Но честно – любовь тебе очень к лицу.

– Любовь? – Она едва не поперхнулась.

– Ох, милая, ты сама еще этого не поняла, да?

– Не поняла что?

– Что влюбилась в Аида.

– Это не так!

– Так, – сказал он. – И он тоже любит тебя.

– Я уже почти готова сказать, что твои вопросы о моей сексуальной жизни нравились мне больше, – пробормотала она.

Гермес рассмеялся.

– Ты вошла в этот зал, как его царица. Ты думаешь, он позволил бы сделать это любой другой?