
Полная версия
Прикосновение тьмы. Аид и Персефона. Комплект из 4 книг
Она не любила Ареса. Этот бог жаждал крови и насилия. Его голос звучал громче других перед Великим сошествием – он уговаривал Зевса сойти на землю и начать против смертных войну, и Зевс послушал его, проигнорировав советы и мудрость главного противника Ареса – Афины.
Бог войны поднялся по ступенькам в золотом хитоне с красным плащом, накинутым на одно плечо. Часть его груди была обнажена, демонстрируя скульптурные мышцы и золотистую кожу, а вместо маски на нем был золотой шлем с красным пучком перьев, ниспадающих на затылок. Его саблевидные рога были длинными, гибкими и смертоносными и покачивались сзади вместе с перьями, завершая царственный, прекрасный и пугающий образ.
Вслед за Аресом приехал Посейдон. Он был огромным – его плечи, грудь и руки выдавались под тканью пиджака цвета морской волны. У него были прекрасные светлые волосы, напомнившие Персефоне неспокойные волны. Лицо его прикрывала маленькая маска, переливавшаяся, словно внутренняя сторона морской раковины. У богини весны сложилось впечатление, что Посейдон не собирался делать тайну из своего присутствия на этом вечере.
После Посейдона появился Гермес – такой статный в сверкающем золотом костюме. Он снял чары с крыльев, и перья плащом опускались у него за спиной. Персефона впервые смотрела на бога хитрости без его чар. На голове Гермеса была корона из золотых листьев. Как показалось Персефоне, ему очень нравилось ходить по красному. Он купался в лучах внимания, широко улыбаясь и позируя. Она подумала было окликнуть его, но ей не пришлось – он сам быстро нашел ее, подмигнув, прежде чем скрыться из виду.
Аполлон прибыл в золотом экипаже, запряженном белыми лошадьми. Его легко было узнать по темным кудрям и фиалковым глазам. Его темная кожа лоснилась, заставляя белый хитон сиять, словно пламя. Вместо того чтобы показать рога, он надел золотую корону, напоминавшую лучи солнца. Его сопровождала женщина, которую Персефона сразу же узнала.
– Сивилла! – радостно воскликнули они с Лексой, но прекрасная блондинка не услышала их за воплями толпы. Журналисты завалили Сивиллу вопросами, желая узнать, кто она, откуда и как долго в отношениях с Аполлоном.
Персефона с восторгом смотрела на то, как Сивилла со всем этим справляется. Казалось, она наслаждалась вниманием, улыбаясь, махая и отвечая на вопросы. Ее красное платье красиво переливалось, пока она шла вместе с Аполлоном в музей.
Персефона узнала машину Деметры – длинный белый лимузин. Ее мать выбрала более современный наряд, отдав предпочтение вечернему платью цвета лаванды, расшитому розовыми лепестками. На ее юбках в буквальном смысле словно рос сад. Сегодня ее волосы были собраны в высокую прическу, оленьи рога – открыты всем взглядам, а выражение лица – мрачным.
Лекса наклонилась вперед и шепнула Персефоне:
– Тут что-то не так. Деметра всегда идеально выглядит на красной дорожке.
Лекса была права. Ее мать обычно устраивала модное, эпатажное шоу, улыбаясь и махая толпе. Сегодня же она хмурилась, едва взглянув на журналистов, когда те ее позвали. Все, о чем Персефона могла думать, – через что бы сейчас ни проходила ее мать, это всецело была ее вина.
Она покачала головой.
«Прекрати», – сказала она себе. Она не собиралась позволить Деметре испортить ей настроение. Только не сегодня.
Толпа загалдела еще громче, когда подъехал следующий лимузин. Из него вышла Афродита в стильном вечернем платье, лиф которого был украшен белыми и розовыми цветами. Вереницы цветов спускались и от прозрачной ткани в области талии вниз, прячась в складках тюля. На голове у нее было украшение из розовых пионов и жемчужин, а изящные, как у газели, рога красиво изгибались. Ее вид ошеломлял, но Афродита, как и все другие богини, была воином. И богиня любви, какова бы ни была на то причина, была особенно коварна.
Она остановилась в ожидании, и Персефона с Лексой одновременно застонали, увидев поднимающегося с заднего сиденья Адониса. Лекса придвинулась вперед и прошептала:
– Говорят, Гефест ее не захотел.
Персефона фыркнула:
– Нельзя верить всему, что слышишь, Лекса.
Гефест не был олимпийцем, но он был богом огня. Персефона мало что знала о нем, за исключением того, что он был молчалив и к тому же являлся гениальным изобретателем. До нее доходило множество слухов о его женитьбе на Афродите, и в них не было ничего хорошего – поговаривали, что Гефеста женили на Афродите насильно.
Последними прибыли Зевс и Гера.
Зевс, как и его братья, был огромен. Его хитон обнажал часть мускулистой груди. Каштановые волосы с нитями седины волнами ниспадали на плечи, отлично сочетаясь с густой ухоженной бородой. Голову его венчала золотая корона, вставленная между парой бараньих рогов, завивающихся в кольца возле лица, свирепых и наводящих ужас.
Рядом с ним шла Гера – воплощение стати и величия. Длинные каштановые волосы обволакивали ее плечи. Ее платье было красивым, но простым – черное, с вышивкой в виде разноцветных павлиньих перьев на лифе. Золотой венец украшал ее голову, огибая пару ветвистых рогов.
Хотя Деметрий сказал Персефоне, что Аид никогда не прибывает вместе с другими богами, она подумала, что на этот раз он, возможно, сделает исключение, раз уж темой вечера стало его царство. Однако, когда толпа стала редеть после приезда Зевса и Геры, она поняла, что он не появится – по крайней мере, не через главный вход.
– Разве они все не великолепны? – спросила Лекса, когда они с Персефоной пошли обратно.
Да, они были великолепны – каждый из них. И все же, несмотря на их стиль и чары, Персефона по-прежнему жаждала увидеть в толпе одно лицо.
Она начала спускаться по ступенькам и вдруг резко остановилась.
Он здесь. Это чувство пронзило ее, заставив выпрямить спину. Она ощущала его присутствие, вкус его магии. А потом ее глаза нашли то, что искали, и в зале внезапно стало слишком жарко.
– Персефона? – окликнула Лекса застывшую на лестнице подругу. После чего проследила за взглядом Персефоны, и уже вскоре в зале стало тихо.
Аид стоял у входа, где штора из кристаллов создавала контраст с его идеальным черным костюмом. В петлицу бархатного пиджака был вставлен простой красный цветок. Гладко зачесанные волосы были собраны в пучок на затылке, короткая бородка создавала четкий контур. На лице у него была простая черная маска, прикрывавшая лишь глаза и переносицу.
Взгляд Персефоны поднялся от начищенных до блеска черных ботинок по большому, сильному телу к широким плечам и мерцающим угольным глазам. Он тоже ее нашел. Его взгляд обдал ее жаром, жадно пожирая каждый дюйм ее тела, и она почувствовала себя пламенем на холодном ветру.
Она могла бы провести весь вечер, глядя на него, если бы рядом с ним не возникла рыжеволосая нимфа. Минфа выглядела роскошно в изумрудном платье с вырезом в форме сердца. Оно обтягивало ее бедра и расширялось книзу, оставляя хвост из ткани сзади. Ее шею и уши украшали изысканные драгоценности, сверкавшие в свете ламп. Персефоне стало интересно, не подарил ли их ей Аид, когда Минфа взяла его под локоть.
Внутри ее бурлил гнев, и она чувствовала, как ее чары тают. Она снова посмотрела на Аида с яростью в глазах. Если он решил, что может одновременно быть с ней и Минфой, то он ошибся.
Она залпом осушила бокал и взглянула на Лексу:
– Давай найдем еще что-нибудь выпить.
Персефона с Лексой пошли сквозь толпу в поисках официанта, чтобы взять новые бокалы.
– Можешь подержать? – спросила Лекса. – Мне нужно в туалет.
Персефона взяла бокал Лексы и сделала глоток из своего, когда услышала за спиной знакомый голос.
– Так, так, так, кто это у нас тут? – Она повернулась к направляющемуся к ней через толпу Гермесу. – Богиня Тартара.
Персефона вопросительно приподняла бровь.
– Дошло? Страдания.
Она непонимающе уставилась на него, и бог поморщился:
– Потому что ты заставляешь Аида страдать.
Настала очередь Персефоны закатить глаза.
– Ой, да ладно тебе! Для чего еще тебе надевать такое платье?
– Для себя самой, – ответила она немного оборонительно. Она не думала об Аиде, когда выбирала платье. Ей хотелось выглядеть красиво и сексуально и чувствовать себя властной.
Это платье удовлетворяло все ее требования.
Бог хитрости приподнял бровь, ухмыльнулся и сдался:
– Ладно. И все же весь зал заметил, как ты похотливо глазела на Аида.
– Я не… – Она захлопнула рот, покраснев.
– Да не волнуйся – все заметили, что он так же похотливо глазел на тебя.
Персефона вновь закатила глаза.
– А они заметили, что он ходит под руку с Минфой?
В улыбке Гермеса появилось лукавство:
– Кто-то ревнует.
Она начала было отрицать, но решила, что глупо даже пытаться. Персефона и правда ревновала, так что пришлось признаться:
– Ревную.
– Аиду неинтересна Минфа.
– А так и не скажешь, – пробормотала она.
– Поверь мне. Она небезразлична Аиду, но если бы она его интересовала, то он бы уже давно сделал ее своей царицей.
– И что это значит?
Гермес пожал плечами:
– Что если бы он любил ее, то женился бы на ней.
Персефона фыркнула:
– Это вообще не про Аида. Он не верит в любовь.
– Ну, кто я такой, чтобы это утверждать. Я ведь знаю Аида всего несколько веков, а ты – целых несколько месяцев.
Персефона нахмурилась.
Ей сложно было увидеть Аида в любом другом свете, кроме того, что бросала на него ее мать, – а этот свет был весьма нелестным. Персефоне пришлось признать, что чем больше времени она проводила в подземном царстве и рядом с ним, тем больше вопросов у нее возникало. Насколько правдиво было все то, что говорила о нем мать и что распространялось слухами?
Гермес подтолкнул ее плечом:
– Да не беспокойся, милая. Если ревнуешь, просто постарайся напомнить Аиду, что он теряет.
Она взглянула на него, и он чмокнул ее в щеку. Этот жест удивил ее, и Гермес рассмеялся, отходя от нее. Его белые крылья волочились за ним по земле, как роскошный плащ.
– Оставь мне один танец!
Как раз в этот момент вернулась Лекса – с ошарашенным взглядом.
– Тебя что, только что поцеловал сам Гермес?
Персефона прокашлялась.
– Ага.
– Вы знакомы?
– Мы познакомились в «Неночи».
– И ты ничего мне не сказала?
Персефона поморщилась.
– Прости. Я об этом просто не подумала.
Взгляд Лексы смягчился:
– Да все нормально. Я знаю, что в последнее время все как-то безумно закрутилось.
Лекса не без причины стала ее лучшей подругой, и в такие моменты, как этот, Персефона испытывала к ней особую благодарность.
Они вернулись к своему столу. Им подали ужин из античных и современных блюд – закуску из оливок, винограда, инжира, пшеничного хлеба и сыра, основное блюдо из рыбы, овощей и риса, а также роскошный шоколадный торт на десерт.
Несмотря на аппетитные угощения, Персефона обнаружила, что совсем не голодна.
В разговорах за столом недостатка не было. Группа обсуждала разнообразные темы, включая Пентатлон и «Титаны после мрака». Их беседа утихла только тогда, когда все начали аплодировать, а через сцену к подиуму прошла Минфа.
– Лорд Аид удостоен чести представить благотворительный объект этого года – проект «Алкион», – объявила она.
Свет в зале погас, и на экране начался показ короткого ролика об «Алкионе» – новом реабилитационном центре, предоставляющем бесплатное лечение смертным. Видео демонстрировало статистику об огромном числе случайных смертей от передозировки, количестве суицидов и других проблем, с которыми смертные столкнулись после Великой войны, и говорило о том, что олимпийцы обязаны им помочь.
Это были слова Персефоны, отредактированные для его публики.
Аид хотел этим посмеяться над ней? Руки у нее на коленях сжались в кулаки.
Потом видео кончилось, и снова зажегся свет. Персефона удивилась, увидев на сцене Аида, его появление вызвало шквал аплодисментов.
– Несколько дней назад в «Новостях Новых Афин» была опубликована одна статья. Она в едких выражениях раскритиковала мою деятельность в качестве бога, но среди гневных слов прозвучали и предложения, как мне стать лучше. Я не думаю, что женщина, написавшую эту статью, ожидала, что я приму ее идеи близко к сердцу, но, пообщавшись с ней, я начал смотреть на вещи ее глазами. – Он сделал паузу, незаметно усмехнувшись, словно вспомнив их совместное времяпрепровождение, и у Персефоны по спине побежали мурашки. – Я никогда прежде не встречал никого, кто бы так же страстно доказывал, насколько я не прав, так что я принял во внимание ее совет и создал проект «Алкион». Я надеюсь, что «Алкион» станет для потерянных лучом света в темноте.
Толпа взорвалась аплодисментами, все поднялись, чтобы воздать честь богу. В их числе были и божества, включая Гермеса.
Персефона поднялась не сразу. Его филантропия не только ошеломила ее, но и насторожила. Он сделал это только ради того, чтобы компенсировать ущерб, который она нанесла его репутации? Пытался ли он доказать, что она не права?
Лекса бросила на Персефону озадаченный взгляд.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала Персефона.
Подруга изогнула бровь:
– И о чем же я думаю?
– Он сделал это не ради меня. А ради своей репутации.
– Да-да, повторяй это себе почаще, – улыбнулась Лекса. – Я думаю, что он влюбился до безумия.
– Влюбился? Ты явно перечитала любовных романов.
Лекса пошла к выставке с остальными гостями, а вот Персефона задержалась, боясь увидеть, на что она вдохновила Аида. Она не могла объяснить свои колебания. Может, дело было в том, что богиня знала – ей угрожала опасность влюбиться в бога, которого ненавидела ее мать и который навязал ей контракт, который она не могла выполнить. Может, причина была в том, что он прислушался к ней. А может, она просто никогда еще за свою короткую закрытую жизнь не испытывала такого влечения к другому человеку.
Она медленно вошла в зону выставки. Общий свет был приглушен – ярко подсветили только экспонаты, иллюстрировавшие планы и миссию проекта «Алкион». Персефона остановилась в центре зала, чтобы вглядеться в маленькую белую модель здания. На карточке рядом было указано, что дизайн разработал сам Аид. Это здание вопреки ее ожиданиям не выглядело современным – оно больше напоминало загородный особняк, размещенный посреди десяти акров земли, покрытой пышной растительностью.
Персефона потратила немало времени, чтобы осмотреть выставку, вчитываясь в каждую презентацию и узнавая о технологиях, которые планировалось использовать в проекте. Все было сделано на высочайшем уровне.
К тому времени, как она покинула выставку, гости уже перешли к танцам. Она заметила Лексу с Гермесом и Афродиту с Адонисом. Она была рада, что ее коллега не попытался заговорить с ней и держал дистанцию на работе.
Она не сразу поняла, что глазами ищет Аида. Его не было среди танцующих или тех, кто отдыхал за столиками. Она нахмурилась и отвернулась – как раз в тот момент, когда к ней подошла Сивилла.
– Персефона, – улыбнулась девушка, и они обнялись. – Ты великолепна.
– Как и ты.
– Как тебе выставка? Чудесная, правда?
– Ага. – Она не могла отрицать, что там было все, о чем она мечтала, и даже больше.
– Я знала, что ваш союз принесет много всего прекрасного, – сказала она.
– Наш… союз? – медленно повторила Персефона.
– Твой и Аида.
– О, но мы же не вместе…
– Пока. Но ваши цвета переплетены. С того самого вечера, когда я познакомилась с тобой.
– Цвета?
– Ваши пути, – кивнула Сивилла. – Твой и Аида – это судьба, сплетенная мойрами.
Персефона не знала, что сказать. Сивилла была оракулом, так что слова, что слетали с ее губ, были правдой, но разве могло быть так, что ей предначертано выйти замуж за бога мертвых? Мужчину, которого ненавидела ее мать.
Сивилла нахмурилась:
– Все в порядке?
Персефона не нашлась, что ответить.
– Прости. Мне… не следовало говорить тебе. Я думала, ты обрадуешься.
– Я… не то чтобы не рада, – начала Персефона. – Я просто…
Она не закончила фразу. Сегодняшний день и несколько предыдущих легли на ее плечи тяжким грузом, а эмоции были такими разными и сильными. Если ей суждено было быть с Аидом, это объясняло ее ненасытное влечение к этому богу – и при этом столько всего усложняло в ее жизни.
– Извини меня.
Персефона направилась к туалету. Оказавшись внутри, в безопасном одиночестве, богиня сделала несколько глубоких вдохов, оперлась руками на края раковины и посмотрела на себя в зеркало. Она включила кран, подставила ладони под холодную воду и слегка брызнула на пылающие щеки, пытаясь не размазать макияж. Она вытерла лицо насухо и уже собиралась выйти обратно в зал, как вдруг услышала незнакомый голос.
– Так ты и есть та маленькая муза Аида? – Тон был звучным и соблазнительным – этот голос манил мужчин и околдовывал смертных. У нее за спиной возникла Афродита, и Персефона не смогла понять, откуда та появилась. Но, встретившись с ней взглядом, богиня весны вдруг обнаружила, что едва может сдвинуться с места.
Афродита была прекрасна, и Персефоне вдруг показалось, что она уже видела богиню прежде, хотя знала, что это невозможно. Глаза у нее были цвета морской пены, окаймленные густыми ресницами, кожа – подобна сливкам, а на щеках – легкий румянец. Губы отличались идеальной формой и пухлостью. И все же, несмотря на ее красоту, в выражении ее лица таилось что-то еще – Персефона видела одиночество и грусть.
Возможно, Лекса была права и Гефест не хотел ее.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – ответила Персефона.
– Ой, да не строй из себя дурочку. Я видела, как ты на него смотришь. Он всегда был красив. И я говорила ему, что ему надо лишь показать свое лицо и его царство тут же наполнится безотказными и преданными.
От этих слов Персефону слегка затошнило. Она не желала ни с кем это обсуждать, тем более с Афродитой.
– Простите. – Она попыталась обойти Афродиту, но та встала у нее на пути.
– Я еще не закончила.
– Вы не поняли. Я не хочу с вами разговаривать.
Богиня весны оттолкнула Афродиту, вышла из туалета, схватила бокал шампанского с подноса официанта и нашла место, с которого могла понаблюдать за танцующими. Не пора ли уезжать? Джейсон уже согласился забрать Лексу, и та планировала остаться у него на ночь.
Как раз в тот момент, когда Персефона собиралась вызвать такси, она ощутила приближение Аида. Она выпрямилась, готовя себя к его приходу, но не повернулась к нему лицом.
– Есть что покритиковать, леди Персефона? – Низкий голос был подобен дурманящему заклинанию.
– Нет, – прошептала она и посмотрела направо. Она все еще не видела его, даже боковым зрением. – Как долго вы планировали проект «Алкион»?
– Не очень долго.
– Он будет прекрасен.
Персефона почувствовала, как бог наклонился к ней. Она удивилась, когда его пальцы провели по ее плечу, обводя край черной аппликации. То тут, то там он касался ее кожи своей, и ее охватила дрожь.
– Прикосновение тьмы. – Его пальцы спустились по ее руке и переплелись с ее пальцами. – Потанцуй со мной.
Богиня не отстранилась – вместо этого повернулась к нему лицом. От одного его вида у нее неизменно перехватывало дыхание, но в его лице была нежность, от которой сердце лишь сильнее забилось в груди.
– Хорошо.
Аид повел ее в центр зала, и взгляды присутствующих обратились к ним с любопытством и удивлением. Персефона изо всех сил старалась не обращать на них внимания и сосредоточилась на боге мертвых. Он был настолько выше, настолько мощнее, что, когда он повернулся к Персефоне лицом, она вспомнила, как он прикасался к ней в купальне.
Их пальцы по-прежнему были переплетены, а другая его рука легла ей на бедро. Девушка не отводила от него взгляда, а он притянул ее к себе, тихо зарычав, когда они двинулись в танце. Он вел ее, и каждое касание их тел отзывалось в ней вспышками пламени. Какое-то время они оба молчали, и Персефона спросила себя, может ли статься, что Аиду сложно говорить по тем же причинам, что и ей?
Наверное, именно поэтому она решила заполнить тишину:
– Тебе следовало бы танцевать с Минфой.
Аид сжал губы.
– Ты предпочла бы, чтобы я танцевал с ней?
– Она ведь твоя спутница.
– Она не моя спутница. Она моя помощница, как я тебе уже говорил.
– С помощницей не приезжают под руку на званый ужин.
Его руки напряглись, и ей стало любопытно, что его так разозлило.
– Ты ревнуешь.
– Я не ревную, – ответила Персефона, и это действительно было так. Она была в ярости. Он ухмыльнулся ее отрицательному ответу, и ей захотелось его ударить. – Я не позволю себя использовать, Аид.
Ухмылка исчезла с его лица.
– И когда это я тебя использовал?
Она не ответила.
– Ответь, богиня.
– Ты с ней спал?
Это был единственный вопрос, который имел значение. Аид остановился, и те, кто окружал их на танцполе, тоже прекратили танцевать, таращась на них с нескрываемым интересом.
– Звучит так, будто ты просишь об игре, богиня.
– Ты хочешь сыграть со мной? – фыркнула она, отступая. – Сейчас?
Он не ответил – просто протянул ей руку. Несколько недель назад она бы замешкалась, но сегодня, после нескольких бокалов вина, ее кожа горела, а платье казалось жутко тесным.
Кроме того, она хотела получить ответы на свои вопросы.
Она приняла его руку, и он, лукаво улыбнувшись, переместил их в подземное царство.
Глава XVIII. Прикосновение страсти
Аид перенес их в свой офис, где они уже играли в камень-ножницы-бумагу. В камине потрескивал огонь, но в его тепле не было никакой нужды. Персефона была объята пламенем, и улыбка, не сходившая с лица Аида, лишь подлила масла в огонь – она обещала нечто греховное.
Боги. Сможет ли она когда-нибудь контролировать реакцию своего тела на него? Ей было невозможно устоять перед Аидом, потому что тьма в ней откликалась на тьму в нем.
Аид предложил ей вина, и она приняла бокал, в то время как сам он выбрал, как обычно, виски.
Он поднял взгляд от стакана и спросил:
– Ты голодна? Ты почти ничего не ела.
Персефона прищурилась:
– Ты за мной наблюдал?
– Дорогая, не притворяйся, будто сама не наблюдала за мной. Я чувствую на себе твой взгляд, как чувствую вес своих рогов.
Ее щеки заалели.
– Нет, я не голодна.
По крайней мере, не в отношении еды – но этого богиня вслух не произнесла.
Он принял ее ответ и подошел к столу перед камином. Он был таким же, как в «Неночи», но вместо того, чтобы сесть рядом, Аид с Персефоной сели друг напротив друга.
Их дожидалась одна-единственная колода карт. Раньше Персефона не могла и представить, что несколько кусочков пластика могут обладать такой властью – эти карты могли отнять или подарить богатства, наделить свободой или отправить в тюрьму. Они могли ответить на вопросы или лишить достоинства.
Аид отпил глоток из бокала и отставил его в сторону, потянувшись за картами.
– Игра? – уточнила Персефона.
– Покер, – ответил Аид.
Он достал карты из коробки и принялся тасовать их. Звук привлек внимание Персефоны, как и изящные пальцы. Воздух в комнате стал напряженным и тяжелым, и она сделала вдох, прежде чем спросить:
– Ставки?
Аид улыбнулся:
– Моя любимая часть – скажи, чего ты хочешь.
Ей на ум пришла сразу уйма всего, и все это было связано с тем, чтобы вернуться в купальни и закончить то, что они начали. Наконец она произнесла:
– Если я выиграю, ты ответишь на мои вопросы.
– Договорились. – Он закончил перемешивать карты и добавил: – Если я выиграю, я хочу твою одежду.
– Ты хочешь раздеть меня? – спросила она.
Аид издал смешок.
– Дорогая, это лишь малая часть того, что я хочу с тобой сделать.
Богиня прокашлялась.
– Одна победа – одна вещь?
– Да. – Он окинул взглядом ее платье, и это было нечестно, потому что на Персефоне было только оно, если не считать украшения. Она дотронулась до ожерелья, опускавшегося в ложбинку между грудей, и Аид проследил за ней взглядом. Он словно приценивался к ее драгоценностям.
– А… что насчет украшений? – поинтересовалась Персефона. – Это считается раздеванием?
Он отпил из бокала, прежде чем ответить:
– Смотря какие.
– В смысле?
– Возможно, мне захочется, чтобы у тебя на голове была корона, когда мы займемся сексом.
Девушка усмехнулась:
– Никто ничего не говорил о сексе, лорд Аид.
– Нет? Какая жалость.
Персефона наклонилась над столом, и хотя внутри ее немного трясло, она постаралась произнести спокойным голосом:
– Я принимаю твою ставку.
Его брови поднялись, глаза загорелись.
– Уверена в своей способности выиграть?
– Я не боюсь тебя, Аид.
Вот только она боялась – того, что у нее не хватит сил противостоять ему, когда он придет за ней. Она чувствовала легкие спазмы в животе, напоминающие о том, как внутри ее побывали гибкие пальцы Аида. Как он упивался ее страстью и потребностью в нем и не закончил того, что начал.