Просто дыши

– Тебе виднее. – пожимаю плечами. – Это ведь ты оставил ее на три года со своим братцем.

А я упоминал, что они близнецы?

Он переводит на меня взгляд, в котором вспыхивает легкая паника.

– Думаешь, она еще три года будет держать меня в качестве «друга»? – от последнего слова его слегка передергивает.

Вау. Этого я не знал. Так наша красавица отправила его во френд-зону. Жестко. Мне нравится. Теперь горжусь ей еще больше. И восхищаюсь. Только как ей удается быть его «другом»? Судя по тому, как быстро она сбежала, хреново.

– О, я бы с удовольствием на это посмотрел. – отвечаю, не скрывая своего злорадства.

Мы оба оборачиваемся и смотрим на эту красивую, успешную и уверенную в себе женщину. Помочь ему или нет? Против него ничего не имею, но все равно больше на стороне Даны. В конце концов, это она моя подруга.

– Высока вероятность, что ты потерял ее навсегда. – выдыхаю, качая головой.

Да, я подливаю масла в огонь. Осудите меня.

Подхожу к Рафу и сочувственно хлопаю его по плечу. Теперь у него такое измученное выражение лица, будто он действительно ее потерял.

– Чтобы добиться того милого финала, что ты расписал в своей книжке придется попотеть.

Он испускает отчаянный стон.

– Думаешь, она позволяет мне? Даже попытаться не дает.

Подавляю улыбку. Моя девочка.

Раф поворачивается ко мне, и мне уже не нравится то, как он на меня смотрит.

– А ты не можешь…

– Нет. – тут же возражаю я, пожав плечами. – Помочь ничем не могу. Да, за три года она изменилась, но подобраться к ней ты должен сам. Если думаешь, что не справишься, то брось попытки. – снова перевожу взгляд на Дану, которая сейчас смеется в окружении молодых и перспективных мужчин. – Мой тебе дружеский совет. Ты ей не нужен, Раф. Хочешь быть в ее жизни? Будь. Но не пытайся заставить быть с тобой.

– Спасибо. – вдруг говорит он, и я хмурюсь.

– Но я же ничего…

– Знаю. – обрывает он, ухмыляясь. – Дело не в том, что ты сказал, а в том, чего не сказал.

– И что же это?

Он убирает руки в карманы брюк и снова смотрит на свою любимую женщину.

– Я ее не потерял. Это все, что мне нужно было знать.

Черт возьми, а он хорош.

– И как ты это понял?

Он переводит на меня взгляд.

– Ты один из самых близких ей людей. Если бы она правда вычеркнула меня из своей жизни, ты бы не раздавал мне дружеские советы, Элиот. Почти уверен, ты бы послал меня куда подальше.

– Да пошел ты. – безразлично бросаю я, что вызывает у него смех.

– Хорошая попытка. – кивает Рафаэль и устремляется прямо к Дане, точно Икар, что однажды подлетел слишком близко к солнцу. Вопрос лишь в том, сожжет ли Дана ему крылья или все же сжалится.

Думаю, этот придурок мне нравится. Целеустремленный сукин сын.

***

Спустя хрен знает сколько времени меня начинает уже тошнить от толпы. В особенности от тех, кто не устает предлагать мне работу. Нет, серьезно. Знаю, что я весь такой незаменимый, но имейте совесть. Я же пришел сюда отдохнуть.

Клода с Селин все еще нигде не видно. Хотя может, они уже здесь, просто мы разминулись.

Ко мне опасно приближается главный редактор одного журнала, название которого я благополучно стер из своей памяти. Сделав вид, что не замечаю ее, сворачиваю в противоположном направлении. Протискиваюсь между людьми, ища глазами какое-нибудь безопасное место. У противоположной стены нахожу окна и дверь, видимо, на балкон. Уверенно и как можно быстрее направляюсь туда. Только бы кто-нибудь снова со мной не заговорил.

Дергаю за ручку, та поддается, и я с облегчением вываливаюсь на свежий воздух. Странно, что дверь не заметишь невооруженным взглядом.

Кладу обе руки на перилла и закрываю глаза, вдыхая поглубже. В какой момент меня перестала привлекать толпа? Дело в том, что все чего-то ждут от меня? Или в том, что я не брал в руки камеру уже больше шести месяцев? Хотя моя проблема началась еще раньше. Где-то год назад. Может, чуть больше. Знакомый зуд под кожей исчез. Открываю глаза, смотрю на мигающую Эйфелеву башню вдали и…ничего. Пусто. Раньше эти улицы заполняли все трещины в моей душе. Я никогда не выходил из дома без камеры. Любой. А теперь ничего. Словно отрубили электричество. Перерезали провода. Даже эти картины за моей спиной не вызывают желания создать что-то свое.

Что если та выставка стала пиком моей карьеры? Что если у меня вообще больше нет карьеры? Тогда что у меня вообще остается? Кто я, если не Элиот Бастьен, талантливый фотограф? Просто парень, с кем можно весело провести ночь. Черт…

Откуда-то слева раздается шорох, и я поворачиваю голову. Неподалеку от меня небольшая темная фигура. Свет из окна едва освещает ее. Это девушка. Надо же, во всем черном она практически сливается с ночью. Ее руки, так же как и мои, лежат на перилах, а голова запрокинута к небу. Она смотрит не на этот фантастический вид перед нами, она смотрит на звезды, что едва пробиваются на фоне огней. Внимательно изучаю ее профиль. Она кажется мне знакомой. На губах блаженная счастливая улыбка, словно где-то там на небе она видит нечто прекрасное. Не думал, что в современном мире остался хоть один человек, кого бы так радовали звезды. Уж точно не в Париже.

Почему она кажется мне такой знакомой? Невольно делаю шаг в ее сторону, но тут же замираю. Белая кожа, черные длинные волосы. Это она. Та незнакомка, что сбежала от меня вчера как ошпаренная. Не может быть. Подхожу еще ближе, дабы удостовериться.

– Привет. – негромко говорю я, привлекая ее внимание.

Она поворачивает ко мне голову, не знаю, как это вообще возможно, но ее улыбка становится еще шире, еще счастливей, словно она увидела не меня, а родного ей человека. От этого я невольно замираю в нескольких шагах от нее.

– Это ты. – начинаю я. – Ты же вчера сбежала от меня. Я прав?

Все еще улыбаясь, она кивает и снова отворачивается. Но на этот раз не к небу, а к городу перед нами.

– Да. – просто говорит она. – Прости.

У нее такой мягкий голос. Почти убаюкивающий.

– Почему сбежала? – делаю еще пару шагов в ее сторону и встаю совсем рядом.

– Долгая история. – протягивает она.

Эта ее версия вовсе не похожа на вчерашнюю. Сейчас она не нервничает, не краснеет. И я задаюсь вопросом, в чем причина?

– А что делаешь здесь одна?

Девушка медленно поворачивается ко мне всем телом. И я замечаю, какой ужас на ней надет. На улице еще слишком жарко для такого длинного черного пиджака и брюк, скрывающих фигуру. Вчера на ней тоже было надето нечто бесформенное. Я, конечно, не законодатель моды, но по опыту знаю, если девушка носит одежду на несколько размеров больше своего, ей некомфортно. Некомфортно в собственном теле.

Интересно.

Она бросает взгляд через окно, а потом снова на меня. Следом совершенно неожиданно сокращает оставшееся между нами расстояние и вставав на цыпочки, шепчет возле моего уха:

– Я прячусь.

От ее теплого дыхания на моей коже, по всему телу расползаются мурашки. И пусть она тут же возвращается на прежнее место, мне удается уловить запах алкоголя. Она пьяна. В этом причина ее раскрепощенности. Вместе с алкоголем в легкие проникает еще какой-то аромат. Кажется, ваниль. Сладкая ваниль. Миленько.

На моих губах появляется непроизвольная улыбка.

Кто она, черт возьми? И почему находиться здесь с ней мне хочется намного больше, чем там, в том мире, к которому я технически принадлежу?

– Не любишь толпу? – спрашиваю, склонив голову набок и убрав руки в карманы брюк.

Она поджимает губы и отрицательно качает головой. Есть что-то невинное в том, как она хлопает длинными ресницами и надувает губы. Она должно быть, первая незнакомка, которую мне не хочется тут же затащить в постель. Нет. Мне скорее хочется узнать, кто она и что такого увидела на небе, что сделало ее такой счастливой.

– Зачем тогда пришла на такое масштабное мероприятие?

Она вздыхает:

– Долгая история.

Люблю долгие истории.

– Я Элиот. – говорю, протягивая руку. – Нам не удалось нормально познакомиться в прошлый раз.

Ее взгляд опускается на мою протянутую руку, потом снова поднимается к лицу, и она улыбается так, будто я сейчас какую-то глупость сморозил.

– Знаю. – все, что она выдает, и я убираю отвергнутую руку обратно в карман брюк.

Какой-то странный диалог у нас получается. Я к этому не привык, но кажется, мне это даже нравится. Возникает это странное чувство, будто мы уже знакомы сто лет. Ее взгляд ловит мой и не отпускает. Она просто смотрит на меня, а я почему-то не могу перестать улыбаться. К слову, на ее губах тоже играет мягкая улыбка. Она из тех девушек, чья красота не бросается в глаза. Ее красота заметна только если смотреть. Смотреть долго. Она похожа на те полотна рядом с нами, только наоборот. Эту девушку буквально окружают темные оттенки, но глаза, глаза такие яркие, в них полно света. Она не излучает его, он просто есть в ней. Очень. Очень странно. Она странная.

– Ты не узнал меня. –  вдруг выпаливает девушка.

Я хмурюсь, сбитый с толку.

– Я ведь только что сказал, что…

– Неееет. – мотает головой. – Я о том, что ты не помнишь моего имени.

Теперь я совсем перестаю улавливать суть разговора. Откуда я должен знать ее имя, если мы толком и не знакомы? Или же я был прав, и мы раньше где-то встречались?

Не даю себе растеряться и натягиваю свою самую уверенную улыбку, от которой у всех девушек обычно мокнут трусики.

– Вряд ли я смог бы забыть твое лицо.

Ее темные брови сходятся на переносице, и я говорю открытым текстом.

– Ты красивая.

Тут она выдает самую неожиданную реакцию – смех.

Обычно девушки сразу улавливают намеки в моих словах или на худой конец хотя бы смущаются. Но она…смеется. Либо мои чары только что впервые дали сбой, либо она не считает себя красивой.

– Над чем ты смеешься?

– Элиот Бастьен назвал меня красивой. – словно насмехаясь, произносит она.

Ладно, теперь я даже не буду делать вид, что понимаю, что происходит.

– Может, вместо того чтобы издеваться, поможешь? – развожу руками в стороны. – Я тут в отчаянии, если ты не заметила.

Она закусывает нижнюю губу, задумываясь. Черт, до чего же она милая.

– А так? – она поворачивается ко мне спиной и поднимает руками свои густые волосы так, что теперь мне видно ее тонкую шею вместе с небольшим родимым пятном.

В голове вспыхивает легкое узнавание. Что-то из далекого прошлого. Совершенно размытый образ со времен…школы?

Девушка опускает волосы и снова поворачивается ко мне в ожидании. Смотрит на меня своими большими синими глазами с любопытством, но без надежды. Словно ей в принципе все равно, вспомню я или нет, но все же интересно, смог ли.

Черт, я не из тех, кто разочаровывает женщин, поэтому напрягаю все свои извилины. Перебираю всех девушек из школы, но их так много, что…

Стоп.

– Эва? – предполагаю я. – Эва Уо…Уоллис?

Она торжественно кивает.

– Мы вместе ходили на английский. Ты всегда сидел позади меня.

Эта новость заставляет меня снова улыбнуться.

– Вау. – окидываю ее взглядом, как будто впервые. – Не могу поверить, что не узнал тебя сразу.

Со школы я общаюсь только с Даной. Давольно странно столкнуться вот так с кем-то еще. Та жизнь вообще кажется теперь очень далекой от меня. Я приложил немало усилий, чтобы именно так и было. И вот передо мной стоит человек из моего прошлого. Кто-то, кто, помимо Даны, помнит меня просто Элиотом. Не фотографом, не плей-боем.

– Ну, я старалась особо не выделяться. – просто отвечает Эва, пожимая плечами. – Да и к тому же, ты был одним из самых популярных в школе. Мы вращались в разных кругах.

– Да не был я популярным.

– Был. Еще каким.

– Я просто общительный. Вот и все. – возражаю, пожав плечами. – Но я все равно не был одним из вас. Мои родители…моя мама не была богатой и знаменитой.

Эва усмехается, качая головой, словно мои слова ее нисколько не убедили. Желая сменить тему, я спрашиваю:

– Чем ты сейчас занимаешься?

Ее взгляд снова устремляется в окно, потом опять на меня.

– Я… – несколько секунд подбирает слово. – Дизайнер.

– Круто. А я фотограф. – по крайне мере, был им шесть месяцев назад. Теперь меня можно назвать фотографом-импотентом. – Но ты и так это знаешь.

Она снова кивает, и на какое-то время мы замолкаем. Я продолжаю улыбаться, а она вдруг подходит ближе, продолжая смотреть мне прямо в глаза. У меня почему-то перехватывает дыхание. Не от близости, от того, как она на меня смотрит. Словно…словно видит меня. Вдоль позвоночника проносится странный разряд.

– Твои глаза. – шепотом произносит Эва, и ее улыбка немного меркнет.

– Что с ними? – слышу свой охрипший голос.

Она моргает, и я замечаю, как нечто темное зарождается в синеве ее глаз. Тяжесть, которую не замечал раньше. Будто она прожила миллион жизней, и эта последняя.

– Я не могла понять раньше, а теперь вижу. – тихо выдыхает она. – Они не улыбаются.

Я замираю. Улыбка сползает с моего лица, а внутри что-то болезненно щелкает.

– Ты улыбаешься, а твои глаза нет. – продолжает она, и я вдруг испытываю острый дискомфорт, словно она вскрыла мне грудную клетку и залезла туда руками. Слово нашла то, что я не собирался никому показывать. Словно стянула с меня кожу, и оставила мои внутренности плавиться на солнце.

Я не осознаю, как отвожу взгляд. Не понимаю, как делаю шаг назад. Эва же не двигается с места. Стоит расслаблено и все продолжает смотреть. Смотреть на меня.

Нужно что-то сказать. Шутку.

Просто, блядь, пошути, Элиот.

Пытаюсь найти слова, но они все ускользают от меня. Пульс подскакивает, становится труднее дышать. Что со мной не так? Она же…она же не сказала ничего особенного. Почему я?..

– Элиот. –  вдруг раздается голос за нами, и я оборачиваюсь. – Вот ты где.

Клод де Шар.

– Селин хочет тебя видеть. – бросает он мне, и все внутри обрывается. Переворачивается с ног на голову. Кислород окончательно выбивает из легких.

Селин.

Она здесь.

– Иду. – хрипло отвечаю я и снова возвращаюсь к Эве.

На ее лице почему-то появляется легкий румянец, она словно старается казаться меньше и… больше не смотрит на меня. Нет, теперь ее взгляд направлен куда-то в зал.

– Я…мне нужно… – это, что неуверенность в моем голосе?

– Угу. – кивает она, стараясь не смотреть в мою сторону.

Делаю шаг назад, затем еще три и полностью отворачиваюсь, вылетая вслед за Клодом в зал.

Мысли разбегаются в разные стороны. Без понятия, что это сейчас было, но это совершенно выбило меня из колеи. Встряхиваю головой, пытаясь вернуть себе самообладание. Мы плавно двигаемся к небольшой компании, где стоит Дана. От ее присутствия становится легче. Потом замечаю еще незнакомую девушку и…Селин.

Соберись, придурок.

Расправляю плечи, натягиваю уверенную улыбку и ровно в тот момент, когда мой пульс почти приходит в норму, я оказываюсь лицом к лицу с еще одним призраком из моего прошлого.

Селин де Шар.

Она не изменилась.

Ложь.

Она стала еще красивее. Такие же, как у ее брата, светлые волосы ниспадают с плеч, серые глаза излучают уверенность, а сексуальная улыбка женственность. Даже то, как она стоит, мать твою, заставляет меня вспомнить все те ночи, что мы провели вместе. Заставляет вспомнить ее вкус и стоны, что она издавала, извиваясь подо мной. Звук ее смеха над моими шутками. Все эти воспоминания затапливают меня, напрочь лишая воздуха.

Не успеваю даже слова сказать, как она делает шаг мне на встречу. Одна ее рука ложится на мое плечо, моя автоматически опускается на ее талию. Она целует меня в одну щеку, потом во вторую. Все это кажется мне таким знакомым и в то же время совершенно чужим.

– Рада тебя видеть. – говорит она своим нежным голосом и возвращается обратно к другой блондинке, чье имя я не знаю.

– Значит, ты теперь работаешь в «Роше». – интересуется стоящая рядом со мной Дана.

Сейчас я просто готов ее расцеловать. Дана мой якорь. Я смогу вести себя как обычно рядом с ней. Смогу вести себя так, будто мне вовсе не хочется выкурить килограмм травы и забыться.

– Пришлось. – игриво пожимаю плечами. – Клод так меня умолял.

Тот усмехается, закатывая глаза.

– Да и благодаря тебе, – подчеркивает Селин. – Наша команда почти идеальна.

Ее голос. Не хочу слышать ее голос. Зачем я вообще подписался на это? Кому я что пытаюсь доказать?

– Почти? – спрашивает Дана.

– Нам нужен еще один толковый дизайнер. – отвечает вместо Селин ее брат.

– А вы, ребята, только о работе и думаете. – безразлично бросаю и перевожу взгляд на Селин. – Впрочем, как и всегда. Видимо, ничего не изменилось.

Разумеется, она принимает этот камень в свою сторону с улыбкой.

– Не все такие легкомысленные, как ты, Элиот. – тут же усмехается Дана, и у Селин появляется камень, чтобы забросить в меня.

Я не подаю виду, что готов прямо сейчас вычеркнуть Дану из списка своих близких друзей.

– Видимо, – начинает Селин с легкой издевкой в голосе. – И правда ничего не изменилось. Видишь, я оказалась права тогда четыре года назад.

Моя улыбка растягивается еще шире, но в груди…там открывается червоточина. Кровавая дыра. Она разрастается, выбивая все здравые мысли в моей голове. Буквально сводя меня с ума. Краем глаза замечаю удивление подруги.

– Четыре года назад? – недоумевает Дана.

Разумеется, она и понятия не имеет о том, что произошло четыре года назад. Ее тогда даже в Париже еще не было.

Селин переводит на нее невозмутимый взгляд.

– Когда я бросила Элиота.

Вот он, удар ниже пояса. Не слова, а то, как она их произнесла. Будто это какое-то достижение. Будто она сделала мне гребанное одолжение.

Глаза Даны расширяются, и она смотрит на меня так, словно видит впервые. Я же просто пожимаю плечами, продолжая сохранять безразличный вид. Всеми силами хватаюсь за напускную уверенность в себе, всеми силами пытаюсь скрыть все, от чего, как мне казалось, я избавился.

– Не знала, что у тебя была девушка. – произносит Дана, и я мысленно умоляю ее заткнуться.

– Это потому что Элиот не создан для серьезных отношений. – отвечает Селин все тем же знающим тоном. – Я с самого начала это знала. Он всегда больше любил свободу. Это его стихия.

Каждое слово вонзается лезвием прямо в то место, где должно быть сердце.

Она вообще любила меня? Любила так, как любил ее я?

Любовь. Я перестал понимать смысл этого слова после разрыва с ней. Моя жизнь буквально разделилась на до и после, а она все еще уверена, что сделала мне долбанное одолжение? Поверить не могу.

Отвожу взгляд в толпу, пытаясь найти хотя бы какой-нибудь предлог, чтобы свалить отсюда. К черту их. К черту их всех. Эту работу. Селин. Клода. Мне просто нужно…

Взгляд цепляется за одного знакомого человека.

Эва Уоллис. Немного покачиваясь, она приближается к нам.

В тот момент, я окончательно теряю остатки здравого смысла, потому что слышу свои слова:

– В любом случае, это уже в прошлом. – прежде чем успеваю осознать, что творю, хватаю Эву за руку и притягиваю к себе.

Ее синие глаза широко распахиваются, когда моя рука ложится на ее талию. Запах ванили ударяет в легкие, а талия…должен сказать, что под этим балахоном явно скрывается что-то очень увлекательное. Ростом она идеально мне подходит. Настолько, что когда прижимаю ее к себе и слегка наклоняюсь, наши губы оказываются буквально в нескольких миллиметрах друг от друга.

– Кстати говоря о серьезных отношениях. – хрипло произношу, бросая взгляд на приоткрытые розовы губы. Она замирает в моих объятиях, но не сопротивляется.

– Познакомьтесь с моей невестой. – торжественно заявляю и целую в уголок ее губ. – Эва Уоллис.

4

Эва

Господи, как же от него вкусно пахнет. От этого кружится голова. Вращается. Буквально. Теплые губы почти касаются моих. Они такие мягкие. Что он там сказал? Поворачиваю голову. О, это мой сероглазый красавчик. Клод де Шар. Он видел. Видел мои картины. Делаю глубокий вдох. Желчь разливается под языком. Не дышать. Дышать нельзя. Меня сейчас стошнит.

Они что-то говорят. Голоса ударяются о невидимую стенку. Ничего не разобрать. Нельзя было возвращаться в тепло. Моя первая ошибка. Снова делаю глубокий вдох. А это моя вторая ошибка. Зажимаю рукой рот.

– Ты в порядке, любимая? – слышу обеспокоенный голос рядом с собой.

Ком. Мерзкий отвратительный ком поднимает вверх по горлу.

Сильная мужская рука сжимает мою талию, и я толкаю ее, устремляясь через толпу к туалетам. Только бы добежать. Только бы добежать. Мир вращается вокруг в странном калейдоскопе. Или это я вращаюсь. Уж точно качаюсь. От этого ком в горле становится только больше. Не замечаю официанта и выбиваю поднос у него из рук. Кто-то ахает. Бокалы с напитками разлетаются вдребезги по полу. В нос ударяет запах алкоголя, и из моего горла вырывается отвратительный блюющий звук. Бросаюсь к двери туалета и толкаю ее. Едва переступаю порог темной комнаты, весь желудок извергается прямо в раковину. В висках болезненно пульсирует. Пытаюсь собрать волосы, но ничего не получается. Конечности кажутся чужими. Пульсирующими. Из глаз вырываются слезы, и я снова блюю. Зеленой жижей. Врубаю кран, пытаясь смыть, но аромат не перебить, и меня снова выворачивает. Стараюсь держать волосы на затылке, но нихрена не…

– Я держу. – знакомый низкий голос. Теплый. Не знала, что голос может быть теплым.

Чьи-то руки убирают с лица мои волосы и удерживают их на затылке.

– Просто дыши глубже. – просит он, но я могу только качать головой, потому что не хочу, чтобы меня снова вывернуло. Лучше замереть. Не двигаться.

Утыкаюсь взглядом в струю воды, дабы заставить мир остановиться. Почему он так быстро вращается? Это ненормально.

– Ты в порядке? – снова этот голос. Почему он здесь?

Зажмуриваюсь, но так все кружится еще быстрее. Я словно падаю и падаю. Все пульсирует. Все тело. Ноги подкашиваются, но я почему-то все еще в вертикальном положении. Разве это возможно?

– Эва? – голос раздается прямо у моего уха, а следом я чувствую прохладную мокрую ладонь на своей щеке. Как же приятно.

– Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь.

Медленно открываю глаза, и тут до меня доходит, как близко мы стоим друг к другу. Точнее, как крепко он удерживает меня одной рукой.

– Это ты. – из меня вырывается какой-то далекий шепот.

Его губы складываются в улыбку. По углам зрения то и дело вспыхивают черные точки.

– Стоять можешь?

Качаю головой. И эта была моя третья ошибка.

– Кажется я…умираю…

– Надеюсь, это шутка, потому что…

***

Голову пронзает острая боль, от которой я и просыпаюсь. Как удар колокола среди ночи. Глаза при этом не открываю, знаю, так будет только хуже. Перекатываюсь на соседнюю подушку. Как обычно. Но вот, что не обычно – запах. Он кажется очень знакомым, но и новым. Что-то древесное. Кедр? Амбра? Определенно мужской аромат. Мне нравится, поэтому прежде, чем осознаю это, я зарываюсь лицом в подушку и делаю глубокий вдох. Глаза медленно отрываются.

Я. Не. Дома.

От этой мысли резко сажусь в кровати и тут же жалею об этом. Черепушку пронзает болезненный укол, и я зажмуриваюсь, стараясь больше не двигаться. Медленный вдох, еще более медленный выдох. Так. Хорошо. Просто без резких движений. Открываю глаза, тут же принимаясь осматриваться по сторонам.

Первое, что привлекает мое внимание – дверь прямо напротив кровати, а справа от нее напольный торшер, единственный источник света. В комнате нет окон. Рядом с торшером большое, на вид, мягкое кресло. И я понимаю для чего оно, как только поворачиваю голову. От пола до потолка в хаотичном порядке прибиты ряды полок. Они до отказа забиты книгами. Ниже к стене приставлено несколько холстов разной величины. Все отвернуты лицевой частью к стене. Хм, зачем складировать картины?

Продолжаю изучать пространство. Слева в противоположной части комнаты стоит металический стол с различными емкостями, баночками и скляночками. К нему приставлен стеллаж, заполненный каким-то оборудованием. От одной стены к другой протянуто несколько веревок с прищепками. Если бы не знала, что это, наверное, испугалась бы не на шутку. А так, мне уже доводилось бывать в подобных местах. В смысле, не в чужих спальнях. И вообще странно, что у кого-то фотолаборатория в спальне. Отбрасываю простынь, радуясь тому, что на мне вчерашняя футболка с брюками. Опускаю ноги на слегка прохладный деревянный пол, и мой взгляд привлекает стакан на прикроватной тумбочке. Рядом с ним белая таблетка и записка «Съешь меня». Не знаю, почему, но начинаю улыбаться. Кем бы не был владелец этой спальни, он чертовски мил…

Стоп.

Элиот Бастьен назвал меня красивой.