Хранители Севера

– Хороший мальчик, – проговорил он почти ласково, как говорят щенку, впервые принёсшему палку.

Пальцы разжались. Монета будто бы направлялась в раскрытую ладонь мальчишки, но в последний момент рука отвела её в сторону, и кружок с глухим стуком упал в пыль. Мальчишка рухнул на колени, подхватывая сокровище прежде, чем оно успело исчезнуть в щели между камнями. Он прижал монету к груди, ощущая её твёрдую прохладу сквозь тонкую ткань. Из-за двери донёсся глухой смешок, и створка с хриплым стуком захлопнулась. Он остался один.

Тишина вокруг сгустилась, став почти осязаемой. Мальчишка стоял неподвижно, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Затем медленно разжал ладонь. Медный кружок тускло поблёскивал, словно подмигивая ему.

– Хе… – выдохнул он, и на его лице вдруг расплылась улыбка.

Он спрятал монету в потайной карман под рубахой – туда, где не дотянуться ни одному вору. Хватит на хлеб, а может, даже на кусок сушёного мяса. В животе тут же засосало от голода. Он облизал губы, в последний раз взглянул на тёмные улочки, и больше не медлил. Он побежал. Босые ноги цокали по камням, оставляя невидимые следы. И, пробираясь обратно в знакомый лабиринт переулков, он всё же мельком бросил взгляд в сторону того дома, и мысленно, почти по-детски, пробормотал:

– Простите…

…

Каменная ограда с глухим скрежетом сдвинулась в сторону, открывая небольшой проём в темноту. Из расшатанных швов кладки взметнулись клубы пыли, пахнувшие сырой землёй и прелым мхом. Бернар шагнул первым. Его плащ шелестнул о камень, а сапоги глухо стукнули по ступеням начинавшейся лестницы. Свет снаружи быстро таял, и с каждым шагом вниз тьма сгущалась. Юноша сжал рукоять меча. Привычная тяжесть оружия обычно успокаивала, но сейчас под рёбрами нарастала тревога. Он знал – они будут не одни.

Мелисса шла следом. Глубокий капюшон мешал обзору, и с тихим раздражением она сбросила его назад. Плащ легко соскользнул с плеч, и её белые волосы рассыпались по спине, едва уловимо светясь в полумраке. Здесь, в подземелье, скрываться уже не имело смысла. Сзади бесшумно двигалась Талли. Она ступала легко и мягко, как хищница, не тревожа ни пылинки. В ушах стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь приглушёнными звуками впереди: ровным дыханием Мелиссы и осторожными шагами Бернара.

Лестница вывела их к двери. Бернар замер, его плечи расправились, а рука взметнулась вверх. Мелисса сразу остановилась, а Талли присела в низкой стойке, перенеся вес на носки. Пальцы юноши коснулись дверной ручки, и он на мгновение затаил дыхание. Скрип, с которым дверь поддалась, прозвучал оглушительно громко в гробовой тишине.

Девушка вздрогнула. Внутри всё сжалось. Интуиция взвыла в ней: «Что-то не так». Кровь завибрировала под кожей, он почувствовала, как в жилах просыпается знакомый жар – хаос поднимал голову, растекаясь по телу и пробуждая дремлющие силы. В глазах вспыхнул алый отсвет. Темнота больше не была преградой – коридоры открылись перед её внутренним взором, ясные и чёткие, будто прорисованные на карте. Каждый закоулок, каждый изгиб стены был как на ладони. Она шагнула вперёд, почти скользя по полу, не отрывая пристального взгляда от мрака. За её спиной Талли двигалась бесшумной тенью. Тетива её лука была натянута и вибрировала в такт пульсу, готовая в любой миг высвободить стрелу.

Талли остановилась. Прижалась к стене, замерла, вглядываясь в глубину тоннеля. Затем медленно опустила лук.

– Никого, – прошептала она.

Мелисса нахмурилась.

– Слишком тихо, – отозвалась она, сжимая кулаки.

Бернар кивнул, его взгляд скользнул вперёд. Пальцы вновь нашли утешение на эфесе меча, скользнув по потёртой кожаной обмотке.

– Нам туда, – коротко бросил он, указывая подбородком на поворот. – Они знали, что мы придём. Главное – не угодить в ловушку.

Коридор встретил их гулкой, плотной тишиной. Каждый шаг отдавался эхом, звуча неестественно громко.

Ш-ш-ш-ш…

Звук донёсся слева. Еле уловимый, словно что-то скользнуло по каменной стене.

Вжух!

Стрела сорвалась с тетивы раньше, чем кто-либо успел среагировать. Талли выстрелила на звук, повинуясь инстинкту. Лук распрямился с глухим звоном, и стрела с свистом вонзилась в темноту. В ту же секунду раздался пронзительный, полный боли и ярости писк.

Крысы.

Их было множество. Они хлынули из щелей чёрной волной, бросились врассыпную – визжа, царапая когтями камень, исчезая в тёмных провалах. Одна, с пробитым боком, дёргалась на полу, оставляя за собой тёмный след. Девушка облегчённо выдохнула, но её пальцы по-прежнему мёртвой хваткой сжимали тетиву.

– Чёрт…

– Это всего лишь крысы, – Мелисса хмуро покосилась на подругу. – Словно ты впервые видишь грызунов.

– А если бы это были не крысы? – пробормотала та, стараясь придать голосу безразличные нотки. – Лучше выстрелить зря, чем пожалеть об одном не сделанном выстреле. – Она спрятала руки за спину, надеясь, что никто не заметит лёгкую дрожь в кончиках пальцев.

Чем дальше они продвигались, тем явственнее становилось – здесь что-то не так. Крысы… они не просто разбегались в случайном порядке. Они бежали прочь. Бернар молчал, но его взгляд стал острее. Он, как и Мелисса, понял: этот поток грызунов устремлялся из того самого коридора, куда лежал их путь. Воздух становился гуще, тяжелее. Казалось, стены смыкаются, сдавливая грудь. Запах сырости приобрел новые оттенки, теперь в нём чувствовалась прогорклая тина и что-то ещё… металлическое.

Юноша резко замер перед неприметной дверью, почти сливавшейся с серой каменной кладкой. Древнее дерево вздулось от влаги, а по поверхности расползались тёмные пятна плесени. Талли отпрянула, едва сдержав вскрик: очередная крыса проскользнула мимо, задев её ногу холодным гибким хвостом.

– Мне всё это не нравится, – скривилась она, с отвращением вытирая лодыжку. – Стойте!

Она замерла на месте, закрыла глаза. Дыхание замедлилось, черты лица заострились от напряжения. Окружающий мир отступил, став фоновым шумом. Брови сдвинулись на переносице. Девушка вслушивалась в тишину.

– Слишком тихо, – наконец прошептала она.

Пальцы непроизвольно дёрнулись – острая боль полоснула висок. Она судорожно выдохнула и провела рукой по голове.

– Слышу только глухой стук… далёкий, будто камень гудит под землёй. Может, это крысы, а может, и нет.

Она вздрогнула, вспомнив блестящие чёрные глаза этих тварей, те самые злобные, маслянистые взгляды, что словно ждали, когда ты оступишься, чтобы наброситься.

Мелисса коротко кивнула. Сейчас каждая мышца её тела была напряжена до предела. Но страха не было, лишь холодное, тёмное предвкушение. Бернар уловил её взгляд и, не дожидаясь команд, сжал рукоять меча, шагнул вперёд и толкнул дверь плечом. Древесина с противным скрипом поддалась. За ней открылся узкий, промозглый коридор. Стены, покрытые плесенью, сходились так близко, что почти касались плеч. В конце коридор расходился на три разных пути. Запах ударил в нос мгновенно – едкий, гнилостный, насквозь пропитанный болью и смертью.

– Тьфу, мерзость, – Талли сморщилась, прикрывая нос и рот рукавом. В горле подкатила тошнота.

Мелисса сделала шаг вперёд, её глаза вспыхнули алым свечением, словно в них разгорелось пламя. Окружающий мир приобрёл кристальную чёткость. Она видела не только камни, но и то, что покрывало их: свежие пятна крови. Капли, тянущиеся по швам кладки. Липкий налёт на камнях под ногами и алые лужицы в углублениях пола. Чуть дальше… она резко остановилась. На полу лежал окровавленный клочок плоти, вокруг него копошились крысы. Они визжали, с остервенением разрывая мясо. Их морды были измазаны кровью, а глаза горели дикой яростью и голодом.

Бернар резко выпрямился, в ушах вновь зазвучали женские крики – те, которым он когда-то не успел помочь. Он снова оказался там. Снова опоздал. Пальцы побелели, с такой силой вцепившись в рукоять меча, что кожа на них натянулась. Грудь пронзила знакомая, глухая боль.

– И снова коридоры… – девушка с раздражением окинула взглядом три расходящихся пути.

– Это чёртов лабиринт! – голос Талли дрогнул, выдавая накопившуюся усталость. Она провела ладонью по влажной каменной стене. – Какой шанс, что мы найдём здесь хоть что-то полезное? – процедила сквозь зубы. – Они всё уже подчистили. Если следы и были – мы их не найдём.

Мелисса молча всматривалась в темноту впереди. Сделав медленный вдох, она твёрдо заявила:

– Они не успели бы унести всё. Что-то должно было остаться, я это чувствую.

Талли открыла рот для возражения, но Мелисса перебила её:

– Но ты права в другом. Мы движемся слишком медленно. Если продолжим в том же духе – к рассвету не успеем.

Она замолчала, задержав дыхание, потом, не глядя на спутников, бросила:

– Нам придётся разделиться.

– Я совсем не это имела в виду! – Талли отшатнулась, будто от удара. – Разделиться? Серьёзно?!

Она резко повернулась к Бернару, ища поддержки.

– Скажи ей. Это безумие.

– Я согласен с ней, – тихо, но уверенно произнёс он.

– Что?! – её глаза расширились от неверия. – Ты сейчас серьёзно? Ты хоть понимаешь, чем это может закончиться?

Бернар устало провёл рукой по лицу.

– Не смотри на меня так, Талли. Нас трое – три коридора. Один ведёт к цели, остальные – ловушки или тупики. Мы не узнаем, пока не проверим.

– Но… – девушка нервно обернулась к левому проходу. Губы дрожали, что-то ломалось внутри – не голос и не воля, а само ощущение безопасности. Воздух вокруг словно выжгли до мёртвой пустоты. Тьма не просто была – она наблюдала, шевелилась, ждала. И этот звук…

Тук. Тук. Тук.

Глухой, размеренный стук нарастал, будто чьё-то сердце билось в глубине каменных стен. Кто-то был там, кто-то следил. Она уже ощущала нечто подобное в Крепости, когда нечто скользило по коридорам, прячась в тенях. Тогда её спасали толпа и общий гомон, теперь же – некому заслонить, некуда бежать, и тьма знала это.

– Они только этого и ждут… – выдохнула Талли. Голос сорвался, стал тонким и сдавленным. – Разделить нас, перебить по одному.

Бернар фыркнул с сдержанной иронией:

– Я им такой подарок не сделаю.

Девушка хотела возразить, крикнуть: «Ты не понимаешь!» Но слова застряли в горле.

Тьма не отступала, словно улыбаясь их страхам.

Мелисса сделала шаг вперёд и пристально посмотрела на подругу:

– Мы должны найти хоть какую-то зацепку, хоть одно подтверждение. Иначе всё это – лишь догадки.

И тут в её сознании скользнула ядовитая мысль: «А если королева была права насчёт Талли?» Сомнение вспыхнуло, словно сорняк, пробивающийся сквозь трещины в камне.

«Нет. Нет».

Девушка резко мотнула головой, пытаясь отогнать его.

«Она справится, я должна верить».

Принцесса подошла ближе и положила руку на плечо подруги:

– Просто помни: у тебя есть Хаос. Если что-то случится – не сдерживай его, дай ему выйти. Мы почувствуем это и придём.

Та молча кивнула, не поднимая глаз. Её щёки горели от внутреннего напряжения, но она не проронила ни слова.

– Встречаемся здесь через час, – Мелисса задержала на ней взгляд чуть дольше, чем нужно, потом резко развернулась и шагнула в центральный тоннель. Её шаги ещё отдавались в тишине, но скоро и они стихли.

Талли осталась одна. Камень под ногами будто приковал её к месту. Она сжала кулаки так сильно, что в пальцах зазвенела боль.

– Талли, – глухо произнёс Бернар.

Она вздрогнула. Он смотрел прямо на неё, видя всё, что она пыталась скрыть.

– Пора взрослеть.

Он сделал шаг вперёд.

– Не тебе одной страшно. Страх есть у всех. Мы живые. И мы, чёрт побери, тоже боимся! – его голос стал твёрже, громче. – Но, если каждый будет спасать только себя – нам не выжить. Выбирая этот путь, сомневаться уже нельзя.

Он сделал паузу.

– Перестань быть эгоисткой, начни думать не только о себе.

Девушка опустила взгляд. Слова били точно в цель, безжалостно обнажая правду.

– Думаешь, только тебе тяжело? Думаешь, только ты не спишь по ночам? Думаешь, у Мелиссы нет сомнений?

Она резко подняла голову. Взгляд её встретился с его глазами. Губы дрогнули, но остались сомкнутыми.

– Ты слышала её? – Его глаза потемнели. – Как она плачет по ночам, думая, что никто не слышит? Как ей страшно? Как она боится своей судьбы?

Он горько усмехнулся.

– Она боится каждый день своей силы, своей крови. Но скажи – кто, если не она?

Талли не отводила взгляда. Губы сжались в тонкую, почти болезненную линию.

– Думаешь, ей легко? – продолжил он, почти сквозь зубы. – Никто, кроме неё, не способен вынести это бремя.

Он сжал кулаки, костяшки побелели.

– Думаешь, Мелиссе приятно чувствовать, как Хаос шевелится у неё под кожей? Думаешь, это подарок? – Он резко выдохнул. – Она и Королева… они платят цену, которую мы с тобой даже представить не можем.

Бернар шагнул ближе, теперь его лицо было совсем рядом. Тепло дыхания касалось её щёк, а глаза… Глаза впивались в неё, пытаясь достать до самого сердца, вытащить наружу всё спрятанное и невысказанное.

– Мы все жертвуем не просто так. Ради дома, ради тех, кто ещё жив, и ради тех, кого уже нет. Если ноша легла на нас – значит, нести её нужно с достоинством.

Он выпрямился. Голос стал тише, но в нём зазвенела сталь.

– Поэтому прошу, Талли. Перестань вести себя как ребёнок.

Девушка тяжело дышала. Грудь вздымалась от подавленных эмоций. Что-то внутри треснуло, сломалось, и наконец вырвалось наружу:

– Но я не выбирала этот путь! – выкрикнула она. Голос дрогнул и сорвался в хрип. – Я никогда не хотела этого! Я просто… хотела жить. Просто жить, Бернар!

Юноша разочарованно покачал головой. Он сказал всё. Больше нечего было доказывать, теперь её выбор: услышать или нет. Он не мог опекать её вечно, пора было взрослеть самой.

– Мы все чего-то не хотели, – тихо сказал он, и сжав губы, не оборачиваясь, шагнул в боковой туннель. Тьма приняла его без остатка.

БЕРНАР

Сделав всего несколько шагов, он замер. По коже пробежал холодок, а в голове неожиданно вспыхнул образ Астры: её светлое лицо, широкая улыбка, какой он запомнил её в последний раз.

И вдруг – смех.

Тихий, едва уловимый, но узнаваемый до боли. Её смех. Бернар резко развернулся, выхватывая меч. Спина напряглась, взгляд метнулся по сторонам, выискивая в полумраке хоть что-то знакомое.

– Астра?.. – прошептал он, сам не веря, что это имя снова сорвалось с губ.

В ответ – лишь гнетущая тишина, и странное, липкое ощущение: он здесь не один.

– Что за чёрт…

Коридор будто сжимался. Каменные стены надвигались ближе. Воздух стал густым, чужим. Он напряг слух. Секунда. Другая. Ничего, только монотонные капли где-то вдали. И всё же что-то изменилось. Он не мог сказать что именно – просто чувствовал: стало иначе. Будто воздух похолодел, будто звук шагов исчезал быстрее, чем должен был. Он стиснул зубы, пытаясь подавить дрожь в пальцах. Сдёрнул перчатку и снова натянул её, ощущая знакомую тяжесть кожи.

– Бред, – выдохнул сквозь зубы. – Просто нервы. Всё под контролем.

Рука легла на рукоять меча. Он обвёл коридор взглядом: грубый камень стен, покрытый пятнами зелёной плесени, тяжёлый запах сырости и старой, застоявшейся крови. Покачал головой, стряхивая с мыслей прилипчивый страх.

– Сейчас не время, – тихо выдохнул. – Пошли.

Он шагнул вперёд. Ещё шаг. Его сапоги гулко отдавались в пустом тоннеле, и каждый звук будто раскручивал эхо, многоголосое и тревожное. Меч в его руке незаметно натянул мышцы, ладонь сжалась сильнее. Он уже не услышал, как где-то рядом вновь раздался тихий смех. Женский. В нём было что-то детское, звонкое, и вместе с тем чужое и хищное. Он затих так же быстро, как и появился.

ТАЛЛИ

Талли смотрела ему вслед, пока его фигура не растворилась в темноте. И тогда боль прорвалась. Первая слеза скатилась по щеке. За ней вторая. Третья. Они капали, будто по очереди, оставляя тонкие дорожки на лице. Подбородок дрожал. Плечи начали мелко трястись. Рыдание сорвалось из груди. Талли рухнула на колени, обхватив себя руками, как будто могла удержать собственные крики внутри. Её лицо уткнулось в колени. Веки слипались от слёз.

Никогда…

Никогда Бернар не говорил с ней так. Его голос резал. Не из злости – из правды. Он был прав. И это было хуже всего. Он произнёс вслух то, от чего она пряталась.

Как?

Как ей стать сильной, когда внутри всё дрожит? Как перестать бояться, если стоит закрыть глаза, и тот день всплывает снова? День, когда тьма впервые показала ей своё настоящее лицо. День, когда кровь стыла в жилах. День, когда она увидела, как один за другим умирают те, кто был рядом.

Звери Хаоса.

Одно только слово вызывало отвращение, ужас. Она не хотела силы, не хотела выбирать. Она хотела жить. Просто жить. Её дыхание сбилось, грудь рвано вздымалась, в горле встал ком. Она всхлипнула, захлёбываясь. Руки вцепились в плащ, будто в спасательный круг. Её трясло. Тьма казалась живой. Она опустилась ей на плечи. Дышала рядом, смотрела. И Талли вдруг поняла: она больше не одна.

Шёпот.

Сначала почти неуловимый, как дуновение воздуха, пробежавшее по затылку. То ли сквозняк, то ли игра воображения. Но звук не исчез. Он нарастал, врастал в стены, в пол, в сам воздух, превращаясь в тихий гул, как будто сама тьма зашептала.

Талли медленно подняла голову. Лицо побледнело, губы сжались. Шёпот вился под кожей, как холодная змейка, ползущая по позвоночнику.

– От нас не сбежишь…

Голос раздался сразу отовсюду. Слева. Справа. Сверху. Из-под ног.

– Мы скоро увидимся…

Он гладил слух, будто тянулся к ней невидимыми пальцами, проникая внутрь головы.

– Мы скучали…

Девушка вновь всхлипнула. Эхо подхватило звук, отразило с насмешкой, раздуло до нелепых размеров. Казалось, сама темнота глумится над её слабостью. Холодные мурашки побежали по спине. Тьма сгущалась, и уже не просто окружала – она давила, наползала густым удушающим дымом. Талли вскочила на ноги, резко оглядываясь. Голова металась из стороны в сторону. Пусто. Ни движения, ни подозрительной тени, только холодные каменные стены, сырость и беспросветная мгла, живущая этим проклятым шёпотом.

Он не умолкал, витал в воздухе. То казалось, что кто-то стоит у самого уха и дышит в затылок, то – что нечто тянется сзади, почти касаясь распущенных волос.

«Этого не может быть… не может…»

Судорожный выдох сорвался с её губ. Плечи вздрогнули от внезапного озноба. Сердце колотилось вразнобой, сбиваясь с ритма, словно пытаясь выпрыгнуть из груди. Она осталась одна посреди глухих стен и тишины, изуродованной навязчивым шёпотом. В ловушке не только пространства, но и собственного страха. И в этот самый момент тени пошевелились. Сначала – в дальнем углу, будто кто-то скользнул по стене, потом – слева, где секунду назад была лишь голая каменная кладка. Они вытекали из самого камня, оживали, тянулись к ней длинными бесформенными щупальцами. Талли замерла, дыхание перехватило, зрачки расширились, вбирая ужас. Сделать шаг – невозможно. Открыть рот – не получается. Тело будто окаменело, отказываясь подчиняться.

«Нет… нет… только не это…»

Мир вокруг заколебался. Каменные стены поплыли, расплываясь, и вместо них вспышками возникали воспоминания: кровь, крики, воздух, насквозь пропитанный гарью. Улицы Калиоса, поверженные воины, детский плач, и отовсюду выползали они – звери Хаоса. Всё было слишком реально, слишком осязаемо.

– Нет! – сорвался с её губ оглушительный крик.

Она рухнула на колени, вцепившись в собственные волосы, будто могла вырвать из себя эти кошмарные образы. Но они не исчезали, кружились перед глазами, как бешеное колесо.

А шёпот тем временем становился громче и отчётливее:

– Ты слаба.

– Ты не достойна своей силы.

– Мы уже рядом… совсем рядом…

Каждое слово было каплей яда, медленно просачивающейся в сознание. Ногти впились в кожу ладоней, оставляя кровавые полумесяцы.

– Заткнитесь… – выдохнула она, почти не слыша собственного голоса.

Это уже был не просто внешний звук. Это был голос внутри неё, как паразит, шепчущий из самой глубины черепа. Её взгляд упёрся в темноту, и она увидела их – два алых глаза, вспыхнувших напротив, неподвижных, смотрящих прямо ей в душу.

Талли закричала и в ту же секунду сорвалась с места. Она бежала, не разбирая дороги. Каменные стены мелькали по бокам размытыми пятнами. Воздуха не хватало, лёгкие горели огнём. Слепой страх гнал её вперёд, как невидимая плеть. Она почти не чувствовала ног, бежала на одних инстинктах. Позади, на холодном камне, остался лежать её верный лук. Она бежала, пока впереди не вспыхнул резкий, почти слепящий свет. Инстинктивно зажмурившись, она вскинула руку, прикрываясь от непривычной яркости, и замерла. Сердце бешено колотилось, грудь тяжело вздымалась.

Перед ней раскинулся огромный зал – сводчатый, высокий, настолько, что потолок терялся в темноте. Пол был выложен отполированным до зеркального блеска мрамором, в котором отражались отблески факелов, закреплённых вдоль стен. Свет был мягким, золотистым, почти тёплым. Казалось, сюда не ступала нога человека уже сотни лет. Воздух стоял совершенно неподвижно – ни привычной сырости, ни дуновения ветра, ни эха. Даже её собственное дыхание звучало в этой торжественной тишине чужеродно. По спине пробежал трепет.

«Что это за место?..»

Она медленно опустила взгляд, и дыхание на мгновение перехватило. От самого входа по полу тянулся замысловатый узор. Чёрный, как разлитые чернила, он струился, изгибался, расползался в стороны, словно невидимая рука продолжала рисовать его прямо сейчас. Линии переплетались, сбивались в гипнотические спирали, поднимались по стенам, теряясь где-то в полумраке под потолком. Она узнала их сразу. Эти величественные, чуждые знаки, насыщенные немыслимой силой, казалось, пульсировали в камне, подстраиваясь под её присутствие.

Талли медленно шагнула вперёд. Присев на корточки, она провела пальцами по загадочным линиям. Шероховатая резьба отзывалась на кончиках пальцев лёгкой дрожью.

«Это же мёртвый язык…»

Слова сами всплыли в памяти, и прежде, чем она успела осознать это, её губы уже шептали:

– Мы часть вас…

Едва звуки сорвались с языка, в воздухе что-то щёлкнуло. Горло мгновенно пересохло. Она резко подняла голову, и дыхание перехватило. Он был там, у дальней стены.

Зверь Хаоса.

Силуэт в полумраке, закутанный в клубящуюся дымку, будто сама реальность вокруг него дрожала.

«Это же он.»

От одного взгляда по коже пробежал ледяной холод. Окружающая тьма словно жила собственной жизнью. Каменная шкура зверя была покрыта паутиной трещин. Массивное тело сгорбилось, передние лапы впились когтями в пол, пасть прижата к камню, точно у охотника, затаившегося перед решающим броском. Но главное – глаза. Алые, горящие. Две кровавые звезды во тьме. Она не могла пошевелиться, этот зверь не был просто изваянием. В Крепости он казался мёртвым, лишённым силы, а здесь – он был совершенно иным.

– Откуда ты здесь?.. – сорвалось с её губ.

– Вот и попалась, птичка, – хриплый голос раздался сбоку.

Талли резко обернулась. Из темноты, прямо у стены, беззвучно приоткрылась потайная дверь. На пороге стоял человек. Высокий, жилистый, с узкими плечами. Сальные волосы свисали на грудь спутанными прядями, кое-где сбившись в колтуны. Воротник его рубахи лоснился от засохшего жира, а пятна бурого цвета на рукавах напоминали запёкшуюся кровь. Он ловко вертел большим ржавым ножом с выбитой на лезвии косой чертой. Когда свет факела упал на его лицо, она разглядела узор из татуировок – паучьи лапы, расходившиеся от шеи к скулам и вискам. Тёмные, безжалостные глаза смотрели на неё как на добычу. Он медленно сделал шаг, смакуя её страх. Она непроизвольно отступила. Холод поднялся по позвоночнику и застыл в груди.

Шорох.

Девушка дёрнулась, резко обернувшись. Из другой тени вышли ещё трое. Их лица скрывали маски. Один поднял руку, и цепи на его запястьях зловеще звякнули. Они окружали её, смыкая кольцо. Ладони мгновенно покрылись влагой. Она рефлекторно потянулась за спину. Пусто. Пальцы сомкнулись в воздухе, лук остался в том проклятом коридоре.

«Какая же я дура!»

– Чёрт… – выдохнула она сквозь стиснутые зубы. Губы дрожали, дыхание сбивалось.

Ещё шаг назад. Ещё один.

«Сейчас нет времени на панику. Паника – это смерть. Думай, думай, чёрт возьми. Что ты будешь делать?»

Она резко выхватила кинжал, едва не выронив его. Вцепилась в рукоять обеими руками, сжимая так сильно, что костяшки побелели. Сердце грохотало в груди, отдаваясь в ушах. Наёмники методично сжимали кольцо. Один шагнул вбок, отвлекая внимание, второй почти незаметно изменил хват цепей. Они не спешили, играли с ней. Её взгляд метался между ними отчаянно ища слабое звено, хоть малейшую щель в этом сжимающемся кольце.

«Шансы ничтожны, но, если я сдамся… я умру.»