Тайны Сирамизы

– Я не стала окунать тебя в воду, – сказала.

Саф еще раз кивнул.

– Риор…

– Он правда в порядке, – поспешила заверить Ниока. – Несколько царапин, он заснул в холоде.

Саф мысленно возблагодарил провидение, что ограничился только тем, что отшвырнул Риора на камни. Риору хватило сообразительности потерять сознание либо принять соответствующий вид, только поэтому он не разделил судьбу своих собратьев.

Его отвлекли. Человек с кинжалом.

Саф вдохнул и не смог выдохнуть, восстанавливая в памяти свой путь от пещеры к алтарю, видимый им тогда через пелену гнева на хилескорцев, боязни опоздать и получить труп сестры Тай. Поверив, что сама Тай в пещере спит, и мысли не допустил, что столь любимый им запах принадлежал одному из людей, крадущихся внизу, а не просто ощущался как нечто, принадлежащее теперь долине.

И это также изменить было невозможно, но истязать себя Саф не прекращал. Все рылся в глубинах памяти – поэтому ли он избегал каких-либо привязанностей, не повторил ли он то, что совершал уже однажды? Вновь и вновь мысленно он вонзал клыки в Тай и убивал ее, достигая все новых глубин отчаяния и ненависти к себе за то, что он есть. За то, что не внял голосу разума и не осадил себя, когда была возможность в долине просто переждать бурю, а потом отпустить Тай с мастерами и с миром. Вместо того пошел на поводу у своих желаний, выторговал у судьбы несколько дней счастья.

Ниока не оставляла попыток уговорить его перебраться с пола на кровать, но Саф не чувствовал в себе сил шевелиться, от помощи змеев отказался и перед тем, как закрыть глаза, остерег Ниоку подпускать Бьяра и Рэйно к Тай и некроманту.

Так и вытянулся поперек прохода, собой загораживая подступ к кровати. Сторож. Эта роль ему лучше всего удается. Ни Бьяр, ни Рэйно, без сомнений осведомленные, кто находится в пещере, через него не осмелятся переступить.

2. Теперь не гнев, а ужас слепит взор.

Лин почувствовал, что все очень плохо, еще до того, как открыл глаза. Перед этим слышал голоса, один из них почудился ему смутно знакомым. Второй, негромкий, но сердитый, принадлежал женщине, и она попеременно то уговаривала, то ругалась со своим собеседником. Голоса те звучали совсем близко, казалось, их можно было потрогать, и в то же время вначале рассеивались фоном; Лин внимал звучанию, но смысл проносился мимо его гудящей головы.

Подняв руку, ощупал лоб, наткнулся на внушительную опухоль и поморщился, зацепив ее ногтем. При попытке вспомнить, откуда она там могла появиться, заломило в висках. Тогда открыл глаза и лицом к лицу оказался с трупом, от вида которого его пробрала ледяная дрожь.

Девушка лежала неподвижно и с закрытыми глазами, по самую шею завернутая в серый мех; как, впрочем, и он сам, понял Лин, осторожно ощупав свой саван. Только вот она не спала. А, немного покопавшись в себе, обнаружил потоки собственной энергии, направленные в труп и останавливающие процессы умирания. Только вот эта покойница поглощала его со страшной скоростью.

Бессознательно Лин отодвинулся от нее, словно это могло ослабить натяжение между ними.

Тай, вспомнил ее имя. Убитая в долине, перед глазами всплыла картина ее гибели.

Скользнул взглядом по каменному своду над собой, по глубоким теням, по выступающим из них очертаниям острых граней, в рассеянном свете выглядевших очень ненадежно, и вновь зажмурился, в то время как цепеневший мозг воссоздавал историю злоключений.

На тайну его местонахождения свет так и не пролился. Однако он все еще был жив, что в голове не укладывалось. Пронеслась быстрая мысль о брате, о Нимое.

Задачу, поставленную перед собой, он, по всему видно, успешно провалил и оказался в плену белого змея. То, как Асафи носился с этой девушкой, убивало все надежды на побег, смерть; любую свободу. А то, что обосновалось в покойнице, заставляло Лина цепенеть в ужасе. Даже шакал представлялся фокусником по сравнению с тем источником, что дремал внутри Тай. Подпитывался ли он жизнью некроманта либо наравне с ним поддерживал мертвое существование, но Лину впервые довелось узнать, каковы ощущения у дряхлой развалины, у одного из высохших сучьев, которое вот-вот обломится с ветки.

Ему нужно было попасть в Джауру. Лин лежал и думал, как именно он будет объяснять это Асафи.

Он прислушался все же к голосам, вновь замирая подобно трупу. И все одно не понял, о чем спорят двое, не отходя от кровати. Мужчина настаивал на необходимости линьки. Женщина велела ему выметаться наружу.

Терпение иссякло, не прошло и нескольких минут, Лин открыл глаза повторно. Повернул голову набок, вперился взглядом в профиль черноволосого человека, сердито раздувавшего тонкие ноздри. Чуть погодя опознал в нем змея, того самого, который держал Яна. Одетый в тяжелый на вид, немыслимого алого цвета халат, говорил он, глядя вниз, но вряд ли то мог быть ребенок. Женщина, вероятно, обладательница мягкого тембра. В иное время в подходящих условиях Лин с радостью бы убаюкался под такую мелодию.

То, что некромант очнулся, ни один из хозяев, увлеченных друг другом, не заметил. Черный змей сложил руки на груди и нагнул голову.

– Это наилучший выход!

Лин предположил, что та, что вне пределов его видимости, тоже вряд ли человек. Вероятнее всего, змей. Слуга Асафи, не покидающая долину. Поразился, насколько мало в данный момент это его взволновало.

Сел, и мех съехал ему на колени. Оба змея замолчали. Риор развернулся стремительно, колючий осмотр заставил некроманта поежиться. Тогда Лин поискал женщину, чьи широко раскрытые глаза так же уставились на него. Не успел как следует рассмотреть ее длинные волны волос, отливающие зеленью, как разглядел рядом с ней самого Асафи, а слова вылетели быстрее, чем успел их удержать.

– Он умирает!

Вырвалось. Человек прижал ладонью губы и ждал. Ждал, пока его настигнут последствия за вмешательство; в любой форме, ни одна из которых ему не понравится.

– Не рассуждай о том, о чем понятия не имеешь, – оборвал его Риор, не удосужившись даже отругать некроманта. Мысленно продолжал убеждать Ниоку убить двоих с кровати, а Сафа избавить от страданий, заодно от груза памяти об этих людях.

По виду Ниоки, неотрывно следящей за ним, сообразил, что так делать они не станут. О человеке опять забыл.

– Мы ему все расскажем, что нужно знать! – воскликнул уверенно.

– Есть множество мелочей, которые известны только Сафу, – жестко отрезала Ниока. – И они важны. Его чувства важны. Тай важна для него, да и кто мы такие, чтобы лишать его этого?

– Мы лишим его и доли вины, – немедленно возразил Риор. Тяжелый взгляд Ниоки стал ему ответом.

Лин поразился, какие мелочи они обсуждают, в то время как хранитель долины готовится испустить дух у их ног. И никто не удосужился не то чтобы смыть с него кровь и перевязать раны, а даже поправить сползшую до пояса тоненькую шелковую простынку. При всем том хранитель долины Сидэ, как нечто малозначимое, валялся на полу, от которого поднимался ощутимый холод; его Лин почувствовал, едва вытянул руку за пределы кровати. Так как в происходящем не обнаружил ни капли логики и гуманности, не мог отвязаться от мысли, что оба змея желают Асафи кончины и, судя по их разговорам, не прочь помочь ему с отходом в лучший мир.

– Вы собираетесь его прикончить? – выкрикнул, начиная выбираться из-под груды шкур. Морозный воздух мгновенно обнял его и Лин клацнул зубами. Обхватил плечи, не отводя глаз от лица белого змея. Один только он сейчас являлся преградой между некромантом и своими слугами. Перед ликом близкой смерти вдруг отчаянно не захотелось так скоро с ней встречаться. – Он же…

– Труполиз, забейся куда-нибудь, – обронил Риор в сторону.

Труполиз? Лин задохнулся, неверяще уставившись на змея, который не считал человека чем-то, достойным внимания, и уж тем более – слов; притом пребывающего в людской личине. С трудом оторвался от яркого пятна его одежды, при виде которой лезли мысли только о растерзанных трупах, смешанных с землей.

На руке Асафи переливался браслет, перетекал, мерцая, как в чаше кузнеца жидкий металл. Касаясь ткани, не спалил ее, ни единой пропалины не оставил на шелке. Сглотнув, Лин машинально потянул на себя мех, пряча под ним озябшие за минуту руки. Не зная, куда смотреть, прилип взглядом к искоркам, вьющимся вокруг запястья змея непрерывно как вокруг орбиты. Тени на потолке все сгущались, они вместе с грудой камней, висевших над головой, сжимали пространство и воздух.

Риор оскалился, явив острые клыки. Злобно усмехнулся, когда некромант передернулся.

– Попробуешь дать деру, – проговорил, – и я с радостью опробую их на тебе.

Когда высокомерный черный змей покинул их, босыми ногами задирая шкуры, Лин искоса глянул на оставшуюся женщину, окрашенную в цвета изумруда, не зная, чего ожидать от нее. Она оставлять этот склеп не собиралась, осталась сидеть на корточках рядом с Асафи.

– Я Ниока, – сказала, когда пауза затянулась. – Ты ведь Лин? Он, – указала себе за спину, – Риор, рассказывал о тебе и твоем брате.

Лин напрягся, восприняв упоминание о Яне как угрозу.

– Мой брат здесь? – быстро спросил. – Вы держите его в заложниках? Нимоя, женщина, она с ним?

Ниока улыбнулась. Улыбка призвана была снять напряжение, казалась искренней, но Лин ни на миг не забывал, что Ниока вряд ли отличалась от хищников Сидэ. Они все тут как единый организм и действовать будут слаженно, что бы ни происходило в их тесном кругу. Поэтому дружелюбие вызвало эффект прямо противоположный, помыслы опять поползли к Асафи, мысленно Лин умолял его подать вид, что он здесь присутствует.

Ниока выглядела озадаченной.

– Но ты был один, – проговорила, хмуря светлые брови. Гладкий, высокий лоб испортился складкой. – О твоей семье мне ничего не известно, кроме тебя и лиггена, гостей в долине нет.

Лин не сумел сдержать облегчения, узнав, что Яну ничего не грозит. Понадеялся, что у Нимои хватит ума не рыскать по округе, а последовать его указаниям в записке и вернуться в Джауру. Туда же требовалось попасть и ему вместе с лиггеном, которого вряд ли отпустит хранитель, которого вряд ли отпустит долина.

Всепонимающий, печальный взгляд спутал все мысли.

– Ты голоден? – вдруг спросила Ниока. Настала очередь Лина хмуриться. Было бы проще, выкажи хозяйка то же пренебрежение, что и черный змей, но она как умышленно пыталась расположить к себе некроманта.

– Нет, – коротко ответил, на самом деле умирая от желания погрызть хоть кусок хлеба, но не верил никому здесь. Асафи вряд ли стал бы его травить, из его рук пищу принял бы. Но хранителю самому требовалась помощь, как виделось некроманту.

– Хранитель… – Дышал большей частью ртом, язык пересох. Лин сглотнул. Потер пальцами мех. – Почему не поможете ему? Правда ждете, пока он умрет сам?

Ниока негромко хмыкнула, посчитав вопрос забавным.

– Ты измеряешь все людскими мерками, человек. Асафи сейчас лучше не донимать заботой. – Она легонько дотронулась до плеча змея, покрытого мокрыми на вид корками, местами почерневшими, похожими на запекшуюся кровь, дождалась, пока глаза змея приоткроются, отчего сердце Лина пустилось вскачь, и снова веки опустились. Тогда только встала. Ее шаг к кровати заставил некроманта отпрянуть и навалиться на Тай. Ниока вздохнула, не став пугать его сильнее. – С ней все хорошо?

Лин поспешно слез с лиггена. Слава всем демонам посмертия, она даже не пошевелилась.

– Да. – Для верности прислушался к себе, никаких всплесков энергии не ощутил. – Она… отдыхает.

– Не спит? – уточнила Ниока. – Я слышала, что лиггены не способны полноценно спать, видеть сны. Это правда?

Лин осторожно кивнул.

– Они замедляются как… – Как змеи, хотел сказать. Едва взглянул на Ниоку и снова отвел глаза. Только теперь обратил внимание наконец на светильники, хотя до этого таращился на них не раз, не зная, куда еще можно безопасно отвернуться. Поразился мастерству, с которым они были выполнены, даже засмотрелся до бликов перед глазами, пока Ниока не напомнила о себе покашливанием. Быстро договорил: – Жизненные процессы почти останавливаются, так некроманту проще не растрачивать энергию попусту.

– Ты, выходит, живешь сейчас на два тела? – подытожила Ниока. – Насколько мне известно, энергия тебе нужна извне. Ты ее берешь ведь у шакала?

– Он проводник, – отметил Лин очевидный факт. Видимо, не он один обеспокоен выживанием себя и Тай; это вселяло надежду, что хранитель все же не при смерти, иначе зачем им волноваться о его мертвой прихоти? Змеи невозмутимы и состоянием Асафи не слишком озабочены.

Ниока задумалась, легонько потирая щеку.

– Ты связан с Сафом теперь. Саф и шакал… В общем, они говорят на разных языках.

Лина ее слова не удивили.

– Есть другие варианты? – прямо был задан вопрос. Лин обернулся, оглядывая застывшее лицо Тай, после чего качнул головой.

– Если и есть, они мне неизвестны. Без энергии я не смогу удерживать связь с телом. Лигген либо выкачает меня досуха, и мы умрем оба, либо я ослабну, а душа его вырвется, тогда она уйдет сама. – Лин скосил глаза на хозяйку груды камней. – Думаю, я незначительно ее переживу, – закончил, имея в виду реакцию Асафи.

Ниока кивнула, принимая все сказанное к сведению. Лин понадеялся, что змеи обсудят тупик, в который некромант уперся, и выроют иной выход. Заключат с шакалом перемирие, к примеру. Как только разорваться между Сидэ и Джаурой, не представлял.

– Как часто тебе требуется проводник?

– Я на грани, – честно признался Лин, и глаза Ниоки тревожно вспыхнули. – Эта девушка… Она тянет как бездна. К тому же я поднял ее сразу после смерти, у нее сильная воля и подчинить ее сложно. Спасло меня то, что вы, змеи, вводите лиггенов в ужас. Не раз это замечал. Уповаю на то, что ваше присутствие продлит ее прострацию и даст нам время.

Ниока не хотела, чтобы Тай ее боялась. Саф придет в отчаяние.

– Им нужна пища?

Лин вспомнил, как Яна рвало кусками мяса. Мотнул головой.

– Мы поднимаем мертвых не для того, чтобы нянчиться с ними, – ответил. – Они выполняют свою задачу и возвращаются к праху.

– Твой брат? – напомнила Ниока. Не укрылась от нее гримаса, пробежавшая по лицу некроманта при упоминании брата. Тоскует, ей это было близко. Нагнувшись, подтянула на Сафе шелковую простыню, отмечая попутно, что корочки на ранах хорошо подсохли. Веки Сафа дрогнули, сон его был неглубок. Возможно, он даже слушал разговор.

Лин перебрался ближе к краю широкой кровати, чтобы тоже видеть змея.

– Ян не может удержать в себе твердую пищу. Однако я заметил, что он хорошо переносит кровь. Жидкость. – Неловко пожал плечами, чувствуя себя на диво странно, сидя в кровати и ведя беседы с одним из змеев, который вовсе не пытался его убить. Наоборот, Ниока была очень приветлива и полна участия. – Он может месяцами не питаться и ничуть от этого не слабеет. Его состояние целиком зависит от некроманта, удерживающего его. – Тут подумал о способности змей подавлять волю людей и с подозрением вгляделся в открытое лицо. – Ты меня сейчас подчиняешь?

Ниока негромко рассмеялась.

– Конкретно ты мне не враг, – сказала, не став отрицать наличие у себя такой способности. – Тай нам важна, а значит, важен и ты. И будет лучше, если мы поладим, Лин, безо всяких принуждений.

Это даже на угрозу не походило; искреннее пожелание. Лин отпустил еще немного напряжения.

– Мне жаль, – просто сказал, раз речь зашла о семье. Ниока вскинула в вопросе брови. – Тех, кто там остался, внизу, из ваших. – Не самих змеев было жаль, тем тварям не место было на земле. Только вот женщина выглядела как человек, как человеку и посочувствовал ей, зная прекрасно, как тяжело терять родных.

Ниока замешкалась, после чего просто кивнула и поднялась на ноги. За все время, что гость бодрствовал, впервые отошла от Асафи.

– Вы ведь дуалы? Как и шакал? – осмелился спросить у нее Лин. Ниока протянула ему бокал воды, который тот машинально взял и успел отпить прежде, чем сообразил, что делает. Общество этой женщины было до того приятно и уютно, что терял осторожность.

– Верно. Только Эригал безо всякого вмешательства принимает ваш образ, а Асафи был перекроен императором насильно. Изначально он имел одну природу, и он был змеем. – Ниока растерла ладони, тут Лин обратил только внимание, во что она одета: мундир с чужого плеча, солдатские сапоги и голые ноги. В который раз поразился температурному режиму змеев. – Ты будешь рядом с ним, поэтому помни о том, что в отличие от шакала оказываться здесь он вовсе не желал. Он просто пытается приспособиться.

– Он может уйти… Откуда он там явился?

Ниока усмехнулась.

– Глупый ты, Лин. Глупый и ленивый в выводах, хватаешь то, что лежит на поверхности. Изучи-ка вначале клятвы, которые в древности приносили магам, а потом рассуждай.

– К сожалению, – ответил он, вертя бокал в руке и ногтем ковыряя надпись, змеившуюся по ободку, язык исполнения которой был ему незнаком, – изучать нечего и негде. История тех времен складывается из выдумок и суеверий.

Ниока глянула на некроманта так, будто подозревала его не только в глупости, но и во лжи. Однако промолчала, а Лин тщетно пытался вернуться к своему начальному состоянию отловленного пленника. Проникнуться к змею смешанными чувствами за краткое мгновение – он и впрямь начал подозревать, что дело тут нечисто. Забиваться в угол и начинать огрызаться или делать вид, что поверил в добрые намерения хозяев – растерялся вконец.

Ниока наблюдала за выражением лица некроманта, усиленно размышляющего.

– Что занимает твои мысли?

Лин вздрогнул и выпрямился, заметавшись взглядом по сундукам, крышки и бока которых сияли, точно радуга в них вплелась.

– Это императорская сокровищница? – сорвалось с языка. Ниока глянула туда же, на соседствующие с голыми стенами работы великих, но забытых мастеров, извлеченные Тай за пару дней на свет и занявшие место в норе Сафа.

– Часть ее.

Короткий ответ не прозвучал шуткой. Лину стало не по себе, когда понял, что все те камни, иные из которых достигали размеров с кулак, не подделка. Демон из Джауры не упоминал о том, что в долине упрятаны подобные драгоценности.

– Да на это можно выкупить всю Сирамизу! – вырвалось у него. Снисходительный взгляд напомнил ему немедленно, как приземлены помыслы человека. Он заставил Лина испытать стыд, а следом разозлиться на себя из-за этого. Гость прикрыл рот.

Ниока протянула руку за бокалом, который некромант не знал, куда пристроить на шатких покровах.

– Нужно ли напоминать о том, что для Асафи ты не угроза? – негромко поинтересовалась, возвращая вещицу на столик к графину. Когда Лин поднял мрачные глаза на нее, добавила ласково: – Во избежание неприятных для тебя в первую очередь последствий прошу о благоразумии: не пытайся ему навредить. Цвет глаз у тебя красивый. Необычный.

Оставив Лина застывшим среди мехов с приоткрытым в немом вопросе ртом, Сафа – лежащим на полу, Ниока легким шагом пересекла нору и выскользнула за полог.

Риор, за то время пришедший в себя, бархатный халат сменивший на заурядные рубаху, брюки и сапоги, откупоривший вино из древних запасов, пугавшее осадком на дне, пить которое Ниока поостереглась бы, успел посвятить змеев в ряд перипетий, предшествовавших взрыву Асафи, и теперь Бьяр и Рэйно, похоже, немного поостыли.

– Он еще жив? – сдержанно вопросил Бьяр о некроманте. Рэйно хлебал то же пойло, что и Риор, рассевшись в одном из кресел и не отрываясь от огня. Пальцы, частично скрытые чешуей, частично ободранные до кости, сминали металлическую кружку, темная радужка глаз будто впитала в себя пламя и окрасилась тем же цветом. В обличье змея он сиял точно зарево пожара.

Сейчас же был мрачнее ночей, опускающихся на долину. Услышав в ответ, что некромант из пещеры не двинется, жестом попросил оставить его в покое, что Ниока и сделала. Вышла она только с целью накормить человека, поэтому, переложив с подноса в миску немного мяса, вчерашней добычи, направилась обратно. Риор преградил ей дорогу.

– Все еще считаешь, что так будет лучше для всех? – Его зловещий шепот тревожно отозвался в Ниоке, она вгляделась в прищур змеиных глаз.

– Это бунт, Риор, – тихо сказала.

– Это решение! – Он рубанул рукой воздух. Аромат старого вина ударил в нос, рубиновые брызги разлетелись по залу. От них отряхнулся Бьяр. – Которое устроит всех!

– А тех, кого не устроит, вообще лишить шанса что-либо сказать против? – гневно прошипела Ниока ему в лицо. – Что со мной делать станешь? Ведь я виновата не меньше! Не толкай я его к Тай…

– Вечно ты! – процедил Риор, вовсе отбросив свою кружку, врезавшуюся в стену и загремевшую по полу. – Покрываешь его! Он и только он так решил! Он виноват во всем!

Саф крепче сомкнул веки. Лин, ошеломленно слушавший злые укусы, перевел взгляд с него на проем, прикрытый шкурами, не глушащими полностью доносившиеся голоса.

– Тоже так считаешь, некромант?

У Лина сердце остановилось при звуке тихого голоса.

Хранитель и не спал.

Саф еле заметно двинул подбородком в сторону выхода.

– Ответь же мне.

Правду о том, что к нему мало кто испытывает добрые чувства, и не только из числа тех, кто остался в долине, Лин оставил при себе.

– Я не возьмусь судить то, чего не видел, – ответил быстро, переводя дыхание.

– Ты показался мне честнее вначале.

Лин уложил подбородок на самый край перины, устав держать ноющую голову на весу, и первым делом поразился скорости исцеления существа. Быстро охватив все видимые участки тела, затянувшиеся тонкой пленкой молодой кожицы, остановился на лице. Моргнул вместе с Асафи, внутренне приготовился встретиться с холодом, которым змей окатывал его всякий раз. Но выражение серых глаз было просто усталым.

– Скажи, что ей сейчас требуется? Она осознает окружающее? Она помнит… Помнит, как умерла?

Не сразу Лин сообразил, что речь о Тай. А когда сообразил, ему стало не по себе от той легкости, с которой змей пренебрег опасными беседами вне этого помещения.

– Для нее момент смерти подобен потере сознания, – ответил и торопливо глянул на шкуры, ожидая, что вот-вот ворвутся внутрь восставшие слуги и… Дальше Лин представлять побоялся, чтобы не накликать беды.

– И все же… – подтолкнул его Саф.

– И все же она мертва, – резко выпалил Лин. Осекся, испугавшись реакции на свой тон. Змей медленно повернул голову вбок, к нижней щеке прилипли ворсинки меха. На второй, видимой половине лица, идеально белые чешуйки вспороли безобразные струпы и остались там, переливаясь в мягких потоках света.

Лин против воли засмотрелся на изящные узоры живой брони.

Змей и не собирался вскакивать и наказывать его за дерзость. Он выглядел печальным; до жути правдоподобно повторял людские эмоции.

– Смерть она приняла от меня. – Саф удержал рассеянный взгляд Лина и повторил на случай, если некромант не понял: – Я убил ее.

– Зачем мне это говоришь? – прошептал Лин, заталкивая поглубже знакомую и преследующую постоянно тяжесть вины за смерть брата. Понимать и сопереживать змею – не допускал и мысли выискивать в них двоих что-то общее.

– Затем, что буду отвечать за это. Никогда не утаивал свои грехи.

Если произнесенные слова – правда, то подобная позиция достойна восхищения, вынужден был признать Лин; и вновь оставил это при себе. Не мог отделаться от ощущения, что все его убеждения неумолимо переворачивались с ног на голову.

Дело, должно быть, в ударенной голове и сладком змеином шипении, которым хозяева поливали по очереди его уши, иначе объяснить сомнения, зароившиеся внутри, не мог. Всем известно, что хранитель долины Сидэ – чудовище без жалости и совести.

Лин сдвинул брови, силясь вспомнить, что же такого жуткого совершал хранитель кроме того, что уничтожал поднятые трупы, шнырявшие в его же владениях.

– Я немного подслушал, о чем вы беседовали с Ниокой, – голос Сафа отвлек некроманта от копания в памяти, и Лин вздохнул. Потрогал лоб, который болел не меньше чем при пробуждении. – Не стану говорить, что сожалею о том, что принудил тебя, потому что ни капли не сожалею. Но я понимаю, в какой ситуации ты оказался, и постараюсь ее решить.

Лин выхода не видел.

– Тебе придется отпустить меня в Раксаку.

И тогда шакал, поставленный в известность самим Лином о важности девушки для белого змея, сможет лично испытать преданность хранителя мертвому императору. Пожалел, что так мало знает о магических клятвах и не может даже предположить действия Асафи в том случае.

Если его вынудят отрыть то, что охраняет, то сможет добраться в любую точку Нарсама; и до Яна с Нимоей в том числе. Без сомнений, придет в ярость подобную той, что владела им ночью. А ведь шакал не просто так боится хранителя Сидэ.

Додумавшись до такого, Лин испуганно уставился на Асафи.

– Ты сам убил всех там? – выкрикнул излишне громко в волнении. – И своих слуг тоже?