Мальчишки из разделенного города

– И что, так и дальше жить собираетесь? – вздохнул Дима. – Нас в кадетке учили, что русские, украинцы, белорусы, несмотря на все разногласия, есть и остаются братьями-славянами. А здесь я вижу, что близким родством славянских народов даже и не пахнет?

– Так это не мы, а хохлы всю бодягу с «разводом» замутили, – прозвучал уныло голос брата. – Донбасс громят, Россию помоями полощат. Не знаю, как вы там у себя в Оренбурге, но мы здесь хлопцев-бандеровцев больше братьями не считаем.

Выслушав Валерку, Дима задумался над его словами. Подкравшийся сон быстро сморил его, но мальчик хорошо запомнил, что говорил ему брат.

Дополов грядку, Дима отвлёкся от размышлений, перешёл на другую. И в это время бабушка позвала всех к столу, от которого лёгкий ветерок подхватывал вкуснейшие ароматы, разнося их по двору…

***

Корсак открыл глаза лишь после третьей пощёчины, которую безжалостно нанёс ему мужчина в камуфлированной форме.

– Эй, «команданте», ты чего это дрыхнешь, сидя за столом? – спросил мужчина, левой рукой приглаживая пышные усы.

– Что?.. Это ты, Игнат? – бестолково уставился на него Корсак и перевёл взгляд на ухмыляющегося в дверном проёме другого мужчину с лысой головой: – И ты, Богдан, тоже здесь?

– Здесь мы оба, – сделавшись серьёзным, сказал усатый. – И Перебзяк Игнат, то бишь я, и Вислогузов Богдан, то есть он, – Перебзяк кивнул на лысого. – Мы вот прибыли ровно в восемь, как тобой было велено, а ты дрыхнешь и в ус не дуешь. Может, мы зря прикатили в такую рань, и ты поменял свою «стратегию»?

– С-стратегию? Какую? – медленно приходя в себя, поморщился Корсак. – О чём вы тут трепетесь?

– Как это о чём? – приближаясь к столу, язвительно осклабился Вислогузов. – А не ты ли приказал нам забрать в это время детей, вывезти их подальше от посёлка, свернуть им шеи и закопать?

– Мы ещё вчера вечером им одну большую и глубокую могилу вырыли, – присел на табуретку Перебзяк. – И что же получается? Мы зря всё это сделали? Приехали сегодня в назначенное тобой время, а детей в хате нет, и сам дрыхнешь без задних ног. Как всё это понимать прикажешь, кошевой?

– Ты, нажрался что ли вчерась горилки, Корсак? – противно улыбаясь, полюбопытствовал Вислогузов. – У тебя вид, будто ты уже в недельном запое?

– Э-э-эй, о чём ты мелешь, яйцеголовый? – рассердился Корсак и протёр кулаками глаза. – Я вообще не пью, если у тебя не отшибло память. – Он с задумчивым видом осмотрел стол и тут же вскочил, дико вращая глазами: – А ноутбук где? Куда вы дели мой компьютор, собаки?

Айдаровцы недоумённо переглянулись.

– Здесь всё как было, так и есть, – сказал Перебзяк, пожимая плечами.

– А вошли мы минут десять назад, – добавил Вислогузов.

– Чего вы мне лжёте?! – закричал окончательно вышедший из себя Корсак. С перекошенным от ярости лицом он потянулся рукой к кобуре, но, не обнаружив в ней пистолета, на мгновение растерялся.

Выдвинув ящик стола, он пошарил в нём рукой, но безуспешно. Корсак метнулся к стоявшему в углу сейфу, но тот оказался закрытым.

– Тащите ко мне сюда детей и эту жирную свинью Марыську! – процедил он сквозь зубы, исподлобья глядя на айдаровцев. – Вам не придётся сворачивать им шеи, я лично сам, в этой комнате, собственноручно удавлю их!

Айдаровцы снова переглянулись.

– Боюсь, что задавать вопросов в этой хате некому, – пожимая плечами, сообщил Перебзяк. – Марыська вместе со своей чокнутой старухой мамашей валяются в кухне на полу в полной отключке. Обе так храпят, что стёкла сотрясаются в рамах.

– Мальцов в комнате тоже нет, – как только замолчал Перебзяк, продолжил Вислогузов, вытирая платочком вспотевшую лысину. – Замок изнутри разворочен штырём, дверь распахнута настежь и в комнате никого. Можешь лично удостовериться, если нам не веришь.

Громко и смачно выругавшись, Корсак осмотрел всю хату, попутно переворачивая в бешеной злобе всё, что попадалось на глаза, вверх дном. В конце концов, он вернулся в свою комнату, сел за стол и в отчаянии обхватил голову руками.

– Я не знаю, как удалось сбежать этим детдомовским выродкам, но они прихватили с собой мой ноутбук и флешку с забитыми в них секретными документами, – сказал он глухо, не обращаясь к внимательно наблюдающим за ним айдаровцам. – Мало того, они сгребли со стола все черновики с моими секретными записями, умыкнули мой бумажник, набитый деньгами, унесли с собой мой пистолет, нож со стола, и… Мы должны срочно найти их и вернуть похищенное. Ну а их самих… Их всех троих к чёртовой матери живыми закопать в могилу, а землю над ней утрамбовать!

– А где же искать их? – поинтересовался Перебзяк. – На российской или на нашей территории?

Корсак обернулся и посмотрел на распахнутое настежь окно.

– Если это не хитроумная уловка с целью заставить меня думать, что щенки, похозяйничав у меня в комнате ушли из хаты через окно, значит их следует искать где-то здесь, – нервно облизав языком пересохшие губы, предположил он задумчиво. – А если они всё-таки ушли через дверь – в Чертково…

В течение минуты он ходил по комнате в глубоком раздумье. Затем, вернувшись за стол, хмуро посмотрел на озабоченные лица айдаровцев.

– Поступим так, – сказал он, массируя кончиками пальцев виски и страдая от головной боли: – Вы оба подключайте весь наш ресурс в Меловом и начинайте усиленные поиски сбежавших щенков. Я подключу к их поискам в Чертково своих «подопечных». А сейчас… Сейчас разбудите эту корову Марысю и волоките её ко мне. Я займусь ею, а вы сразу же принимайтесь за дело.

***

Валерка, как и обещал, пришёл за Димой после обеда.

– Ну, что, ты готов? – заговорческим шёпотом поинтересовался он.

– Я-то готов, но, думаю, мама с бабушкой меня сегодня не отпустят, – с грустным видом ответил ему брат. – Там огород как футбольное поле и много огромных грядок на нём. Мы пололи их полдня, и…

– Вы их за всё лето не прополете, – с кривой усмешкой заверил его Валерка. – После поливки трава прорастает снова, и это длится до бесконечности.

– И? Что делать? – приуныл Дима.

– Надо что-нибудь придумать, – озадачился Валерка и поскрёб пальцами затылок. – А ты отпросись у бабушки погулять, – предложил он. – Она добрая, она отпустит.

– Бабушка, может быть, и отпустит, а мама нет, – вздохнул Дима. – Если она скажет нет, то никакие уговоры не помогут.

– Тогда остаётся только тихонько уйти и всё, – внёс ещё одно неприемлемое предложение Валерка. – Тебе деваться некуда, как ни верти.

– Нет, в нашей семье так не принято, – наотрез отказался Дима. – У нас существует внутренний порядок, основанный на взаимном доверии.

У Валерки округлились глаза, и он покрутил у виска указательным пальцем.

– Теперь я понимаю, почему ты в кадетку ушёл учиться, – сказал он. – Чтобы не жить под одной крышей с родителями?

– Нет-нет, ты не так понял, – поспешил его разуверить Дима. – Просто я захотел вырасти настоящим мужчиной.

– Ладно, поговорим об этом позже, – поморщился Валерка. – Сейчас надо придумать повод, чтобы тебя освободили от огородных работ. Я вот что думаю…

Из огорода вышла Димина мама, и ребята замолчали.

– Чего опять замышляете, негодники? – спросила она строгим тоном. – Учти, сынок, участвовать в каких-то сомнительных приключениях я тебе не разрешаю.

– Да нет, что вы, тётя Вера? – тут же обратился к ней находчивый Валерка. – Я хочу Димка на конюшню сводить. Она здесь, недалеко, в посёлке. Мы немного покатаемся и вернёмся домой.

– Ты мне правду говоришь, Валера? – усомнилась мама.

– Конечно, тётя Вера! – тут же, не моргнув глазом, солгал Валерка. – А кони у деда Маркела закачаешься! А жеребята…

Мама посмотрела на грустное лицо Димы и сжалилась.

– Ладно, на конюшню я тебя отпускаю, – сказала она. – Но только не допоздна. Надеюсь, вы вернётесь засветло, мальчики?

– Обещаем, – то ли солгал, то ли сказал правду Валерка.

– Обещаю, – вынужденно поддержал его Дима.

Когда мальчики вышли со двора, он остановился и схватил двоюродного брата за руку.

– Ты вынудил меня солгать маме, – с упрёком сказал Дима. – А ты можешь себе представить, как я буду выглядеть перед ней, когда вернусь домой поздно?

– Не парься, идём, – ухмыльнулся Валерка. – И конюшня существует, и дед Маркел в ней верховодит. Но на конях кататься и жеребят смотреть мы в другой раз с тобой отправимся.

– А сейчас мы идём на мясокомбинат? – хмуря лоб, поинтересовался Дима.

– А куда же ещё, братан? – озорно подмигнул ему Валерка. – Сейчас с самый раз там наши пацаны собираются.

На этот раз Валерка повёл Диму на мясокомбинат другим путём. Они вошли на территорию через большие «центральные» железные ворота», и вдруг…

– Тихо! – насторожился Валерка и присел, прислушиваясь.

Дима присел рядом. От здания, в котором располагался штаб чертковских пацанов, доносились какие-то неясные звуки. Если Дима не понял причины их возникновения, то Валерка быстро догадался, в чём дело.

– Чёрт возьми, кажется, облава, – прошептал он. – Сегодня встреча с пацанами, похоже, отменяется, Димок. Сейчас берём ноги в руки и валим отсюда побыстрее и подальше.

Валерка ловко юркнул в густые заросли, и Диме ничего не оставалось, как последовать за ним.

***

Допив горилку, Кирилл Матвеевич перевернул рюмку донышком и поставил на стол.

– Всё, будя, – сказал он решительно. – Мы очень хорошо посидели ночью при свечах, Лука, и этого с избытком теперь хватит мне на целый год.

– Чего хватит, – усмехнулся Лука Григорьевич, ставя на стол опустошённую рюмку, – выпитого или воспоминаний, которыми мы с избытком делились с тобой всю ночь напролёт?

– И того, и другого, – вздохнул Кирилл Матвеевич, отправляя кусочек сала в рот. – Мы с тобой наговорились, как воды напились, Лука. А мне ещё возвращаться обратно предстоит, на российскую территорию.

– Ничего, я тебя легко через границу переведу, – заверил его Лука Григорьевич, снова потянувшись рукой к бутылке. – Здесь столько незримых троп, что не стоит утруждать себя для легального перехода границы.

– И ты гарантируешь мне полную безопасность? – сделал вид, что усомнился, Кирилл Матвеевич. – И почему я должен возвращаться в Россию нелегально, когда могу это сделать легально?

– Потому, что я не собираюсь тебя отпускать именно сейчас, не выспавшимся и не опохмелённым, – сказал Лука Григорьевич. – Разрешение в твоём кармане действительно до вечера, так что у нас ещё полно времени для «двусторонних межгосударственных переговоров».

– Нет, я пойду, – заупрямился Кирилл Матвеевич и помотал головой. – Ты прав, я очень хочу спать и совсем не хочу опохмеляться. Годы уже не те, Лука. Если раньше, когда мы были молоды, могли не спать сутками и пить горькую литрами. А сейчас…

– Нет-нет и нет, я не отпущу тебя, – в свою очередь заупрямился Лука Григорьевич. – Ты много лет шёл ко мне в гости и теперь так просто не отделаешься от моего гостеприимства!

Не обращая внимания на протесты гостя, он всё же наполнил рюмки горилкой и вдруг неожиданно поинтересовался:

– Скажи, а о чём мы с тобой говорили всю ночь напролёт, Кирюха? Если честно, я мало чего помню из нашего разговора.

– Да так, о пустяках, Лука, – поспешил успокоить друга Кирилл Матвеевич. – Всё больше воспоминаниями тешились.

– Только то? – не поверил ему Лука Григорьевич. – А «всё меньше»? Говорили же мы что-то, сегодняшнего дня касаемое, чёрт возьми?

– Да так, – вздохнул Кирилл Матвеевич, – обсуждали мимолётно, что ждёт наши «царства-государства» впереди.

– И какое своё мнение я тебе высказывал? – так и не выпив, поставил на стол рюмку Лука Григорьевич. – Хаял или расхваливал Украину свою ненаглядную?

– Нет, страну свою ты не хаял, а вот правительство костерил и в хвост и в гриву, – усмехнулся Кирилл Матвеевич и, подавшись вперёд, заговорческим тоном добавил: – Не заморачивайся, никаких военных тайн ты мне не выдал и никаких государственных секретов не раскрыл.

– А чего я сейчас могу выдать или раскрыть? – ухмыльнулся Лука Григорьевич. – В спецслужбе давно не работаю, да и не было там таких тайн, о которых бы российская разведка не ведала. А сейчас америкашки заправляют в СБУ безраздельно. Они, конечно, профессионалы, но… Жалкие пацанята супротив российских гигантов. Это я о ФСБ и разведке говорю.

– Ну-у-у… Давай не будем недооценивать, как говорит наш президент, «наших партнёров», – улыбнулся Кирилл Матвеевич. – Главного они добились, это я о расколе между нашими братскими народами. И образовавшаяся расщелина между нами всё растёт и ширится.

– Э-э-эх, – с явным сожалением рубанул рукой воздух Лука Григорьевич и схватился за рюмку.

– Нет, не отпущу я тебя сегодня, не взыщи, – сказал он, жуя кусочек хлеба. – О чём мы ночью с тобой говорили, я не помню, значит, есть смысл обговорить всё заново. Ты же не откажешь в моей просьбе ещё у меня погостить, Матвеевич?

– Не хочу отказать, но придётся, – вздохнул с полным сострадания лицом Кирилл Матвеевич. – Сейчас мы перепохмелимся «на другой бок», и завтра ты снова ничего не вспомнишь.

– Да я… – ударил себя кулаком в грудь и пьяно ухмыльнулся Лука Григорьевич. – Да я…

В кухню вошла его супруга. Увидев состояние мужа, она укоризненно покачала головой.

– Всё, вам хватит, – сказала она, забирая со стола бутылку. – Лучше ложитесь спать, а то…

В кармане у Кирилла Матвеевича зазвонил телефон, и женщина замолчала, глядя на совершенно трезвого после ночной попойки гостя.

– Кто это тебя вызванивает, Матвеевич? – вскинув брови, пробубнил Лука Григорьевич. – Кому это ты сейчас понадобился, дружище?

– Сейчас поглядим, – глянув на телефон и поднося его к уху, ответил Кирилл Матвеевич. – Алло, я слушаю?

– Ты сейчас где? – прозвучал в наушнике голос Корсака. – На украинской или на российской территории?

– Пока ещё в гостях у боевого товарища, – покосившись на сосредоточенное лицо Борзенко, ответил Кирилл Матвеевич.

– Мы должны срочно увидеться, – прозвучал требовательно голос Корсака. – Давай выходи, за тобой уже приехали.

– За мной? Приехали? Кто? – поспешил к окну Кирилл Матвеевич и сразу же увидел стоявший у ворот армейский уазик.

– Всё объясню при встрече, – поторопил его Корсак. – А сейчас живо прощайся с «однополчанином» и на выход. Только живее шевели копытами, Тихий, ты мне сейчас как воздух нужен.

15.

Открыв глаза, Лесь тут же вскочил с грязной лежанки и вспомнил всё.

Марыся вывела его и девочек за ворота и тут же закрыла калитку.

– Пошли скорее! – сказал он девочкам, набросил на плечо сумку с вещами Корсака и быстро пошагал по ночной улице.

– Ой, куда мы? – едва поспевая за ним, спросила Оля, крепко держа за руку бежавшую за ней Ксюшу.

– Подальше от этой хаты, вот куда, – огрызнулся недовольно Лесь. – Сейчас нам предстоит найти местечко для ночлега.

– Ты что, не знаешь, куда нам идти? – ужаснулась Ольга.

– Не знаю, – признался Лесь, сбавляя шаг и оборачиваясь. – Но ничего, сейчас лето, на улице тепло, можно переночевать где угодно.

– Не хочу где угодно, в хате хочу! – закапризничала Ксюша. – Я боюсь собак, лис и волков. Они…

– Мне тоже хочется поспать в постели, под одеялом, – буркнул Лесь. – Но у нас нет ни хаты, ни постели, ни одеяла. И надеяться нам не на кого. Мы должны теперь сами заботиться о себе, ясно?

– Ой, кто-то стоит впереди? – увидев стоявшие на перекрёстке улиц силуэты, испугалась Ольга. – Это грабители, Лесь?

Мальчик остановился. Девочки встали рядом с ним. Лампочки на столбах светили тускло, но то, что стоявшие впереди мужчины в военной форме, определить было возможно.

– Чёрт, вот вляпались! – в сердцах высказался Лесь. – И что теперь делать? Попробовать сойти с улицы и затаиться у какого-нибудь забора?

Кое-как подавив в себе страх и волнение, он решил идти вперёд, больше им ничего не оставалось. Обойти стоявших на перекрёстке военных было невозможно: они наверняка их заметили. Бежать тоже было бы неразумно, их быстро догонят.

– Не бойтесь, – обратился Лесь к едва живым от страха девочкам. – Разговаривать буду я, а вы молчите. Если будут задавать вам вопросы, начинайте громко реветь и прятаться за мою спину.

– Ого-го, кого я вижу? – воскликнул крупного телосложения военный с автоматом на груди. – Да это же детишки. Время уже за полночь, а они по улицам разгуливают?

Восклицание военного нагнало на Леся и девочек ещё больше страха. Мальчик даже почувствовал, как бешено заколотилось в груди сердце, а ноги сделались ватными.

– Мы идём к бабушке, – стал сбивчиво объяснять мальчик, тыкая пальцем за спины военных. – Маму «неотложка» увезла, а сестрёнки боятся оставаться одни в хате.

– В хате они оставаться боятся, а идти по ночным улицам нет? – удивился второй военный, приглаживая ладонью автомат, висевший у него на груди.

– Так мы это… – стушевался Лесь, но тут же нашёлся: – Так это, бабушка недалеко здесь живёт. Рукой подать, честное слово?

– Недалеко, это где? – задал вопрос третий военный с пистолетом на поясе.

– Да здесь, у железной дороги.

– Это на МПСовской? – уточнил «крупный» военный.

– Да, там, – тут же солгал Лесь.

– Ну, это не так уж и близко, – усмехнулся офицер. – Почти в Украине. Чтобы до МПСовской дойти, железную дорогу переходить надо.

– А что, нам не впервой, – начиная смелеть, хмыкнул Лесь. – Мы к бабушке часто в гости ходим.

– А под поезд попасть не боитесь? – спросил второй военный и тут же поправился: – Хотя… Хотя поезда мимо Чертково уже не ходят.

«Значит мы всё ещё в России, а не в Украине, – подумал и сразу же приободрился Лесь. – Надо что-то срочняком придумать, чтобы от погранцов отвязаться…»

– Сейчас подъедет машина, и увезём детей на заставу, – сказал офицер и потянулся к висевшей на груди рации. – Побудут до утра у нас, а завтра решим, что с ними делать…

– Нет, не надо нас на заставу, дяденьки? – воскликнул обескураженно Лесь. – Нас уже бабушка ждёт, мы позвонили ей, выходя из дома?

Его восклицание девочки восприняли как команду «реветь» и тут же пронзительно завизжали, размазывая по щекам слёзы.

– Офигеть, не встать! – громко выкрикнул пограничник крупного телосложения, зажал ладонями уши и, перекрикивая визг девочек, обратился к офицеру: – Павел Сергеевич, да пусть себе идут? Пока машина приедет, мы здесь трёкнемся и оглохнем!

– Шут с вами, идите к своей бабушке, – поморщился офицер и обратил внимание на сумку, висевшую на плече Леся. – Эй, а в сумке у тебя чего, парень? Вы случаем никого в посёлке не обокрали?

– Да нет, это моя сумка, – взволнованно возразил мальчик, едва слыша свой голос. – В ней мой ноутбук, сменная одежда для девочек и немного еды.

– А зачем вам еда, если к бабушке идёте? – насторожился офицер. – А ну-ка давай, показывай содержимое сумки, или я вас…

Девочки снова заревели так громко, что у пограничников заложило уши.

И в это время ожила рация, прикреплённая к груди офицера. Он отвлёкся, нажал кнопку, но из-за истеричного визга девочек не смог разобрать слов, прозвучавших из динамика.

– Я вас не понял, «Степняк», – сказал он, нажав на кнопку. – Тут у меня нештатная ситуация, и я…

– Тебе минута, чтобы справиться с ситуацией, и немедленно выдвигайтесь на исходную! – прозвучал из динамика искажённый мужской голос. – Там срочно требуется ваше вмешательство, так что поспешайте!

Офицер-пограничник сурово посмотрел на склонившегося над сумкой Леся и перевёл взгляд на всхлипывающих девочек.

– Ладно, шагайте к своей бабушке, сорванцы, – вздохнул он. – Но предупреждаю, если ещё раз нам ночью попадётесь, отвезём на заставу.

Лесь подхватил сумку, набросил её на плечо и, кивнув девочкам, поспешил по ночной улице в сторону железной дороги. Он пошёл наугад, ориентируясь на гудки маневрового тепловоза, работающего на железнодорожных путях.

Как только пограничники исчезли из виду, у детей будто путы свалились с ног.

– Бежим быстрее! – сказал он девочкам. – Если ещё кому-то на глаза попадёмся, нам больше не повезёт, как сейчас.

Они пошли по улице в сторону железной дороги, внимательно глядя по сторонам и запоминая, куда ещё можно свернуть, если придётся возвращаться обратно.

На железнодорожных путях прозвучал гудок маневрового тепловоза, и мальчик моментально отвлёкся от своих мыслей и метнулся к крохотному оконцу будки, в которой они нашли временный приют.

Через грязное, давно не мытое оконное стекло Лесь разглядел нескольких рабочих-путейцев. Они вяло брели между рельсов.

– Кто там, Лесь? – обеспокоенно поинтересовались девочки.

– Не бойтесь¸ мы в безопасности, – ответил он, оборачиваясь. – Сюда никто не придёт, это я точно знаю.

Он солгал, чтобы успокоить девочек, хотя сердце изнывало от плохого предчувствия.

– Давайте разворачивайте узелок, – сказал Лесь, отходя от оконца. – Перекусим тем, что нам Марыся положила, и будем думать, что делать дальше. А нам есть над чем подумать, однозначно…

***

Валерка исчез из виду так быстро, как будто растворился. Оставшись один, Дима вышел из зарослей, затем, минуя железный забор, вышел на улицу и пошагал по ней в сторону центра посёлка. Пройдя несколько шагов, он остановился.

«Нет, надо подождать Валерку, – подумал он. – Может быть, он сейчас объявится? Домой возвращаться без него не по пацански. Брат может подумать, что я бросил его в трудную минуту?»

Неожиданные события, происшедшие только что, казались Диме нереальными. «А если бы меня сейчас поймали пограничники или полицейские и отвели бы на заставу или в участок? – подумал он с содроганием. – Написали бы бумагу о моём «ненадлежащем поведении» в кадетку, а там…»

Он даже зажмурился, боясь представить, что с ним было бы в первый же день после каникул, когда его вывели бы из строя на всеобщем построении, и… Не исключено, что на том его учёба и закончилась бы.

Мимо прошёл полицейский с резиновой дубинкой в руке. «Страж порядка» смотрел в сторону забора мясокомбината и не заметил успевшего присесть в траву Диму. А сердце мальчика сначала сжалось от страха, а затем так заколотилось, будто он только что пробежал десятикилометровую дистанцию.

«Неужели эта облава была случайной? – подумал он, уткнувшись лицом в землю. – Трудно в это поверить. Может быть, её устроили не для того, чтобы переловить пацанов? Они же ничего плохого, насколько мне известно, пока ещё не сделали? И про то, что они собираются в своём штабе, наверное, известно уже давно не только полицейским и пограничникам, но и всему посёлку Чертково?»

Дима приподнял голову, полицейского с дубинкой уже рядом не было. Тогда он встал и пошёл по улице, подальше от забора мясокомбината и вскоре, сам не зная как, вышел на пограничную улицу Дружбы Народов.

Строго придерживаясь российской территории, он пошёл вниз, в сторону вокзала. Диме не хотелось рано возвращаться домой. Там мама начнёт задавать вопросы про конюшню и лошадей, а ему придётся лгать и изворачиваться, придумывая на ходу правдоподобные ответы.

Не зная, куда идти, он остановился напротив рынка, расположившегося у автостанции посёлка Меловое на украинской территории. Товара на стеллажах разложено было много, но торговки явно скучали, покупателей не было. На рынке не было видно ни полицейских, ни пограничников и слышались обрывки разговоров на русском языке.

К невидимой «разделительной линии» с российской стороны улицы подошла старушка и остановилась.

– Макеевна? – крикнула она, обращаясь к одной из торговок. – Подойди, Макеевна, я тебе заказ сделаю?

Хрупкая на вид, сгорбленная старушка мгновенно вскочила с ящика, на котором сидела, и шустро подбежала к «границе». Остановившись напротив, она всплеснула руками и улыбнулась беззубым ртом.

– Здравствуй, здравствуй, Маланья, – прошепелявила она. – Ты чего это здесь? Купить чего-то собралась?

– Иначе бы не пришла, – ответила Маланья. – Послезавтра юбилей у меня, восемьдесят лет. Гостей много будет, все сродственники съедутся. Вот и пришла я заказ тебе сделать, не откажешь?

– Да упаси Бог! – снова всплеснула руками Макеевна. – Всё продам, чего только пожелаешь! – Она махнула рукой в сторону рынка. – Ты только глянь, всего на прилавках хоть завались, а покупателей нема! Как вам, россиянам, к нам, в Меловой, путь закрыли, так всей торговле хана пришла!

– Жалко, жалко, и нам всем жаль, – вздохнула Маланья. – У вас ведь всё намного дешевле, чем у нас, и продукты все домашние. А ты вот слушай, чего мне надобно, и запоминай или записывай. А мне нынче много надо, Макеевна?

Дима с интересом наблюдал за старушками и удивлялся. Вот они стоят друг перед другом, оживлённо разговаривают, торгуются, но «разделительную полосу» между ними как будто видят и не пересекают.

– Принесёшь всё туда, сама знаешь куда, – сделав заказ, сказала Маланья.