Ю+А=любовь

Он помолчал, хмуро глядя под ноги и слушая громкое дыхание феи. И еесердцебиение, догадалась Юстина. Упыри ведь так могут. Они по шуму крови в венах ориентируются, по стуку сердца выслеживают.

– Но вот знаешь, я у тебя тут нашел, – он снова поднял глаза и положил на стол…

Пакетик с белым порошком. И какой-то не то кристалл, не то мела кусок, Юстина не поняла. Палочка такая, как из коробки с мелками, которыми рисуют на асфальте дети.

От порошка она внутренне заиндевела. И ей стало совсем дурно, когда рядом с порошком еще и удостоверение сотрудника "органов" легло. Ах ты, волк позорный! То есть, он действительно "гражданин начальник", и может у нее "найти" нехорошее вещество. И тогда Ю отправится в тюрьму. Просто, до пошлости, банально. Но безупречно действенно.

А вот что означает этот "мелок"? Нехорошее, мистически жуткое чувство подсказывало Юстине – это еще хуже. Это совсем плохо. Лучше уж выбери первое. Тюрьма хотя бы вполне себе реальное и понятное место.

Она подняла потемневшие и расширенные от страха глаза на упыря. Тот уже не улыбался. В его ответном взгляде сквозил тот же мистический ужас, который колотил сердце и увлажнял ладони, сушил под языком у феи. Было предельно очевидно – он сам боится этой штуки так, что предпочел бы вскочить и прыгнуть в окно, чем использовать "это".

– А… – просипела Ю и не смогла дальше выдавить из себя простые слова "что это?"

– Это мел, – с поганой улыбочкой сказал ей юпир и сложил руки на столе. Но так, чтоб "мела" не касаться.

– А, – ответила Юстина и позволила себе вдохнуть и выдохнуть. Дыхание плохо слушалось. Так сильно от "мела" смертью веяло.

– Пиковую даму вызывать, – криво усмехнулся глав. Юстина бросила быстрый взгляд на "шкафа", на второго, на третьего. Все потемнев рожами, молчали.

– Что, не баловалась в детстве? – спросил глав, нервно подергивая губой, прячась за улыбочкой, которая так и норовила сползти. Не держалась пока еще. Ему бы впору захныкать и спрятаться, как шестилетке, подумалось Юстине некстати. И она бы тоже вместе с ним под стол залезла и там бы сидели и не дышали вдвоем, пока взрослые и умные эту гадость не уберут со стола!

– Рисуешь лесенку, – юпир сглотнул и взял мелок двумя пальцами. Начертил линию на столешнице. – И она по той лесенке…

Еще одна линия.

– Придееее....

– Шеф!!! – дернулся к нему самый решительный шкаф, выбрасывая вперед руку.

Глав словно очнулся и мигом стер свое "художество". Побледневший "шкаф" медленно отошел и обмяк на стул у стены. Двое других неуверенно вытянули шеи, пытаясь понять, что творится. Глав же захихикал, как дурак, и глаза его стали полностью темными, белки исчезли в прозрачной темноте, цвета пуэра. Красноватая радужка проступила ярче.

– Че, обоссанька? – радостно воскликнул он, храбрясь. – То-то же, эт вам не шуточки! Пха-ха-ха!

И вопреки "не шуточке", все же заржал.

Его "зам" или кто он там по иерархии, покачал тяжелой головой и даже не улыбнулся. Два дуболома неуверенно поддержали шефа гигиканьем.

Юстина непонимая, как завороженная, тронула мелок. Юпир мгновенно замолк и просверлил ее взглядом.

– Но это же… – фея подняла кусочек и начертила простую линию. – Мел?

– Хуемел, – окрысился глав. – Будешь выебываться, мы те лесенку на двери нарисуем, и Пиковую даму вызовем!

– Чего? – приоткрыв рот, поглядела на него Юстина, но опасный предмет все-таки на стол положила.

– Ничего, – покачал головой юпир, и сжал губы. Сунул мистический мелок обратно в карман.

– И придет за тобой, – неожиданно подал голос один дуболом.

– Полукровка, – поддакнул второй.

Юстину это слово внутренне обожгло. Ну, да, она фея только на четверть, ее мать из полулюдей, но отец всегда гордился, как много в ней свойств и способностей феи, все равно, что чистая. Даже кровь искрит и дурманит, и клубникой от нее пахнет, а волосы растворяются в алкоголе и становятся или ядом, или лекарством. Папа сам хорошо умел скрывать себя, и приспособился в этом мире здорово, даже врачи свои были, и какие-то специальные адвокаты… А Юстина всегда хотела быть человеком! Для нелюдей это не имело никакого значения. Каждый за версту видел, кто она такая.

Но вот это слово, "полукровь"… оно могло иметь значение только в одном смысле. Для тех, кто за ними охотится. Кто работает на бога, несогласного, чтобы по его вселенной бегали всякие… "нечистые". Для тех, кто за ней придет, если узнает о ее существовании. Они всегда казались какой-то страшилкой, кем-то вроде маньяков, что-то на фоне жизни, ждет в темной подворотне, со всеми может случиться… а может и нет. Из ее окружения, из знакомых, кто-то, когда-то, где-то погиб, потерял детей или супругов, сам видел. Кто-то. Где-то. Но не у нее. И вот сейчас перед ней сидит юпир, и сам же трясется от ужаса, угрожая ей "этими".

Почему только Пиковая дама? Причем тут это? Юстина не поняла. Ее снова потянуло куда-то, то ли в туалет, то ли спрятаться под стол, то ли просто встать и выйти на улицу.

И она поднялась из-за стола.

– Куда? – потребовал юпир.

– Я согласна, – кивнула Ю мирно, вытирая руку о джинсы. – Сделка. Похер.

Она подняла глаза на глава:

– Мне что-то подписать?

– Да ты че, малая, – усмехнулся тот. – Че ты подписывать собралась? Под ногами не мешайся и ладушки!

– Ну, ладушки, оладушки, – кивнула фея и стараясь не дергаться, вышла из кухни.

За ее спиной в кухне с радостным облегчением завопили:

– Ооооооо!

И зазвенели бутылки. Упырье, видимо, решило отметить улаженное дело.

Юстина же на деревянных ногах, внезапно ледяных и негнущихся стопах, прошла через пустой и полутемный зал.

– Малая, стаканы где? – сунулся вслед за ней дуболом. Она, не оглядываясь, махнула рукой на коробку у стены.

– Ага, – кивнул тот и подхватив коробку, исчез на кухне.

Фея тихонько открыла дверь в будущую спальню. И на душе сразу потеплело – вот они, колобки, сопят на кровати, три упитанныеживые подухи.

Онашагнула в комнату и замахала руками, едва удержавшись. Ноги поехали на чем-то скользком и липком. Присела на корточки, провела пальцами, размазала маслянистый слой. Фруктовый аромат явно указал на преступление – эти жирные колобки успели-таки раздербанить ее чизкейк!! Ах вы, меховые скотины!!

Но по-настоящему злиться сил у нее не осталось. Она поругалась так, для проформы. Но ни звука не издала. Очень тихо прошлась по комнате, в свете фонаря в окно соображая, где коробка с обувью. И радуясь, что сгрузила почти все, что ей сейчас нужно, именно здесь. Она уже приняла решение, даже не обдумывая и не облекая его в точные мысли. Просто нашарила кроссовки. Натянула их прямо на противные от творожного крема носки. Достала куртку. С сомнением глянула в окно. Ну да, холодно в ней будет, не по погоде. Октябрь, почти уже ночь… а что делать?! В прихожую за пальто никак не выйти. Эх…

И она, долго не думая, тихонько открыла окно. Оглянулась на песелей. Спят, сопят. Не проснутся. И возможно, внимания этих мразей не привлекут. И может, она успеет… И может, Аскольд ее простит. Только быстро, очень быстро! Нету у него времени думать и решать, она уже все за него решила!

А где его найти, она знает. Там, куда он собирался устраиваться, перед тем, как Юстина выбесилась и лесом его послала. Всяко уж, его взяли, кто б Аскольда да не взял?! Нет, он точно будет сейчас на этой своей новой работе. А другой никакой вариант Юстине не подходит, значит, точно так и должно быть, все обязательно сложится!

Набрав в грудь побольше воздуха, фея встала на подоконник. "Ну, я же фея! Я же еще не забыла, как это делается!" – сказала себе она и поглядела вниз. Высоко… третий этаж, если что, ее костям несдобровать…

"Ну-ка, хватит!" – прикрикнула она на себя голосом первой учительницы, и встала на карниз. Аккуратно, не дыша, прикрыла за собой створки, чтобы песелей не простудить. И шагнула прямо в холодный, темный воздух.

Глава 2. Аскольд

Воздух зашелестел вокруг нее. упругий и тугой, Юстина никогда не пробовала дайвинг, но ей казалось, так должно бы ощущаться погруженье в воду. Может, так же чувствуют себя русалки, когда парят на глубине, как ласточки в небе. А может, ласточки и есть небесные русалки!

Так рассуждала она, чтобы справиться с тревогой и волненьем пока плавно, как во сне, в замедленной сьемке, опускалась вниз, мимо горящих окон, в надежде что никто ее оттуда не "запалит". А "запалит" – ну и что тогда, кому расскажет? "Я видал, как девка из окна вышла, но зависла и волосы такие, как в воде, вверх поднялись и она такая уиииу, потихоньку вниз?" Так, что ли? Ерунда. Никто и никому ничего не докажет. А даже если снимет и в сеть выложит – что дальше? Спецэффекты, нейросеть, монтаж? Тоже мне, поразили. Она всегда летала в темноте, стараясь избегать ненужного внимания. И в основном тогда, когда так лучше, быстрее, удобнее, вернее, чем на своих ногах.

Да, с ней случалось и такое, что кто-то подозрительно на улице сверлит глазами… Она пугалась и пряталась от таких взглядом, памятую, как много может быть врагов у нелюдей. Разные "веселые истории", как сами же нелюди продают друг друга людям, или колдунам, а может вовсе закладывают охотникам-убийцам, в надежде спасти собственную гнилую шкуру.

В целом, феястаралась не летать, когда не надо.

Но сейчас выбора никакого не было, думала Юстина, мягко опускаясь на землю у подножья дома. "Береги колени и лодыжки!" – помнила она, как дважды два – четыре. В деле летучих самое основное – верно приземлиться, не покалечиться.

– И не полет это был, а просто, – проворчала она, одернула куртку, подняла голову вверх. Вон ее окошко, светится. Мразоты веселятся! Злость и страх, теперь уже за оставленных песелей, наполнили ее тело энергией, так, что она снова чуть не взлетела! И не чувствуя холода, Юстина понеслась, сквозь дворы, между высоток, в сторону ночного клуба. "Будь на смене, будь на смене!!" – заговаривала она, как приворот колдунья. Дважды ей пришлось снова немного полетать – один раз перед ней внезапно встал забор между домами, второй – огромная грузовая машина поперек дороги. Если кто и видел мистическое явление, то ей ничем не помешал.

Бежать она устала быстро, но не было времени раздумывать и делать по-другому. Смартфон остался в другой комнате, никто б не дал ей к нему даже прикоснуться, это ж очевидно! А в смартфоне и такси, и деньги, и номер Аскольда. Да и то, трубку он бы не взял. Принципиальный! Раз сама ушла, сама назад приди.

Или вообще не возвращайся.

– Скотина с кисточками! – выругалась фея. Думать, что "скотина" поведет себя, как она его обозвала, было жутко. Пошлет самой своё дерьмо разгребать… бросит. Теперь уже по-настоящему.

Жутко запыхавшись, полыхая от жара, проклиная свои десяток лишних кило, она, наконец, выскочила на пешеходный переход. Там, за широкой полосой дороги, уже моргал огнями клуб "Бархат". Баснословно дорогое, элитное заведение. Аскольд не раз говорил, что если очень нужны будут деньги, туда устроится. Охрана долго в заведениине держится, бес его знает, что за дела они там охраняют, но платят очень хорошо… Юстина только рожи кривила в ответ, скрывала, что он такого никогда не сделает. Звучит опасно, будто он в наемники собрался… с его-то прошлым, очень даже могло быть, но верить не хотелось. Вот не было бы у него девушки, так и пускай себе рискует! А раз есть… была?

Юстина, испугавшись этой мысли, притормозила прямо посреди дороги. Загорелся красный, ей истерично завопили автовоплями "би-би-би!"

Она выругалась снова и быстро пересекла дорогу. Шаг замедлился, колени задрожали. Что, если его там нет… что, если есть, но уже нашел другую? Что, если его "никакая ты не толстая, ты идеальная", и это вот "да, я любил бы тебя и червем!" – было враньем? Ну, какой мужик не скажет эту ласковую ерунду, отстреливаясь добрыми словами от нападок женщины не в духе?

Юстина невольно улыбнулась, вспомнив, как он заворачивал ее в шаурму из одеяла, и говорил – ну вот, прям настоящий червь, и все равно красиво!

"Ты самая красивая", ага, а что, если очнулся и сообразил – вон есть и красивее! В элитном-то клубе!! С их-то совершенными гоу-гоу фигурками!

– А я тогда скажу… – теряя почву под ногами, прошептала фея, медленно приближаясь к клубу. Не дойдя всего метров двести встала, сжала кулаки. Нет, не готова… надо бы подумать, что сказать. Ну, для начала "здрасти", а потом, как там его фамилия… у вас работает? Бормоча под нос случайные слова, перебирая подходящие фразы, она отвернулась от клуба и вдруг ощутила его запах и увидела тяжелые, армейские ботинки. Вздернула голову.

– А… – только и смогла пискнуть.

– Ю, – коротко ответил он, хмуро глядя ей в глаза, на одном уровне. Ростом они сходились чётко, Аск не был высок, Юстина всё бурчала – каблуки лежат без дела, не выйдешь никуда с тобой! Он говорил, что совсем не против, женщина выше него – не унижение, а гордость! Но Ю это не устраивало. Ей тоже хотелось, чтобы как в кино, идешь и все оборачиватся!

Аскольд стоял вот прямо перед ней, и искать не надо, сунув руки в карманы черной куртки-бомбера, хорошо дополняющем его крепкую, коренастую фигуру бойца. Рука Юстины дернулась пригладить короткие, торчком, пшеничные волосы с серебристыми переливами, многие думали, ранняя седина, но он всегда такой был, такой окрас рыси. Но она себя остановила. Больше не имеет права на такой домашний, собственнический жест..

Она оглядела его хмурое, угловатое лицо, похожее не смесь славянского с монгольским, заглянула в чуть раскосые зелено-серые глаза.

– Привет, – нелепо, заискивающе, пролепетала она. Как же ужасно глупо… все, чего она так не хотела. "Сама приползешь", швырнул он в гневе, словно проклял.

И оказался прав.

– Юстина, что случилось? – сдержанно, но с тревогой спросил вместо "здрасти" он. Юстина уловила знакомую ноту заботы. Всегда-то он такой! Прямой, конкретный, "сразу говори, чем помочь!" А ее-то дуру, это раздражало!!!

Так захотелось броситься ему на шею и реветь… но он смотрел так холодно, так хмуро, и рук из карманов не вынимал.

– Ты на работу? – глупенько улыбнулась фея. Оборотень кивнул в ответ. Он выжидающе смотрел в ее лицо. А она мялась и чувствовала себя все нелепее и нелепее с каждой секундой. Спрятала руки в рукава, без перчаток становилось холодно, тело стремительно остывало после бега. "Он еще думает, что я красивая?" – мелькнула мысль. Она быстро глянула ему в лицо. Наверное, нет… вон какой холодный. Холоднее воздуха вокруг.

– Говори, ну! – потребовал Аскольд. У Юстины слезы навернулись на глаза от его голоса. Такого родного, так хорошо знакомого, ставшего вдруг чужим. Звучит вроде бы, так же. А нет в нем ни любви, ни понимания. Ничего.

"Я наверное, пойду", подвернулся ответ, но она затормозила его на подлете. А песели? А квартира? А… угрозы жизни? Трем жизням, нет, четырем- и ее, и собачьим. Ясно же, что вампирская мафия чего-нибудь придумает, чтобы она им не мешала, этим их, "ручьем"пользоваться? А, нет, колодцем! И может, ее глупые, безобидные, но буйные собаки уже выброшены из окна… о, боже!!!

– Мне очень нужна твоя помощь! – выпалила она и уставилась на парня огромными, просящими и ждущими глазами.

– Юсти, я на работе, – качнул он головой. В ухе блеснула крошечная серьга-гвоздик, оберег от случайного "перекида". Сдерживающая сила для оборотня, которого может вынести в шкуру зверя от в сильных чувствах: гнева, злости, любви… как говаривал сам Аскольд, "даже от экстремального умиления". А кристаллик в форме "лохматой звезды", это как ключик в двери, запирает. "Ты моя лохматая звезда", говорил он по утрам, завернув ее в одеяло, у окна и целуя в нос. А затем ставил перед ней свежий кофе. Он вообще любил заворачивать ее в одеяло, прятать в домик. "Пока не купил свой дом, пусть у моей женщины будет хоть такой", говорил он. А она смеялась – да я сама куплю быстрее! И купила… а теперь удержать его не может. Аскольда не удержала, и дом туда же.

– Сколько тебе платят? – выпалила Юстина, и схватила его за ворот куртки. Он проворно перехватил ее руки. Но не крепко, так… для вида.

– Хорошо мне платят, как раз, как надо! – внезапно мягко ответил он.

– А как тебе надо? – так близко заглядывая в его лицо, уточнила она. Как же ужасно хотелось, чтобы… а, она сама не знала, что. Только сердце бешено билось, а он ведь тоже слышит, как любой ночной хищник!

– Десять тысяч мне надо накопить, Ю, – мирно проговорил Аскольдь. – Не рублей, конечно.Так что, подожди, когда я закончу смену и поговорим.

– Я тебе заплачу!! – вскричала фея, вцепляясь в него еще сильнее и огромными глазами, умоляя, глядела на него. – Я дам тебе двадцать, я разбогатела!

Он недоверчиво чуть отсранился, она испугалась, что теряет свой последний шанс:

– А хочешь, встану на колени? Здесь! Как ты хотел! Ты же хотел, сам сказал, приползешь – ну вот, я тут!

Сама себя не понимая, с долей отвращения и жалости, смотрела на себя со стороны Юстина. При ее-то росте в 170 сантиметров, аж 50 размера, вся как колобок, в старой куртке, не подходящей к кроссовкам, рубиновые волосы в дурацкий узел, два дня немытые, джинсы грязные от переезда, ужаааас… унижается тут, умоляет! Докатилась…

Но Аскольд коротко глянул в сторону клуба, и взял Юстину за плечо:

– Ладно, пошли, по пути расскажешь, что за дело!

Он развернулся и пошел в обратную сторону. Прочь от клуба! Юстина оглянулась, растерявшись – что? Он согласен?! И быстро засеменила рядом с ним, утирая рукавом потекший нос. Слезы? Вот те раз! Не собиралась вроде.

– Так, ну, что там у тебя? Двадцать косарей мне подходит, – деловито говорил он, а сам обнял ее за плечи и вел за собой так, будто никакой "паузы" между ними не бывало. "Вот, это вот Аскольд", с удовлетворенным узнаванием, подумала Юстина. "Сразу в дело, никаких там рефлексий!"

– Они… они… там, упыри! – сбиваясь, не в состоянии подобрать слова, залепетала она. – Ой, не туда, нам в другую сторону!

Он остановился, сдвинул брови:

– А куда?

– Я же купила новую квартиру… ну, как новую, она, конечно, старая, но зато четыре комнаты, и кухня воооот такая, там конечно, еще и ремонт надо, обои мерзкие, и все вот это! – затараторила Юстина.

– Так, ага, – кивнул Аскольд, и затормозил на светофоре. Юстину он дернул за шиворот, как котенка, чтобы ее не вынесло на дорогу. А ей было так приятно, что он снова заботится! Раньше бы по рукам ему дала, вспылив – я тебе не дура сопливая! А он бы усмехнулся и головой покачал.

– Ну, а там собаки, с упырями! – отчаянно вскричала Юстина и замолчала, тяжело дыша и с надеждой глядя на Аскольда.

– А надо им что? – уточнил тот и повел ее дальше, на зеленыйсвет.

– Не проснуться раньше времени, – проворчала Юстина. – Или ты про что?

– Я про упырей, – ровно, без нервов на ее путаницу, ответил Аскольд. – Ты купила квартиру, так?

– Так! – кивнула Юстина, не отрывая от него взгляда.

– Там упыри, – сказал он.

– Да!

– Когда ты ее купила, они там уже были? Ты ее у них купила? – пытался понять Аскольд. "У мужчин конкретное и прямое мышление, скажи четко!" – вспомнила его наставления Ю. Ну, прям вот, у мужчин! Не у всех. Так бы и сказал, у оборотней! Папа вон, мог весьма путанно и витиевато выражаться. Или Юстинин босс, вообще пойми его распоряжения! Одна Ю и понимала, а потом всем расшифровывала, потому и зарабатывала так хорошо, что босс охотно ей выписывал отменные поощрения!

А этот – хочешь цветы? Скажи. Хочешь в кино? Опять скажи. Секса хочешь? Ну а че молчишь? Да блин!!! Романтика где?! Вероятно, не у оборотней.

Но сейчас романтика была ей нахрен не нужна! А вот как раз его звериная прямота и четкость. Скажи, кому тут рожу откусить? Ща, сделаем.

Она остановилась в переулке под большим, раскидистым деревом. Аскольд встал напротив и внимательно, серьезносмотрел ей в лицо. Не мешал собраться с мыслями.

– Я коробки разбирала, а тут они, вломились в хату, – проговорила она тихо.

– А собаки? – тут же уточнил он.

– Нормально, спят, – ответила Юстина. И надула губы: – А как я, не спросишь?

– Ты нормально, я вижу, – кивнул он и положил руки ей на плечи. Тяжелые, как лапы зверя. Где-то там, под кожей, и скрывался зверь. Структура его костей, плотностьмышц была другой. Юстина это знала, и немного опасалась, но это даже будоражило, придавало ему еще больше привлекательности, делало горячее в ее глазах… она встряхнулась и продолжила:

– Ладно, не важно. В общем, сказали, у меня какой-то… да как его? Колодец в доме.

– Чего? – тут Аскольд присвистнул. – Нормальную ты взяла хатку…

– Что это вообще такое? – нахмурилась в ответ Юстина.

Аскольд зачем-то поглядел по сторонам и приблизившись к ней вплотную, понизив голос, проговорил:

– Проход между мирами. Их очень много, но их надо уметь видеть и использовать. И знать, куда ведет. Как лестница, как лифт…

– Ого! – воскликнула Юстина и Аскольд показал ей "тссс!" Она испуганно замолчала.

– И еще надо уметь пользоваться, иначе можно очень плохо… в общем, говорят, от существа останется лишь фарш, – закончил мысль Аскольд. – Пойдем. Щас разберемся!

– Ага, – открыврот и забыв закрыть, кивнула Юстина. Повезло ей, как утопленнику, с чертовой покупкой.

Они вошли в подьезд, Аск, как обычно, первым, Ю за ним.

И она не стала фыркать ему в спину, намекая, мол, дамы вперед. А он не стал ей терпеливо разьяснять, что это идиотство, не стоит ее безопасностью жертвовать во имя этикета, кто вообще его придумал? "Дед Пихто", дулась она. Не умел он ухаживать красиво, каждый ритуал мерилсвоей странной военной линейкой – вот руку подать девушке, это годно, обоснованно. Дверь перед ней открыть – ага, отлично, ну а что, если там… "Кто?!" – закатывала глаза фея. "Да кому я так нужна, Аскольд?" Но он не отвечал. Сжимал челюсти и головой отрывисто качал. Нет, он никогда не говорил, что из военных. Юстина сама так решила, по его повадкам. А он ей только – да работал там и сям, крутился, ничего особенного. Но как куда войдет, сперва окно проверит, зыркнет, обведет глазами двор, и шторы обязательно приспустит. Хоть в гостях, хоть в отеле. Юстину это сначала удивляло, потом умиляло, а затем подбешивало. Но сейчас, когда она робко, стараясь даже не шуршать, кралась за ним по лестнице, отставая на ступеньку, она глядела в широкую спину с благоговением и долей раскаяния. Вот же, он оказался прав… параноик-интриган ее любимый. Она судорожно вздохнула, и вцепилась в его руку крепче. Все еще любимый. Пусть-ка не выпендривается и быстренько ее простит. Или уже простил? Да, да, она вину уже признала, все она похерила на нервах. Давайте, чтоб уже проехали… Так можно?

Он остановился на пролете, не дойдя полэтажа.

– Так, ты давай тут пока стой, я сам! – сказал ей тихо, и присев на корточки, проворно принялся снимать ботинки. Затем поднялся, скинул бомбер, сунул в руки ей. Она смотрела на него огромными глазами – что, прям здесь?

– А где? – развел он руками, хмуря брови. Юстина повела глазами по потолку. Аскольд проследил за ее взглядом, хмуро, настороженно, поняв ее взгляд по своему:

– Что, камеры на каждом этаже?

– Да нет, я просто.. ничего. Нет камер, – промямлила она, не стала обьяснять, что опасается соседей.

– Номер квартиры, – потребовал Аскольд, стягивая прямо через голову рубашку.

– Триста два, – прошелестела Юстина и покосилась на его тугие, налитые мышцы. Зацепилась взглядом за угрожающие, косые шрамы над аккуратным, темным левым соском. Она и сейчас могла ощутить по памяти, как и шрамы и соски ощущаются подушечками пальцев… Отвернулась, чтобы не травить себя почем зря, так некстати.

Аскольд отдал ей рубашку, положил сверху ремень. Тело его пошло судорогой, одной крупной, встряхивающей волной, в шее что-то щелкнуло, пока он деловито сбрасывал штаны. Юстина, как не силилась поймать, все равно опять пропустила заветный момент, когда вот только что стоял Аскольд, а уже снизу ей в зубах подталкивает в руки его штаны рысь. Здоровенная зверина, в большой тяжелой головой, глядит неестественно золотистыми глазами, будто полудрагоценные камни. И конечно, эти ушки! Юстина не сдержалась и хихикнула. Умилительные кисточки, навершия бархатных треугольников. Рысь фыркнул недовольно, и Юстина забрала его штаны. Подняла ботинки и проводила взглядом метнувшуюся вверх тень.

Поднялась еще на две ступеньки и затаилась. Послышался противный звонок в ее двери. Бурча и матерясь, со звяканьем открылся внутренний замок.

Фух, повезло, открыли!

А могли бы и не открывать. Интересно, что б Аскольд тогда делал? Выломал бы дверь? А обратно тогда кто бы ставил?

Блин, как же ей хотелось посмотреть, что там! Вытянув шею, сжимая охапку барахла, она прислушалась. Ничего? Как, ничего? Обычные звуки старого высотного дома, да и только. А что же он там… кхм..