Доля ангела

Филипп отпустил ее и поприветствовал Марка в традиционной французской манере – поцеловал в обе щеки, после чего нагнулся и поприветствовал Лео и Луизу.

– Ну ничего себе, как вы оба выросли! Супер-р! Такие высокие! А Роуз – vraiment très belle, toujours[12]. Марк, ты очень счастливый человек, у тебя такая красивая семья!

Марк расплылся в улыбке.

– Да, мне с ними крупно повезло.

– Ну так что, вы за едой пришли? Конечно, за едой!

Филипп торжественно провел их к столику в передней части комнаты, обитой белеными досками и с видом на океан.

Роуз вдыхала доносящиеся из кухни восхитительные ароматы запекающегося мяса, чеснока и трав.

– Филипп, прошу тебя, накорми нас! Мы умираем от голода, правда, ребята? – спросила она, посмотрев на Лео и Луизу, которые согласно закивали. – Так накупались сегодня, что теперь готовы съесть все что угодно. Хоть целого слона, правда, Луиза?

Малышка захихикала в ответ и вдруг посмотрела на Роуз с сомнением.

– Роузи, нам же не принесут с кухни слона, правда?

– Я шучу, солнышко. К тому же слоны, я думаю, очень плохо жуются, ты так не считаешь? У них такая жесткая кожа. Фу! – фыркнула она и театрально поежилась.

Заглядывать в меню Роуз не понадобилось, она знала: Филипп сейчас пришлет им на пробу вереницу разнообразных блюд с щедрыми порциями картофельной соломки, чтобы дети были при деле и счастливы.

Марк вручил Филиппу пару бутылок шираза «Тайная встреча», главной гордости винодельни Калкари.

– Откупори одну нам, пожалуйста, а вторую забери себе.

– Absolument, – ответил Филипп и поспешил обратно в кухню.

Когда они до отвала наелись наваристым, приправленным чесноком буйабесом, шатобрианом, целой горой frites[13] и пирожными-суфле с шоколадом и карамелью, приготовленными в миниатюрных медных сковородочках, стол превратился в разгромленное поле боя из пустых тарелок и смятых салфеток. Роуз поднесла бокал к губам, смакуя последние капли густого и сладковатого бордово-красного вина.

– Ну что, как думаешь, новый урожай сможет тягаться с этим? – спросила она, указывая на бокал. – Может, будет еще одна премия Джимми Уотсона?

– Не-ет, – отозвался Марк. – Такая премия достается только раз в жизни, но, возможно, в этом году мы будем к ней близки. Винограда вызрело меньше, но зато условия для вызревания были практически идеальные, и Джейк проделал просто невероятную работу по поддержанию виноградников, особенно в Тревелинс. Там виноград вырос такой, какого я еще ни разу не видел за все годы в долине.

– Генри будет доволен, – заметила Роуз.

Ее брат Генри владел виноградниками вокруг ресторана Роуз.

– Кстати, хорошо, что ты напомнила, я должен ему позвонить – сообщить новости. – Марк сверился с часами. – Наверное, в Англии сейчас как раз подходящее время. В любом случае пора идти, сонные головушки, – сказал он, обращаясь к детям. Луиза свернулась калачиком на диване и положила голову Роуз на колени, а Лео остекленевшими глазами таращился в айпад. Ранний отъезд, солнце, море и долгий день их совершенно изнурили.

– В этом возрасте с ними настолько проще, правда? – спросил он, влюбленно глядя на детей. – Как вспомню, какой был кошмар в их первые годы… По-моему, Лео до двух лет толком не спал по ночам… – Марк помотал головой, прогоняя страшное воспоминание. – И все же нам действительно пора идти.

Попрощавшись с Филиппом и другими членами команды «Рустики», Марк взял Луизу на руки, и они с Роуз пообещали до конца отпуска заглянуть еще.

Пока Марк укладывал детей в постель, Роуз сидела на балконе их квартиры с видом на океан и любовалась отражением полной луны на темной поверхности воды. Она с наслаждением вздохнула: идеальный день, вкусная еда и наконец-то свобода от призрака Изабеллы. Казалось, ей вообще не о чем тревожиться. Интересно, куда подевался Марк. Что-то он там закопался. Что он делает? Не может же быть, чтобы дети до сих пор не угомонились? Их пришлось буквально волочь на себе от «Рустики» до самого дома, оба свалились как подкошенные. Роуз уже собиралась пойти его искать, как тут Марк показался на пороге.

– Извини, что я так долго, – сказал он, мягко задвинул за собой балконную дверь и сел рядом с Роуз.

– Все нормально. Что-то случилось? – спросила она, заметив нехорошую тревожную морщину на лбу Марка.

Тот тяжело вздохнул.

– Говорил по телефону…

Было уже начало одиннадцатого вечера, но ему звонили в любое время дня и ночи, особенно когда начинали просыпаться его дистрибьюторы в Англии.

– Кто звонил? Неужели опять «Ченнингс»?..

«Ченнингс» был одной из крупнейших в Великобритании сетей супермаркетов и одним из главных покупателей вин Калкари: в большой степени именно они отвечали за прибыль, которую винодельня заработала в прошлом году. Ну и конечно же, из всех клиентов Марка эти были одними из самых требовательных.

– Нет, это насчет Тилли.

– Тилли?

– Да. Насчет нашей Матильды. Похоже, она каталась на лыжах в Швейцарии и попала под снежную лавину.

Роуз закрыла лицо руками.

– О боже, с ней все в порядке?

– Она жива, но дела не очень хорошо. Вывихнуто плечо, сломана нога и в придачу несколько ребер. Не говоря уже о подбитом глазе, – так говорит ее подруга, которая мне позвонила. А еще она говорит, что Тилли очень просит ничего не рассказывать маме и папе.

– О нет, что же она будет делать? Как жаль, что мы так далеко. Где она сейчас?

Роуз никогда не встречалась с сестрой Марка, но он часто и с большой нежностью о ней говорил и показывал Роуз альбомы фотографий, сделанных в те годы, когда они вместе росли на Лилибеллс, самой большой винодельне долины Шингл. Роуз видела размытые снимки маленькой бандитки с черными всклокоченными волосами и бутылочно-зелеными глазами точно такого же оттенка, как у Марка.

– Эта ее подруга, эм-м, кажется, она назвалась Карой, говорит, что Тилли по-прежнему в Швейцарии. Мне надо бы к ней слетать. Правда, еще эта поездка в Штаты, по поводу продаж. Отменять никак нельзя, мы несколько месяцев это планировали…

– Но ведь ты полетишь? Я имею в виду, к ней? После поездки в Штаты?

Марк запустил обе руки в волосы, глубоко задумавшись.

– Не поехать нельзя. Ну и потом, можно будет заодно сгонять повидаться с «Ченнингс», пока я там. Порадую их хоть этим.

– Порадуешь Алисию, ты хотел сказать, – поправила его Роуз.

Алисия отвечала за покупку вин для «Ченнингса», была по уши влюблена в Марка и вечно находила повод ему позвонить.

– Ну и это тоже, – ответил он.

Роуз посмотрела на него мрачно. Она знала о запланированной поездке Марка в США, но если он поедет еще и в Англию, они опять не скоро увидятся. Во время сбора урожая ей так его не хватало, а теперь он опять уедет, и бог знает на какой срок. С самого их знакомства Роуз знала, что Марк много путешествует, но это знание не мешало ей страшно скучать по нему, когда он уезжал.

Глава 7

Открыв глаза, Мэтти увидела знакомое лицо медбрата, который сопровождал ее во время перелета. Ее вырубили каким-то очень хорошим снотворным, и большую часть пути до Лондона она проспала – видимо, этому полагалось порадоваться, но Мэтти не испытывала практически никаких ощущений.

– Эй, соня, просыпайтесь, – сказал он. – Путешествие окончено. Вы в госпитале Святого Варфоломея и в надежных руках. Хотите чего-нибудь?

Взгляд Мэтти остановился на огромном букете цветов в вазе у кровати. Герберы. Ее самые нелюбимые. Чересчур идеальные – конкретных цветов и симметричной формы. Медбрат заметил, куда она смотрит, и подошел, чтобы прочесть подпись на карточке.

– От Джонни, – сказал он. – Ваш парень?

Мэтти закрыла глаза. Медбрат какое-то время шуршал пакетом, а потом все стихло. Она слегка приподняла ресницы.

– Может, телевизор? – предложил он. – Не уверен, что там сейчас много чего есть, но, может, что-нибудь найдете. Мне нравится этот тип, Филлип Шофилд, из «Сегодня утром», хотя он, конечно, теперь совсем седой. И Холли – она тоже классная.

Мэтти это было совершенно неинтересно, но она позволила ему включить телевизор, и ее тут же накрыло потоком бессмысленной болтовни.

– Вот и хорошо, так-то вам повеселее будет.

Мэтти в этом сильно сомневалась.

Прошло совсем немного времени, и в палату влетел ее новый врач в окружении отряда студентов-медиков в белых халатах.

– Ну, мисс Кэмерон, что тут у нас? Нехороший перелом малой берцовой и большой берцовой, а также передний вывих плеча. Кроме того, несколько сломанных ребер на левой стороне. Лавина, насколько мне известно? Вам крупно повезло, моя милая, – запросто могли погибнуть или, того хуже, повредить позвоночник.

Мэтти понимала, что ей крупно повезло, хотя в данный момент осознать это было непросто.

– Сколько я здесь пробуду? – спросила она.

– Ну, вообще-то это зависит от вас. А еще после больницы вам понадобится уход, кто-нибудь, кто бы приглядывал за вами несколько недель или, возможно, месяцев – кто-то такой, кто круглые сутки дома. По крайней мере, до тех пор, пока вы не начнете перемещаться на костылях. Как насчет родителей? Можете поехать к ним?

– Это вряд ли. Они в Австралии, – сказала она, внутренне поежившись от осознания, в каком безвыходном положении оказалась.

А просить маму приехать сюда и заботиться обо мне – ни за что, – подумала она. – Я даже говорить про несчастный случай им с папой не буду.

– Может, есть кто-нибудь поближе?

Мэтти подумала о Каре. Подруга настаивала, чтобы после больницы Мэтти пока переехала к ней.

– Даже не думай отказываться, – говорила она. – Я уже привела в порядок гостевую комнату. Мы отлично устроимся. Наконец-то у меня будет соседка по квартире!

Но Каре надо было работать, не говоря уже про ее бурную социальную жизнь, и как бы сильно Мэтти ни хотелось пожить у подруги, она догадывалась, что это не самое удачное решение, ведь у Кары ей придется часами оставаться одной, и неизвестно даже, сможет ли она без помощи допрыгать до туалета. А если упадет и некому будет помочь ей встать?

– Даже не знаю, – сказала она наконец. – Видимо, придется мне что-то изобретать.

– Ну, в любом случае здесь вы пробудете еще недели две. Нам нужно убедиться, что берцовая кость срастается нормально и что операция, проведенная в Швейцарии, прошла безупречно. Впрочем, – он приложил рентгеновский снимок к светящемуся экрану на стене, – похоже, они классно поработали. Скрепили вас каким-то очень впечатляющим металлом.

Студенты обступили врача, и он ткнул в какое-то место на снимке. А потом снова повернулся к Мэтти.

– Конечно, на вашей стороне возраст и хорошая физическая форма, но все равно я должен предупредить, что путешествие вам предстоит непростое.

На следующий вечер, часов в шесть, Мэтти смогла, по настоянию медсестер, впервые самостоятельно поесть. Вкус пищи она толком не ощущала, но, по крайней мере, хоть какое-то занятие. Она в очередной раз опустила ложку в суп, когда в коридоре за дверью вдруг послышался шум. Громкие шаги, цоканье нескольких пар каблуков, приглушенное хихиканье и чей-то визгливый голос, эхом отскакивающий от голых стен. Голос, который она бы узнала из миллиона. Именно этот голос назначал совещания и распекал неудачливого стажера, который принес неправильный кофе или не тот зеленый смузи.

– Вот она! – В дверь заглянуло сразу несколько голов. – Привет, дорогая!

Увидев Мэтти, все на мгновенье замолчали, потом потрясенно ахнули, и через секунду они уже заговорили одновременно, перебивая друг друга:

– О, Мэтти, дорогая…

– О, бедняжка…

– О боже, как тебя угораздило?

Последний вопрос принадлежал Бьянке, которая славилась своей бестактностью. В палату ввалилась целая толпа: Бекка и Брук – две соосновательницы «Трех пчел», начальница Мэтти – Бьянка, помощница Мэтти – Арабелла, ее заместительница по художественной части Сара и, наконец, Кара. Девушки еле втиснулись в небольшую комнату. Судя по внешнему виду, явились они прямиком с работы: все были одеты в рамках офисного дресс-кода и в стерильной больничной обстановке выглядели жутко неуместно, будто разноцветные бабочки в банке у ученого. Мэтти видела, как они последовательно рассматривают гипс у нее на ноге, перевязь на плече, порез на щеке и затем главное – синяк вокруг глаза, который в последнее время приобрел какой-то потрясающий желто-зеленый оттенок. Ну хотя бы опухоль вокруг губ почти сошла.

– Привет, – произнесла Мэтти и постаралась выдавить улыбку. – Не ожидала вас всех тут увидеть.

Бьянка села на кровать, и Мэтти поморщилась: начальница задела ее ногу.

– Ну, Матильда, у тебя и фингал! Но у меня есть кое-что как раз для таких случаев! – сказала она и, порывшись в оранжевой кожаной сумке, с торжественным видом извлекла оттуда какую-то баночку. – Я знала, что она где-то здесь. Идеальное средство при нарушении пигментации, и с синяком наверняка тоже справится.

– Как раз то, что нужно, когда попал в снежную лавину, – с иронией проговорила Мэтти, но вежливо приняла баночку.

– Мэтти, слушай, а красавцы-доктора тут есть? – спросила Сара. – Вроде тех, которые в «Анатомии страсти»? Ну-ка, ну-ка, давай рассказывай!

Мэтти покачала головой.

– Не хочу тебя разочаровывать, но красавцев-докторов тут примерно ноль.

– А, ну ладно, ничего, держи, – сказала Сара и положила рядом с недоеденным ужином Мэтти стопку прессы. – Мы взяли по одному выпуску буквально каждого журнала!

Она смущенно рассмеялась, и Мэтти нашла в себе силы поблагодарить:

– Спасибо, дорогие, спасибо, что зашли проведать. Мне ужасно приятно, честное слово.

– Ну вот еще! – воскликнула Бьянка. – Не могли же мы допустить, чтобы наш лучший креативный директор томилась одна в лазарете! Конечно, мы должны были прийти и тебя приободрить. Тебе что-нибудь еще нужно? Может, что-то надо купить, привезти?

– Нет, спасибо, вы все ужасно добры. Врач говорит, я молодая и здоровая и мне нужно только время, чтобы поправиться. Насчет пореза на лице они не уверены – говорят, возможно, понадобится пластическая операция, а еще я, может, буду хромать, но с учетом произошедшего это не самый плохой вариант. Перелом ноги довольно серьезный, так что меня тут продержат еще несколько недель, но все равно – хватит обо мне! Что у вас творилось, пока меня не было?

Девушки будто только того и ждали. Сара стала с воодушевлением говорить о результатах съемки в Брайтоне: какие из снимков в итоге отобрали для рекламной кампании, и какие классные там стиль и освещение, и вот честно, даже не догадаешься, что день был такой дождливый. Джейми Соумс, судя по всему, просто в экстазе. Мэтти слушала вполуха, ухватывая обрывки сразу нескольких разговоров. Сейчас она не могла вспомнить, что такого уж важного находила в безумном ритме работы в агентстве. Она вдруг почувствовала, что страшно устала и шум в палате ее просто убивает. Она встретилась глазами с Карой.

– Эй, народ, по-моему, с Мэтти на сегодня хватит, – перекрикивая гул разговоров, объявила ее подруга. – Давайте расходиться, ей надо отдыхать.

– Конечно! Ладно, дорогая, если что понадобится, обязательно звони, – сказала Бьянка и нагнулась поцеловать ее в здоровую щеку – при этом, увидев так близко еще не до конца затянувшуюся рану у Мэтти на лице, она невольно скорчила гримасу. – И не забудь мне сказать, помогает крем или нет.

Если бы крем мог решить все мои проблемы, – мрачно подумала Мэтти, глядя, как за коллегами закрывается дверь.

Глава 8

– Кушать надо обязательно. Силы восстанавливать, – сказала медсестра, наблюдая, как Мэтти без воодушевления гоняет левой рукой по тарелке комок сероватого мяса в загустевшей подливке. Глядя неделю за неделей на одну и ту же заплатку на стене, она все отчетливее понимала, что больница ей осточертела, не говоря уже о тошнотворной безвкусной еде, которую подавали непременно остывшей и каждый раз – в самое неподходящее время. Поэтому Мэтти испытала огромное облегчение, когда на следующий день врач согласился отпустить ее домой.

– Слава богу, – сказала она по телефону Каре. – Я уже думала, они меня никогда не отпустят. Надо учиться ездить на инвалидном кресле, представляю, как это будет весело, особенно если учесть, что у меня работает только одна рука. Я тут попробовала – так сразу же опрокинула вазу с цветами и едва не сшибла медсестру-практикантку. С другой стороны, может, как раз поэтому им так резко захотелось от меня избавиться. Привезешь мне табличку с буквой «У»?

Мысль о приближающейся свободе прибавила Мэтти оптимизма – у нее уже давно не было такого приподнятого настроения, хотя она по-прежнему не представляла, как будет справляться дома без регулярного питания и заботливых медсестер. Сможет ли Кара (прекрасная, веселая, но полностью сосредоточенная на себе самой) обеспечить Мэтти больничный уход? Она в этом сильно сомневалась, и к тому же ей была нестерпима мысль о том, чтобы стать для кого-то обузой. Мэтти жила сама по себе с тех пор, как ей исполнилось девятнадцать, и, если не считать помощи брата, который частично оплатил ее учебу и помог устроиться на неполный рабочий день к знакомому торговцу вином, когда она только приехала в Лондон, никогда ни от кого не зависела. Она и вообразить не могла, что однажды окажется в таком чудовищном положении.

На следующий день больничный фургон высадил Мэтти у дома Кары. Подруга вышла к ней навстречу и склонилась осторожно обнять.

– Поверить не могу, что ты дома. Наконец-то. Теперь все будет хорошо, вот увидишь. Я сходила в «Маркс-энд-Спенсер», затарилась готовыми обедами, будешь просто подогревать их в микроволновке. А еще у меня полно книг и журналов, и ноутбуком можешь пользоваться, он в гостиной.

Мэтти улыбнулась, прочитав надпись у Кары на футболке: «Я встречаюсь только с ковбоями». Какое это было облегчение – наконец-то оказаться под одной крышей с родным человеком.

Вот только возникла одна маленькая проблема.

Коляска не пролезала в дверь.

Кара и тянула, и толкала, и дергала, и пинала ногой, стараясь при этом не вытряхнуть из коляски Мэтти.

– Может, если чуть-чуть потрясти… О боже, этого просто не может быть. Мне даже в голову не пришло, что она может не пролезть, – бормотала Кара, и Мэтти видела, что подруга в полном ужасе, хоть и пытается это скрыть. – Ну и дерьмище!

Мэтти почувствовала, как внутри у нее забулькал смешок, и через секунду уже хохотала в голос. Веселье оказалось заразным, и скоро обе сгибались от смеха.

– Ой мамочки, а-а, перестань, у меня же ребра, ай! – подвывала Мэтти в промежутках между приступами хохота.

Смеяться было больно, но все равно как же это было здорово – смеяться!

Кара шмыгнула и утерла слезы.

– Ох, подруга, ну что за тупость! – Она достала телефон. – Так, не волнуйся. У меня есть план. – Она подмигнула Мэтти и набрала номер. – Ник, привет, это я. Мне нужна подмога. Мэтти у меня, мы стоим у входа в квартиру. Да, я знаю. Но прикол, что она в инвалидном кресле, а эта чертова хрень не пролезает ко мне в дверь! И мы тут постепенно околеваем. Я подумала, может, ты нам поможешь? – Она немного помолчала. – Спасибо большое, было бы здорово.

Мэтти сидела в кресле, дрожала и чуть не плакала. Она была словно кошка, которую выгнали на улицу в дождь, когда на самом-то деле ей хотелось бы свернуться где-нибудь в тепле и укрыться от всего мира.

Кара вошла в квартиру и вернулась с одеялом.

– Не хватало еще тебя заморозить, – сказала она, аккуратно укутывая Мэтти ноги.

Кара стала пытаться развлечь Мэтти рассказами о поп-звезде, с которой она недавно работала на съемках для журнала, но Мэтти было трудно сосредоточиться на ее рассказе. Через несколько минут послышался звук клаксона, они обернулись и увидели, как из-за поворота на улицу въезжает Ник.

Ник и Кара дружно подхватили Мэтти на скрепленные руки, занесли через входную дверь в гостиную и осторожно усадили на диван.

– Спасибо, Ник, – нежно произнесла Кара. – Ты нас просто спас.

– Да, спасибо, – подхватила Мэтти. – Так быстро приехал, спасибо тебе.

– Ерунда. Я был недалеко. Я рад, что тебя наконец выписали, Мэтс.

– А я-то как рада, – сказала Мэтти.

– Пойду принесу кресло – оно ведь складное, правда?

Мэтти кивнула.

– Думаю, да.

– Джонни что-то не видно? – спросил Ник, вернувшись.

– Какого Джонни? – спросила Мэтти, не сумев скрыть горечь.

– А, понятно, – сказал Ник, смутившись. – Ладно. – Он замялся. – Да он наверняка скоро заглянет, – попытался он сгладить неловкий момент.

Как это по-английски, – подумала Мэтти.

– Да не очень-то и хотелось, – сказала она.

С тех пор как Мэтти вернулась в Лондон, от Джонни не было вестей, за исключением цветов, а те несколько сообщений, которые она ему отправила, остались без ответа. Даже если он восстанавливался после травмы дома у родителей, мог бы по крайней мере позвонить и спросить, как у нее дела.

Кара накинула на Мэтти еще одно одеяло и скрылась в кухне. Через несколько минут она вернулась с грелкой леопардовой расцветки.

– Сейчас станет тепло, – сказала Кара и аккуратно уложила грелку Мэтти на колени.

Мэтти с благодарностью улыбнулась. Какое счастье снова оказаться в уютном доме.

– Вот только не знаю, как я буду тебя одна отсюда снимать, – проговорила Кара, с сомнением глядя на диван, где лежала подруга.

Мэтти этого тоже не знала.

Она жила у Кары уже почти две недели, когда Джонни наконец удостоил ее звонка и сказал, что мог бы вечерком заглянуть.

Кара открыла ему дверь и тактично оставила их в комнате одних. Мэтти, лежа на диване, подняла голову и посмотрела на него с опаской.

– Привет, незнакомец, – сказала она.

– Привет, Мэтти, – напряженным голосом отозвался гость.

Она не узнавала в нем того Джонни, которого считала родным человеком. Он нагнулся ее поцеловать, но поцелуй пришелся куда-то между губами и здоровой щекой – будто Джонни не смог решить, куда лучше прицелиться.

– Лицо выглядит получше, – заметил он.

Синяк вокруг глаза почти сошел, и распухшие губы тоже приобрели прежнюю форму, хотя во время приемов пищи Мэтти по-прежнему страдала. И щека была все так же рассечена.

– Наверное, – согласилась она, и в эту самую секунду ее осенило, зачем он пришел.

Хочешь определить, мальчик перед тобой или мужчина, – попади в катастрофу, – мрачно подумала она и внутренне вся собралась, готовясь к тому, что он скажет. Еще недавно она была так счастлива, когда узнала, что Джонни цел и невредим, но теперь ее чувства свернулись, как молоко, которое слишком долго простояло в тепле.

– Как у тебя дела? – спросила Мэтти, оттягивая неизбежное.

– У меня? – удивленно переспросил он. – Да все в порядке, спасибо. Отдохнул несколько дней – и пришел в норму.

Он погремел мелочью в кармане – вид у него был сконфуженный. Примостился на дальнем конце дивана – видимо, сразу решил, что надолго не задержится.

– Мэтти, мне правда ужасно жаль, что с тобой такое случилось. Понимаю, в этом есть и моя вина тоже.

Мэтти вдруг взорвалась:

– И твоя вина тоже?!

Она смотрела на него – и ей казалось, что так отчетливо она его еще никогда не видела.

– Да мы бы никогда не выехали за пределы трассы, если бы ты на этом не настоял!

– Ой, да ладно! Я всего лишь предложил. И вы все с радостью поддержали мою идею!

– Джонни, – произнесла Мэтти ледяным голосом. – Из нас четверых опытным лыжником был только ты. И мы все рассчитывали, что уж ты-то осознаёшь, что делаешь.

– То есть ты во всем винишь меня!

– Вообще-то, если хочешь знать, – да! – в сердцах бросила Мэтти, осознавая, что заявлять такое неразумно и даже несправедливо, но не сумела сдержаться.

– Я тебя вообще-то за руку туда не тянул!

– Ты не понимаешь, да? – усмехнулась она, судорожно пытаясь вспомнить, что же такое когда-то в нем нашла. – Ведь ты мог быть со мной рядом – потом, когда это уже произошло.

Джонни неловко поерзал на диване.

– Послушай, Мэтс, – проговорил он. – Все ведь уже не так, ты согласна? Пока мы были в Швейцарии, что-то сломалось…

– О да! – воскликнула она с горечью. – Например, вся моя жизнь! Я даже не знаю, смогу ли я снова работать, когда восстановлюсь. И от тебя как-то маловато поддержки. Ну, знаешь, все эти истории о том, что когда у девушки есть парень, он ее поддерживает. А я тебя после несчастного случая практически не видела.

– Можно я договорю? – выкрикнул он.

Мэтти уставилась на него во все глаза, но промолчала.

– Я очень старался! Пытался почувствовать то, что было между нами раньше, но этого просто больше нет.

– Интересно, почему? – спросила она, желая его уязвить.

– Просто я больше тебя не узнаю.

– Вот из-за этого? – Мэтти ткнула в шрам на щеке.