Арлекин

Он рванулся вперед, подобно тени, скользящей по стене. Нож взрезал воздух. Аслан дернулся, рефлекторно нажал на курок. Звук выстрела – хриплый, оглушающий – эхом прокатился по узкой улочке. Пуля чиркнула по щеке, оставляя тонкую, кровоточащую полоску.

Демьянов, словно одержимый, проскользнул под вытянутой рукой Аслана. Удар. Короткий, точный, смертельный. Наган выскользнул из ослабевшей руки, упав на земляной пол с приглушенным стуком. Аслан осел, хватаясь за живот. Саша стоял над ним, тяжело дыша, его силуэт расплывался. В глазах – не триумф, а пустота, выжженная страхом и отчаянием. Окровавленным пальцем он коснулся щеки, чувствуя жжение. Потом, словно очнувшись, поднял Наган, повертел его в руке и нацелил в лицо убийцы.

– Так ты говоришь ей понравилось, да? – уточнил Саша.

Это ничтожество побледнело так, что лицо стало белее мела. Его глаза расширились от ужаса, в них читалась мольба о пощаде.

– Не убивай… – прошептал он, тяжело рухнув на колени, его пальцы царапали грязный пол. – Я всё компенсирую… Деньги… Много денег…

– Деньги? – Демьянов наклонился к самому лицу преступника, их носы почти соприкасались – Думаешь, они вернут её? Вернут её смех, её мечты, её жизнь? – голос звучал спокойно, почти равнодушно, но в нём слышался отзвук пьянящего восторга. – Ты думал, что горы укроют тебя? Думал, что время сотрёт следы? Что Аллах простит все грехи?

Выродок заскулил, как побитый пёс, баюкая кровоточащую рану обеими руками. Его глаза наполнились слезами, а изо рта вырывалось хриплое дыхание.

– Это не месть, – произнёс Саша, открыто глядя в полные ужаса глаза. – Это справедливость. Та самая, которую ты отнял у неё.

Саша с усилием нажал на спусковой крючок, целясь прямо между кустистых смоляных бровей. Грянул второй выстрел. Тело обмякло, кровь медленно растекалась по грязному полу, смешиваясь с пылью и превращаясь в чёрную лужу.

Палач вышел из дома, не оглядываясь. Горы молчали, принимая ещё одну жертву в свои каменные объятия. Впереди ждал последний из них. И он найдёт его. Обязательно найдёт. Даже если придётся перевернуть каждый камень в этих проклятых горах.

Луна освещала путь, превращая горные тропы в серебристые ленты. Ветер играл с его волосами, словно разделяя его боль, принося с собой запах смерти и горечи. Месть не давала облегчения, но подпитывала силы идти дальше – через боль, через страх, через тьму.

***

За массивным кованым забором скрывался особняк – последняя крепость страха и отчаяния. Камеры наблюдения следили за каждым движением, а у ворот застыли фигуры двух охранников, их глаза нервно бегали по сторонам.

Саша наблюдал за домом со второго этажа соседнего пустующего коттеджа. Его взгляд скользил по окнам, по антеннам на крыше, по каждому изгибу ограды. Ветер доносил до него запахи хвойного леса и первозданного ужаса, витавшие над этим местом.

Внутри особняка царил хаос. Третий преступник, некогда могущественный и самоуверенный, теперь напоминал загнанного зверя. Он метался по комнатам, его движения были дерганными, судорожными. На лице застыло загнанное выражение, глаза лихорадочно блестели, словно отражая пламя его внутреннего кошмара. Он то и дело хватался за телефон, проверяя новости, прислушиваясь к каждому шороху.

– Он уже близко! – шептал он, обращаясь к личному телохранителю. – Я чувствую его!

Охранник, огромный мужчина с бритой головой и татуировками на руках, пытался сохранять спокойствие:

– Босс, у нас всё под контролем. Никто не проберётся через периметр.

– Ты не понимаешь! – его голос срывался на истерический крик. – Он уже нашёл двоих! Он как тень, как смерть, как демон!

Безумец видел кошмары наяву, ему чудились шаги в пустых коридорах, шорохи за закрытыми дверями.

Саша выступил под покровом ночи. Лунный свет серебрил кроны деревьев, когда тёмная фигура бесшумно скользнула к особняку. Высокие кованые ворота, казалось, охраняли не только территорию, но и тайны, спрятанные за ними. Но сегодня они не могли стать преградой.

Часовой у входа, погружённый в свои мысли, не заметил движения за спиной. Лишь на мгновение его взгляд затуманился, когда что-то едва уловимое промелькнуло в воздухе. Тихий щелчок – и охранник, потеряв сознание, мягко осел на землю.

Демьянов действовал методично. Второй бодигард, патрулирующий территорию, получил свою дозу снотворного через мгновение. Дротик, выпущенный из специального пистолета, нашёл свою цель с хирургической точностью. Мужчина даже не успел схватиться за оружие.

Теперь путь был свободен. Саша достал из кармана небольшой фонарик и, направив его луч на замок входной двери, принялся за работу. Его движения были уверенными и спокойными, словно он проделывал это уже не раз.

На этаже его уже поджидали. Охранник надвигался, словно оживший монумент – массивный, неповоротливый, уверенный в своей силе. Его мышцы бугрились под одеждой, а тяжёлое дыхание эхом отражалось от стен коридора.

Саша отступил в сторону, его движения были плавными, почти танцевальными. Он двигался как кобра перед броском – неторопливо, но с убийственной точностью. Охранник, недооценив противника, попытался нанести размашистый удар, но кулак лишь рассеял воздух там, где мгновение назад был его противник.

Саша атаковал молниеносно. Серия коротких, точных ударов – в солнечное сплетение, в челюсть, в печень. Охранник задохнулся от боли, но его масса не позволяла ему упасть. Он попытался схватить нападавшего, однако руки чиркнули пустоту.

В очередной раз Саша скользнул под занесённый кулак, его нога взлетела в идеальной подсечке. Бугай, потеряв равновесие, рухнул на пол и тут же попытался подняться.

Демьянов действовал расчётливо. Его движения не были хаотичны – каждый удар, каждый шаг имели цель. Из-за пояса он выхватил пистолет с транквилизатором. Один прицельный выстрел – и дротик вонзился точно в шею противника.

Тело защитника обмякло. Последнее, что он увидел – это холодные, безэмоциональные глаза его соперника, в которых не было ни капли жалости.

Саша отступил, наблюдая, как охранник погружается в глубокий сон под действием препарата. Он выполнил свою задачу, не позволив эмоциям взять верх над разумом.

Последняя преграда на пути – дверь, ведущая в спальню. Демьянов распахнул её ударом ноги и вошёл внутрь.

Жалкое пресмыкающееся нашлось в дальнем углу, он притаился за прикроватной тумбочкой. Лицо обезображено гримасой безотчетного ужаса. Холодный пот струился по вискам, рубашка прилипла к спине. Глаза метались в поисках выхода, но его не было. Комната превратилась в клетку, а он – в загнанного зверя.

– Нет! – завопил негодяй, отталкиваясь от тумбочки и бросаясь на приближающуюся тень. – Просто не дамся!

Он схватил со столика увесистую пепельницу и швырнул её в надвигающийся кошмар. Пепельница с глухим стуком врезалась в стену, рассыпавшись на осколки. Негодяй, не теряя времени, опрокинул на преследователя стул, надеясь выиграть хоть секунду. Саша легко переступил через преграду.

Отбиваться было поздно. Саша, словно змея, метнулся вперед, оплетая тело врага руками. Тот попытался вырваться, закричал, но его голос потонул в железной хватке ледяных пальцев мстителя. Судорожно барахтаясь, он ощутил, как воздух пропадает из легких. Блеснуло лезвие ножа, послышался предсмертный хрип – и всё было кончено.

Тело обмякло, безвольно повиснув в объятиях Саши, который, казалось, впитывал его жизненную энергию. Особняк погрузился в тишину, нарушаемую лишь тиканьем часов и тяжёлым дыханием тех, кто ещё оставался в живых.

Месть завершила свой круг. Последний из них получил по заслугам. И теперь тишина укрыла погребальным саваном этот дорогой дом, что стал усыпальницей для своего владельца.

С той ночи призрак супруги растворился в воздухе, хотя её присутствие всё ещё явственно ощущалось. Она нашла покой, а Саша… Саша перевоплотился в Демона, навсегда застывшего в пустоте, которую ничем не заполнить.

***

Сон рассеивался. Месть свершилась, но цена оказалась непомерной. Алина проснулась в холодном поту, удерживая в голове яркое осознание: даже во сне кровь не может утолить жажду потери.

Глава 9

Росинки на листьях сверкали, словно россыпь бриллиантов, когда Алина склонилась над ручьём. Она зачерпнула пригоршню ледяной влаги, ополоснула лицо, но сон всё ещё стоял перед глазами, чёткий, как фотография, и живой, как реальность. Он пульсировал в висках, заставляя сердце биться чаще.

За спиной хрустнула ветка. Алина обернулась. Демон возник словно из ниоткуда – высокий, гибкий. Его глаза сейчас были спокойными, почти человеческими. Весь его вид говорил о том, что эта ночь принесла ему долгожданное умиротворение.

– Привет, – произнёс он мурлыкающим голосом, столь отличным от каждодневного ворчания, что Лиса в изумлении присела на влажный мох. – Славное утро, не находишь?

Алина кивнула, пряча руки за спину – пальцы всё ещё дрожали после ледяного купания.

– Да, – ответила она, вслушиваясь в шёпот листвы. – Природа проснулась.

Демон потянулся к воде, но замер, будто наткнувшись на невидимую стену. Его глаза полыхнули алым огнём – он уловил отголоски её мыслей, её воспоминаний о сне. Зрачки расширились, превратившись в две бездонные пропасти.

– Что ты знаешь? – спросил он, и мягкие интонации испарились бесследно, точно предыдущая реплика ей послышалась.

Алина подняла подбородок, встречая его взгляд.

– А это правда? – спросила она, чувствуя, как внутри разливается странное волнение. Вопрос, как он вообще почувствовал её состояние и настроение повис за кадром.

Лицо Демона исказилось, словно маска из воска под пламенем свечи. Аура злости окутала его фигуру столь явственно, что казалось – протяни руку и коснешься сгустка первозданной тьмы.

– Откуда? – прорычал он, и голос его раскатился по лесу, заставляя птиц в панике взлетать. – Как узнала?

Алина поднялась и в страхе отступила, но взгляда не отвела.

– Да что я узнала? – перешла она в нападение, пряча истинные эмоции за напускной бравадой.

Демон расхохотался – звук был похож на треск рвущейся ткани мироздания.

– Невинная овечка, да? – прошипел он, наступая. – Вздумала поиграть со злым и страшным серым волком?!

Воздух между ними наэлектризовался. Утренний лес затаил дыхание, наблюдая за противостоянием хрупкой девушки и разъяренного мужчины, будто сотканного из мрачных теней и гнева. Ручей всхлипывал, словно предчувствуя надвигающуюся бурю.

Демон схватил Алину за локоть и притянул к себе. Долгую минуту буравил тяжёлым взглядом, затем ошарашенно спросил:

– Сон?

– Да как ты это делаешь, чёрт тебя раздери? – всплеснула руками Алина и со всей силы пихнула наглеца в грудь.

– Ты увидела это во сне? – Демон не шелохнулся, но сжатие пальцев ослабил.

– Что «это»? – продолжила она перепалку вопросами.

– Мою историю, – чересчур лаконично растолковал он. – Ты думаешь об этом. Громко. И знаешь слишком много подробностей.

Алина насупилась, силясь разгадать тайну его слов.

– Как это понимать: думаешь слишком громко? Ты что, слышишь чужие мысли?

Чудовищная догадка полоснула сознание, как острым лезвием прошлись.

– Это такая сверхспособность? Арлекины читают мысли?

Гримаса ярости постепенно сходила с его лица, уступая место любопытству. Он словно увидел её впервые. Склонил голову набок, рассматривая так и эдак, затем взял за подбородок правой рукой и заставил смотреть в глаза.

– А это твоя сверхсила? Ковыряться в чужом прошлом?

– Ты умеешь контролировать сны, а? Я не применяла пытки и сывороткой правды тебя не опаивала! Я вообще уже решила, что это плод моего разгулявшегося воображения, а тут вдруг ты с этими нападками…

– Помолчи, – шикнул Демон, сосредоточенно изучая радужку вначале на одном её глазу, а после переключаясь на второй.

– Вот ты и молчи, раз приспичило! Достал уже командовать!

Он улыбнулся, но от своей затеи не отступил. Большой палец с синей загогулиной татуировки под ногтем, блуждал вдоль ямочки на девичьем подбородке. Ястребиный нос почти касался кончиком её собственного. Их дыхание сплеталось, запахи смешивались воедино. Алина притихла помимо воли. В голову закрались совсем уж неуместные мысли и желания.

Его губы словно были созданы скульптором-виртуозом, способным уловить и запечатлеть саму суть совершенства. Полные, но не чрезмерные, они имели тот редкий, безупречный изгиб, который встречается лишь в старинных портретах аристократов. Верхняя губа слегка выступала над нижней, образуя изящную дугу, а уголки рта были чуть приподняты, создавая впечатление лёгкой, затаённой улыбки. В их очертаниях читалась та особая женственность, которая удивительным образом не противоречила мужественности всего облика, а лишь придавала ему дополнительную глубину и выразительность. Казалось, природа, лепя эти губы, стремилась воплотить идеал гармонии и красоты.

Она пробовала переключить внимание на что-то менее будоражащее, рассуждать о красоте рассветного часа или скандировать про себя стихи, но постоянно сбивалась. Слишком частые вдохи заставляли её прижиматься грудью к его груди, что лишь усугубляло волнение.

Демон подушечкой пальца провел по изгибу её нижней губы и наконец отошёл. Алина протяжно выдохнула и упёрлась руками в колени, стараясь отдышаться. Ей чудилось, будто последние пять минут она провела под водой, истратила уйму сил на то, чтобы всплыть и сейчас никак не могла восстановить дыхание.

Саша повернулся к ней спиной и вразвалочку двинулся обратно к ручью, чтобы умыться. Лиса мысленно посоветовала ему не терять время понапрасну и сразу утопиться.

– Мечтай больше, – не оборачиваясь, крикнул Демон. В голосе вновь прорезались те самые смешинки, что так поразили спозаранку.

За завтраком они почти не разговаривали. Алина сделала несколько бутербродов с колбасой, сыром и повядшими листьями салата, а Саша вскипятил воду в котелке и заварил ароматный чай.

***

Алина неслась сквозь лесную чащу, словно пытаясь убежать от собственных мыслей. Её пальцы судорожно сжимали потёртую карту и компас, но разум всё ещё был затуманен утренним конфликтом. Деревья проносились мимо размытыми силуэтами, а влажный мох предательски скользил под ногами, словно живой.

Сырой воздух обжигал лёгкие, а капли росы, сорванные с листьев, холодными брызгами оседали на щеках. Она сверяла маршрут, пытаясь сосредоточиться на ориентировании, но воспоминания о вспышке гнева Демона то и дело возвращались, заставляя спотыкаться об узловатые корни и цепкие заросли папоротника. Один раз она всё-таки не удержалась на ногах, кубарем скатившись по склону небольшого оврага, заросшего папоротником.

Демон следовал за ней бесшумной тенью, его движения были плавными и расчётливыми, словно он скользил над землёй. Он видел, как девушка борется с собой, как её внимание рассеивается, уводя с правильного пути. Когда Алина в очередной раз свернула не туда, он не стал её поправлять – пусть учится на собственных ошибках.

Лес вокруг будто играл с ней: знакомые ориентиры прятались за стволами деревьев, а тропы петляли, издеваясь. Мох под ногами казался то мягким, как бархат, то предательски скользким, как лёд. Пот заливал глаза, дыхание сбивалось, а в голове пульсировала только одна мысль – поскорее добраться до цели и остаться наедине со своими переживаниями.

Но лес не отпускал свою добычу так просто. Очередной корень, коварно спрятавшийся под опавшей листвой, заставил Алину потерять равновесие. Она упала, выронив карту, которая тут же намокла от росы. Демон остановился в нескольких шагах, наблюдая за её попытками собраться с силами. В его глазах читалось нечто среднее между раздражением и сочувствием, а губы искривились в едва заметной усмешке.

Между тем лес жил своей жизнью: где-то вдалеке ухал филин, шуршали в подлеске мелкие зверьки, а воздух был пропитан запахом прелой листвы и хвои. Алина поднялась, отряхнулась и снова посмотрела на компас, пытаясь найти верное направление среди этой зелёной путаницы.

– И где мы сейчас? – насмешливо спросил Демон.

– Где-где… в рифму ответить?! – пробурчала Алина, всматриваясь в абсолютно одинаковые деревья. Она силилась вспомнить вчерашний маршрут, по которому они шли к охотничьей избушке, но не помнила ни небольшого оврага, ни вон той лужайки. Неужели сбилась с пути?

Она горестно вздохнула и повернула назад к лагерю. Опять начинать сначала…

– Дай сюда, недотёпа, – решил сжалиться над ней строгий тренер и протянул руку за картой. Затем ткнул пальцем много правее заветного зимовья и произнес, – мы сейчас здесь. Ты потеряла ориентир ещё пару километров назад. А всё почему?

– Потому что мне достался дрянной учитель, – запальчиво воскликнула Алина, хотя в глубине души таила честный ответ: она слишком глубоко ушла в свои мысли и потеряла концентрацию.

– Зато ты прямо образцовая ученица, – съязвил Демон. – Втрескалась в меня.

– Тебе голову напекло что ли?

– Станешь отрицать очевидное?

– Слушай, Демонюга, хорош выдавать желаемое за действительное. Ты не в моём вкусе.

С этими словами она упрямо повернула налево, намереваясь во что бы то ни стало отыскать треклятую хижину. Демон вырвался вперёд. Скатертью дорога, мысленно пожелала Алина.

Она шла, тяжело опираясь на посох, который нашла по пути. Ноги то и дело цеплялись за торчащие корни и влажные камни. Демон, держа в руках карту и компас, то появлялся, то исчезал среди стволов деревьев.

Лес становился всё гуще. Сухие ветви хрустели под ногами, словно кости, а поваленные деревья преграждали путь. Валежник лежал повсюду – огромные стволы, поваленные бурей, напоминали спящих исполинов. Алина с трудом перелезала через них, царапая руки о шершавую кору.

Её одежда промокла от росы и пота, волосы прилипли ко лбу. Каждый шаг давался с трудом, но она упрямо шла вперёд, стиснув зубы. Демон иногда оглядывался, и в его глазах читалось что-то похожее на уважение – или это ей только казалось?

Между деревьями мелькали солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листву. Где-то вдалеке слышался шум ручья, и этот звук придавал сил.

Очередной поваленный ствол преградил путь. Алина остановилась, тяжело дыша, и посмотрела наверх. Сквозь кроны пробивалось небо – чистое, голубое, словно насмешка над её усталостью. Демон уже ждал впереди – благостный, сияющий, точно тот самый цветок папоротника, что появляется лишь раз в году.

Собрав остатки сил, Алина полезла через валежник, цепляясь за выступающие сучья. Её пальцы скользили по мокрой коре, но она упрямо карабкалась вверх, зная, что цель уже близка.

Демон, словно не замечая её страданий, методично прокладывал путь, перепрыгивая через преграды с ловкостью горного козла. Или просто козла, да простит её это милое парнокопытное животное.

Наконец, впереди показались первые признаки человеческого жилья – почерневшие от времени брёвна, торчащие из земли. Избушка вынырнула из-за деревьев неожиданно, словно материализовавшись из лесной тьмы. Её покосившаяся крыша поросла мхом, а окна смотрели на путников тёмными провалами.

Алина остановилась, тяжело опираясь на ствол поваленного дерева. Волосы спутались, в глазах читалась усталость.

Демон подошёл к двери, толкнул её – та скрипнула, открывая тёмное нутро жилища. Внутри пахло плесенью и дымом давно погасшего костра.

Алина переступила порог, чувствуя, как напряжение покидает тело. Лес остался позади, но впереди ждали новые испытания и обратная дорога к лагерю.

Она огляделась: грубая мебель, почерневший от времени стол, печь с треснувшей глиняной облицовкой. Это место хранило следы многих зим и вёсен, проведённых охотниками в лесной глуши. Теперь оно должно было стать их временным пристанищем.

Алина плюхнулась на лавку, содрала с плеч рюкзак и вынула термос с горячим чаем. Наполнила им крышку и с наслаждением выпила, принимая жар напитка за негу.

Демон устроился напротив.

– Мир? – как всегда немногословно предложил он, вытягивая вперёд оттопыренный мизинец.

Лиса фыркнула, отвернулась к закопчённому окну, в углах поросшему паутиной.

– Я не читаю мысли, – словно в продолжение разговора начал он, – но вижу образы. Порой очень чёткие, зрелищные, как сцены из фильма, а иногда это всего лишь мутные картинки. И слышу… как бы это назвать? Твой внутренний голос что ли.

– Только мой?

– Нет, любого человека. Исключений я пока не встречал.

Алина повернулась к нему лицом, однако вопрос задала мысленно: «Ты с рождения такой?»

Саша криво усмехнулся. Наполнил крышку от термоса свежей порцией чая и отпил.

– Нет, это пришло вместе с сиянием. Вначале получалось плохо, картинки путались, образы теснили друг друга, но с течением времени я научился с этим управляться.

– А отключать ты это умеешь? – вслух поинтересовалась она.

– Нет, к сожалению. Как и ты не можешь перестать думать.

Они помолчали, словно удивляясь тому, что могут вполне дружески общаться. Саша допил чай.

– Кстати, никто не знает об этой моей телепатии. Ты единственная, так что…

– Унесу эту тайну с собой в могилу, – не подумав, брякнула Алина.

Демон посуровел:

– Просто помалкивай. И не шути такими вещами.

– Слушаюсь и повинуюсь, – насмешливо козырнула Лиса. Взгляд её упал на мужскую руку, украшенную синими прожилками татуировки. – Что она означает? Твоя татуировка.

Он проследил за её взглядом, поиграл подушечками пальцев по столу и ответил:

– Это знак сияния, а не чернила. У каждого Арлекина такой. Проступает на теле по завершении инициации.

– То есть и у меня такая штука будет?

– Надеюсь.

– В каком смысле надеешься?

– Надеюсь, что ты не завалишь экзамен и станешь полноправным членом стаи.

Алина растерялась от такого честного ответа, но Демон не был бы собой, если бы не попытался сгладить положительный эффект от своих слов.

– Жаль будет, если первая моя ученица с треском провалится.

– О, ну конечно. Такой удар по изнеженному самолюбию, – огрызнулась она.

– Поплюй в кружку, – Демон пододвинул к ней крышку от термоса, – яд очень хорошее средство при боли в суставах.

– По-моему, мы уже выяснили, что шутишь ты отвратно.

– Но тебе нравится, – он сверкнул глазами, и Алина обратила внимание, как их тревожный тёмно-багряный оттенок потеплел до густо-карего оттенка.

– И с этим мы тоже разобрались, – напомнила она. – Ты не в моём вкусе. Терпеть не могу напыщенных индюков.

– Как и мне не нравятся хамки вроде тебя. Хотя ты ничего, когда замолкаешь.

Он пристально посмотрел на её губы, голодно облизнулся и скрестил руки на груди, словно запрещая себе что-то.

Алина спешно задала вопрос, первым пришедшим на ум, чтобы развеять повисшее в воздухе напряжение.

– Что представляет собой инициация?

– Дай мне руку. Левую, – велел Демон. Она воспротивилась очередной попытке заставить её плясать под свою дудку. – Лис, я отвечу на твой вопрос, а сейчас просто дай руку. Надо кое-что проверить.

Алина положила на стол левую ладонь. Саша схватился за неё правой. Переплел их пальцы, огладил запястье, прочертил линию по костяшкам. Взгляд его медленно скользил от ногтей к краю рукава толстовки.

Она почувствовала странный жар в районе ключиц, который быстро распространился на плечо и незримой жидкостью потек вниз по руке.

– Это что? – растерянно посмотрела она на Сашу.

– Сними кофту, – почти в приказном порядке сказал он, крепче сжимая её ладонь. – Без «зачем», просто сними.

– Но я… Там нет футболки.

– Думаешь, я женскую грудь никогда не видел? – ехидно уточнил Демон. – Или твоя настолько неотразима, что я сразу на тебя накинусь?

Она вспыхнула, словно брошенная в костер спичка. Вырвала ладонь из цепких пальцев и бунтарским жестом задрала края плотной толстовки.

Кофта, будто не желая расставаться с теплом её тела, медленно скользила вверх вместе с руками.

Линия талии, изящная и грациозная, напоминала изгиб скрипичной деки. Грудная клетка дышала размеренно и спокойно. Кожа излучала мягкий, едва заметный свет, будто впитав в себя все оттенки закатного неба. Она выглядела гладкой, как поверхность дорогого атласа. Белье, словно вторая кожа, обнимала тело, подчёркивая его естественные линии, но не обнажая полностью.

Лёгкая дрожь мышц под кожей походила на движение морских волн в безмятежный день. Всё в Алине дышало спокойствием и силой, грацией и уверенностью, и лишь глаза метали раскалённые молнии.

Демон вышел из-за стола и навис над полуобнажённой девицей. Судорожно сглотнул, судя по лихорадочному кульбиту, который совершил его кадык.

– Забудь, что я сказал. Ты совершенно точно в моём вкусе, – почти шёпотом молвил он, осторожно накрывая её левое плечо своей правой рукой.