Кто твой биас, нуна?

– Дорогуша, – Торнтон растягивает губы в насмешливой улыбке. – Не льсти себе. Джейн – артистка лейбла. Мы все ответственны за ее продвижение. Научись уже работать в команде.

– Научи лучше сначала работать своих подчиненных! – тут же огрызаюсь я. – Или мне напомнить, из-за кого едва не провалилась прошлая кампания? Из-за твоей хваленой команды, напортачившей с дэдлайном! Я едва успела за вами все исправить!

В голубых глазах Торнтона ледяное спокойствие. Будто море замёрзло ровной стеклянной гладью. Он вздыхает, откидывается на спинку кресла и скрещивает руки на груди.

– Ты забываешь, что сама впихнула в тот промоушен шесть выступлений! Шесть! Если бы их было меньше, тебе бы не пришлось разрываться!

– Зато показатели Джейн были лучшими в агентстве, как..!

– Как и твои собственные, да? – внезапно перебивает Лекс, изгибая бровь.

От неожиданности я захлопываю рот, проглотив окончание фразы.

Он что… ставит мне это в укор?! Не моя вина, что наши оценочные критерии взаимосвязаны!

– Я просто выполняла свою работу!

– Ты самоутверждалась за счет успехов своей артистки, – отрезает Торнтон. – И до сих пор это делаешь. Джейн не нужно интервью для женского портала, на которое ты недавно согласилась. Ее расписание и так перегружено, и ты должна была об этом подумать! Но тебе, видимо, был важнее свой послужной список для повышения, да? Ты просто коллекционируешь мероприятия, словно это значки на форме скаута!

Я резко хлопаю ладонями о столешницу, надавливая на полированную поверхность так, будто хочу оставить на ней вмятины, и медленно наклоняюсь ближе к парню.

– Ах, простите, Ваше Сиятельство, – с губ срывается ядовитый смешок. – Не у всех фамилия совпадает с одним из членов Совета директоров, чтобы быть начальником отдела в двадцать два! Простолюдинам приходится прогрызать себе путь наверх!

Торнтон опасно щурится. По его лицу пробегают желваки. Он подается вперед в кресле, но не встает. Впрочем, с его пятью с половиной футами[13] это мало бы ему помогло стать выше меня.

– Я заработал это место сам, – Лекс говорит тихо, с нажимом, в голосе проскальзывают стальные нотки. – Ты бы тоже смогла, если бы умела хоть иногда включать мозги, а не жить старыми обидами!!

Его слова звучат хлесткой пощечиной. Лезвием, режущим по затянувшимся ранам. Я смотрю в небесно-голубые глаза и сжимаю челюсти так сильно, что виски отдают ноющей болью. В груди клокочет яростное пламя, облизывая внутренности едкими кислотными всполохами.

– Так трогательно… – усмехаюсь, дергая уголком губ. – Ты до сих пор помнишь про мои обиды.

Я делаю медленный глубокий вдох и опускаю веки.

– Не переживайте, мистер Торнтон. Вы придаете слишком много значения прошлому.

Открываю глаза, смотрю холодно и безразлично, будто меня вовсе не задели его слова. Будто где-то глубоко внутри вовсе не болит. Кромка ногтей впивается в ладони, почти прорезая кожу. Все тело трясет.

– Но ведь… важно лишь настоящее, верно? Именно от него зависит будущее.

Блондин моргает. Лед в его взгляде трескается.

Резко разворачиваюсь, направляюсь к выходу из кабинета…

– Я не думал, что так произойдет.

…и замираю в шаге от двери. Глухой голос прилетает в спину будто выстрел шокера, парализуя мои движения. В нем настолько отчетливо слышна усталость, что я невольно думаю, что мне показалось, и медленно оборачиваюсь. От вида парня вся злость внутри куда-то исчезает, и я внезапно чувствую себя ужасно вымотанной.

Торнтон сидит, наклонив голову вниз. Плечи опущены, обычно ровная спина сгорблена. Он сосредоточенно разглядывает свои руки, лежащие на столе, будто стараясь не смотреть на меня.

– Это было его решение, Лекс… – слова слетают с моих губ тихим выдохом. – Ты не виноват. Я просто… оказалась недостаточно хороша для его будущего. Вот и все. Не бери в голову.

– Ты ведь знаешь, что это не так? – блондин все же поднимает на меня глаза и глядит исподлобья. – Дело было не в тебе. В нём.

Я лишь растягиваю губы в подобии вежливой улыбки.

– Если решишь изменить расписание Джейн в следующий раз, не делай это за моей спиной. Я имею право знать.

– Договорились, – кивает Лекс. – Если в следующий раз захочешь поиграть в достигатора, позвони – отдам тебе несколько кампаний на согласование.

– По рукам.

Взгляд голубых глаз вдруг теплеет.

– И спасибо за отчет… дорогуша, – дергает уголком губ Торнтон.

Боже, это колледжное прозвище уже начинает меня бесить.

– Иди к черту, придурок, – беззлобно фыркаю я и выхожу из кабинета.

*****

[11] 1 пинта США = 0,473 л

[12] 2:00РМ = 14:00

[13] 5,5 футов ≈ 167,5 см

Глава 4. Это твой шанс, подруга!

Сложенная лист к листу стопка бумаг отдает теплом свежей печати. Я медленно провожу пальцем по аккуратным черным буквам, будто бы они нанесены шрифтом Брайля[14]. Внутри все трепещет от чувства волнительного предвкушения.

Моя заявка на повышение.

Наконец-то.

Конкурс объявили вчера, собеседование для прошедших отбор кандидатов запланировано в следующем месяце.

Я смотрю на ровные строчки списка мероприятий и невольно улыбаюсь. Каждое из них на своем месте, заработанное бессонными ночами и кропотливым трудом. Каждое из них приближало меня к этому дню.

И плевать, что там думают всякие “низкорослые карлики”.

После того случая с “Глэм Мэгэзин” прошло две недели, и наши отношения с Лексом действительно немного улучшились. Во многом мы все еще не согласны друг с другом, но хотя бы стараемся избегать лишних поводов для конфликтов. Я предупреждаю Торнтона о том, что возьму подготовку к интервью или съемке на себя, а он больше не вносит правки в расписание без моего ведома.

И, конечно же, это не осталось без внимания. Нэнси при каждом удобном случае буравит меня подозрительным взглядом.

Недавно мы втроем встретились в лифте. Я коротко кивнула Лексу и вежливо улыбнулась, он ответил тем же.

Не прошло и десяти секунд, как Нэнси не выдержала:

– Скажи честно, – тихо заговорила она. – Вы переспали?

У меня застрял воздух в горле.

– Обалдела совсем?! Ты что несешь?! – шикнула я на подругу, молясь, чтобы ее вопрос был слышен только мне.

– Да что я? – громко зашептала Нэнси. – Слухи ходят! От вас же искры летели во все стороны! А сейчас – даже не спорите!

– Отчего же, спорим, – раздался из-за спины мужской голос.

Я зажмурилась, проклиная цепкий слух парня. Хотелось провалиться на месте, прямо в шахту лифта. Но все, на что хватило моих возможностей – зыркнуть на Нэнси убийственным взглядом.

– Но она действительно стала… сговорчивее.

– Простите ее, мистер Торнтон, – натянуто улыбнулась я, развернувшись. – Моя подруга иногда совершенно не думает, что говорит…

– Все в порядке, – мотнул головой тот и усмехнулся. – Я бы даже послушал ещё. Слухи – хлеб пиарщика, – пояснил он в ответ на мой удивленный взгляд.

Нэнси слегка потупилась и нервно хихикнула.

– Ну, говорят, как будто вы… – она задумалась и принялась щелкать пальцами, подбирая слова. – Выпустили пар. Вот!

Клэренс вдруг загадочно улыбнулась.

– Знаете, так ещё бывает в любовных романах: герои кричат друг другу “ненавижу”, а потом…  – в глазах подруги появился лихорадочный блеск. – Сливаются в страстном поцелуе, начинают срывать друг с друга одеж…

– Так, стоп! – прервала я ее, пока она не пустилась расписывать подробности. – Мы не в любовном романе! Прекращай уже свои извращенные фантазии!

– Да брось, – фыркнул Лекс, посмеиваясь. – Офисный стол, разгоряченная менеджер и молодой начальник… Не так уж и ужасно звучит. Можно даже сказать вполне нормально.

Клэренс затаила дыхание.

Кончики пальцев закололо от желания придушить этого идиота прямо на месте. Я медленно перевела на него взгляд, но парень лишь невинно вздернул брови.

– Что?

– Интересные у тебя понятия о “нормальности”. Ты своих сотрудниц на работу именно так принимал? На офисном столе?

Торнтон внезапно весело сощурился и улыбнулся.

– А ты что, ревнуешь?

Я скрипнула зубами. В голове один за другим возникали самые изощренные способы убийства одного бесячего придурка.

Лифт затормозил на этаже пиарщиков, и двери с тихим шорохом разъехались в сторону.

– Не бойся, дорогуша, – непринужденно продолжил Лекс, выходя в коридор. – Если не получишь повышение… Так и быть, приходи ко мне в отдел, – Торнтон привычно дёрнул уголком губ. – Расчищу ради тебя стол.

Я пожалела, что ничего не держала в руках: швырнуть в него что-нибудь тяжёлое хотелось до смерти.

Когда лифт возобновил движение, взгляд Нэнси метался между мной и сомкнувшимися створками будто мячик в теннисном матче. Стоит ли говорить, что она до сих пор не верит, что между нами с Лексом ничего нет. Даже после всех объяснений, что мы с ним просто знаем друг друга с колледжа.

Я прижимаю бумаги к груди и подхожу к кабинету начальника. Набираю полные легкие воздуха и решительно стучу в дверь.

– Войдите! – доносится низкий мужской голос.

Кабинет Юджина Симмонса увешан всевозможными наградами. Здесь и благодарности от артистов, и свидетельства о топовых позициях от стриминговых площадок, и всевозможные дипломы “лучшего управленца”… Одна из стен практически полностью вымощена красивыми рамками.

В очередной раз пробегаю глазами по этой несменной экспозиции достижений. На многих – имя Джейн. Внутри появляется гордость… и легкое чувство несправедливости. Все-таки это я ее менеджер, а не Юджин.

– А, это ты? – Симмонс отрывается от экрана компьютера. – Что такое?

– Принесла на согласование заявку для конкурса на повышение, – демонстрирую бумаги и протягиваю их начальнику. – Нужна Ваша подпись.

– Да? – Юджин заинтересованно хмыкает, разглядывая документы. – Хорошо. Я сейчас занят, подойди попозже, – он откладывает мою заявку в сторону и снова поворачивается к монитору. – А, и вот, ознакомься, – он кивает на несколько листов, лежащих у него на столе. – Завтра обсудим.

– Конечно, мистер Симмонс.

Стандартное распоряжение на командировку. Такие выдают менеджеру, если возникает необходимость длительного отсутствия на рабочем месте. Помнится, как-то раз, меня неделю не было в офисе, потому что компания, с которой мы заключали договор о сотрудничестве, была на другом конце Нью-Йорка, а переговоры они вели крайне неохотно.

Я готова уже выйти из кабинета, когда взгляд цепляется за несколько черных строк на белой бумаге. Мне приходится перечитать написанное несколько раз. Все слова в распоряжении понятны по отдельности, но мозг категорически отказывается складывать их в целое предложение.

И уж тем более – воспринимать всерьез.

Это какая-то шутка.

– Мистер Симмонс… – мой голос звучит растерянно.

Я хмурюсь, возвращаюсь обратно, подходя ближе к столу, и непонимающе смотрю на начальника:

– В каком смысле “принимающая страна – Южная Корея”?

– В самом что ни на есть прямом.

Юджин делает несколько щелчков мышкой, бросает на меня короткий взгляд и нехотя отвлекается от своего дела. Он кладет руки на стол, вмиг становясь похожим на школьного учителя: уверенная осанка, седина, виднеющаяся кое-где на коротко стриженых светло-русых волосах; отглаженный воротничок рубашки, выглядывающий из-под темно-синего джемпера… и холодная вежливость на грани с недовольством в глазах.

– С нами связались “Грейт Хит Энтертеймент”, – сухо поясняет Симмонс. – Ты должна была о них слышать. Они хотят заключить договор о сотрудничестве, чтобы продвигать своих артистов на американском рынке. Директор, сама понимаешь, очень заинтересован в этом проекте.

Пальцы рефлекторно впиваются в бумагу. Я действительно слышала об этой компании. Молодое агентство, быстро выросшее из маленькой фирмы в чуть ли не один из крупнейших развлекательных холдингов в Южной Корее. Сотрудничество с ними сулит широкие перспективы, но ответственность… колоссальна.

– У меня нет таких полномочий, – мотаю головой. – Одно дело – заключать договор для конкретного артиста, но выступать представителем лейбла – совершенно другое.

– Доверенность у тебя будет, – Юджин поджимает губы. – Еще вопросы?

– Да. Почему еду я?

Симмонс удивленно моргает, а потом усмехается, расплываясь в ироничной улыбке. Она не трогает его глаза. Они остаются холодными, отчего выражение лица выглядит надменным.

– У тебя лучшие показатели.

Сердце пропускает удар, а воздух застревает в горле. Слова Юджина звучат приговором. Они давят на грудь плитой безоговорочных фактов. Все мои усилия за одну секунду оборачиваются против меня самой.

Земля уходит из-под ног.

– Н-но… Мистер Симмонс, как же Джейн?! – упрямо хватаюсь за последнюю соломинку. – У меня столько работы…

– Значит передашь ее кому-нибудь! – внезапно рявкает он, покрываясь красными пятнами.

Я прикусываю язык и опускаю взгляд под ноги.

– Но если уж ты та-ак не хочешь ехать, – цедит Юджин. – Тогда найди кандидатуру на свое место! Свободна!!

Коротко киваю, не поднимая глаз, и вылетаю из кабинета.

Ноги несут меня куда-то вперед, тело движется на автомате. Я прихожу в себя, когда легкие на вдохе неожиданно наполняются свежим прохладным воздухом. Моргаю, озираясь, и понимаю, что сама того не ведая, пришла в курилку на десятом этаже – излюбленное место Нэнси для раздумий после нагоняев от Симмонса. Просторная веранда с навесом вполне располагает к мыслительному процессу: шумно здесь бывает разве что в обеденный перерыв, да и то – в основном летом. Сейчас же все курильщики предпочитают пользоваться другой специальной зоной – внутри офиса, не желая мерзнуть на открытом воздухе.

Под навесом расположено несколько удобных деревянных лавочек. Я медленно опускаюсь на одну из них. Еще раз перечитываю по-прежнему зажатые в руке документы, тихо проговаривая текст вслух.

– Цель поездки – подготовка соглашения о сотрудничестве, принимающая страна – Южная Корея… Чёрт…

Мозг лихорадочно пытается найти выход из сложившейся ситуации. В голове как на повторе крутятся слова Симмонса о другой кандидатуре. Может у меня все-таки получится кого-нибудь найти? Должен же быть хоть один человек, который может полететь вместо меня! Я не могу просто взять и отправиться в Корею! Не сейчас!

– Сеанс криотерапии проводишь?

Вздрагиваю и поворачиваю голову на звук.

Нэнси разглядывает меня, чуть наклонив свою вбок.

– Или просто жопу морозишь? – Клэренс протягивает мне мое пальто. – На, вот, захватила тебе.

– Не морожу, – кривлюсь я. – Остужаю.

Волна тепла пробегает мурашками по коже, как только я накидываю пальто на плечи.

– Ты как меня нашла?

– Эль сказала, ты как ошпаренная от Симмонса выскочила, – Нэнс пожимает плечами. – Ты в таком состоянии либо несешься к Торнтону метать проклятья, либо подумать в тихое место. Это – самое тихое.

Подруга щелкает зажигалкой, закуривая сигарету, и отходит на пару шагов, выдыхая дым в сторону. Пожалуй, Нэнси чуть ли не единственная, кто пользуется этой верандой по назначению в любое время года.

– Так, что у тебя случилось?

– Вот это! – показательно трясу бумагами. – Юджин меня ссылает в Южную Корею! Прямо перед собеседованием!

Лицо Клэренс вытягивается от удивления, и мне приходится ей рассказать всю ситуацию в деталях.

– Тебе не кажется, что он словно… мстит тебе? – хмурится подруга, как только я заканчиваю объяснения. – Ну, за то совещание две недели назад, когда ты при всех ляпнула про неэффективность его решений.

– Не знаю, Нэнс… Все так не вовремя. Может отправить вместо меня Эль? Она же с ума по этой Корее сходит!

Клэренс округляет глаза и едва не давится дымом.

– Скажи, что ты шутишь! – кашляет она. – Нет, я, конечно, люблю Робертс, но давай честно: она не сможет там работать. Она тут-то в документах теряется, что говорить про международный контракт? А опоздания? Тут ей максимум штраф выпишут, а там… Опоздает, и бай-бай подписание договора.

– Может тогда Хоуп? У нее с этим проблем не будет.

– Зато будут проблемы с семьей, – Клэренс тушит окурок и мотает головой. – У меня тоже, – торопливо добавляет она, заметив мой взгляд. – Мы с Шерман не сможем все бросить и уехать черт пойми на сколько.

– Мэтт? – я не оставляю надежды.

Нэнси многозначительно смотрит на меня.

– Тьюксбери слишком мягкий для переговоров. Что, если корейцы поставят невыгодные для нас условия, а он не сможет отстоять интересы компании? – ее голос звучит словно ей приходится разговаривать с ребенком, объясняя очевидные вещи. – Да и Симмонс слишком полагается на него. Он его никуда не отпустит, Мэтт нужен ему здесь.

Руки опускаются. Ощущение какой-то… беспощадной неизбежности давит камнем на плечи. Столько труда, столько усилий, и все впустую. Возможность пройти собеседование, которое я так долго ждала, для которого так упорно работала, на моих глазах растворяется в небытии. Будто сахарная вата, которую кто-то так неосторожно макнул в воду.

Несправедливо.

До жестокого несправедливо.

– Посмотри на это с другой стороны, – Клэренс садится рядом. – Что будет, если ты понравишься корейцам? Они же такие же чокнутые трудоголики, как и ты!

Я кидаю на нее мрачный взгляд, но та лишь отмахивается:

– Да брось, сама знаешь, что я права. Так вот. Вдруг ты им понравишься, и они пригласят тебя работать? Это же твой шанс, подруга! Ты три года впахиваешь тут обычным менеджером, и всё бестолку! Вдруг там найдутся те, кто оценит твою работу по достоинству?

Слова Нэнси звучат обнадеживающе, зажигая в груди слабый огонек воодушевления.

– А даже, если нет, – продолжает подруга. – Слетаешь, подпишешь контракт, вернёшься… И спокойно получишь свое повышение. В конце концов, успех проекта с таким масштабом, это не шутки!

– Не гони лошадей, я могу и облажаться. И тогда мне точно ничего не светит.

– И даже тогда тебя будет ждать один расчищенный стол в пиар-отделе, – заговорщицки понижает голос Клэренс.

Я закатываю глаза, борясь с желанием схватиться за голову. Нэнси просто неисправима!

– Пошли уже, – она тянет меня за локоть. – Хватит морозиться. Я замерзла, как собака.

Мы возвращаемся в коридор десятого этажа. Новая волна тепла моментально проходится по телу, и только после этого становится ясно, насколько мне было холодно.

Весь оставшийся рабочий день проходит словно в замедленной съемке. Вот только под действие слоу-мо попадаю почему-то только я. Все вокруг кружатся, проносятся мимо размытыми силуэтами, мелькая в поле зрения лишь на какое-то мгновение. Жизнь вокруг летит на бешеной скорости, а я словно… вне этого потока. Выпала и теперь не знаю, как попасть обратно.

В сознании безостановочно звучат слова Нэнси, которые она сказала, прежде чем мы разошлись по своим рабочим местам.

– Впрочем, – пожала плечами она. – Ты можешь пойти на принцип и отказаться. Не уволит же Юджин тебя? Это же будет настоящее самоубийство! У тебя лучшие KPI[15] во всем отделе!

Мысль об этом не выходит у меня из головы. Даже лёжа под одеялом в постели, я продолжаю обдумывать эту возможность, прокручивая список аргументов.

Сложно объективно судить о собственной ценности для компании, но… может быть моих усилий и результатов достаточно, чтобы быть именно таким сотрудником? Ценным и… незаменимым. От таких размышлений в глубине души удовлетворенно мурчит самолюбие, и я засыпаю с твердым намерением отказаться от этой чертовой поездки.

Утром меня не покидает решимость. Она уверенно поселяется в груди и подпитывает желание бороться, будто неиссякаемый источник. Хотя, возможно, я просто путаю ее с банальной бодростью. Снотворное воистину творит чудеса.

Весь путь до офиса я проигрываю в воображении грядущий разговор с Юджином. Выстраиваю свои доводы в четкую логическую цепочку, размышляю о возможных вариантах развития и вероятных сценариях. Мне необходимо отстоять свое право на участие в конкурсе. Я должна это сделать. Просто обязана.

В конце концов, подбирать кандидатуру для поездки себе на замену совершенно точно не входит в мои обязанности! Это задача Симмонса, но никак не моя.

Я считаю каждый шаг до кабинета начальника. На восемнадцатом замечаю, что дверь приоткрыта. На двадцатом – останавливаюсь перед ней, поднимая руку. Сейчас постучусь, зайду внутрь, Юджин предложит обсудить мою командировку, а я отвечу, что никуда не поеду.

Да, именно так и скажу.

Прикрываю глаза, глубоко вдыхаю… и вдруг слышу приглушенные голоса. Один принадлежит Юджину, а второй, чуть более спокойный – Мэтту.

Черт.

Если сейчас начать спор с Симмонсом, то Тьюксбери, наверняка, займет сторону шефа и поддержит его. Мои шансы выстоять против них двоих значительно меньше.

Так дело не пойдет.

Я уже собираюсь развернуться и уйти, чтобы подождать более подходящего момента, когда начальник будет один… Но фраза, которая вдруг доносится из кабинета, заставляет меня замереть на месте.

– На, вот, полюбуйся…  – звучит раздраженный голос Симмонса. – Она еще смеет просить о повышении!

Сердце пропускает удар. Я превращаюсь в слух, чуть наклоняясь к двери, но могу различить лишь тихий шелест бумаги.

– Неплохой список… – наконец отвечает Мэтт.  – Шансы очень высокие.

– В этом-то и дело. Она уже сейчас оспаривает едва ли не каждое мое решение, будто я не начальник, а подчинённый! Представляешь, что будет, если допустить ее до конкурса? Она станет совершенно неуправляемой!

Тьюксбери задумчиво хмыкает.

– Для обычного менеджера она действительно иногда переходит границы. Но командировка в Корею… Мистер Симмонс, Вы уверены, что стоит заходить так далеко?

– Абсолютно, – отрезает тот. – Нельзя позволить остальным увидеть, что неподчинение мне сходит ей с рук. Иначе каждый второй решит, что можно добиться хороших показателей и плевать на мнение руководства! Нельзя допустить нарушения вертикали власти!

Руки невольно сжимаются в кулаки. Плевать Юджин хотел на вертикаль власти, он трясется лишь за свой непоколебимый авторитет.

– Думаете, она согласится поехать?

– У нее нет выбора, – бросает Симмонс. – Я звонил в кадры, у нее прекращаемый по усмотрению договор[16]. Откажется лететь – вылетит со своего места.

Внутренности сковывает холодом. Я через силу сглатываю ком, вставший в горле.

– У Харрис скоро релиз… – напоминает Мэтт вкрадчиво, будто боясь попасть под карающие жернова начальника.

– В отделе есть другие менеджеры. На ней свет клином не сошелся.

Тон Юджина безоговорочный и жесткий. Тьюксбери лишь громко вздыхает.

– Что ж… Главное, чтобы все решилось тихо. Не думаю, что Совету стоит об этом знать.

– Думаешь, Торнтон заступится за подружку племянника?

– Возможно, – тянет Мэтт. – Но скорее, у многих возникнет вопрос, почему отказ от командировки вызвал увольнение, а не выговор или штраф. Если начнется разбирательство…

Окончание фразы я уже не слышу, в ушах набатом грохочет пульс. Голова кружится. В груди все пережато тисками. Столь ледяными, будто сама Эльза[17] приложила к ним руку.

Делаю шаг в сторону и опираюсь спиной о стену, стараясь успокоить сердцебиение.

Весь мой план провалился с треском, не успев даже начаться. Юджина не беспокоят показатели отдела или качество выполненной работы, его волнует моя непокорность. Ему попросту нужно от меня избавиться, чтобы я не мешала раздавать приказы. И неважно – бредовые они или нет.

В голове всплывают слова Эль.

“Юджин с потрохами сожрет того, кто посмеет спорить с его видением!”

С губ срывается нервный смешок.

Вот уж не думала, что она окажется права.

И более того – что этим “сожранным” человеком окажусь я.

Делаю глубокий вдох и прикрываю глаза. Надо успокоиться. Нельзя давать волю эмоциям, не сейчас. Сейчас нужно рассуждать трезво и холодно.

Мысли кружатся, словно шестеренки в старинных механических часах.

Симмонс думает, что знает меня, и готовится к отказу: даже в кадры позвонил, чтобы проверить тип моего договора. Значит, внезапное согласие застанет его врасплох и выбьет почву из-под ног.

К поездке в Корею необходимо как следует подготовиться, что Юджин, конечно же, должен понимать. Учитывая, что директор крайне заинтересован в сотрудничестве с “Грейт Хит”, начальнику не с руки мой провал. Следовательно, мне определенно потребуется отпуск – заниматься другими проектами я не смогу.

Вряд ли Юджин радушно его предоставит, но тогда можно будет пригрозить отказом от командировки. А если Симмонс заикнется об увольнении – то и судом. Он ведь так боится огласки… Трусливый мерзавец. Как выдавать чужие заслуги за свои собственные – он первый, а как отвечать перед Советом директоров за ошибки – тут же находит виноватого.