Паруса пустыни د صحرا کښتۍ

Матросы принялись ставить паруса, абордаж отменялся.

– За мной! – скомандовал манга́ри, протягивая мне арбалет и подсумок с болтами.

Мы вбежали на мостик.

Салари́н действительно находилась там, ловко управлялась со штурвалом, отдавала команды. В глазах огонь и азарт боя.

Наш правый борт грохнул очередным залпом, сметая с палубы чернокожих.

Гулко ухнуло на востоке. Это бризы разрядились с носовых орудий.

Один снаряд повредил нам две реи, второй угодил в мачту корабля противника, переломив её на третьей части высоты.

Салари́н смачно выматерилась, благодаря и проклиная целких канониров одновременно.

Матросы уже переставляли паруса на другой борт, как прозвучали очередные залпы, слившиеся воедино. Наши пушки окончательно превратили в решето левый борт юза́ла, а крупный калибр бризов, пробил нам очередной парус и вырвал переднее левое колесо вместе с рычагом.

При выстрелах я пригнулся, а когда поднялся, на надстройке корабля противника увидел того самого Одноглазого. Через всё его лицо, красовались четыре безобразных параллельных шрама. Не на секунду не возникло сомнений, по поводу их происхождения.

Одноглазый целился из арбалета, но я точно видел, что целится он не в меня.

Тяжёлая рука легла на моё плечо. Взвыла тетива, разрезая воздух.

Выпущенный болт угодил Одноглазому в пах.

– Вертелка не выросла. – прокомментировал свой выстрел Санжи.

Малга́ри двигался на запад, пытаясь уйти от погони. Но всё говорило о том, что она закончится предсказуемо. Если бризы сохраняли дистанцию, то биары настойчиво приближались, и, чтобы не предпринимала каптан Салари́н, они непременно догонят. Может, через час, может, через два, но догонят, как бы мы не старались выполнить ремонт на ходу.

Северный ветер бил в паруса, кренил судно на правый борт. Оторванная передняя ось, время от времени цепляла грунт, поднимала пыль, вырывала комья земли и подбрасывала вверх мелкие камни, притормаживая и без того не быстрый ход.

– Каптан! – заорал латал и указал рукой на запад.

Такой брани я от нашего капитана ещё не слышал.

С запада на нас надвигались два эльфийских кватара.

Глава 7. ازاد باد Попутный ветер

– Аааа, мать вашу! – после долгой матерной тирады, закричала на матросов Саларин. – Травить стизы! Крик, ост ставить на левый борт! Шевелитесь собаки, если жизнь дорога.

Палуба тут же взорвалась ожившим муравейником.

Легко раненые, кому уже была оказана помощь, переносили тяжёлых в трюм. Все остальные, и техники и абордажники, кинулись к лебёдкам и шкотам.

Капитан круто заложила на правый борт, пользуясь накопленной инерцией корабля. Малга́ри накренился, заскрипел мачтами, задирая раненую переднюю ось. Косые паруса вновь раздувались, ловя ветер, теперь уже с другого борта.

– Канониры к орудиям! – понял манёвр капитана Санжи. – Стрелять по осям и колёсам.

– Выбрать шкоты! – распоряжался Ваба.

Я опять спустился в трюм, Баха поставил меня за пушку.

– Сможешь повторить свой выстрел?

– Попробую. – я зарядил второй картуз.

– Ветер-ветерок, помоги нам прорваться. – бормотала Салари́н, направляя Малга́ри между кораблей чернокожих.

Санжи поморщился, но препятствовать действиям капитана не стал. Лишь поднял с палубы второй арбалет, зарядил, встал ближе к Салари́н.

Ветер трепал дыроватые паруса. Два были поставлены только на половину, и возможно, совсем не влияли на ход, но мы использовали всё парусное вооружение, что имели.

Уо-дри-стиз сорвало с нижних креплений, и теперь он больше походил на флюгер.

Ваба с матросами открепили шата, переставив его на левый борт, ослабили натяжку. Теперь и этот парус выполнял роль косого, позволил прибавить в ходе.

Сзади нас грохнули орудия эльфов. Салари́н невольно прижала уши, Санжи пригнулся.

Снаряды пролетели мимо, угодив в левый от нас биар. Нос его тут же расцвёл дырами. Мачта надломилась, начала заваливаться на правый борт.

Корабли чернокожих, только что намеревавшихся взять нас в клещи, приняли на борта, начали расходиться в стороны.

Грохнуло с бризов, и снова не по нам.

Левый биар замедлился, а от того, первый наш залп пришёлся по кораблю справа. Все шесть пушек били в переднюю ось. Залп получился что надо. Я даже видел, как кораблю не только вырвало колесо и рычаг, но как надломилось само крепление оси. Началась перезарядка, Баха уже подавал мне патрон и двойной картуз.

Вновь громыхнул эльфийский залп, догоняющего нас корабля, и снова по судну слева от нас. В ответ отозвались пушки бризов.

Наш левый борт жахнул залпом из всех орудий, но выстрел вышел менее результативным. Изрядно изрешетив брюхо биара, повредить смогли лишь среднее колесо. Оно забилось восьмёркой, и оторвалось, через десяток метров, запрыгав в сторону по камням.

Второй выстрел я успел сделать при максимально возможном довороте пушки. Снаряд прошёл выше заднего колеса, больно ужалив противника в корму.

– Первые номера! Двойным зарядом, по колёсам! Вторые! Одинарным, по оружейным дагарам! – прокричал Баха, подавая очередной заряд.

Я четвёртый, следовательно, ни какой самодеятельности, бью по бойницам своего порядка.

Принял снаряд, картуз, зарядил.

Пять минут прошли в условной тишине. Спереди и сзади грохотали крупные калибры. Чернокожие, явно не собирались отступать или сдаваться. А эльфы не желали упускать такой лакомый кусок.

Мы же сейчас, выступали в роле кролика, оказавшегося между двух волков, дерущихся за добычу. И не смотря на то, что наш кролик умело огрызался, единственным нашим спасением, было бегство. И мы бежали.

Малга́ри чуть клюнул правым бортом, оставив длинную борозду на земле, а потом резко перевалился на левый борт, забирая на север.

Всё это время Салари́н вела судно, сближаясь с правым бризом торов. Всем своим видом показывала, что намеревается поджаться как можно плотнее, чтобы лишить возможности второе судно вести огонь, ведь при таком сближении, огромная вероятность влепить снаряд в своих.

Метров за сто пятьдесят, капитан крутанула штурвал влево, а потом резко переложила в противоположную сторону, пройдя под самым бушпритом бриза.

То ли чернокожие не были готовы к такому, то ли нам опять благоволила удача, но весь наш борт абсолютно безнаказанно высадил полный заряд в левый борт противника, а нам лишь досталось в корму. Я слышал, как в очередной раз разразилась бранью Салари́н. Выстрел последних двух пушек сорвал с крепления наш давир, и тот закозлил в хаотичном беге, мечась из стороны в сторону.

От кормовых пушек бризов нас снова спас случай, а может, желание торов разменять боекомплект на более кусачего противника.

Ближний бриз, с которым мы еле разминулись, получил залп сразу с двух кватаров, и одно попадание пришлось чётко в надстройку. А залп, что пришёлся по нам, проломил фальшборт, и вынес несколько ящиков, хранящихся на баке.

Мы разошлись с бризами уже на полкилометра, как загрохотали бортовые орудия кватаров. Они поравнялись с биарами торов, и теперь доводили до ума, начатое нами. А мы бежали, что было сил. Бежали и старались не оглядываться, надеясь, что к торам и эльфам, с юга не пойдёт подкрепление.

У нас есть единственный путь к отступлению, и лежит он на юг. Разворачиваться и идти на север мы не можем. Там нас ждёт Шмали Кхата, отрезающий возможность уйти далеко в полярные широты, почти до самых земель Тиара Оча, где можно попытать счастье укрыться в камнях. Но это верная погибель, учитывая состояние нашего корабля.

Через пару часов ветер отозвался на мольбы капитана. Малга́ри шёл строго на юг по равнинному участку, и теперь не было нужды лавировать меж возвышенностей, как прежде, придерживаясь общего южного направления. Ни о каких активных манёврах не помышляли, стараясь держать прямолинейность хода. Состояние парусов, да и общее состояние корабля, как-то не располагали к манёвренному ходу, и оставляли желать лучшего. Путь наш лежал туда, где значительно теплее, да и зе́мли для каптана Салари́н, роднее.

Вырвавшись из сражения, наш персональный бой не закончился. Началась борьба за живучесть, если так можно сказать. Хвататься нужно было за всё подряд, и я так бы и поступил, но, умудрённые опытом, отцы командиры, быстро расставили приоритеты.

В первую голову Ваба бросил свою команду на то, что могло бы увеличить скорость нашего хода. Больше часа нам понадобилось, чтобы залатать дыры на пробитых парусах.

Уо-дри-стиз поправили в рекордный срок, за двадцать минут. Да, стиз пришлось сложить и полностью перевязать систему натяжных тросов через блоки, но работа спорилась.

Уо-дава-стиз пришлось демонтировать. Его правая рея была перебита почти посредине, и ремонту в полевых условиях не поддавалась.

Подняли лебёдку, навесив её на специальные кронштейны в конструкции мачты. Отвязали тросы управления, сложенный парус спустили на палубу. Потратили на это почти два часа.

Со следующим парусом ситуация решалась проще, хоть и не обещала скорого исправления повреждений. Тут так же была перебита рея, но для уо-дава-стиз запасная рея была.

Вновь пришлось снимать парус и менять рею в креплении, мешая работе остальных матросов. На то, чтобы спустить парус, открепить и заменить рею, поднять ремонтную конструкцию на место, и переложить управляющие шкоты, затратили без малого четыре часа. Так что, работы по латанию дыр завершали уже на закате.

Как результат, минус один основной, и не самый маленький парус, минус один косой носовой, и два косых между мачтами.

Их тоже можно было отремонтировать, но для этого требовался их демонтаж. Так что, ход мы, более или менее, сохранили, но были крайне уязвимы. Теперь нас настойчиво мог преследовать бриз, а бризала, так и вовсе, при должном упорстве могла нагнать. И во многом этому сопутствовало не только ослабленное парусное вооружение, но и сниженная управляемость.

Пока мы трудились над ремонтом парусов, остальная команда тоже не дремала.

Баха со своими канонирами демонтировал повреждённую пушку, и заменил её той, что предусмотрительно хранилась в нижнем трюме. Было желание выкинуть повреждённое орудие за борт, ибо признали его не ремонтно-пригодным, и облегчить судно смысл был, но капитан запретила, сказав, что продаст её на переплавку.

Заделали часть пробоин в бортах. Провели ревизию складов, навели порядок.

В этом бою мы понесли серьёзные потери. Пятеро убитых, и двое умерших, из числа тяжело раненых.

Баха, хоть и считался главным оружейником на судне, был ещё и местным врачевателем, единственным, кто хоть что-то знал о медицине. Но его квалификации не хватало, чтобы спасти всех.

Тем не менее, он остановил кровотечение, обработал и зашил матросу культю оторванной ноги. Второму извлёк болт из брюха. Это были двое, которым удалось сохранить жизнь. А ещё, были незначительные осколочные ранения, порезы, царапины и ушибы.

Капитан не жаловалась ни на исход боя, ни на состояние корабля.

Её прощальная речь с погибшими, была лаконична, сухо отражала действительность случившегося. Как говорится, всё по делу, без лишней воды.

– Сегодня, мы потеряли шестую часть нашей команды. – начала капитан. – Это моя вина. Как ваш каптан, только я ответственна за случившееся, и вы в праве мне высказать…

– Каптан Салари́н. – прервал один из матросов. – Если бы не ты, мы бы все сейчас остывали на земле, или болтались бы на реях. Любого, кто вознамерится тебе что-то предъявить, я собственноручно выкину за борт.

Команда загудела, поддерживая слова матроса, но Ваба жестом угомонил этот душевный порыв, намекнув, что перебивать капитана вовсе не следует.

– У нас слабый ход и некудышная управляемость. – продолжила Салари́н. – Нужно быть готовыми к тому, что будут ещё жертвы. Теперь, мы хорошая мишень и лакомая добыча. До Азад Кхара могут дойти не все, если мы вообще туда доберёмся.

Команда снова загудела, заверяя свою безграничную преданность капитану и намерение идти с ней до конца. Вновь пришлось вмешаться Вабе, выписав затрещину возбудителю праведных речей.

– Отец рассказывал, что когда на земле были океаны, моряков хоронили в воде. Сейчас у нас нет морей, только топи. Теперь мы придаём тела наших погибших товарищей пустоши. – закончила свою речь капитан.

Несмотря на усталость, спать сегодня совсем не хотелось.

Как только я оставался без дела, или, и того хуже, закрывал глаза, память тут же, вновь и вновь, прокручивала тот момент, как снаряд разрывает канонира, прямо на моих глазах. По позвоночнику пробегает мороз, и сознание, колючим ледяным наваждением, всё твердит и твердит, что ровно такое же может произойти и со мной. Ком у горла, холодный пот на висках. Тошнота.

Если бы не две кружки браги, что были выпиты за упокой погибших, было бы совсем хреново. Но, нужно было дожить до утра.

Ремонтируя фальшборт на надстройке, невольно стал свидетелем разговора капитана с Санжи.

– Нужно срочно уходить с маршрутов, но ветер ещё несколько дней будет шмал-лабе́з, а уйти хочется ближе к топям. – сообщила Салари́н.

– Может, попробуем пройти по краю Гхарди Накхвали? Что говорит старая карта? – Санжи стоял у открытой кафедры, что установлена перед штурвалом.

– Там большая плотность скал и камней, грунт каскадами, совсем потеряем в скорости. Нам нужен серьёзный ремонт. Ты же знаешь, что наш козырь, скорость и манёвренность, а Малга́ри сейчас не в лучшей форме. – при этих словах капитан погладила штурвал, обращаясь к кораблю. – Ты потерпи мой мальчик. Вот доберёмся до Азада, ни каких денег не пожалею на твой ремонт.

– Простите, госпожа каптан Салари́н, – осмелился вмешаться я. – надеюсь, что не зря читаю Вашу книгу, и думаю, мне известно, где можно взять необходимые запчасти.

И Салари́н и Санжи, взглянули на меня совсем не однозначно. С одной стороны, моё появление для них не было неожиданностью. Я только что шумел рядом с ними ножовкой и трещотками. С другой, они словно вопрошали, а кто это тут разговорился.

– Где? – спросила капитан.

И вот тут я замямлил, ибо действительно не мог назвать ни само место, ни его координаты.

– Я не знаю где. – начал оправдываться, подбирая, как мне казалось, более убедительные слова. – Вы же помните, я Хафзи Сара́к, но я бы мог показать это место.

Капитан и Санжи переглянулись, и последний, схватив меня за шкирку, как нашкодившего кошака, поставил перед кафедрой.

Раньше мне не доводилось заглядывать внутрь этого устройства, но при первом же взгляде, мой, было начавшийся вопрос «А где?», погас сам собою.

В углублении кафедры, под прозрачным пластиком, закреплена карта, на которой, подсвеченная небольшим пятнышком света, стоит крохотная фигурка парусника. И его положение и направление, полностью соответствует нашим реалиям. Вопрос мой тут же изменился.

– Меня подобрали на севере Грам самандар. Это где?

Санжи указал.

Быстро сориентировавшись в направлениях, ткнул в приблизительное место.

– Точнее сказать не могу, я шёл пешком, но хорошо помню местность. Думаю, легко узнаю эти камни.

– Камни? – переспросила Салари́н.

– Ну, да. – чуть оживился я. – Там разбитый биар. Он буквально нанизан на камни. Разграблен, конечно, но насколько понимаю, с него забрали то, что легко могли унести.

– Корабль, говоришь? – усомнился в моих словах Санжи.

– Биар. Адилана Бад, кажется. – добавил я.

Теперь насторожилась Салари́н. Ушки её навострились, развернулись в мою сторону, а бровь изогнулась удивлённой галкой.

– Адилана Бад? Ты ничего не путаешь?

Я закивал и замотал головой одновременно, не зная, как толком ответить на оба вопроса.

– Точно. Не путаю. – утвердил, пытаясь выглядеть уверенным. – У меня даже была табличка с этого корабля. Скрутил из каптан киба́на.

– Таблички у тебя, конечно же, нет. – Салари́н не спрашивала. Для неё этот факт был абсолютной очевидностью.

Но, всё говорило о том, что лучше бы эта табличка была. Это бы в мгновенье подтвердило правдивость моих слов.

– Какое-то время, медная пластинка была у леди Софи́к. – будто ища свидетелей своему алиби, вспомнил я.

– Это кто ещё такая, леди Софи́к? – больше с пренебрежением, чем с интересом, спросила капитан.

– Тёмная эльфа. Какая-то там дочь, какого-то дома, внучка какого-то правителя.

– Да ты страшный человек, господин Хафзи. – рассмеялся мангари. – Такие знакомства водишь.

– Да там… – я отмахнулся, не желая вдаваться во все перипетии моего знакомства с Софи́к.

– Ну, что, поверим господину Хафзи? – спросила Салари́н у Санжи.

– Грам самандар. – поморщился тот в раздумьях. – Почти непроходимое место. Давай попробуем. По крайней мере, от крупных судов это море нас укроет.

***

Три дня мы шли до границ Грам самандар, пока слева не появились северные очертания Да Дригне натхаа. Временами мне казалось, что я узнаю места, в которых собирал мусор, но вряд ли это было правдой.

Днём корабль полностью переходил под командование Санжи, а Салари́н отсыпалась в своей постели, уступая мангари штурвал после ночной вахты. На пару часов и я попадал к штурвалу. Всё же и Санжи необходимо было время, на небольшие перерывы.

Таким образом, мы шли без остановок и днём и ночью.

Утром шестого дня вышли на предполагаемое место поисков.

Получилось, что я почти не промахнулся, указывая точку на карте.

Неожиданной для меня стала реакция капитана на этот корабль.

Она ходила по его палубам, поглаживала борта и переборки, и я готов поклясться, что в какой-то момент, видел, скатившуюся по щеке капитана слезу.

Она долго пробыла в каптан кибане в полном одиночестве. Потом, вместе с Вабой они чем-то грохотали. Как я понял, Салари́н отыскала тайник капитана, а здоровяк тролл, вскрывал половицы, чтобы до него добраться.

Три дня у нас ушло на полную починку. Но теперь, красавец Малга́ри, вновь был на ходу. Вновь рвался покорять просторы планеты. Всё, что нам было необходимо, мы смогли отыскать на мёртвом корабле. И не просто отыскали, а даже умудрились сделать небольшой резерв по запчастям.

Нет, запасное колесо мы с собой не брали. Потеря одного на трёх осях, это ещё не гибель корабля, да и вообще, таскать с собой полные трюмы запчастей не станешь, так как всего не предусмотришь. Но идея неплоха. Ведь как показали недавние события, мы поимели практически всё из того, что с нами могло произойти. От потери парусов, до перебитых рей и вырванного вместе с рычагом колеса.

Сам себе я признался, что давно уже не задаюсь вопросом, кто я и кем был до потери памяти. Мне нравился наш корабль, который теперь я знал, практически, вдоль и поперёк. Мне казалось, что он помнит все мои прикосновения. Помнит, где, и что я ремонтировал. Казалось, я начал понимать и слышать его. Вот этот скрип. Протяжный, с небольшим глухим щелчком в конце, словно корабль просит посмотреть, наладить. А вот этот, вроде такой же скрип пластика о пластик, но он словно утреннее приветствие, и я точно знаю, что ремонта здесь не требуется.

Я попробовал вкус ветра. Мне нравится жизнь в движении. Единственное, что меня смущает, это статус пирата. Может, было бы спокойнее, если бы я был на корабле контрабандистов.

Почему-то эта стезя мне нравилась больше. Она так же не была лишена романтики, и казалась менее кровожадной. Ведь, кто такие пираты? Пустошные отморозки, хоть я такого и не заприметил за командой Малга́ри. Достаточно просто быль сорвиголовой, проявить себя в бою, и следовать за своим капитаном, и всё, добро пожаловать в команду. А вот контрабандист, совсем другое дело. Это вездесущий проныра, изворотливый торгаш, нутром чувствующий выгоду. Знающий множество скрытых маршрутов, тайных, тихих бухт и гротов. Водящий нужные знакомства с нужными людьми.

Нет, контрабандистом просто так не стать. Там только свои, проверенные люди. Оттого-то и ходят они на лёгких быстроходных судах, с командой восемь-десять человек. Все свои. Давние друзья, или даже родственники.

***

Сегодня мы праздновали возвращение корабля в строй.

После ремонта прошло два дня, и всё это время мы двигались на юг, вдоль горного хребта, проводя ходовые испытания, так сказать. Не знаю, почему эту местность считали трудно проходимой, но лично мы, неслись здесь под всеми парусами. Даже я, вставая к штурвалу, неплохо управлялся, лишь слегка подруливая.

Я уже был на хорошем веселе, когда к празднованиям присоединилась капитан.

– Хафзи! – обратилась она ко мне, постучав гардой клинка по мачте, привлекла общее внимание. – Господин Хафзи, будем честными, если бы не твоя находка, вряд ли бы мы имели шанс дойти до Азада. Так что, проси, что хочешь.

– Прям всё, что угодно могу просить? – переспросил я под затухающий гомон команды. Ну, всем же интересно, что попросит матрос у капитана.

– Валяй. – подтвердила капитан.

– Каптан Салари́н, прошу твоей руки и сердца. – сообщил я, щерясь, как идиот, и начиная осознавать, что возможно, произнёс последние слова своей жизни.

Наступила гробовая тишина. Даже ветер затих в парусах.

Салари́н приблизилась ко мне вплотную. В её руке до сих пор был клинок, а она сама, прожигала меня своим карим взглядом. Жгла так, что внутри всё кипело и выворачивалось на изнанку. В пору было с шумом проглотить подступивший к горлу ком, и броситься за борт, не дожидаясь, когда команда меня вздёрнет на рее.

– А вертелка выросла? – Спросила капитан, похлопав плоскостью клинка по моим штанам.

Всё. Глотать не могу. Хочу, но глотательный рефлекс приказал долго жить. Смотрю в глаза капитана, и не вижу в нём ни намёка на шутку.

– Да нет там ничего путного. – выручил Ваба. – Так, с детьми в песочнице мериться.

– Ну, тогда, приходи, как подрастёшь. – сообщила Салари́н, возвращая кортик в ножны. – Проверять не стану, поверю кашти на слово.

Команда разразилась неудержимым хохотом.

Ну вот, теперь с подачи Вабы, придётся терпеть подколы по поводу малоразмерности хозяйства, хотя там всё в полном порядке, с учётом статистической погрешности.

Гулянка продолжилась с той же интенсивностью и непринуждённостью, будто ничего не произошло.

Через полчаса, когда капитан удалилась в свой кибан, испытывая безудержное желание извиниться, предал себе максимально трезвый вид, и насмелился зайти к капитану.

– Каптан, позволите? – я постучал в дверной косяк при входе.

– Ну, какой ты настойчивый.

– Каптан. Каптан Салари́н, я прошу прощения за своё поведение. Ляпнул, не подумав. Простите, я дурак.

– Не подумав? – Салари́н прищурила глазки. – Жаль. Я считала, это обдуманное решение. Впрочем, не винись. Ты далеко не дурак, и можешь себе позволить подобное. Вот только на будущее, не стоит отпускать подобные шуточки в адрес женщины. Даже, если она портовая шлюха.

– Каптан Салари́н…

– Всё. Инцидент исчерпан. Говори, что надумал?

– У меня, наверное, странная просьба. Вы можете меня высадить чуть севернее того места, где подобрали, а дней через пять подобрать снова?

– Действительно, странная просьба. – Салари́н задумалась. – Давай честно, ты там что-то припрятал?

– Вроде того. – признался я, не вдаваясь в подробности.

– Что-то очень личное, или то, чем бы ты мог поделиться?

– То, чем мог бы поделиться.

– Будем договариваться? – улыбнулась капитан.

– Я пират. Разве можно о чём-то договариваться с пиратом? – улыбнулся в ответ, возвращая старую шпильку.

– Озвучь условия.

– Еды и воды на неделю, забрать через пять дней, доставить в Азад Кхар, – растянул улыбку от уха до уха. – и предоставить свободу.

– А что потом? – капитан заметно погрустнела.

– Потом? Потом будем посмотреть. Ещё сам толком не знаю, но что-то мне подсказывает, что мы ещё не раз встретимся в пустоши.

Мы оба замолчали на какое-то время, будто сожалея, о предстоящем расставании.

– Буду отращивать вертелку. – попробовал отшутиться. – Не могу же я игнорировать распоряжение своего каптана.

– Это верно. – улыбнулась шутке Салари́н. – Узнаю, что не отрастил, на борт не пущу.

***

Моя просьба, хоть и не особо нравилась капитану, но сильно не выбивалась из её личных планов. В любом случае, тот скромный хабар, что лежал в нашем трюме, подталкивал капитана на плановые скитания по пустоши, в поисках подходящей жертвы. При этом, она не раз говорила, что неплохо бы было пощипать чернокожих. Наверное, была некая обида, за то, что они сумели загнать её в капкан.

Но, в этих широтах торов не водилось, и нашей жертвой стал одинокий юза́л анубисов, который на свою беду решил проскочить севернее островов Азада.

Будь наши курсы не встречными, мы бы не угнались за юза́лом.

Бить торговца в борта, сомнительное мероприятие. Ведь то, ради чего пират затевает охоту, находится в трюмах, а какой нормальный, станет портить товар, который вот-вот, станет своим?