Паруса пустыни د صحرا کښتۍ

Уж не знаю, как Салари́н определила на таком расстоянии, что корабль принадлежит анубисам, но, со словами: «Давно я этих собак за хвост не таскала» – выдала красочно сдобренные матом распоряжения.

Первый же наш залп прошёлся по парусам торговца, оставив в них аккуратные дыры. Туда же последовал второй и третий, и только после этого, судно анубисов поубавило ходовую прыть. Но вырвавшись на оперативный простор, принялось активно маневрировать. Впрочем, на таком расстоянии от манёвров толк был не большой.

Когда между кораблями осталось метров двести, вся собачья команда высыпала на палубу.

Настроены они были крайне агрессивно, что вовсе не удивительно, в стезе происходящих событий, и было абсолютно понятно, что сдаваться они не намерены.

Салари́н смотрела на противника с сожалеющей обречённостью.

Думаю, её бы очень устроил вариант исхода, как с эльфийским кораблём, но, видать во время пиратского рейда сценарии не повторяются.

– Господин Хафзи, а Ваша прошение руки и сердца ещё в силе? – окликнула меня каптан.

Я начал что-то жестикулировать, подбирая слова, но ответить не успел.

– Тогда придётся сразиться, иначе, нечего будет просить. Где Ваше оружие, господин Хафзи? Эти собаки дерутся, как сущее демоны.

Только сейчас сообразил, что стою как на параде, будто я не участник событий, а сторонний наблюдатель.

Рука вытянула абордажную саблю из ножен.

Нам даже не пришлось идти в атаку. Вообще, первое впечатление, что на абордаж берут нас. Собаки кинулись на нашу палубу, как только были переброшены трапы, и мне пришлось держать оборону у узкой правой лестницы, ведущей на надстройку.

На моё удивление, клинком владеть я умел, словно этот навык был встроен куда-то в подсознание. Не особо отдавая себе отчёт, я доверился телу, которое, довольно сносно парировало удары анубиса, и даже, ухитрялась совершать контр выпады.

Не то, что бы я был искусным фехтовальщиком, но, клинка из рук не ронял, и способен был удерживать позицию, правда, при поддержке ещё двух товарищей по команде.

Собаки же были воинами от Бога. По крайней мере, бога сабельного боя, это точно. Всего один матрос спокойно выдерживал натиск нас троих. Не давил нас, но и не сдавал собственных позиций. И не смотря на то, что нас больше тридцати, а их всего восемь, бой так и замер возле трапов, тремя небольшими полукругами. А главная печаль, что среди нас уже были потери.

– Хафзи! К капитану! – абсолютно отчётливо раздалось с центра палубы.

Кричал Санжи. Я лишь успел бросить в его сторону мимолётный взгляд, и тут же попятился к лестнице.

Салор сейчас находился в самой гуще событий, но тоже, начинал отходить в сторону кормы.

Взбежав по лестнице, обнаружил сразу двух анубисов, обступающих с флангов Салари́н.

Кошка не намеревалась отступать или сдаваться, и лишь финтила саблей и кортиком.

Успел в самый нужный момент. Увидав меня, каптан отступила, и мы оказались спина к спине.

– Ну, зачем ты всё это затеял, собака? – прошипела Салари́н. – Тебе не жаль своих людей?

– Честь. – отозвался капитан анубисов. – Хотим подороже продать свои жизни.

– Дурак! Я бы с удовольствием приняла оплату серебром.

Клинки сошлись в лязге металла, выводя звенящие трели.

С огромным трудом мне удалось отбить замысловатую тройку ударов, после чего ощутил неприятное жжение в области правого бока.

Не смертельно, просто глубокий порез, который в адреналиновой горячке, даже не доставляет должных болевых ощущений.

Сердце бьётся дробью, в ушах шумит кровь, лёгкие интенсивно выжигают кислород из атмосферы.

Ещё серия выпадов. Нас пытаются закружить, разбить нашу оборону.

Пронзительным характерным звуком тетива рассекает пространство, и тяжёлый болт проламывает череп собачьего капитана. И пока я соображаю, что произошло, Салари́н наносит рубящий удар по второму противнику, заставляя того блокировать и уходить в мою сторону.

Клинок вошёл в тело без сопротивления. По-моему, мясо на шампур насаживается с бо́льшим усилием.

Анубис дёрнулся, схватился за мой клинок, совсем не обращая внимание, что режет себе руку, сжал его. Капитан вонзила кортик матросу в печень, а из его груди, вылез кончик клинка Санжи.

– Долго возитесь. – отрезал салор, заряжая свободными руками арбалет.

Сделал мне жест вернуться на палубу, и прямо с надстройки высадил болт в ближайшего к лестнице анубиса.

Собак оставалось всего пятеро. Теперь они уже не теснили, а лишь старались протянуть подольше, уходя в оборону. Но и наши, не робкого десятка, не смотря на ранения, не давали анубисам возможности объединиться.

Вскоре пал ещё один, ну а потом, один за другим и оставшиеся.

Мы потеряли троих, и половина, включая меня, имели ранения разной степени тяжести.

Те, кто имел реально серьёзные повреждения, сейчас занимались оказанием помощи друг другу, остальные, даже без перевязки, присоединились к тем, кто занялся переносом трофеев.

Перетаскивать пришлось долго, так как тащили всё подряд. Мёртвой команде уже ничего не нужно, а вот живым, сгодится всё.

Основной костяк добычи, и главный эталон всех мерил, это, конечно же, серебро. Которого, справедливости ради надо отметить, в трюме корабля было, как в хорошем хранилище какого-нибудь портового города. Идея о торговцах отвалилась сама собой. Конечно же, специи, эксклюзивное право обладание которыми принадлежало Арабану, могли принести внушительный доход, но не в таком же количестве. Всё-таки, специи не медь. Да и опять же, какой торговый маршрут будет проходить у самых берегов Азада?

Основной покупатель специй, Эман Топо́. Но для торговли между этим континентом и Арабаном, есть короткие маршруты через Бараан самандар, так что полная глупость идти на безоружном корабле мимо пиратской вольницы.

Вывод напрашивался сам собой – серебро условно краденое. Вряд ли, кто-то очень отважный вынес хранилище какого-нибудь форта, скорее, это чей-то схрон.

Кто-то, когда-то, устроил в пустоши тайник, например того, как устроила себе тайник каптан Салари́н. Но со временем, кто-то более хитрожопый и наблюдательный, тайник этот обнаружил, и справедливо решил, что имеет право на его присвоение. Ведь клад принадлежит не тому, кто спрятал, а тому, кто нашёл. Всё сходилось. Малый быстроходный корабль, минимальный экипаж, с минимальным количеством посвящённых.

Эту идею Салари́н проверила в первую очередь. В своём тайнике она предусмотрительно маркировала тару. А потому, после поднятия крышки одного из ящиков, от сердца отлегло. Серебро не было из тайника капитана.

После серебряных тяжестей взялись за продукты, воду, ром, вино и несколько канистр со спиртом.

Трюмы стали полны, приятно радуя глаз, образовавшейся теснотой.

Салари́н тоже вернулась не с пустыми руками, обзаведясь личным трофеем из каптан кибана, если не считать нескольких тубусов с картами.

Уже на ходу, она просматривала свой трофей, перелистывая страницы толстенной книги.

«Ларгхун нарай тарих». «История древнего мира». На этой книге зацепился и мой взгляд, что не ушло от внимания капитана.

– Оставайся, и я дам почитать. – улыбнулась Салари́н.

– О чём книга?

– О временах, когда землю покрывали океаны. Ты, например, знаешь, что средняя глубина была сто пятьдесят метров? Хотя, откуда тебе, ты же Хафзи Сара́к.

На корабле анубисов поставили разодранные паруса, заклинили штурвал, и пустили его в свободный ход.

– Если ни во что не упрётся, и не переменится ветер, – размышлял Ваба. – упадёт в Шарки Кхат.

– Переменится. – уверенно заявила капитан.

Вечером собрали счётную комиссию. Это такой пиратский ритуал, говорящий о том, что пришло время делить добычу.

Комиссия традиционно состояла из пяти человек – капитана, одного офицера, в нашем случае это был кашти Ваба, и трёх матросов, выбранных командой, которым выражалось всеобщее доверие.

Подсчёт имущества продолжался больше двух часов.

Арифметика получалась следующая.

Всего, серебром было насчитано сто две тысячи сто сорок четыре сата. Сат, это одна серебряная монета. По количеству долей, коих получалось пятьдесят шесть, на каждую получалось тысяча восемьсот двадцать четыре сата. Поскольку среди добычи были бесценные жемчужные бусы, четверть добычи капитан передала в общий котёл и отказалась от своих законных пяти долей. А это значило, что к каждой доле прибавлялось ещё по сто семьдесят восемь сат. Комиссия сочла такое решение справедливым.

Всё остальное, что предполагалось продать, за минусом портового сбора, могло ещё потянуть на сотню другую к каждой доле. Следовательно, каждая доля составляла около двух тысяч.

Соответственно, это моя зарплата за наш рейд. Старшие матросы получат по четыре тысячи, офицеры по шесть.

Долю погибших матросов передадут их семьям. А долю тех, у кого нет родственников, обычно делят между командой и какую-то часть передают в специальный негласный фонд.

В каждом порту есть таверна, где на средства фонда всегда подадут миску супа и ломоть хлеба ветеранам-калекам, кто растратил части своих тел в нелёгком пиратском деле, и теперь не может выходить в пустошь, или полноценно заработать себе на жизнь.

Две тысячи сат, положенных мне исходя из доли добычи, очень большая сумма. Если бы в моей голове не блуждали шальные мысли, этих средств мне бы хватило на год безбедного существования.

Я пошёл к капитану. Была необходимость обсудить смену моих планов.

Салари́н выслушала мою просьбу, которая, вполне её устраивала и никак не нарушала собственных планов, хоть и вносила некие коррективы. Думаю, в пользу капитана.

Во-первых, я просил выдать мне только тысячу сат, а остальное, оставить у капитана на ответственном хранении. Во-вторых, свободу своего перемещения я планировал решить сам, так что, подбирать меня в пустоши, необходимость отпадала.

Взамен я попросил всего две вещи: замолвить за меня словечко в порту, чтобы меня не разули в первый же день, и возможность забрать с собой книгу о кораблях.

– Без проблем. – согласилась капитан, сразу со всеми пунктами.

Я видел, что она не очень охотно со мной расстаётся, и счёл её бездушный ответ, некоей защитной реакцией, словно разговор ей был неприятен, и она старалась от него отмахнуться. Казалось, она сейчас должна надуть губы, и всем видом показать, что обижена. Но уж нет, я тоже не пальцем деланный, и прекрасно помню, как добровольно-принудительно оказался членом команды.

– Не забудь. – окликнула она меня перед дверью. – Ты должен мне половину своего клада. У нас договор.

– Я помню. – постарался улыбнуться, хоть и видел, что меня провожают, как предателя. – Буду отдавать небольшими частями, чтобы чаще видеться.

Капитан не ответила, но посветлела лицом.

***

Хоть мы и прибыли в порт вечером на исходе следующего дня, покидать корабль я не спешил. До завтрашнего утра, я всё ещё член команды, а от того не халтурил, и принимал активное участие в жизни корабля.

Азад Кхар, как и в первый мой визит, казался неприступной крепостью на вершине горы, но теперь, выглядел иначе. Теперь не настолько недосягаем, и вид его суровых стен больше похож на морщинки мудрого и справедливого богатыря-исполина, а не на злого стража, который в любой момент готов раздавить крохотного представителя рода человеческого.

Утром, с надстройки каптан Салари́н провожала убывающую на материк команду.

Сегодня на ней была свободная белая сорочка, заправленная в штаны, и ветер легко раздувал просторные рукава лёгкого материала. Трепал рыжий девичий волос, задирал широкий воротник с кружевной оторочкой. Лучи восходящего светила пробивали воздушный ситец, как арбалетный болт бумагу, являя чёткий силуэт, безупречно сложенной фигуры.

Я хотел помахать капитану на прощанье, но она прикрыла лицо рукой, словно собралась поправить шляпу, а потом и вовсе отвернулась, отошла от борта, и пропала из виду.

Пару минут я ждал её возвращения, но меня дёрнули за рукав матросы, и я пошёл вместе с ними, влекомый продолжительной лестницей, к вратам града на вершине скалы.

Глава 8. د کپتان حافظې سوراخ Каптан Хафзи Сарак

Азад Кхар мой первый город, что довелось посетить в этом мире, меня поразил. Поразил всем, чем только мог, а точнее, всем тем, что предстало перед моим взором.

Поскольку был я здесь абсолютно неместный, впрочем, каким был бы и в любом другом месте на планете, в решении моих вопросов мне мог помочь только собственный язык, ибо никаких полезных знакомств я не водил, да и водить, до этого времени физически не мог. Хотя, нет. Одно, вероятно очень даже полезное, в том числе и физическое знакомство, у меня было. Но вряд ли мне помогут упоминания о моих контактах с внучкой какого-то там эльфийского правителе, тем более в этих землях. Не думалось мне, что эльфы здесь в чести.

Тем не менее, за время моего короткого пребывания в Азад Кхаре, всё же довелось повстречать парочку эльфов. Взгляды наши друг на друга были колючими и обоюдно недружелюбными.

Деловая часть города располагалась на внушительного размера каменном плато, что местами нависало серьёзными выступами над скалистым берегом. Строения здесь были сплошь каменные, а с учётом того, что и основание тоже каменное, улицы казались мощёными бетоном. Трактиры, таверны, доходные дома, бордели, жались поближе друг к другу, словно намерено старались сократить для своих гостей время на перемещение от одного здания к другому. Из окон последних, кстати, доносились задорные девичьи визги и смех.

Лавки, небольшие мастерские, казармы городского гарнизона, скучились ближе к городским стенам и смотровым башням. В обе стороны от плато, компактно занимая пространство по узкой и относительно ровной полоске вдоль обрывистого берега, расположились мануфактуры, крупные мастерские, артели пищевой промышленности.

Прогуливаясь по промышленной части города, я обнаружил практически всё, что нужно для его жизни, или даже небольшого государства. Была тут и мельница, совмещённая с пекарней, цех по изготовлению той замечательной смеси, что на вид так напоминала манку, а по вкусу гречку.

В полуоткрытом здании, напоминающем ангар, стояли станки, явно ткацкой направленности. Дальше какое-то подобие столярной мастерской, с целой батареей пиролизных печей, а потом и вовсе, большое, многоэтапное производство по переработке пластика.

Внутрь не ходил, да и не стремился, полагая, что вряд ли меня туда пустят. Впрочем, от чего-то мне было и так известно, чем тут занимаются.

Кстати, те спиралевидные трубы, что видны с пустоши за долго до того, как можно разглядеть сам город, действительно, электрические ветряки, которые, собственно, снабжают энергией предприятия и город.

Обработка металлов, да и вообще, всё, что с ними связано, с противоположной стороны Азад Кхара, и на небольшом удалении от него.

Жилые районы в несколько улиц растянулись замысловатыми каскадами вглубь континента, всё выше и выше взбираясь на подъём. Поначалу добротные, каменные дома, в два этажа, постепенно сменились одноэтажными, а после и вовсе, домиками из пластиковых панелей, пёстрыми несушками, гнездящихся в местах, где поровнее.

За пластиковыми коморками потянулись разноцветные ленты полей, переползающих за вершину холма, а совсем в дали, вырастая из-за горизонта, белоснежными шапками подпирали небо горы.

Отдельная, мощёная камнем дорога, вела к скале, что одиноким исполином возвышалась над городом, да и над всем побережьем. На верху скалы настоящая крепость. Не средневековый замок, а вполне себе укреплённая усадьба, выстроенная по всем канонам фортификации.

Дом здешнего губернатора.

Прогулялся и сюда. Попал под пристальное внимание охраны. Но люди оказались совсем не грубыми. После пары дежурных вопросов, даже посоветовали место для безопасного и комфортного ночлега.

Оказалось, усадьба губернатора, далеко не режимный объект. Вход на территорию вполне вероятен, нужно лишь сообщить заранее о цели визита, ну и естественно, сдать оружие.

Губернатор, он ведь не только глава города, и по совместительству владелец порта, гарнизона и части предприятий и флота, но ещё и главный законодатель и судья. По отзывам охраны, мужик жутко суровый, но до неприличия справедливый.

Будь ты хоть трижды голубых кровей, но обманывать простой люд не смей. Затеяно всё это, в большей степени для дисциплины. Давши слово – держись. Особенно, если это слово договор, пусть даже и устный.

Хотя, если по уму разобраться, половина города пираты. Кто действующие, а кто и на заслуженном покое, по тем или иным причинам, или соображениям.

Вон тот вон дом, например, с сине-зелёной крышей, в тон здешнего неба, что стоит чуть сторонясь города, усадьба местного пустошного демона, пирата, по имени Ржавый. Поговаривают, знался с самим Омом. И не просто знался, а практически в лучших друзьях ходил.

Но нет нынче Ржавого в усадьбе, в походе он. А дом, чин по чину под надёжным охранением.

Целый день проходил по городу. Всё было интересно. Почти всё в новинку. Вот вроде про некоторые вещи известно, как про ветряки, например, а всё равно, словно в первый раз вижу.

Подался в таверну. Посоветовали. Кормят там получше, чем в трактире, да и контингент посолиднее. Деловитее, что ли. Капитаны, мангари, да люд торговый.

Таверна «да Адмирал вазан», «Висящий адмирал», по-нашему, вместе со зданиями схожей направленности, выстроившимися подковой, формирует некую полукруглую каменную площадь, усеянную горохом босоногой детворы, разного возраста и разной степени ногаты. Все чумазые, но жутко довольные. Промышляют попрошайничеством, посыльными на побегушках, да карманным промыслом. Так что, деньги при них лучше не светить.

Над входом в таверну висит чучело, разодетое в адмиральский мундир. Так вот она в чём игра слов. Висящий, это в смысле повешенный, вздёрнутый. Видать, очень ненавистен был местным этот вояка, коле его увековечили в чучеле и названии.

Заказал мясо на рёбрах и кружку пива. Настоящее, пенное, с терпким ячменным вкусом. Это вам не корабельное пойло, что по сути своей брага, но горделиво зовётся ромом. Пиво, это ж напиток богов.

Здесь же, в таверне, сыскал полезное знакомство.

Договорились, что завтра утром посмотрим подержанный давир. Можно было бы и сегодня, но владелец сослался на подпитие, заверив, что подъём по лестнице не вывезет, а остаться на ночь в порту, это гарантированный загул на несколько дней.

Ну не беда. Завтра, так завтра.

Сытый, довольный, и самое главное, без физических травм и увечий, заслушался стонами, вырывающимися на улицу из окон борделя.

Но в это заведение мы не ногой. Спасибо охране у дома губернатора, кое-что разъяснили.

В первом постоялом дворе меня не приняли. Напрямую сказали, что рожей не вышел. Уж не знаю, в разрез с чем не шла моя рожа, но спорить не стал, пошёл в тот, что чуть дальше, и в сторону казарм.

Приличное заведение, надо заметить.

Комната досталась чистая, уютная, с минимальным набором всего необходимого, и с шикарным видом на пустошь.

– Ночевать одни желаете? – поинтересовалась служка, провожавшая меня на этаж.

Так-то намёк был понятен без дополнительных вводных, и я с аппетитом взглянул на саму служку. Маленькая, ладненькая, интересненькая, а главное, подходящая для взаимопонимания возрастом.

Служка уловила мой взгляд, и сразу же отрицательно помотала головой, дав кое-какие разъяснения.

– У нас все женщины хорошие, не из бордельных, вдовушки в основном. Я приведу нескольких, чтобы на вкус угадать. Только и Вы поймите, они в своём праве отказать. О цене договаривайтесь сами. Так приводить?

– Приводи. – согласился я.

Наверное, это очень забавно смотрится со стороны, когда понравившаяся тебе барышня, что пришла к тебе подзаработать по средствам древнейшей профессии, воротит нос.

Так уж получилось, что понравившейся мне вдовушке, я совсем не приглянулся. А жаль, больно ладненькая была. Пришлось довольствоваться той, что была менее привередливой, но про которую ничего худого тоже сказать не могу. Только что блондинка, и коротко стриженная. Такая, мальчуковая, можно сказать причёска. Но, зато, собеседник прекрасный. Мне же беспамятному, всё на свете интересно. Слушатель я благодарный, и женщина быстро припала на уши, самозабвенно повествуя, как тут, что устроено, и чем народ дышит.

В общем, осталась барышня на всю ночь, одаривая меня женским вниманием, добром и лаской, за что и была вознаграждена полновесным са́том, чему безмерно радовалась. Вот такая она, вдовья доля.

***

Осмотр подержанного давира позволил мне сбить ценник аж на двадцать сат.

Выражение – не бит, не крашен, один владелец, – это не про моё приобретение. И бит, и крашен, и видно, что прошёл не через одни руки. Но, парус цел, механизмы исправны, подвеска рабочая.

Тут же взялся за обкатку своего транспорта.

Ручками откатил давир подальше от порта, застопорил управление, чтобы в сторону не вильнуло, принялся ловить ветер, благо, его тут в достатке. Материк высокий, так что вдоль берега дует исправно.

Начинать нужно с малого, и давир в этом плане самое, что нужно. Один парус, три верёвки.

Как сказано в книге, выставил гик под нужным углом к ветру, так, чтобы при постановке паруса, ветер его просто обтекал, не мешая подъёму. Ветер дует справа, значит гик разворачиваем к левому борту. Затрещал лебёдкой, парус пошёл к верху, затрепался на ветру, зашелестел краем.

Теперь, ветер сам постарается наполнить парус, и нужно ему только помочь, чтобы тот запузатился по ходу движения. Пошевелил гик, стравливая один шкот и выбирая второй, поймал положение, в котором парус раздулся. Давир мягко тронулся, чуть качнувшись в подветренную сторону. Выбрал парус на максимум, натянув его передний край, отрегулировал оттяжку гика, задравшегося чуть к верху. Подтянул угол паруса на гике. Зафиксировал шкоты, чтобы положение паруса не менялось относительно корпуса.

Разблокировал управление, попробовал поиграться с курсами. Понравилось, что при быстром ходе давира, управление остаётся вполне понятным и интуитивным.

Управляется судёнышко обыкновенным румпелем, связанным с рычагом переднего колеса системой тросиков. Вот повёл судно чуть в сторону, парус к гудению переднего края, добавил звуки хлопков заднего. Ага, значит угол не позволяет ветру наполнять парус полностью. Переложил на противоположный борт, парус вновь раздулся, приятно зашелестел, хлопки пропали.

Поёрзав влево-вправо, быстро сообразил, что в пределах пятнадцати градусов в обе стороны, могу спокойно маневрировать, объезжая препятствия, почти без изменения скорости.

Обогнул береговой выступ. Здесь ветер был чуточку сильнее. Мачта скрипнула, правое заднее колесо несколько раз обозначило намерение оторваться от земли. Застопорил руль, предварительно выбрав безопасное направление, подтянул угол паруса и оттяжку гика. Пузо на парусе стало меньше, крен исчез, зазвенели колдунчики, а судёнышко даже пошло быстрее.

Надо будет ещё раз перечитать, что там говорит книга, по поводу наполненности парусов.

Двигался быстро, под собственным парусом, да ещё и против ветра, испытывая непередаваемый щенячий восторг. Скорость, наверное километров сорок, а то, может и больше. Дух захватывает.

Через пару часов заприметил деревянные конструкции у берега, направился к ним, попутно испробовав новую технику хода. Ветер теперь дул в правый борт, и требовалась корректировка положения паруса, чтобы избавиться от явного крена.

Несколько неудобно, в одиночку, но понимая законы физики, больших сложностей не вызывает.

Деревянной постройкой, на самом деле, оказалась постройка из пластиковых труб, служащая причалом для пары кораблей.

Наверху берега, небольшое укрепление с парой пушек, к которому, попеременно сменяя друг друга, ведут, то пластиковая лестница, то каменные ступени, выдолбленные в породе. Тут же конструкция крановой стрелы, с опущенным до самого низа гаком.

На причале никто не встречает, да и вообще, кораблей тут нет. Так, десяток давиров стоят пристёгнутые к какой-то коновязи.

Стравил парус, дёрнул ручку тормоза. Остановился практически профессионально, докатив руками давир всего пару метров. Судно пристегнул, подвязал парус. В момент спуска, он как-то сам аккуратно складывается по обе стороны гика. Конструкция видать старая, на новых парус накручивается на гик. Но, зато нет нужды каждый раз цеплять оттяжку.

Подхватил свой рюкзачок, подался наверх.

Поднявшись до фортификационного сооружения, вывалив язык, изогнулся в три погибели, упираясь руками в колени.

Местный охранник добро улыбнулся, и указал в сторону бочонка.

Вот интересная штука. Вода на континенте не дефицит, пей пока с ушей не побежит, и никто худого слова не скажет, а вот вынести воду в порт, это уже за деньги.