Самозванец

Они дошли до Площади Восстания, которую теперь чаще называли Площадью ХэльМеда из-за трех стеклянных небоскрёбов, выросших в самом центре как ртутные грибы после дождя. Сейчас мало у кого бы возник вопрос, зачем они нужны в самом сердце города. В конце концов, ХэльМед занимается всем здравоохранением и лекарствами, и холдинг, если верить заголовкам, доблестно держал первую линию обороны против восставшей из могил болезни.

Олегу эти здания казались чем-то неправильным, но его никто никогда об этом не спрашивал.

– Здесь и попрощаемся? – предложила Лена.

– Ага, прямо у этих стеклянных уродов, – пробубнил Коля, пошатываясь.

Олег крепко обнял друзей напоследок, и они зашагали куда-то, медленно растворяясь в рыжем свете уличных фонарей. Появилось гадкое чувство, будто что-то из его жизни безвозвратно ушло.

Поднимаясь на свой этаж уже во втором часу ночи, Олег почти тянул себя вверх по перилам. Он так и не пил, но душный пьяный воздух в баре, а затем – по-осеннему трескучий, с нотками подгнивающей листвы, на улице, лишил его последних сил. Сейчас он зайдёт в квартиру, завалится на кровать прямо в одежде и проспит до обеда, пока солнце не примется ломиться в комнату через тонкие занавески.

Олег подошёл к двери квартиры, стал по привычке ощупывать карманы в поисках ключей.

Он вытащил звенящую связку, уже поднёс её к двери, и тут будто бы окаменел. Что-то внутри него рухнуло в пятки и быстро вернулось наверх, сдавливая горло. Дверной замок был варварски выдернут, словно сердце, и валялся на коврике, больше не качая кровь.

Несколько секунд ушло на осознание. За это время дрожь одолела руки Олега. Он сиганул на этаж ниже, достал мобильник. Набрал короткий номер.

– «Вневедомственная Охрана Личностей и Корпораций», я вас слушаю, – протянула девушка на том конце провода. Судя по голосу, до того, как начать слушать, она спала самым мирным сном.

– У меня взломали дверь, – полушёпотом затараторил Олег.

Девушка тут же взбодрилась, стала читать инструкции на такой случай. Узнала адрес и обещала вызвать ближайшего сотрудника ВОЛКа. Именно ВОЛК в прошедшем году получила финансовую и общественную поддержку, и стала корпорацией, отвечающей за безопасность в городе.

Роскошных вещей и дорогой техники у Олега не было, из ценного – только гора медицинской аппаратуры в запертой комнате. За неё и стоило переживать.

Девушка, принявшая звонок Олега, очень настойчиво посоветовала оставаться на месте и не заходить внутрь.

Олег положил трубку. Весь хмель и сонливость из него выветрились. Он опёрся на вымазанную грязно-зелёной краской стену и бросил взгляд на дверь квартиры Харитона, которую было видно с лестничного пролёта. Замок на месте.

Олег сполз по стене и сел на пол, вытянув ноги. Его будто окатили липкой смесью из бессилия, злости и глухой тоски. Он практически видел, как капельки этой жижи медленно тянутся, стекая с его бровей.

– Почему сегодня-то?! – выдохнул он в гулкую пустоту подъезда.

Перед его глазами возникла грустная улыбка Лены, узловатые пальцы Коли в нервном заломе, торчащий из-за двери Харитон, дурацкая кружка на столе Льва Ивановича и… жёлтые раскосые глаза, гипнотизирующе глядящие куда-то дальше самого Олега и всех его лет.

– Погодите…

Олег медленно встал, неуверенными шагами поднялся наверх. Он нащупал в кармане рубашки складной ножик. Остановился уже у самой двери, почти наступив на вырванный замок.

Легонько толкнул дверь вперёд. Она скрипнула и явила мрак длинного коридора с единственным квадратом света, падающим от кухонной лампочки. Свет манил и пугал одновременно, Олег замер в нерешительности. Ему не казалось. Было кристально ясно – шаг вперед, и что-то навсегда изменится. Олег этого одновременно страстно желал и не хотел вовсе, но должен же он хоть раз за сегодня – да за всю чёртову жизнь – найти силы не убежать.

От этих мыслей он разозлился на себя и всё вокруг.

Олег медленно и тихо, держась за маленький ножик как за единственное спасение, шагнул в квартиру. Тут же прижался к стене и аккуратно выглянул на кухню.

Взломщик сидел, закинув ноги в массивных ботинках на стол. Тусклой кухонной лампочке не хватало сил, чтобы развеять густой мрак над ним. В контуре чёрной фигуры светился красным огоньком кончик сигареты и мерцала пара жёлтых глаз.

– Эй, а я тебя заметил, – игриво протянул взломщик.

Его голос был хрипловатым из-за долгого молчания и обильного курения.

Олег понял, что обращаются к нему. Бежать уже было некуда, он собрал остатки сил и приблизился к квадрату кухонного света.

Взломщик несколько секунд пристально смотрел на Олега, затем ловко прокрутил коротенький фильтр между пальцами и потянулся к фарфоровой сахарнице с розовыми цветочками, чтобы затушить сигарету о её бок. Он снял ноги со стола и подался вперёд. Тени на его лице расступились.

– Давно не виделись, Одноглазый.

Олег застыл то ли от бесстрашия, то ли от бестактности незнакомца. За почти два десятка лет, которые прошли с момента, как Олег лишился правого глаза, он терпел разные обращения и слышал всякие перешёптывания, но в лицо его так не называли даже самые жестокие дети.

– Я вызвал волков, – беспомощно выдавил он, продолжая сжимать нож в руке.

– Ничего страшного, – взломщик не отрывал взгляда от затаённого в потёмках лица Олега. Даже идеальное зрение и привычка к мраку не давали желтоглазому как следует всмотреться и выхватить знакомые черты.

– Мы волков не боимся.

Взломщик быстро выскользнул из-за стола. Одно движение, и он вырос прямо перед Олегом базальтовой глыбой. Ещё ближе наклонился к хозяину квартиры, чтобы всё-таки увидеть то, что он искал, но Олег резко выставил перед собой нож. Взломщик растянул на лице хищную улыбку и показательно отшатнулся.

– А это ведь и правда ты. Надо же, нашёл.

– Я вас не знаю, – срывающимся голосом возразил Олег.

– Как же. Я тебя, как договорились, сотни две лет ждал у того сраного фонтана, а ты так и не явился…

– Какого фонтана?! – повышая голос, перебил взломщика Олег. – Что вы нахуй тут забыли?!

– Ты не кипятись, – желтоглазый медленно выпрямился и возвысился над Олегом головы на полторы. Олег и так ожидал от него всего что угодно, но теперь стал всерьёз опасаться за свою безопасность.

Вовремя, что уж тут сказать.

Возраст взломщика было совершенно невозможно определить: в тусклом свете глубокие тени залегли у него под глазами и в носогубных складках. Он казался преступно юным и пугающе древним одновременно. Олегу было сложно понять, почему у него вообще возникли подобные мысли. Всё, что ему оставалось – отступить на шаг назад.

– Я вас впервые вижу…

– Это точно ты, Одноглазый, ты мне чушь не пори, что ни черта не знаешь. Всё ты помнишь, ты не можешь забыть, просто не можешь…

Сначала голос взломщика казался угрожающим, он почти кричал, надвигаясь на Олега. Но злость медленно уступила растерянности и даже беспомощности. Взломщик снова ссутулился, упуская преимущество в росте.

– Это невозможно, – уже озадаченно проговорил он.

Олег начинал думать, что вместе с волками стоило вызвать и пару карет ХэльМеда.

– Я – Сет, – взломщик снова оживился, будто обретя новую надежду. – Ты всегда меня так звал. А ты… Ну а ты всегда был одинаковым. Даже сейчас совершенно такой же, тебя невозможно спутать с кем-то.

– Что значит «всегда»?

Тот, кто представился Сетом, замер. Что-то странное промелькнуло в его глазах, он облокотился на стену, будто земля ушла у него из-под ног.

– Дольше, чем вообще возможно помнить.

Сердце Олега забилось чаще – этот день, этот чудик и все его слова откликались в нём. Заставляли всё тело напрячься, а руки потянуться к лицу – то ли для того, чтобы удержать рвущийся изо рта крик, то ли для того, чтобы закрыть ладонью единственный глаз и больше всего этого не видеть.

– Вы меня с кем-то спутали. Сет.

– Даже если ты всё забыл, я сделаю так, что ты вспомнишь, – мрачно отозвался тот.

Повисла тишина.

– Хорошо.

Олег, не убирая ножа, протиснулся мимо Сета на кухню, опустился на скрипучий стул.

– Расскажите мне всё. С самого начала.

Сет мрачно ухмыльнулся, но садиться не торопился.

– С какого начала?

– С самого-самого, – кивнул Олег. Нужно было потянуть время, чтобы дождаться волков, и самое лучшее, что он сейчас мог сделать – подыграть этому чудику.

– Так давно, наверное, уже никто и не помнит, – задумчиво протянул Сет. – Начнём со скучной части. Ты знаешь, откуда во Вселенной берётся энергия?

Олег нахмурился:

– Ядерный синтез?

Сет хмыкнул.

– И да, и нет. Откуда берётся энергия, которая внутри людей? Их, если очень грубо говорить, души.

Произнося слово «души», Сет коротко закатил глаза, будто его вынудили испачкаться в буквах этого высокопарного слова.

– Метаболизм углеводов, – предположил Олег.

Сет вздохнул.

– Ну да, да. И то, и другое ведь полагается на правило, что энергия не берётся из ниоткуда, верно? И откуда-то она изначально появилась?..

Олегу трудно было понять, на что намекает этот сумасшедший. Сейчас важнее не осмыслять его бред, а следить за тем, чтобы он ничего не учудил.

– Так, а я тут причём?

В голову Олега ворвалась мысль: а как давно этот Сет у него дома? Куда он уже успел залезть? Что он мог украсть? И открыл ли запертую комнату?

– Ну… – протянул Сет, будто бы пытаясь что-то выдумать. Но быстро бросил это дело и признался:

– Да пофиг. Мне никогда не было интересно. Только факт в том, что наше – моё и твоё сознания – веками просыпались в людях, рождённых по всему миру. И мы прожили несчётное количество жизней.

Олег посмотрел на него с сомнением.

Сет хмыкнул и наконец отлип от стенки.

– Не помнишь? Как мы княжеский терем спалили, и как роднёй друг другу заделались и ты остановил, как это потом назвали, «тиранию». Очень смешно, на самом деле, – он договаривал с мягкой улыбкой и как будто бы даже огоньком в глазах.

– Да, точно… Как я мог забыть.

Сет резко посерьёзнел, нервно постучал пальцем по своему запястью.

– Меня это и бесит. Не мог ты взять и забыть.

На стенах и потолке стали заметны отсветы от сине-красной мигалки. Двигатель машины затих прямо под окнами.

– Ты ведь Целый. Столп. Первый. Что могло стрястись-то…

– В жизни всякое бывает…

Сет отмахнулся:

– Ты не дуришь меня? – он внимательно посмотрел на Олега, который сидел за столом с таким напряжением, с каким только возможно заниматься этим делом. Его правая нога тряслась, и ложка в сахарнице от этого тихонько дребезжала.

– Но так не должно быть. С тобой наверняка что-то очень сильно не так.

Олег не выдержал, прыснул. Ещё бы, с ним – и что-то было так.

– Я серьёзно, – этот чудик выглядел и впрямь обеспокоенным.

– Да? – в Олеге уже не осталось сил ни для чего, кроме сарказма. – И что же мне тогда делать?

Сет нахмурился, опустил глаза к носкам своих ботинок.

– Наверное, я знаю. Но только надо, чтобы ты мне верил.

Олег чуть не засмеялся, но смог удержаться. Сет, впрочем, всё понял. Он нахмурился.

На лестнице уже были слышны шаги.

– Но можешь мне не верить. Если хочешь остаться тут, – Сет руками указал на обшарпанную и старенькую кухню. – Навсегда и сгнить со своей единственной жалкой жизнью. И не помнить ни черта, и в конце просто кануть в чёрное ничто, то добро пожаловать, мой дорогой друг!

– Хорошо, договорились, – спокойно ответил Олег. Его эти слова ничуть не тронули, не всколыхнули никаких ни ложных, ни настоящих воспоминаний и даже утомили. Лучше бы этот Сет просто его ограбил.

– Ирбаев, ты опять, что ли? – за спиной Сета появился усатый мужчина в чёрной выглаженной форме. Он увидел Олега и кивнул ему, убирая табельное оружие обратно в кобуру. – Я к вам зайду? А то у вас тут открыто было.

Сет недовольно поджал губы и закатил глаза.

– Заходите… – растерянно протянул Олег.

– Этот не опасный, я его знаю, – добродушно заявил мужчина Олегу. Затем уже более грубым голосом он спросил Сета:

– Чего опять натворил, утырок?

Сет даже не удостоил его взглядом, только покачал головой.

– Ну ясно всё с тобой, – волк снял с пояса наручники и щёлкнул ими на покорно и как будто бы даже привычно протянутых руках взломщика.

– Я его заберу, ночь у нас подержу, посмотрю, не стырил ли чего. А вы завтра приходите, если какую пропажу обнаружите, сразу заявление и напишем.

– В смысле – вы его знаете?! – Олег вскочил из-за стола. – Он вырвал мне замок с мясом, пришёл и нёс ахинею. Он какой-то местный сумасшедший?! Почему его ещё не заперли?!

Волк одной рукой пригладил усы. Второй он пытался ухватить за шиворот Сета, который был почти на две головы выше его. Сет стоял на месте, но легонько покачивался, чтобы усатый не повис на нём окончательно.

– Да он безобидный, – хмыкнул волк. – Давайте уже завтра разбираться, молодой человек. Вы спать хотите, я хочу…

Для подтверждения своих слов он даже зевнул.

Олег силой подавил желание зевнуть в ответ.

– Выметайтесь. Пожалуйста.

– Завтра ждём вас в двадцать первом отделении. Тогда будем писать! – Усатый развернулся на каблуках и потянул за собой Сета. Тот пару мгновений не двигался с места, пока не встретился глазами с Олегом.

– Вспомни, Одноглазый. Постарайся вспомнить.

Затем он исчез во мраке коридора. Шаги удалялись по лестнице, оставляя Олега наедине с нескончаемым чувством нереальности произошедшего.

Он открыл кран, умыл лицо водой, снял очки и помассировал переносицу.

– Точно же… – сказал он зачем-то вслух, взял стул и понёс его в коридор. Подобрал распластанные на коврике останки замка, захлопнул входную дверь и подпёр её стулом как мог. Получилось не очень надёжно, но хотя бы не нараспашку.

Олег опустился на обувную тумбочку, тяжело вздохнул. Тут же обнаружил, что он всё ещё сжимает в руке нож. В порыве ярости Олег замахнулся и кинул его вперёд. Нож не выдержал и сложился, ударившись о дверную балку. Со звоном спикировал на пол и остался лежать, испуганно подрагивая металлом.

– Сука, – протянул Олег, пряча лицо в ладонях. Он несколько минут просидел, медленно вдыхая и выдыхая, но сердце продолжало колотиться в груди, очевидно, пытаясь как можно быстрее оказаться подальше от этого дня и от самого Олега, только притягивающего неприятности.

Он думал, что уже почти успокоился, когда в груди снова резко задрожало. Протяжный, стихающий к окончанию звук, пауза в пару секунд, и снова. Олег дернулся и резко схватился за сердце.

В кармане рубашки всего-то завибрировал старый кнопочный телефон.

На экране – выученные наизусть цифры.

– Да, – отозвался Олег.

– Не мешаю?

Олег выдавил что-то похожее на улыбку. Руки всё ещё тряслись, звон в ушах не заканчивался.

– Наоборот.

– Ты извини, что днем не брала. Видела, ты звонил пару раз. Первая смена на новой работе, я ж рассказывала.

– Знаешь, – Олег поднял взгляд на баррикады возле входной двери. – Даже хорошо, что ты только сейчас смогла говорить. У меня весь день чёрти что творилось.

Девушка с тихим, почти убаюкивающим голосом, вздохнула.

– И у меня, если честно.

– Расскажешь?

– Да, – отозвалась она. – Минута, я в лифте, сейчас пропаду.

Ожидая её, Олег встал, попробовал дёрнуть на себя дверь. Та не двигалась. Он выключил свет в коридоре, заглянул на кухню. Всё выглядело как обычно – немного заброшено и пыльно. Отсюда просто нечего красть.

Он услышал её голос снова, когда зашёл в большую комнату со шкафом во всю стену и диваном напротив него. Зал, мрачно-зелёный из-за цветов, которые поливал Харитон, и ковров на стене, тоже выглядел обычно. Запертая дверь в углу была невредима. Видимо, Сет и правда припёрся не для того, чтобы грабить.

– Знаешь, – её голос звучал веселее, чем до этого. – Так получилось, что у меня завтра выходной. Хочешь, я приеду?

– Хочу, – выпалил Олег. Затем одёрнул себя, кашлянул. – Хочу, но давай вечером. Мне надо сходить в волчарню.

– Лёка, – осторожно протянула она. – Я могу приехать прямо сейчас, если нужно.

– Нет, – резко ответил он. Поморщился, вцепившись в дверную ручку своей комнаты. – Нет, – уже мягче добавил он. – Ничего такого. Я же тебе обещал. Мне просто взломали квартиру… И я познакомился с тем, кто это сделал.

– Кошмар. Ты в порядке?

Олег тяжело сел на кровать.

– Вроде бы да.

– Что ему было надо?

Олег медлил с ответом. Он откинулся назад, глядя на карту мира на потолке.

– Чёрт его знает.

Она вздохнула.

– Завтра всё расскажешь! Только… звони если что, ладно?

– Договорились.

– Спокойной ночи.

– И тебе.

В трубке послышались гудки. Он лежал на спине прямо в уличной рубашке, по потолку медленно проезжали белые полосы света. Наверное, сегодня он не заснёт.

3. Сон Калипсо

– Чрезвычайное положение в городе требует жёстких мер с нашей стороны – исходя из результатов опроса можно предположить, что клиенты склонны обвинять нас в бездействии.

– А вы проводили опрос среди слепых? Только они бы не увидели, сколько нашей техники тратит время у очагов.

– От «спящих домов» шарахаются как от чумы, людей держат в закрытых палатах, куда пускают только родственников, и то с неохотой. Так что да, мало кто видел. Да и толку от них немного.

В зале, холодном от стекла и бетона, за огромным столом собрались на ежедневный спор пожилые и усатые члены совета ХэльМеда. Когда в городе разгорелась эпидемия неизвестной болезни со странным течением и симптомами, у холдинга, который отвечал за медицинское обслуживание всего города, настали не лучшие времена. И в свой золотой век совет собачился каждый раз, когда встречался в этом зале, а теперь эти собрания неизменно сопровождались нападками, оскорблениями, потоками презрения и окончательно потеряли какой-либо смысл.

У Виолетты Валентиновны Вановой, которая уже несколько лет сидела в кресле слёгшего отца, давно не осталось никаких сил это слушать.

– Тишина, – сказала она не очень уж громко, но таким тоном, что с десяток разбушевавшихся спорщиков тут же осели на свои скрипучие кожаные кресла. – Мы действительно сдерживаем наши средства и не работаем так эффективно, как могли бы.

Она заставляла весь совет брехастых и пожилых пиджаков молчать сочащейся из неё внутренней силой. В идеально выглаженном брючном костюме, на высоком каблуке и с тугой и чёрной косой, лежащей на плече, Виолетта была представлена совету лишь десять лет назад. Тогда её отец, Валентин Дров, которого пока не скосила старость, впервые вывел в этот зал двадцатипятилетнюю Виолетту и назначил её преемницей.

Кто-то из особо рьяных и старательных служителей мог бы затаить обиду на начальника за такое неожиданное появление не существовавшей ранее наследницы, если бы только это уже не стало привычным делом. Частенько главы холдингов передавали свой бизнес неизвестно откуда возникшим дальним родственникам, иногда просто преемникам. Никто из действующего совета уже и не помнил, но в высшем менеджемнте ХэльМеда ходили слухи, что и сам Валентин в своё время получил кресло директора от двоюродного деда. Ровно за двадцать пять лет до этого.

– Наши возможности сокращает недостаток информации, – сухо продолжила Виолетта. – В пограничном состоянии тысячи человек, а мы знаем о болезни слишком мало.

Виолетта выглядела отстраненной, будто на самом деле решала какой-то свой внутренний вопрос, и тот был поважнее происходящего в этой комнате. Однако от неё не ускользало ничего.

Маленькая старушка с круглыми очками тихо приподнялась со стула. Её подрагивающий, как у охрипшей птицы, голос заполнил пустоту бетона и стекла.

– Мы подтверждаем, что так называемая болезнь Калипсо передаётся фекально-оральным путем, однако степень заразности пока не выявлена из-за долгого инкубационного периода и неясных источников вируса. – Старушка подняла строгий взгляд на Виолетту, будто бы лично та перед ней в чем-то провинилась. – Настаиваю на изоляции не только зданий, но и, может быть, даже кварталов, в которых зафиксированы случаи заболевания.

– Карантин бесполезен, это обычный Паркинсон, – глухо возразил тучный мужчина в сером костюме в клетку. Его нос занимал большую часть лица, а крупные поры были видны Виолетте даже с другого конца стола. – Госпитализации, симптоматическое лечение. Так ещё в двадцатом веке эту заразу лечили.

– То есть вообще не лечили, – вклинился толстяк в костюме. – Оно тогда само прошло, и сейчас пройдёт… Вы, Виолетта Валентинна, лучше скажите, что нам с беспорядками делать? Сегодня у Екатерининского был пикет. Вроде как, что-то про то, что мы кого-то некачественно полечили… Он кончился стрельбой. Как прикажете нам на это реагировать?

Совет затих, десяток пар глаз устремился на непреклонную, словно отлитую из железа Виолетту. Она не колебалась ни внутри, ни снаружи. Поправила прядь, выскользнувшую из-за уха, и негромко ответила:

– Сейчас главное – продумать стратегию борьбы с болезнью. Именно отсутствие плана дестабилизирует ситуацию. Наши вирусологи без отдыха работают над вакциной, но её ещё нужно будет тестировать. А эти, как вы их назвали, – Виолетта взглянула на толстяка, – беспорядки, мы будем всеми силами избегать, пока они не касаются нас напрямую. Это работа ВОЛКа.

У совета было достаточно слов возражения, которые каждый мог бы сейчас озвучить Виолетте Валентиновне, но обрубки претензий, приправленные искренним возмущением, не собирались в предложения. Повисло молчание, не удовлетворённое ни прирезанным в зародыше спором, ни итогами собрания.

Из тихой полудремы Валю выдернуло прикосновение к его руке. Он успел почувствовать её запах и услышать дыхание до того, как она что-то сказала. Виолетта села на пол возле кровати и приложила тыльную сторону его руки к своей щеке. Валя взглянул на Виолетту, развернул ладонь, обнимая её лицо давно знакомым жестом.

– Ты чего не спишь?

– Только с совещания.

– Пошла бы отдохнуть.

– Хочу побыть с тобой.

Тепло, тихо. Внизу за стеклом светился круглыми оранжевыми огоньками город, но его звуки не могли пробраться в комнату, только бились о высокие окна.

– Что там происходит?

Виолетта не хотела говорить ему.

– Хель, – он перевернулся на бок, чтобы посмотреть ей в глаза. Она положила подбородок на край постели, отвела взгляд в сторону. – Я же узнаю.

– Нельзя тебе, – буркнула Виолетта. – У тебя сердце слабое.

– Чем раньше оно не выдержит, тем раньше нам обоим станет легче.

Виолетта резко встала, подошла к окну. Чтобы удержать её в поле зрения, Валя приподнялся на подушках и чуть не выдернул порт из вены. Тихо зашипел, пытаясь приладить его обратно дрожащими сухими пальцами.

– Как будто я вру, – пробурчал Валя.

– И слушать ничего не желаю.

– А знаешь, как болит, между прочим? Я каждый день прохожу через муки.

Виолетта обернулась. Валя всё ещё пытался вернуть иглу в вену дрожащими старческими руками. Она подошла к нему, занялась капельницей.

– Я столько денег за твою седацию плачу, что тебе руку отруби, ты сейчас ни черта не почуешь, – беззлобно заметила Виолетта.

– Ой, помню-помню, – усмехнулся Валя. – Времена были! Не сидел взаперти, как прикованный трубками пёс.

Виолетта добавила в капельницу, висящую у изголовья кровати Вали, какую-то жидкость. Он сразу же почувствовал разливающееся по венам тепло.

– Вот эту руку тогда хоп – и она на шмате кожи висит! – Валя попытался взмахнуть совершенно здоровой правой рукой, но трубки и провода помешали ему.

– Как говоришь, так и было, – стала убаюкивать его Виолетта, наклонившись к нему. Она опустила подушку под головой, чтобы Валя лёг ниже, и стала гладить его по лбу.

– Там же ещё этот горний со своим сиромахом был, да? И они, кажется, стянули что-то… Или не тогда?

Валя замешкался, собирая разбегающиеся мысли. Веки стали тяжёлыми.

– Или они спалили что-то? Я запамятовал.

– Да, спалили, – мягко ответила Виолетта.

– Зато… Зато тебя тогда… встретил.

Валю накрыл вязкий и тяжёлый сон. Его дыхание стало медленным и размеренным, а напряжённая, якобы отрезанная, рука расслабилась. В полумраке спальни Виолетте показалось, что морщины на его лице разгладились, как на отрезе шёлка. Она провела пальцами по его щеке, пытаясь развеять иллюзию.

Она видела много того, что иные назвали бы чудесами, но в магию не верила. Вале оставались считанные дни.

Сон 1

– Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось?

И в ответ – нескончаемая монотонная песня, которая сначала восхищает, потом смешит, а в конце только раздражает. Он никогда не просил о вечной жизни, а эта птичья издёвка на поверку может оказаться лишь началом кукушачьего сватовства и продлиться ещё несколько седмиц.