Самозванец

Это неверно, это жестоко, это неизбежно.

Если это не сделает она, то кто?

Смерти нужно было остановить.

Виолетта толкнула тяжёлую дверь лаборатории вперёд.

В холодном свете ламп среди металлических столов, заставленных микроскопами, горелками, термостатами, дистилляторами и центрифугами, можно было разглядеть несколько склонённых над работой макушек. Тех, кому они принадлежали, не могло отвлечь от исследований даже появление Виолетты Валентиновны – начальницы и нынешней главы всего холдинга.

По их убеждениям, они держали в руках многие судьбы. Чтобы исполнить великую миссию и спасти людей, лучшие инфекционистыгорода были готовы не смыкать глаз неделями.

Про себя Виолетта беззлобно отметила, что таких молодых идеалистов одурачить проще всего. Любить людей – благородно и примерно, но, чтобы добиться в науке высот, по-настоящему нужно любить только её, и больше ничего.

Именно поэтому возглавлял лабораторию человек, который состоял с наукой в закрытом браке уже несколько десятилетий.

Виолетте было неприятно вести дела с Антоном Сологубом, его уставшими рыбьими глазами, согнутой к груди шеей и крючковатыми длинными пальцами. Он отвращал не только внешностью, но и безразличием, с которым распоряжался чашками петри, карьерами своих подчинённых и человеческими жизнями.

Он и нужен был для этой работы.

Виолетта зашла в кабинет, отделённый от остальной лаборатории толстой стеклянной перегородкой, и закрыла дверь. Сологуб не отвлёкся от экрана компьютера, но тряхнул головой, мол, выкладывай, зачем явилась.

Она элегантно опустилась на стул напротив него, ладонью подвинула монитор в сторону, и их глаза встретились.

– Как обстоят дела?

– Работаем, – сухо ответил Сологуб.

– Насколько штамм агрессивен сейчас?

Учёный повернулся к монитору, пару раз щёлкнул мышкой и зачитал:

– Около тридцати процентов заражаемости, из них примерно сорок летальны: зависит от возраста и общего здоровья. Из остатка треть просыпается с серьёзными нарушениями психики. На данный момент вероятность обойтись без последствий, не принимая препарат нашей молодёжи, – Сологуб кивнул в сторону общей лаборатории, – уменьшается с каждым выбросом.

Виолетта нахмурилась, постучала длинными ногтями по столешнице, что-то обдумывая.

– Этого недостаточно.

Сологуб взглянул на неё из-под кустистых бровей:

– Я лично работаю над этим. Скажите, сколько нужно, столько и сделаю.

Виолетта встала, подошла к окну. Лаборатория находилась на втором этаже готического здания, выложенного из чёрного камня, в самом сердце города. До башен ХэльМеда отсюда можно было дойти за несколько минут, если бы не карантинные зоны и расставленные на каждом перекрёстке патрули волков.

Псы Келлера перекрывали проспекты и скверы и делали всё, чтобы не давать протестным кучкам слиться в многоголосое живое чудище. Если разъярённая толпа пойдёт по улице, жертв не избежать, а палаты больниц и так переполнены.

Ей пришлось заставить себя не думать об этом.

– Вы и дальше будете отвлекать меня от работы? – бесцеремонно уточнил Сологуб. Он уже возвращал монитор на своё законное место.

Виолетта повернулась к нему без единой эмоции на прекрасном мраморном лице.

– Мне нужно сорок. Выброс сегодня ночью, подготовьте всё, что нужно.

В глазах Сологуба заплясало что-то зловещее.

– Сорок? Моим маленьким подчинённым придётся хорошенько постараться…

Всё-таки она презирала его. Его можно было назвать одним из самых умных подёнок, которых она встречала за все свои жизни, но меньше их всех Сологуб был достоин называться человеком. В нём не было того единственного, что стоило ценить в людях, – да и в Столпах тоже. Того, ради чего она сама оказалась в этом клубке из сожалений, страхов и надежд.

Виолетта не ответила ему, уверенным шагом вышла за дверь и тут же поймала на себе взгляд одной из лаборанток. Молодая женщина немногим старше Виолетты, с большими глубоко посаженными глазами, глядящими на неё поверх респиратора, скромно наклонила голову, приветствуя начальницу холдинга. Та в ответ сдержанно кивнула и быстрыми шагами покинула кабинет.

Лаборантка поднялась из-за стола, сняла респиратор и, кинув в карман халата телефон, последовала за ней.

Каждый раз у Виолетты тряслись руки, а спину покрывала холодная испарина. В голове невпопад громыхали колокола. Каждый раз становилось только хуже.

В своём кабинете в здании лаборатории она бывала нечасто, но всякий раз ей хотелось вылить на себя ведро ледяной воды, чтобы смыть липкие взгляды Сологуба и остудить разум.

Ведра воды тут не оказалось, а вот среди бумаг в нижнем ящике стола давно притаилась бутылка. Виолетта резко открыла её и, задержав дыхание, чтобы не вдохнуть резкий запах воска, сделала несколько больших глотков.

Горло обожгло, но лучше не стало. Пока градус не одолел её, нужно было сделать один звонок.

– Тор, это я.

Ей ответили, односложно и грубо. Он никогда не любил, если его дёргали во время обеда.

– Чего?! Ну уж не просто поболтать с тобой! – возмутилась Виолетта. – Калипсо будет к двадцати двум, нужно твоё содействие.

Пока собеседник что-то отвечал ей, Виолетта отняла смартфон от уха и с подозрением повернулась к двери кабинета, будто что-то услышав. Она быстро подошла к ней и резко распахнула настежь.

В светлом коридоре не было ни души. Несколько секунд Виолетта стояла на пороге, внимательно оглядывая чёрный диванчик, примостившийся у окна, но затем всё же вернулась в кабинет.

Заговорила уже тише, чувствуя, как тяжелеет голова.

– Что ты говорил?… Да, действуем как в прошлый раз – мой человек зайдёт, как только начнётся блэкаут. И, будь добр, перепроверь потом камеры.

Под окном кабинета собралась толпа с дюжину человек. Они ничего не скандировали, не устраивали беспорядков – просто стояли напротив металлической таблички, на которой было написано, что за дверью – главная лаборатория ХэльМеда. Мужчина в потёртой куртке и с неожиданно ясными для его неряшливого вида глазами посмотрел прямо на Виолетту.

Она отступила вглубь кабинета, опустилась на стул.

– Будь аккуратен, Тор. Я чувствую волчье дыхание за спиной.

Герман Альбертович Келлер отвлёкся от работы лишь на минуту: он заметил, что у пышной монстеры по имени Алоиза, которая росла в углу его кабинета на полу, начал желтеть один из листов. Келлер отложил бумаги, надел очки и подошёл к растению.

Он приподнял лист и взглянул на него поближе, провёл подушечкой пальца по центральной жилке. Затем прикоснулся к почве в горшке, взял щепотку грунта и задумчиво растёр его. Поднялся, обстоятельно проверил температуру на термостате и лампу над растением.

Пересушил?

Из ящика стола он достал широкие ножницы с короткими лезвиями и с нежной внимательностью подрезал больной лист у самого основания.

Дверь открылась, в комнату вошла женщина в чёрном пыльнике.

Сохраняя прежнюю невозмутимость, Келлер поднялся на ноги и донёс лист до урны. Достал из кармана платок, вытер им руку, которой касался почвы. Затем пригладил волосы, оправил полы пиджака и наконец повернулся к вошедшей.

Пелагея, женщина с большими глубоко посаженными глазами, молча подошла к столу и включила на своём телефоне запись.

Келлер опустился в кресло и сцепил руки в замок. Он дослушал голос Виолетты Валентиновны, коротко кивнул Пелагее, и та вышла.

Он медленно выдохнул, глядя на стоящую в углу Алоизу.

Каждый раз, когда Келлер оказывался прав, его настигало новое разочарование.

Цветные пятна дворов перестали скакать перед глазами: Олег откинулся на спинку сиденья. Вместе с Сетом они прыгнули в первый попавшийся автобус, лишь бы тот увёз их подальше от гудящих улиц, на которых сцепились протестующие и волки.

За последние два года только дураку не стало бы кристально ясно, что лучшее, что можно сделать в такой ситуации – оказаться как можно дальше от очередной стычки. Волкам было приказано не разбираться на месте, грести всех, кто попадётся. В случае чего – стрелять. До этих «чего» доходило редко, а из всех, кого знал Олег, похоже, искреннее удовольствие от ночёвки в «обезьяннике» получал только Сет.

На протесты собирались считающие, что ХэльМед недостаточно много усилий прикладывает к борьбе с пугающей и вездесущей сонной болезнью. Люди боялись ложиться спать, ведь могли уже и не проснуться никогда или очнуться через месяц – разбитыми, безработными, изолированными и больными. У страха глаза велики, а недостаток сна толкал людей на резкие, иногда жестокие поступки, погромы и провокации. Всё, чтобы ещё раз заставить всех увидеть хворь, которая расползлась по городу жёлтыми рубцами карантинных лент, опухолями баррикад и открытыми ранами переполненных больниц.

Олег иногда думал, что лидирующий уже несколько десятков лет в холдинговой гонке ХэльМед мог бы оказаться полезнее на войне, в которой способен победить только он. И что Олегу самому нужно было бы хоть раз стать частью толпы недовольных, громким и кровожадным чудовищем двигающейся по городу.

Года три назад, когда в его голове фоном бились тихие, но жуткие мысли о поиске случайной кончины, он бы и пошёл. А теперь было страшно. Теперь ему казалось, что в его жизни есть то, ради чего стоит заботиться о себе. Что Харитон сам не купит себе сливочных конфет, что Марина так и не решит, какая иллюстрация лучше, что Коля с Леной сами не выберут фильм, который будут смотреть после ужина…

И что Нелли не позвонит ему, не улыбнётся тёплыми словами, не засмеётся, и смех её не напомнит ему воздушные колокольчики, к которым ласково прикасается ветер.

– Я так однажды умер, – завил Сет, одной рукой держась за ярко-жёлтый поручень, а второй пытаясь унять резь в рёбрах от быстрого бега.

Олег не понял тогда, пошутил ли Сет, или он был серьёзен.

Конечно, сначала они сели не в тот автобус и уехали куда-то на юг города, к обшитым цветным металлом заводам. Пришлось сменить ещё парочку маршрутов и убивать часы, читая гороскопы на электронных табло для пассажиров.

На остановке, от которой до дома Олега оставалось меньше сотни шагов, они вышли, когда небо начинало сереть, а окна домов принялись распахивать вспышками ламп свои жёлтые, прямо как у Сета, глаза.

Парни молча дошли до парадной, и тут Олег затормозил: Сет собирается как ни в чём ни бывало снова завалиться к нему домой?

Им так и не удалось толком поговорить после сегодняшней увлекательной экскурсии в дурдом, наполненный людьми с именами богов из легенд и викторинами по мифологии. Даже если на секунду предположить, что всё это правда, она пока больше напоминала мешанину из фактов и фраз, а не стройную картинку, в которую вообще возможно поверить.

В попытке защитить своё личное пространство от очередного набега этого наглого парня Олег свернул к скамейкам, утопленным в листве узкого палисадника. Он подошёл к одной из них, провёл ладонью по сиденью, стряхнул несколько шуршащих листьев и примостился на самый краешек выкрашенной в белый деревянной рейки.

– Курить будешь? – спросил Олег.

Вообще он не курил, лишь изредка стрелял у кого-нибудь сигарету. Иногда, чтобы хоть что-то побудило его долго и медленно дышать, иногда – чтобы переварить бурлящие в голове мысли, а временами просто для того, чтобы с ног до головы провонять этим странным дымно-травянистым смрадом.

– Бросил, – ответил Сет.

Олег нахмурился: а кто тогда продымил ему всю квартиру?

– Вчера, – добавил Сет со странной ухмылкой. Он остановился напротив Олега и присаживаться не спешил, только скрестил руки на груди и переминался с одной ноги на другую, будто ему неудобно стоять.

– Я буду, – сказал Олег и требовательно протянул вперёд руку ладонью вверх.

Сет тут же с готовностью и не сходящей с лица ухмылкой пожал его ладонь, как это сделал сам Олег при знакомстве с Сотой пару часов назад. Олег выдернул руку и бросил на Сета серьёзный взгляд. Тот коротко хохотнул и всё же достал из кармана куртки пачку и зажигалку, передал их и сам уселся на другой край скамьи.

Провозившись с колесом на зажигалке, Олег наконец смог подпалить торчащую изо рта сигарету. На первом же вдохе он закашлялся, но попытался продавить горечь внутрь – на уголке глаза выступила слеза. Краснея от стыда (после такой-то дерзкой просьбы покурить!), Олег взглянул на Сета. Тот равнодушно смотрел на пытающуюся припарковаться старенькую машину.

Олег заметил ещё в их самую первую встречу, но теперь убедился, что ему не показалось: Сет всегда держался со стороны зрячего глаза. Чтобы посмотреть или что-то сказать ему, никогда не приходилось поворачиваться всем корпусом или самому менять положение в пространстве: Сет специально держался так, чтобы говорить с ним и смотреть на него было удобно.

Так не делал никто из родных Олега. Лена то и дело путала сторону, словно не видя, какой глаз изуродован, а Нелли вообще не обращала на это никакого внимания. Остальные просто старательно делали вид, что уродства не существует.

– Тебе хоть восемнадцать-то есть? – спросил Олег хрипловатым голосом, выпустив дым через ноздри.

– А какая разница? – равнодушно парировал Сет.

– С твоим братом я уже познакомился, должны же у вас быть родители?

– Спроси лучше что-нибудь важное.

Олег понимал, какое «важное» Сет имел в виду. И у него была тысяча вопросов, но растущих скорее из праздного любопытства, чем из искреннего желания разобраться в хитросплетениях мифов того странного дома.

– Что значит «часть»? Этот парень, Осирис… Меня так назвал, объяснил этим то, что я ни черта не помню.

– Чушь он сказал.

– И всё же?

Сет шумно вздохнул.

– Ну… Иногда так получается, что душу Столпа раскалывает на части, которые рождаются в разных телах.

Олегу понятнее не стало.

– А когда так получается?

– Не знаю, – нахмурился Сет.

– Эти «части» – уже обычные люди?

Сет неопределённо покачал головой:

– И да, и нет. Если окажутся рядом, могут что-то и вспомнить. Могут вспомнить всё, и получается одна личность в двух телах. Жуткая хрень, но у нас парочка таких есть. У нас их обычно зовут «половинами».

Олег коротко кивнул, стряхнул пепел на асфальт и растёр его подошвой.

– А у вас – это где?

– В Жёлтом доме.

– Хорошенькое название…

Сет не обратил внимания, продолжил:

– Все здешние Столпы туда сползаются. В других городах тоже такое есть, никто не хочет теряться, да и некоторым… становится тяжело жить среди подёнок.

– А это, значит, название для обычных людей?

Сет кивнул.

– Все они когда-то были Столпами. Но потом некоторые из них стали забывать, разбиваться на половины, пока не превратились в обычных людей.

– И, строго говоря, каждый, кто не помнит себя до времён египетских фараонов – лишь осколок какой-то большой и древней души?

– Или осколок осколка, – кивнул, так и не взглянув на Олега. – Или и того больше. Они уже ничего не вспомнят никогда.

– Понятно.

Пока Олег докуривал сигарету, оба молчали. Несчастный парковщик наконец закончил свой труд и хлопнул дверью машины. Неловко глянул в сторону Сета и Олега, ставших свидетелями его позора, и поспешил в угловую парадную.

– Ты же вспомнил, да? – наконец заговорил Сет. – Когда Сотый тебя допрашивала, ты точно вспомнил про князя.

Олег не мог решить, рассказывать ли Сету про сны. С одной стороны, в этом не было ничего такого – мало ли что может присниться, а с другой – Сет же потом от него точно не отлипнет.

Желтоглазый внимательно наблюдал за внутренними метаниями Олега, которые чуть ли не бегущей строкой светились на его лице. Хмыкнул чему-то своему и отвернулся.

В нагрудном кармане Олега завибрировал телефон. Он быстро выудил его оттуда и совсем другим голосом, не тем холодным и серьёзным тоном, каким только что задавал вопросы Сету, ответил. Две короткие фразы: «привет» и «буду тебя ждать», и вот уже сияющий изнутри Олег вскочил со скамейки и собрался смыться подальше от своего спутника.

– Так ты помнишь или нет? – без особой надежды переспросил Сет, глядя, как Олег отряхивает одежду от остатков невидимого пепла.

– У тебя было три часа, – напомнил Олег. – Они кончились, я сходил с тобой, куда ты хотел. А теперь у меня дела.

– Рыженькая твоя? – ощетинился Сет.

– Ревнуешь? – с ухмылкой протянул Олег. Не осталось у него сил ссориться с Сетом.

– Последняя просьба.

Олег, не снимая кривой улыбки с лица, кивнул головой этому поганцу, мол, говори. Всё равно же получит, что хочет, так или иначе.

– Дай свой телефон.

Олег медленно протянул Сету старенький телефон, у которого уже стёрлась краска на кнопках: вместо букв и цифр горели синие огоньки подсветки. По поводу него точно не стоило переживать, что Сет сорвётся и будет таков. Если украдёт этот раритет – сам виноват, Олег пару месяцев назад с ног сбился искать для него зарядку.

Сет быстро набрал что-то и протянул Олегу телефон экраном вверх. На нём был напечатан номер.

– Это мой, – пояснил Сет. – Если что-то вспомнишь, звони.

Олег сохранил последовательность цифр в телефонную книгу, но никак её не подписал. Небрежно махнул Сету рукой и зашагал к парадной. Возле двери принялся искать по карманам ключи, а когда обернулся, заметил, что желтоглазый всё ещё стоит у скамейки.

– А если не вспомню? – спросил Олег.

– Вспомнишь. А я подожду. Я искал тебя три сотни лет. Я умею ждать.

Глава 8-9

8. Вечный сон

Олегу ждать Нелли так долго не пришлось. Она позвонила в дверь уже через час, за который сам Олег успел только умыться и рассеяно побродить по квартире, переставляя с места на место книги на полках. Совсем прогонять вон мысли о том, что сегодня произошло, ему не хотелось, ровно как и решать, полная это чепуха или половинчатая.

Из трясины раздумий его за шиворот вытащила Нелли, переступившая порог. Она тряхнула шапкой рыжих кудрей и сбросила коричневое пальто на тумбочку в коридоре.

Олег выглянул на лестничную площадку, мельком всмотрелся в самые тёмные углы и захлопнул дверь квартиры. Повернулся и увидел, как Нелли озадаченно оглядывается головой.

– Чем пахнет? – спросила она. Наклонилась к Олегу, отогнула ворот рубашки и принюхалась к нему.

– Ты курил? – удивилась, без упрёка.

Олег в ответ только принялся стягивать рубаху, поджав губы. Остался в футболке, придирчиво вдохнул воздух через её ворот.

– Сет на тебя так влияет? – удивление в голосе сменилось весельем, Нелли стало забавно от того, что её вопрос так всполошил его. – Только подружились, а он уже тебя гадостям учит!

– Мы не… – начал Олег с раздражением, обращённым скорее к самому Сету, чем к Нелли.

– Да ладно, – перебила его девушка, проходя в кухню. – Не хотел бы, ты бы с ним не пошёл.

– Он мне дверь выломал и караулил меня под окнами, – хмурясь, ответил Олег и направился за ней. – Разве у меня вообще был выбор?

– Новые знакомства тебе полезны, – серьёзно сказала Нелли, разглядывая содержимое холодильника. – А ты уже давно ни с кем, кроме нас с дедушкой Харитоном, нормально не говорил.

– Выключай терапевта, – буркнул Олег. Несколько секунд понаблюдал за бесплодной инвентаризацией пустого холодильника и спросил:

– Голодная?

– Слона бы съела.

– Садись, – уже без недовольства, голосом, наполненным теплом, сказал Олег и открыл верхний шкафчик. Загромыхал кастрюлей, которую выудил оттуда, включил кран и стал наполнять её.

Под шум бегущей воды Нелли опустилась за стол. Заклевала носом, тут же сдалась и сложила голову на руки. Пока Олег шебуршал пакетами и переставлял посуду, пока вскипал чайник и шкварчало мясо на сковородке, Нелли дремала.

Ей снились хриплые перекаты далёкой летней грозы и тёплые капли дождя на ладонях. Она сидела под раскидистым дубом, который одинокой глыбой вырос посреди разноцветья полевых трав. Ласковый ветер перебирал её кудри, а на щеках распустились яркие веснушки.

И тут пасторальную идиллию нарушил трескучий звонок телефона. Нелли достала из-под широкой юбки белую проводную трубку вместе со станцией и ответила на звонок.

– Не надо меня отговаривать. Уже всё, я позвонил просто, чтобы… Не засыпать одному, – сообщил печальный мужской голос.

Трубка хрустнула под её пальцами, когда Нелли услышала эти слова. В панике она вскочила, бросилась в сторону чёрной грозовой громады, и сон тут же выплюнул её прямиком на кухонный стол. Олег всё ещё колдовал над тарелкой чего-то ароматно пахнущего с выражением озадаченности на лице.

– Тот же сон? – спросил он.

Нелли неопределённо кивнула, встала из-за стола и скрылась за дверью ванной. Оттуда послышался шум воды.

Вернулась она уже к столу, на котором стояли две тарелки с фирменным олеговым пряным рисом и курицей и две кружки чая с лимоном. Нелли заметила, что пока она спала, почти успело стемнеть: за окном солнце роняло на фасад дома напротив последний персиковый свет, а по небу словно разлили банку чернил.

На кухне горел тусклый светильник, который держался на стене на одном гвозде и крепком словце Харитона. Свет приглушал тканевый абажур с кисточками, норовящими свеситься в полупустую конфетницу. Когда-то его сшила бабушка Олега, но с ней Нелли познакомиться не довелось.

– Какая вкуснятина! – воскликнула Нелли, усаживаясь на стул. Олег смущённо улыбнулся и заметил:

– Ты ещё даже не попробовала.

– Ты же готовил.

За едой Олег разговаривать не любил, и Нелли, которая раньше всё пыталась разболтать его с набитым ртом, со временем сжилась с этим. Рис и в правду оказался объедением, и то, что Нелли ела, открывая рот только для новой порции, а не для попыток завести разговор, это лишний раз подтверждало.

Олегу и самому еда показалась очень вкусной. Не потому ли, что не так уж часто выходило поесть не в одиночестве?

Доев, он принялся за чай: заминал лимон в кружке чайной ложечкой, глядя в окно поверх головы Нелли. Она чуть приподнялась на стуле и наконец разрушила тишину:

– А я запись эфира тебе принесла. Правда получилось только на диск. Найдешь, где его запустить?

Олег кивнул:

– Где-то был плеер. Да и компьютер, наверное, справится…

Нелли улыбнулась, пережёвывая кусочек курицы. Старомодность Олега в вещах и жестах казалась ей очаровательной, и она не раз говорила ему об этом. В комплекте с кнопочным телефоном шли старенький компьютер с белым пузатым монитором и привычка записывать рецепты в толстую тетрадку с волнистыми от влажности листами.

И всё это было для него совершенно естественным, даже будь у Олега деньги на новый компьютер и телефон, он бы не купил их, полевнившись переучиваться. Сценарий комикса про Кванта он напечатал в «Блокноте», а идеи других сюжетов так и оставались погребёнными между страниц незаконченных ежедневников.

– Я, кстати, скачал тот фильм… Забыл название.

Нелли закивала головой:

– Ага, поняла. На компьютер его скачал?

Олег встал из-за стола и начал собирать посуду в стопку. Нелли легонько придержала его руку и занялась этим сама, когда он остановился.

– Смотреть не очень удобно будет, но это лучше, чем не смотреть.

Нелли повернула кран раковины и стала мыть посуду. Шум воды заставлял её невольно думать о сне, который возвращался к ней хотя бы раз в месяц уже почти два года. Он тревожил, вставал комом в горле и холодил руки Нелли. Почему её собственный мозг извратил тот самый разговор именно так?

– А тебе снятся какие-то ещё странные сны, кроме этого? – вдруг спросил Олег. Он кусал губы, полусидя на подоконнике, и цветущая герань тянулась круглыми листиками к его плечу.

– Да, наверное, нет, – потерянно ответила Нелли. – Я обычно не запоминаю сны, только этот достал…

– А если бы тебе приснилось что-то такое реальное, что было скорее похоже на фильм или рассказ.. Как будто ты это вспомнила. Ты бы забыла такой сон?

– Думаю, что не забыла бы…

Олег кивнул самому себе и повернулся левым боком к окну. Скамейка внизу пустовала, только перепрыгивал с рейки на рейку суетливый воробей.

Он правда, что ли, ушёл?

Стоило подробнее расспросить Сета обо всём. Олега мучило это. Ему набили голову отборным безумием, и он почти готов был поверить чертяге, если найдёт в своём окружении хотя бы одну «половину».

Почему он вообще ищет поводы ему поверить?

Олег стоял у окна, смотрел, как на дом напротив падает чёрная тень. Почему-то не покидало чувство, что тень идёт за ним по следам. Что-то бесповоротно изменилось, и тревога вцепилась в грудь.

Странный сон, который снился Нелли, едва ли был хоть как-то связан с россказнями Сета. Да и она не походила на тени, метавшиеся по Жёлтому дому. Некоторые из них обладали глазами стариков, кто-то смотрел цветными стекляшками, а у Осира и Сета взгляды горели древними чарами.

Нелли же тепло обнимала, кутала в тяжёлое одеяло одним присутствием и украдкой щекотала шею: так, чтобы лишний раз вызвать улыбку. Задумавшись об этом, Олег не заметил, как девушка выключила воду в кране и оказалась рядом с ним на подоконнике, потеснив ревнивую герань.