Самозванец

Саша Солонгой

Самозванец

Глава 1-3

Перед ежегодным отплытием часть досок

на корабле Тесея обновляли.

Со временем на судне не осталось ни одной доски,

что когда-то вернулась с Тесеем

в Афины – их все заменили.

Остался ли корабль Тесея тем же самым?

Парадокс Тесея

1. Взгляд из веков

Он чётко ощутил, как в тот момент заработали десятки давно застывших механизмов. Именно тогда грохот и лязг мировых шестерней наконец достиг его ушей, отозвался звоном в голове и выбил землю из-под ног.

Он ещё не помнил, что всё началось намного раньше. Века назад.

Сначала Олегу показалось, что из оцепенения безвременья где-то в перегоне между «Площадью Восстания» и «Чернышевской» его выдернул мужик в помятом пиджаке. Вагон сильно качнуло, и он метко засадил барсеткой Олегу прямо в лоб. Недовольный взгляд и вопрос о том, где напавший вообще достал этот артефакт, застряли в горле, когда Олег понял, что на самом деле вернуло его в ревущий вагон поезда из закоулков мыслей.

Осязаемо тяжёлый взгляд.

Олега бурил хищными, магически жёлтыми глазами парень в чёрной растянутой толстовке. Он сидел, широко расставив ноги и упираясь локтями в бёдра – угловатую челюсть поддерживали кисти рук, а глаза с азиатским разрезом не отрывались от Олега, словно пытаясь вытащить из него саму суть.

Пару мгновений Олег не знал, куда себя деть, и сильнее вжимался в коричневое сиденье. От нервов болью запульсировала старая рана, засевшая на его лице вместо правого глаза. Ему не было страшно, наоборот сейчас он ощущал себя таким монолитным, каким не был никогда. Будто множество песчинок, на которые его размозжила жизнь, на секунду собрались обратно. И вся эта цельность от мизинцев ног до макушки ощущала – порядок нарушен.

Может, лицо Олега перекосило сильнее, чем он мог представить, а может, желтоглазый наконец разглядел в нём то, что искал. Он ухмыльнулся, так, словно бы настиг свою добычу и расслабленно откинулся на спинку сиденья.

Олег нащупал пальцами холодную сталь перочинного ножика, лежавшего во внутреннем кармане флисовой рубахи. Он решил, что сегодня будет особенно осторожным. Последнее, чем хотелось обогатить день – применением того, чем он выковыривал грязь из-под ногтей и надрезал слипшиеся листы бумаги у старых библиотечных книг, по прямому назначению. Но и перспектива лишиться и так дырявого кошелька или второго глаза тоже не сильно прельщала.

Пока Олег пытался не сгореть под неотрывным взглядом незнакомца, вагон вынырнул из тьмы туннеля и затормозил на тускло освещённой, закованной в серый гранит станции. Перед выходом на платформу Олег ещё раз увидел на дверном стекле отражение жёлтых глаз.

По эскалатору вверх он бежал, не оглядываясь. На земле сразу завернул за угол и принялся петлять желтокаменными дворами, то и дело утыкаясь в закрытые наглухо дворы-колодцы или перегороженные карантинными заборами проходы. Олег не смотрел назад и уже даже не чувствовал погони, но сердце продолжало грохотать в груди, а ноги несли вперёд. В какой-то момент ему пришлось заставить себя остановиться, присесть на корточки, унимая цветные пятна, прыгающие по асфальту.

Олег достал из кармана телефон и быстро набрал цифры по памяти. К уху потянулись невозможно долгие гудки. Больше всего ему сейчас нужно было услышать знакомые интонации, спросить какую-то ерунду и уловить тёплую улыбку между словами. Но этого не случилось. Лишь женщина с пронзительным металлическим голосом заладила: «Абонент не отвечает или временно недоступен».

Олег стряхнул с телефона этот звук. Он сделал выдох, затем ещё один. Грудь сдавило от нехватки воздуха, и это наконец помогло прийти в себя.

Он оглянулся по сторонам. В крохотном дворике с заброшенным садиком не было никого. Только лохматая девчонка, изгибаясь в пустой глазнице потемневшего здания, с тревогой смотрела вниз. Олег выдавил улыбку, махнул ей рукой и быстро зашагал прочь. Если он опоздает на работу, уже ничего не спасёт Олега от гнева Льва Ивановича. Даже особое положение.

Чёрт с ним.

Нанизывая своим путём одну бусину двора за другой, Олег пытался выкинуть из головы взгляд двух жёлтых прищуренных глаз. Его так поглотило это занятие, что он чуть не впечатался носом в белую свежевыкрашенную дверь.

Только сейчас он заметил: на весь коридор бывшей мебельной фабрики, а теперь – офисного здания, разило едким запахом краски. Тусклая лампа на потолке неохотно светила, подрагивая. У звонка возле двери кто-то отрезал провод, и теперь он понуро свисал к полу.

Пытаясь не вымазаться, Олег нажал на ручку, и та легко поддалась. Изнутри на него хлынул душный ком запахов благовоний и бумаги, треска телефона, громких голосов и скрежета пыхтящих принтеров.

– Олег Олегыч! – тучная и высокая девушка с ярко-голубыми волосами вскочила из-за стола. Олег невольно поморщился. Марина была чудесна, и многие, включая самого Олега, назвали бы её красивой. Но очарование линий её тела и плавных черт лица исчезало ровно в тот момент, когда девушка открывала рот. Марина обладала настолько высоким и звонким голосом, что он звучал подобно скрипке. Расстроенной и заключённой в неумелых руках. За пару лет работы здесь Олегу так и не удалось привыкнуть к этому резкому звуку, на который становилось похоже его имя на кончике её языка.

– Привет, – процедил Олег, попытавшись улыбнуться.

Марина озадаченно посмотрела на него, наклонив голову, но потом подавила секундную неловкость. Приблизилась к Олегу, перешла на полушепот:

– Лев Иваныч не в духе, с самого утра. На Ольку уже наорал, дверями хлопает, черновики не принимает! Только посуду ещё не бил. Я даже его кружку любимую запрятала, от греха подальше.

– Если Иваныч её хватится, виновата будешь ты, – заметил Олег.

Марина перепугалась от этих слов и подскочила к столу, заваленному незаконченными рисунками разных супергероев. Уже пару месяцев она пыталась придумать историю про собственного спасителя миров в трико, но упиралась или в давно заезженные идеи и стеснялась пользоваться ими, или не находила смелости на что-то новое и граничащее с абсурдом. Олег посмотрел на покрытого перьями Человека-козодоя и блистающего Шимермена. Рисовать у Марины получалось куда лучше, чем придумывать.

Девушка уследила за взглядом Олега, тут же забыла про кружку, ойкнула и схватила со стола планшет. Раскидав ненужные программы по сторонам, она показала Олегу не закрашенную до конца страницу комикса. Все фреймы пересекала устремлённая вперёд фигура подтянутого мужчины с плащом, на котором мерцала Вселенная.

– Чуть не забыла. Тут такой важный момент, я хотела с вами посоветоваться, как бы его сделать…

Олег вгляделся в рисунок. Похоже, Марина сейчас занималась страницей с супергероем Квантом, «отцом» которого являлся сам Олег. Герой оказывался перед важнейшим выбором в жизни: на одной чаше весов стояло благополучие родного города, а на второй – личное счастье с любимой. Супергерою предстояло решить, оставить ли всё как есть, и позволить судьбе создать абсолютного злодея Тенета с разрушительными идеалами, или изменить прошлое, дав ещё совсем маленькому мальчику шанс на счастливую жизнь. Ту, в которой он вырастет таким же властным и неприятным, но не опасным. Ту, в которой сам Квант никогда не встретит любовь своей жизни.

Для этой истории у Олега уже были написаны обе концовки: и приторно счастливая, и та, которая чувствительного читателя заставит пустить слезу. Какой итог ждёт героев, теперь зависело от главы издательства – Льва Ивановича.

– Как по тэзэ, фигура напряжена, но выражение лица странное. Чего-то не хватает, – увлечённо затараторила Марина. – Я понимаю, он перед сложным выбором, но как будто уже сейчас стоит дать намёк на концовку.

Марина вдруг замялась, опустила глаза вниз:

– Я бы вот на его месте и не думала! Квант уже настрадался, к чёрту всех!

Олег сдавленно улыбнулся, продолжая вглядываться в рисунок. Чего-то в фигуре Кванта и вправду не хватало – но мрачной ли решительности или светлой надежды?

– А что бы вы выбрали на его месте?

Олег нервно поправил воротник рубашки, настолько большой, что в неё бы мог поместиться ещё один Олег. Он всё забывал обновить гардероб после того, как резко потерял килограмм двадцать за пару недель два года назад.

– Не знаю. Я бы на его месте не оказался, – вздохнул он. – Да и он всегда поступает как чувствует сердце. Я не такой.

Марина с плохо скрываемым восторгом кивнула: точно не такой. В её глазах Олег Олегович – строгий ментор, который ко всем вопросам подходит с рассудительной холодностью, полагается только на логику и взвешивает риски.

– Именно поэтому мне и нужна ваша помощь, – она ещё раз протянула Олегу планшет. Тот глянул на рисунок украдкой и покачал головой. Совета у него не было.

– Вы знаете Кванта лучше всех, Олег Олегович…

– Олежа! – из-за металлической двери, ведущей в соседнее помещение, высунулось поплывшее лицо, обрамлённое седоватыми кудрями. На нём держалось выражение напыщенной доброжелательности, а значит, ничего хорошего ждать не приходилось. – Ты почему не заходишь, мне тебя отдельно, что ли звать, нужно?

Лев Иванович оскалил два ряда белоснежных зубов – откуда у директора комиксного издательства были деньги на такие зубы, оставалось загадкой. Зато краска в принтерах постоянно кончалась не вовремя.

– Здрасте, – кивнул Олег и уже подался телом к кабинету с белыми зубами и коллекцией кружек с надписью «Биг Босс», но вдруг развернулся.

– Ты очень талантливая, сможешь справиться с этим, не ищи ни у кого разрешения.

Марина подняла брови в удивлении и смущённо улыбнулась. Когда за Олегом и Львом Ивановичем закрылась дверь кабинета, она почти с разбегу запрыгнула на свой стул, и тот ещё пару метров прокатился по инерции. Остановилась, еле успев ухватиться руками за край своего стола, взяла перо и принялась за работу.

– Вы ведёте себя так, будто у вас для меня плохие новости.

Олег уже несколько минут наблюдал за тем, как Лев Иванович поправлял каждую кружку в своей коллекции, пытаясь то ли достичь эстетического совершенства, то ли отсрочить разговор. Наконец начальник вздохнул, оторвался от полок и со скрипом опустился в кожаное кресло.

– Ты прав. Мне действительно не хочется об этом говорить, особенно учитывая твоё… положение. И нашу с тобой историю.

Олег выдохнул, опустился на стул напротив Льва Ивановича. Сейчас стоило держать лицо.

– Акулам сверху хочется цифр, которых у нас нет. А денег им давать не хочется. Да и нового ты ничего не приносил, вот и появились ненужные вопросы. Да и сам знаешь, времена неспокойные…

Олег хмыкнул. А бывали ли спокойные времена?

Вспышка давно почившей болезни особо не отражалась на жизнях обычных людей. Все покрутились, побухтели, лишившись концертов, кинотеатров и других маленьких обыденных радостей, и в итоге продолжили жить. А кошмар тем временем заглядывал в окна, улыбался острыми зубами и уводил кого-то с собой за ручку, предлагая покойную негу. Пробуждались от неё не все.

– Мы тебе будем до гробовой доски должны за историю с Квантом, он стал лицом издательства и привлёк читателей…

– Это моя работа.

Перед тем как снова заговорить, Лев Иванович внимательно вгляделся в лицо Олега. Оно было бесстрастным и спокойным. Тонкие черты не отражали эмоций, а незрячий правый глаз, больше похожий на вывернутый наружу шрам, отвращал от молодого человека, которого при других обстоятельствах получилось бы назвать по-своему красивым.

– Боюсь, это былатвоя работа.

Лев Иванович, несмотря на чёрствость души, выработанную за годы в издательском бизнесе, сочувствовал Олегу. Ему совсем не хотелось быть тем, кто сообщит эти новости не просто человеку, которого этот мир прожевал и выплюнул, но таланту, отказавшемуся верить в свои силы. Он мог бы принести ещё много историй издательству и денег самому Льву Ивановичу, если бы только не проклятые счетоводы из холдинга.

– Начальство сомневается в том, что нам нужен автор, который приходит раз в неделю и не приносит новых сценариев.

Лев Иванович развалился в кресле, закинул одну коротенькую и толстую ногу на другую.

– Понимаешь, Олежа, вот было бы у меня что-нибудь, во что я бы мог тыкнуть этих идиотов носом и сказать: «Вот, глядите, что молодые таланты шарашат, а вы творцов за горло, ироды!», но у меня же ничего такого нет.

Олег снял очки, подавил пальцами переносицу. В голове пульсировало.

– У меня есть идеи, но я пока не уверен в них, – выдавил он.

Лев Иванович махнул ладонью, встал из-за стола и повернулся к Олегу спиной, глядя в окно.

– Я обещал твоей бабушке, знаю… Но сейчас я связан по рукам. Когда ты принесёшь свои идеи, и они получатся хоть в половину как Квант, я буду готов за тебя повоевать. А пока можешь идти, мы управимся.

Лев Иванович услышал, как Олег поднялся со стула и выдохнул.

– Был рад с вами работать, – тихо сказал он.

– Олежа, – Лев Иванович обернулся к нему, когда Олег уже схватился за ручку двери. – Мне жаль. И жаль твоего брата. Если я смогу вам чем-то помочь, набери. Не чужие.

Олег молча вышел.

Марина увидела его понурую спину, светлые волосы, небрежно собранные в короткий хвост. Он даже не взглянул на девушку и устремился к лестнице.

Она окликнула его на пролёте между вторым и третьим этажами. Спешные шаги снизу утихли.

– Вы же придёте через неделю?

Спускающийся вниз каскад чёрных перил прервался крупной чёрно-зелёной клеткой – Олег остановился и теперь держался изо всех сил, чтобы не упасть на подкашивающихся ногах и унять снова схватившее за горло удушье .

– Меня уволили, – наконец кратко ответил он. Хриплый голос отразился от стен и эхом прозвучал в голове Марины.

– А как же… Квант?

– Обе концовки на столе у Льва Ивановича.

Марина не знала, что сказать, но было необходимо сказать хоть что-то. Он ускользал, и мог больше никогда не вернуться, а у неё не было ни единого способа связаться с ним там, за пределами фреймов с несуществующим супергероем.

– Олег, давайте… Давай выпьем как-нибудь вместе?

Олег медленно задышал через рот, пытаясь не дать сорваться голосу.

– Я не пью. Извини.

Прежде чем она начнёт объяснения о том, что совсем не это имела в виду, или, того хуже, спустится на его лестничный пролёт, Олег принялся перепрыгивать ступеньки, ведущие вниз. Металлическая дверь за ним жалобно скрипнула, и он шмыгнул в арку ближайшего дома. Лишь ещё пару обшарпанных колодцев и заросших скверов спустя он обернулся. Марина не шла за ним. Олег покачал головой и поплёлся в сторону метро. Он чувствовал себя просто отвратительно.

Два хищных жёлтых глаза следили за ним из-за припаркованного неподалёку «Соболя».

Кислую мину пришлось стянуть с лица парой часов позже, когда Олег уже стоял возле обшитой вагонкой двери в едва освещённом подъезде. В руках у него был белый шелестящий пакет, а на душе – тяжеленный булыжник. Сдвинуть его не получалось, но вызывать лишних вопросов своей физиономией он тоже не хотел. Олег попытался улыбнуться, поморщился и протянул руку к лопнувшей от времени и зажигалок кнопке звонка. По ту сторону двери раздался противный писк, и тут же громкий и хриплый мужской голос воскликнул:

– Ещё секунда, и я вам руки повыдёргиваю, олухи!

За дверью послышалась возня, затем Олег почувствовал на себе придирчивый взгляд из глазка. Олег наклонил голову, криво улыбаясь и приподнимая пакет. После секундной паузы послышался металлический звук, и дверь приоткрылась.

В щели показался прибитый годами к земле старичок. На его лице и голове остались только пучки серебристых волос, торчащие тут и там. Над серо-зелёными, как у самого Олега, глазами нависали густые и длинные волоски бровей. Харитон, так его с переменным успехом звали уже больше семидесяти лет, нахмурился ещё сильнее, увидев поникшего внука.

– Я тебе говорил ничего не таскать, гадёныш.

Олег в беспомощной попытке протянул пакет старику.

– Я уже купил.

– Вот сам и сожрёшь.

– Там хлеб, яйца, кабачковая икра, конфеты…

– Сдались мне твои конфеты, я что тебе барышня кисейная какая-то? Своей невесте покупать будешь!

– Твои любимые.

Харитон сильнее просунулся в щель приоткрытой двери, с подозрением посмотрел на протянутый ему пакет.

– Сливочные?

– Сливочные.

Харитон широко раскрыл дверь, жестом приглашая Олега войти:

– Так бы сразу и сказал, запёрдыш.

Олег натянуто улыбнулся и зашёл внутрь, в маленькую затопленную вещами квартирку. Его никогда не обижали слова Харитона, потому что за плечами старика осталось калечащее воспитание, которое выжгло на его языке все нежные конструкции разом. Даже покойную бабушку Риту, с которой они прожили почти пятьдесят лет, он все эти годы будто бы еле терпел, а не считал лучшей женщиной всех времён.

– И зачем ты мне эти подачки таскаешь? – стараясь перекричать грохот посуды, спросил Харитон уже с кухни, пока Олег возился с кедами в коридоре. – У меня ноги не отсохли, сам могу до универсама дойти.

– Чтобы ты не ходил, и таскаю, – Олег шагнул из пыльного мрака на синюю кухоньку, заставленную цветами и залитую солнцем. Всё: занавески из деревянных бусинок, ультрамариновая скатерть на прислонённом к окну столе, даже записки на холодильнике с напоминанием купить муки – остались точно такими же, какими были два года назад.

Здесь Олег чувствовал себя спокойно, будто бы всё было по-прежнему. И эта иллюзия замершего времени не возникла сама собой, для её поддержания Харитон делал очень много вещей, но никогда и никому бы в этом не признался.

– Холере сраной уже два года, соплёныш. И никуда она не собирается. Ты так и хочешь мне до самого гроба пакетики таскать?

Олег серьёзно посмотрел Харитону в глаза.

– Если благодаря этому ты не заболеешь, да.

Старик вздохнул и выключил чайник. Кипяток с урчанием наполнил две фарфоровые кружечки с цветочным узором. Харитон бросил в них по пакетику чая и переставил на ярко-синюю скатерть. Жестом указал внуку, чтобы тот сел. Олег включил захлёбывающееся звуками радио. Оно, чуть поджёвывая мелодию, затянуло середину Застольной песни из «Травиаты».

Харитон насыпал в свою кружку две ложки сахара и принялся разворачивать яркие фантики сливочных конфет. Олег медленно цедил чай под громкие вздохи оркестра.

Внук и дед молча смотрели в окно на желтеющую листву.

Через час Олег вышел из квартиры Харитона, пересёк лестничную площадку и остановился у двери напротив. Он похлопал себя по карманам, наконец нашёл вечно блуждающие по ним ключи и открыл дверь.

Ещё более засыпанная вещами квартира вздохнула пылью, когда Олег шагнул в длинный коридор. Сразу слева от входа притаилась маленькая кухня, на которой и одному человеку приходилось ютиться. В середине коридора белела плотно закрытая дверь в комнату Олега, а в конце находились ещё одна запертая дверь и арка, через которую на паркет стелились солнечные квадраты.

Олег сбросил с ног незашнурованные кеды и стал открывать вторым ключом свою комнату. Сейчас с ним в этой квартире никто не жил, но он всё также по привычке всегда закрывал дверь на два скрипучих оборота. Ему не хотелось, чтобы внутрь мог заглянуть зашедший полить цветы Харитон или зачем-то нагрянувшие родители.

Ничего такого в этой комнате не было, даже наоборот. Огромная и кондовая, прабабушкина чешская стенка со встроенным письменным столом и полками, заставленными пыльными книгами и всякой мелочёвкой, прохудившийся диван с торчащей пружиной и зажатая шкафом кровать – вот и всё.

Небрежно скинув рубаху по пути, Олег доковылял до кровати и плюхнулся на неё так, что в воздух поднялась пыль. Она золотилась в солнечных лучах, танцевала, кружась, и вновь оседала на плед.

Несколько минут Олег не шевелился и почти не моргал, только смотрел в потолок. Во времена, когда он мог проводить так целые дни и даже недели, Олег наклеил туда огромный плакат с картой мира. Постер оказался тяжеловат, вечно отклеивался, и Южная Америка начинала тянуться к постели своим острым когтем. И сейчас край, на котором был нарисован континент, только медленно отлипал от побелки.

Олег ужасно устал, а на сегодня ещё были дела.

Он дёрнул головой, сбрасывая мутную пелену, тяжело поднялся. Открыл ящик стола и достал оттуда серебристый блистер, который всегда возвращал его в реальность. Выдавил крупную таблетку и отправился на кухню за водой. Когда он вертелся возле окна, разыскивая на полках чистую кружку, что-то привлекло его внимание. Он резко вжался в стену у холодильника и опасливо выглянул во двор. Тёмной долговязой фигуры, которая ему только что померещилась на тротуаре, не было.

Олег дрожащими руками схватился за телефон, снова набрал по памяти заученные цифры. Спустя несколько тягучих гудков ответа не последовало.

2. Чужак

– Пить будешь?

– Хотел бы, – нервно усмехнулся Олег. – Нельзя.

– Да, извини. Забыл совсем. – Коля шевельнул плечами, продолжая пялиться на дно своего стакана.

Они с Олегом сидели в крошечном прокуренном баре, вход в который даже при всём желании можно найти только уткнувшись носом в обшарпанную жёлтую дверь в самом мрачном углу, какой только можно представить. Если удача в иной день была не на стороне жаждущих водянистого пойла, приходилось вызванивать местного бармена Енисея. Тот мог даже не взять трубку, но понять, что к нему гости, и будто бы заставить стены расступиться. Жёлтая дверь тут же обнаруживалась на самом заметном месте.

Коле никогда не нравилось то, что смешивает Енисей, но так повелось, что они с Леной и Олегом ещё со старших классов встречались всё чаще и чаще только здесь.

– Как ты?

Олегу было сложно ответить на этот вопрос. Может, из-за давно привычного душного полумрака с дрожащим неоновым светом, а может потому, что он наконец понял, как на самом деле устал. Впервые с утренней поездки в метро он не ощущал на затылке пристального взгляда.

– Да как обычно, – соврал Олег.

Коля вяло кивнул, хлебнул из стакана что-то отдалённо напоминающее «Маргариту».

– Мы с Леной уезжаем.

Олег замер, только сильнее впившись ногтями в ладони. Что-то в его груди упало.

Коля внимательно посмотрел на друга. В носу защипало.

– Ты же понимаешь…

– Я всё понимаю, – отрезал Олег. – Ничего мне объяснять не надо, не слепой.

Оба молчали с минуту.

– Сейчас нормально выпускают?

– Ну как «нормально». Задают кучу вопросов, делают тесты, почти пандемия всё-таки…

– Да, будет плохо, если болезнь выйдет за пределы города, – серьёзно сказал Олег.

– Я знаю, – ещё более резко ответил Коля. Затем одёрнул себя, выдохнул в сторону. – Но сейчас мы практически в ловушке. Ждём, когда захлопнется.

– Что, веселитесь? – с усмешкой спросила вернувшаяся с новыми стаканами Лена. Она умостилась на диван рядом с Колей, как всегда, улыбаясь.

Они с Колей контрастировали на всех уровнях: начиная от внешности (чёрная копна кудрявых волос против белого «ёжика» Коли), и заканчивая вкусами в кино (Андерсон против Хичкока). И тем не менее вместе они всегда казались одним целым.

– Олег не сильно рад новостям.

– Ещё бы он был! – Хохотнула Лена. Затем она наклонилась через стол ближе к Олегу и затараторила:

– Айда с нами, тут всё равно дрянь, и лучше вряд ли будет. А вместе мы всегда что-нибудь придумаем.

Олег покачал головой. Ему становилось всё хуже и хуже от сегодняшнего бесконечного дня.

– Не могу.

– Зазнобу свою оставить не можешь? – ехидно спросила Лена. Олег только был готов поблагодарить Лену за смягчение ситуации своей беспечностью, как она выдала:

– Так бери её с собой!

На мгновение воображение Олега нарисовало ему картинку сказочной и будто бы солнечной жизни далеко от этого мрачного сырого города. Будто бы там нет никаких проблем, раны исцеляются, а начальники никогда не увольняют.

Чушь это.

– Я буду по вам скучать, – выдавил Олег.

Лена протянула руку к Олегу, взяла его за предплечье.

– И мы по тебе, солнце.

Коля продолжал искать правду на дне стакана.

Правды Коля в тот вечер не нашёл, хоть и выпил много. Лена старалась всеми силами тормошить хмурых молодых людей, даже потащила их напоследок измерить шагами Невский от начала и до конца. Но недалеко от Катькиного сада послышались сирены и несколько выстрелов, поэтому пришлось огибать вдоль канала, глядя в мутную воду с рыжими отблесками фонарей.

Людей было немного, по дороге раз в пару минут проезжало одинокое такси. Полупустые улицы нервировали. Олег увидел своё отражение в мёртвом стекле витрины, пока они ждали зелёного сигнала светофора на пустой дороге. Вместо глаз – два прямоугольника стёкол очков, преломляющих свет. Понурые плечи и окончательно растрепавшийся хвостик, флисовая рубашка на несколько размеров больше нужного. Он посчитал, что не выглядит как тот, кто мог бы просто так уехать отсюда. И тем более не выглядит как тот, кто за вечер не выпил ни капли.