39,5

А между тем, градус по поводу молчания сына и внука накалялся. Особенно на этот счет переживала эмоциональная Валентина – мать Андрея. Она работала по пятидневкам и ту часть времени, пока бывала дома усиленно занималась с сыном, добиваясь от него хоть каких-то звуков, но тщетно. За окном зима, скоро два года уже первенцу, а он все молчит и молчит.

– Ну, пойдем, Андрюша, посмотрим, как там погода, кто идет, кто едет…

Мать всхлипывала, и дело грозило обернутся ручьями слез. Валентина присела на диван у окна и намеревалась уже предаться женскому горю. Андрей не любил такое состояние матери да и слезы вообще… Ну, чего хорошего в этом? А дело к тому идет. Скверно… Он стоял на стуле и высматривал в покрытое зимними узорами окно чего-нибудь интересное. Но много ли интересного на зимней деревенской улице в рабочий день? То-то и оно… «Все кому положено уже в школе и на работе, а кому не положено – те печки топят да обед готовят. Ага… А вот это чего там? Трактор привез полную телегу дров. Разворачивается… Соседям привез, Галь Иванне значит… Андрей оглянулся на мать… Ну, так и знал – мокроту разводит. С этим надо чего-то делать, причем не откладывая».

– Трактор…

Валентина, заслышав звук двигателя, встала рядом с сыном и стала смотреть в окно, тоже озаботившись посторонним шумом, но не переставая плакать. Слезы капали Андрею за шиворот и это еще больше подстегивало его к тому, что надо что-то делать. Вот и Галь Иванна вышла встречать тракториста. Постучал пальцем по оконному стеклу:

– Трактор… Галь Иванна!

– Ой, Андрюша… повтори, сынок! Что ты сказал?

– … трактор… Галь Иванна…

– Ой… Тетя Марина, тетя Надя, скорее сюда! Андрюшка заговорил.

Когда хлопнула входная дверь и на пороге показался высокий под потолок дед Виктор, на диване сидели три ревущих женщины: его жена, сестра жены и сноха. Андрей по-прежнему стоял на стуле и смотрел в окно на заваленную большими сугробами зимнюю улицу, огромную кучу дров у соседского забора и Мурку, грациозно вышагивающую по забору и всеми лапами оживляющую замерзший деревенский пейзаж.

– Что случилось? – озабоченно спросил Виктор.

– Андрюшка заговорил, – хором ответили женщины и зарыдали еще громче.

– Ну, здорово… Радость в дом! Что сказал?

– Он сказал «трактор» и «Галь Иванна»…

– Хорошо… А ревете чего? – непонимающе спросил дед.

– Наверное, трактористом будет…

Дед молча прошел на кухню, достал из-под стола огромную бутыль рябиновой настойки и наполнил свою большую кружку. Внук заговорил-таки и не абы как, а сразу словами. Только Виктор поднял кружку, намереваясь отметить достойное этого событие, как откуда-то сверху раздался непонятный свист, шум, шипение и потом бабахнуло так, что зазвенела посуда на полках, подскочили женщины с дивана, съехал снег с крыши, сиганула в сугроб Мурка и только весело смеялся Андрей, восторженно хлопая в ладоши и показывая пальцем на стремительно удаляющийся истребитель, взявший звуковой барьер аккурат над их домом.

– Летчиком мой внук будет и хватит мокроту разводить! На стол накрывайте, а то весь обед так, на вас глядя, и простою, – строго сказал Виктор и залпом осушил кружку.

1975-1979, Школьный двор. Кумир: дядя Степа-милиционер.

Большая часть короткоштаного детства Андрея прошла на школьном дворе, занимавшем обширную территорию, вмещавшую в себя старую двухэтажную школу (к слову, у новой школы был свой двор) с примыкающей теплицей, отдельные строения спортивного зала, конюшни столовой, угольного склада и интерната – школьного общежития для ребятишек из отдаленных населенных пунктов, расположенных в глухом лесу.

Дети разъезжались по домам лишь на выходные, праздники и каникулы. Тогда школьный двор пустел, но не надолго, так как совсем скоро переходил в полное и безраздельное распоряжение друзей мальчугана, среди которых он был самым младшим и, что закономерно, самым маленьким. С детства приходилось тянуться за старшими, участвуя во всех детских играх, забавах и развлечениях.

Кумиром трехлетнего мальчишки был герой стихотворения Сергея Михалкова дядя Степа. Сначала Андрей услышал о нем из книжки, немного позже увидел мультфильм и был восхищен личными качествами отважного милиционера. Дядя Степа одну старушку перевел через дорогу, другую спас с отколовшейся льдины, предотвратил проделки хулигана, обижавшего на улице школьниц, урезонил другого в магазине игрушек, вернул потерявшегося малыша маме и проблему сломавшегося светофора решил. На вопрос кем будешь, когда вырастешь, к ужасу родных и близких, отвечал однозначно и не задумываясь:

– Милиционером, как дядя Степа!

Никакие аргументы родителей и бабушек не могли превратить любимого героя в антигероя и отвернуть пацана от неправильного выбора в дальнейшем. Родственники предприняли превентивные меры и книжка, вносящая смуту в детский ум, быстро затерялась при переносе от одной бабушки к другой и никогда больше не появилась в домашней библиотеке. Это была потеря потерь! Дядю Степу пытались заменить герои русских народных сказок, Буратино, добрый доктор Айболит и многие другие. «Веселые картинки» тоже пытались внести свою лепту, но тщетно.

С Айболитом было вообще все непросто, противоречиво и неоднозначно. По соседству с домом бабушки Клавдии находилась ветеринарная лечебница. С раннего утра перед ней выстраивались очереди хозяев лошадей, коров и быков, приведенных в поводу или на веревке, поросят, привезенных в больших плетеных корзинах на подводах и принесенных в мешках через плечо, собак всех пород и мастей, кошек и котов со всех окрестных деревень и поселков.

Суровые мужики, работавшие ветеринарными врачами и фельдшерами совсем не были похожи на доброго доктора Айболита… Они непрерывно курили папиросы и самокрутки, с животными не церемонились, делая свою работу максимально быстро, без суеты и лишних движений. Да и не мудрено, у большинства из них за плечами была война – самая кровопролитная и жестокая из всех известных войн.

Дни шли за днями, коровы заполошно трубно мычали (почти как гудок паровоза), лошади ржали, истошно визжали поросята, и этот визг брал за душу более других… Высокий забор, отделявший двор ветеринарки от бабушкиного огорода был слабой преградой для любопытного пацана. Щели в заборе были такие, что рассмотреть происходящее не составляло никакого труда, а порой через них вырывались на свободу орущие благим матом и не желающие лечиться коты или не слишком большие скулящие собаки, если верить которым, Айболита в этой лечебнице отродясь не было. И что получается? Вот тут в книжке – «приходи к нему лечиться и ворона и лисица», а в лечебнице его нет… А если его не было вот тут, прямо за забором (проверено лично неоднократно), то где ему быть-то? Вот то-то и оно… Не надо маленьких дурить!

Таковы были суровые реалии, ставшие первым, по-настоящему взрослым разочарованием и крушением идеала. В тоже время, любой милиционер вызывал у Андрея искренний интерес, безмерное уважение и желание выяснить, не знаком ли он с дядей Степой. Милицейская форма, портупея, пистолет и прочие атрибуты были для мальчишки интереснее и привлекательнее всех детских сказок и журналов. Видя такую приверженность Андрея к непопулярной в народе профессии милиционера, все книги и журналы подвергались жестокой цензуре, а о просмотре телевизора и речи не могло быть.

Да и не было в этом особого смысла, поскольку в лесном поселке телевизор практически не ловил сигнал. Не помогали даже многометровые мачты антенн, возводимые умельцами и мастерами на все руки. Как правило, новенькие антенны были признаком скорого урагана либо нешуточной грозы, со всеми вытекающими последствиями в виде сломанной мачты, поврежденной крыши, удара молнии и сгоревшего телевизора. Иногда весь этот набор доставался кому-либо, как говорится, «в одном флаконе». Поэтому, в большинстве домов телевизоры хоть и были, но чаще всего по прямому назначению не использовались, а были важнейшим предметом интерьера и бережно накрывались кружевной салфеткой.

Электроснабжение большинства домов поселка осуществлялось от промышленной линии, основным потребителем которой был работающий в две, а то и в три смены лесозавод. Лампочки давали нормальный свет лишь когда выключались станки, но это было мало кому интересно, поскольку «Спокойной ночи, малыши» уже давно закончилась.

После того, как друзья начали ходить в школу играть стало не с кем и Андрей пристрастился ходить в спортивный зал, который находился неподалеку во дворе интерната. В школу на уроки не пускали, а вот в спортзал – пожалуйста, но это смотря кто урок вел. Большая часть спортивных занятий у школьников зимой и летом проходила на открытом воздухе, но в плохую погоду уроки проходили в спортзале. Учитель физкультуры фронтовик Евгений Антонович привечал пацана, каждый раз выдавал новый свисток (насовсем!) и разрешал подавать сигналы. Это было волшебно – все подчинялись его сигналам! Взрослые, целым классом, воспринимали его иногда с ироничными улыбками, но все чаще как само собой разумеющееся. И это были и популярность, и первый успех, если хотите.

Зимой преобладал лыжный бег. Андрею очень хотелось лыжи, чтобы бегать и кататься, как все, но ничего подходящего по размеру не находилось, к тому же лыжи были с жестким креплением на ботинки, а когда еще нога до такого размера вырастет? Вот то-то и оно… Решил попробовать на отцовских. Ушел он как-то на работу в соседний поселок пешком – погода была хорошая и дорога накатанная, а лыжи оставил у крыльца. Лыжи взрослые, но на полужестком креплении, можно и даже предпочтительно в валенках на таких кататься. Вот Андрей, пользуясь бесконтрольностью и начал их осваивать.

Непросто, когда лыжи в три раза длиннее, чем твой рост, но охота пуще неволи. Проблема была даже не в длине лыж, а в отсутствии подходящих палок. В первый день тренировка прошла незамеченной, да и во второй день могло бы обойтись, если бы не появившиеся дырки в новых валенках – протер креплениями. Вечером испорченные валенки заметила бабушка. Про лыжи не поверила и влетело Андрею будь здоров, но это мало что меняло – влетело бы в любом случае. Однако утром выдала старые, еще прошлогодние валенки, которые были уже маловаты, а новые и худые отнесла сапожнику дяде Ване – поставить заплатки, да и подшить подошвы заодно, если уж лыжник объявился.

Бабушка Клавдия проэкзаменовала Андрея на умение ходить на лыжах, дала пару весьма дельных советов и оценила старания внука на «твердое хорошо». А, учитывая размер лыж и отсутствие палок – «очень хорошо». Вечером рассказала родителям. Отец пообещал принести в выходные дяди Сашины лыжи, которые тот подзабросил за ненадобностью – ему были уже маловаты, а Андрею хоть и велики, но не настолько велики, как те, на которых он учился.

Кататься на новых лыжах – красота. По-прежнему не хватало лыжных палок, но Андрею это не мешало. В воскресенье катался с Юркой Бойцовым. Он здорово бегал на лыжа, да и лыжи у него были на ботинках, изящные и блестящие лаком, но, при всех своих достоинствах, они были узкими и Юра часто проваливался в снег, черпал его ботинками, снимал их и вытряхал снег, короче, терял время, тут-то его и нагонял Андрей, к которого лыжи были широкими и длинными, на полужестком креплении и под его весом в снег вообще не проваливались и ноги были всегда в тепле. Палки бы не помешали, но не бывает таких маленьких, это надо дядю Сашу просить, чтобы на мебельной фабрике сделал что-нибудь подходящее. А пока и так хорошо!

В следующий выходной Юрке пришлось уже всерьез напрягаться, чтобы оторваться от Андрея, все так же бегавшего на лыжах без палок. Пока товарищ в школе – Андрей времени не терял и объехал все доступные горки. Отсутствие палок на время компенсировали бечевкой. Это не то, что нужно, но очень помогало, когда ноги уставали нести на себе лыжи. Тогда Андрей отстегивал ставшие тяжелыми лыжи и тащил их за собой как санки. Удобно, что и говорить. А были бы палки, так и их нести бы пришлось – морока одна.

Когда наступили зимние каникулы, собралась большая компания и решили ехать кататься на лыжах с самой крутой и страшной горы – Коржаковой. С нее в основном только на санках и катались, а на лыжах мало кто решался. А тут собралась отчаянная компания пацанов и решили ехать. Увязался и Андрей. Заводила – Серега Колыванов хотел было отшить мелкого и начал высмеивать, но вступился Юрка и поручился за него, что проблем не будет и вам ребятки, еще самим поторапливаться придется. Ну, так и вышло. Подводить теперь уже было никак нельзя. Друг за него слово дал. Колонна вытянулась длинная – человек десять, Андрей шел замыкающим.

Лидеры в начале хорошо наддали по лыжне, но Андрей отлично знал маршрут и ловко нагонял их, срезая везде, где было можно. Страшновато было срезать, когда ехали по пруду – полыньи были не редкость и нужен глаз да глаз, поэтому лучше все же ехать по лыжне и лишний раз не рисковать. Но и лидеры быстро подрастеряли свой задор – одно дело катиться в свое удовольствие, а другое пытаться кому-то что-то доказать. Да и мелкий, несмотря на огромные лыжи и отсутствие палок справляется на удивление хорошо.

С самого верха Коржаковой не решился съехать никто, кроме Сереги, да и тот, начав спуск, не доезжая середины горы круто отвернул в сторону и загасил скорость. Решили кататься с середины и это было правильно. Скорости хватало за глаза. Ближе к вечеру уставшие и замерзшие притащились на школьный двор. Дальше предстояло расходиться по домам. Старшаки похвалил Андрея – молоток, хорошо держался, не отставал, не ныл и вообще… Короче, принят в команду, безогворочно. Гордость распирала юного лыжника, а дома ждал нагоняй!

1978-1979 год. Рабочий поселок Лесной. Переезд в новый дом рядом со школой.

С переездом в новый дом жизнь Андрея круто изменилась. У него появилось неожиданно много свободного времени. Во-первых, этот дом находился достаточно далеко от домов бабушек, во-вторых, все его друзья уже учились в школе да и жили тоже не близко, в-третьих, было решено предоставить ребенку больше самостоятельности, так как скоро ему идти в школу.

Времени было полным-полно, а вот распорядиться им правильно было весьма сложно. Ну, читать он еще не научился, а телевизор был скорее для интерьера, поскольку свою основную функцию он в лесу выполнять не мог – ближайший ретранслятор сигнала не решал проблему, деревья надежно защищали людей от пагубного пристрастия к просмотру телепередач. Выручали журналы «За рулем», и «Веселые картинки», но было их очень мало, а новые приходили один или два раза в месяц. В шашки и домино играть самому с собой было не интересно, но как то скрашивало время. Все закутки дома, двора и надворных построек тоже были изучены от и до. Заняться было решительно нечем.

Радио… Сколько интереснейших передач, радиопостановок, спектаклей, разнообразной музыки, песен… Вот что компенсировало пацану недостаток общения!

К вечеру, у Андрея было полным-полно вопросов, требующих немедленного разъяснения. Но получить ответы на них было совсем не просто. Мама работала по сменам и половину вечеров ее не было, а когда была, то надо пораньше лечь спать ибо на следующий день вставать ни свет, ни заря – в первую смену.

Более-менее получалось поговорить, когда отец проверял ученические тетрадки. Андрей часто заглядывал туда и ровным счетом ничего не понимал. Да, читать пока не умеет, но в книгах хотя бы шрифты были разборчивыми, буквы почти все знакомые. А в тетрадях чего? Как курица лапой пишут эти ученики. Но, в то же время, отец как-то разбирает и отметки ставит разные. И маме помогает решать ее контрольные из техникума. Она вообще в каких-то толстых тетрадях пишет. Называются они общими. Ну, какие же они общие? Попробуй их возьми, можно и нагоняй получить, если обратно забудешь положить.

Как-то раз целый день переписывал с тетрадей, вроде похоже получается. Старался изо всех сил. Ну, и от себя тоже добавил. Вечером показал родителям свои сочинения – говорят ничего не разобрать. Вот пойдешь в школу – там тебя научат, а пока лучше рисуй. Рисовать не хотелось, а вот научиться писать и передавать таким образом другим людям то, о чем думаешь или знаешь ужасно хотелось. Ради такого можно и потерпеть. Но стоит узнать, может и дома можно научиться? Ну, не всегда же школы были и не все в них ходили. Выросли же как-то и без этого. Прабабушка Оля, например, или бабушка Надя…

Вечером атаковал отца своими вопросами. Тот терпеливо объяснил – в школу теперь ходить обязательно для всех. Ни, читать, ни писать, ни считать его дома учить никто не будет – только в школе, как всех. Сиди и жди, на будущий год – школа твоя.