Там, за огненной рекой

Чудовище ярилось, ему словно бы не хватало места от бурлившего в нём гнева.

Оно взмахнуло ветвистой лапой, с силой отталкивая от себя макушку ближней сосны – и ещё одно высоченное дерево рухнуло, выворачивая из земли вековые корни.

Лиля сжалась в комок. Обезумевший великан был уже совсем близко. Огонёк лампадки затрепетал, как на сильном ветру, а потом поник болотным огоньком. Лиля до боли зажмурилась. Если эта громадина наступит на неё, то раздавит в лепёшку и даже не заметит!

Исполин шагнул вперёд – и тут клубок, который Лиля сжимала в руках, вырвался и упал прямо под его сучковатые лапы. Лиля вскрикнула. Едва живой огонёк в лампадке тихо затрещал, мигнул и поник. От фитиля потянулся белёсый дымок.

Древесный великан замер, не сводя с клубка полыхающих яростью глаз. Его ноздри хищно дёрнулись, когда лампадный дым добрался до носа.

– Х-х-ха-ах! – резко выдохнул он, и на Лилю посыпался каскад прелой листвы. – Тиш-ш-шина в лес-с-су быть дол-ш-ш-шна-а-а!

Он занёс над ней огромную ножищу, готовясь сделать шаг. Лиля застыла в немом ужасе – но тут откуда-то слева, лавируя между поваленными деревьями, на них понеслось задорно мигающее светодиодной подсветкой моноколесо, на подножках которого стоял на задних лапах огромный чёрный кот. Глаза его горели зелёным фосфорическим огнём, с пушистой шубы сыпались жгучие искры. Умело управляя транспортным средством, зверь вовремя сбросил скорость, сделал плавный круг вокруг жуткого великана, ухитряясь при этом грозить ему когтистым пальцем, и устремился в чащобу.

Проводив его взглядом, лесное чудище выплюнуло вслед ком вязкой дымящейся смолы – но кот уже исчез в темноте, оставив после себя лишь ехидный смешок.

Чудище зашипело, будто разъярённая рысь, и, влепив напоследок лапой по кронам ближних сосен, рассыпалось кучей сухих сосновых шишек, перепрелой листвы и ломаных веток.

Упала тьма – непроглядная, будто до начала времен: ни зги не видно, ни души окрест. Исчезли блуждающие огоньки, погасла потусторонняя плесневая иллюминация. Разом, будто по взмаху руки незримого дирижёра, воцарилась тишина. Хозяин леса навёл порядок по своему разумению и канул – так же неожиданно, как и появился.

Дрожащая от пережитого ужаса и уже ничего не пытающаяся понять Лиля спецэффектов не оценила. Схватив едва теплящуюся лампадку, она припустила за вновь осмелевшим клубком во всю прыть, не разбирая дороги. Оставалось только надеяться, что вёл он её не в самый бурелом.

Она немного успокоилась, лишь когда лампадная свечка снова разгорелась ровным тихим светом.

Дом появился внезапно. Только что стеной стоял мрак, едва подсвечиваемый огоньком лампадки, и даже клубок не убегал далеко, а степенно катился, держась поближе к Лиле, как вдруг впереди что-то громко заскрипело, земля заходила ходуном – и ярким светом, ударившим по глазам, вспыхнуло огромное панорамное окно. Через него щедро лился яркий электрический свет – слишком жёлтый, слишком тёплый для этого леса.

Пока Лиля, болезненно щурясь, пыталась рассмотреть, на что же они набрели, клубок отважно поскакал вперёд, вспрыгнул на высокое крыльцо и с разгона стукнулся в дубовую резную дверь. Та сразу же распахнулась, словно хозяин дома только и ждал сигнала. Лесную темень рассекла полоса тёплого электрического света.

Однако, вопреки ожиданиям Лили, на порог никто не вышел, и, немного выждав приличия ради, она пошла к крыльцу.

Замерла у порога.

Он как-то необъяснимо чувствовался – не как условная линия, отделяющая улицу от дома, а как граница между мирами. Шаг вперёд означал очередную неизвестность…

Подобрав клубок, она решительно шагнула внутрь – и дверь закрылась за ней сама без единого звука.

ГЛАВА 4. БАБА ЙОГА

В просторном холле было тепло, светло и очень-очень хайтеково. Тёмно-бежевые стены удачно сочетались с мебелью кремового цвета, а свисающие с высокого потолка чёрные светильники на длинных шнурах привносили в стильный интерьер брутальную нотку. В доме свежо и тонко пахло спелыми яблоками. Негромко играла мелодия, в которой Лиля с изумлением узнала музыку для медитации.

Возле входной двери стояло на зарядке уже знакомое Лиле моноколесо молочного цвета с чёрной окантовкой. С него расслабленно свешивалась длинная, леопардовой окраски змея, и бегущие по корпусу синие диодные огоньки ей нисколько не мешали. На низкой полке гардеробной стойки, беззастенчиво вывалив пушистое пузо, валялся и сам недавний спаситель – чёрный кот размером с хорошо откормленную рысь. Судя по полному равнодушию, со змеёй он был очевидно накоротке. Впрочем, его дзен-буддизм распространялся не только на ползучих гадов. Увидев незваную гостью, зверь лишь зевнул, широко разинув розовую пасть. Вкупе с благодарностью за спасение Лиля мгновенно прониклась ещё и уважением, поскольку с клыками у него всё было в полном порядке. С когтями, надо думать, тоже.

Разглядывая обстановку, Лиля неловко переступила босыми ногами, думая, как бы тут всё не перепачкать. Но ступни, к её удивлению, оказались совершенно чистыми.

– Варги-ин! Варгоша, проведи ко мне гостью! – послышался из глубины дома нежный женский голос. – Посмотрим, ради кого ты в лес сорвался, чёрной молнии подобный.

Тяжело вздохнув, Варгоша с ленцой перекатился на бок, после чего кулём плюхнулся на пол. Всё так же не обращая на Лилю ни малейшего внимания, он вздел восклицательным знаком пушистый хвост и важно потопал вперёд (на четырёх лапах, как коту и положено), нисколько не заботясь, следует ли за ним гостья.

Гостья, впрочем, послушно следовала, ибо что ещё оставалось делать в этом дивном сюре? Только подчиняться логике сна.

– Не сна, девочка моя, – послышался совсем рядом всё тот же голос. – Ты уже проснулась, поздравляю. А вот логике нави следовать – недурная идея.

Котище свернул налево, и взгляду Лили открылась большая квадратная гостиная с панорамными окнами. Цветовая гамма комнаты поддерживалась в тонах холла, разве что в декоре появились золотистые вкрапления. Под одним из окон располагался светло-коричневый угловой диван; на стене рядом с ним висела большая картина в технике сепии, обрамлённая тонким золочёным багетом.

Варгин, приветственно мурлыкнув, скользнул в дальний угол гостиной, и только после этого Лиля заметила женщину, сидящую на ковре в позе лотоса. Хозяйка дома пребывала в очевидной гармонии с собой, миром и собственным домом. Её лицо, покрытое золотистым загаром, светилось зрелой, ухоженной красотой; миндалевидные карие глаза затемнялись густыми ресницами. Волнистые каштановые волосы были заплетены в свободную косу.

Когда их взгляды встретились, женщина приветливо улыбнулась.

– Надо же, какую интересную девочку клубочек-коточек ко мне привёл!

Она разомкнула сложенные в прана-мудре пальцы, развела руки в стороны и одним движением легко поднялась в полный рост. На ней была надета пижама из золотистого шёлка, состоящая из рубашки и легкомысленных шортиков. Только сейчас Лиля заметила, что её левая нога представляла собой бионический протез из светлого металла.

Пока Лиля переваривала эту информацию и лихорадочно пыталась сообразить, как вести себя, чтобы не задеть хозяйку, та понимающе улыбнулась.

– Всё в порядке, не смущайся. Реагировать на мою технически продвинутую ногу никак не нужно. Хвала современным технологиям, с ней я не знаю никаких проблем. Та, что была раньше, порой сильно ограничивала мою мобильность.

Лиля собралась с духом и робко поинтересовалась, что не так с прежней ногой.

– Шкандыбать надоело. Костяная она была. Чисто кость, ни мышц, ни сухожилий – с такой не особо-то побегаешь! А с этой, – женщина полюбовалась протезом, – полная амплитуда движений, и проформа соблюдена. Живой ногой в яви стою, механической – в нави. Руководство претензий не имеет.

Лиля слушала молча, чувствуя, что её очередной раз нахлобучили пыльным мешком.

Костяная нога… Это что же… Баба Яга?

– В точку! Только не Яга, а Йога.

Она опять прочитала её мысли. Они все здесь, похоже, хозяйничали в её голове и разрешения не спрашивали.

Йога расположилась на диване и повела рукой, приглашая присесть. Лиля, как зачарованная, медленно двинулась к ней.

– В мысли я к тебе не лезу, не волнуйся. У тебя всё на лице написано. Я так давно на службе, что новичков считываю с ходу.

Немного не дойдя до дивана, Лиля остановилась возле большого полотна. Когда она только осматривалась, картина издалека выглядела всего лишь набором абстрактных пятен в технике сепии, но при ближайшем рассмотрении открылись поразительные смыслы.

…Чёрная ладья медленно пересекает реку, везя прекрасную девушку, закутанную в прозрачный саван. Перевозчик, обряженный в рваный хитон, пытливо всматривается в свою пассажирку. Ветхая ткань не скрывает его ужасающую худобу, а складки капюшона – череп. Но отражение в воде всё меняет. В прозрачном саване стоит иссушенный скелет, а перевозчик – юн, совершенен и полон сил. И лишь ладья неизменна и в том, и в этом мире…

Лиля закрыла глаза и отвернулась. Всё это было ещё… это было слишком для неё.

Заметив её реакцию, Йога сочувственно усмехнулась.

– Да, понимаю тебя, непростой опыт… А картина хорошая, правда же?

Лиля согласно кивнула и села с ней рядом.

– Очень хорошая. Я под впечатлением.

– Современный художник, кстати. Некая Пандора Янг. Не знаю, то псевдоним или реальное имя, но в любом случае красиво смыслы обыграны. Юная Пандора, надо же… Согласись, это очень мило. Хочется верить, что на этот раз надежду не забудут выпустить из пифоса…

Йога коротко улыбнулась, но это была невесёлая улыбка.

– Я здесь, – указала она на стену, – периодически меняю экспозицию. До этой висела «Лодка Харона», картина испанского художника, некоего Хосе Бенлиуре-и-Хиля. Атмосферная такая вещь, но как по мне, немного депрессивная. А до неё… Ох, да чего тут только не было!

Лиля не без иронии поинтересовалась:

– И всё подлинники, наверное?

Йога глянула на неё со снисходительным терпением.

– Детка, конечно же! Как иначе? Всё подлинное начинается с нави. Чтобы что-то сотворить, нужно это сперва помыслить. Нужно этим заболеть, войти в наваждение, потерять покой и сон. Вымолить идею. У нас вымолить.

Заметив, как пристально смотрит на неё Лиля, она рассмеялась:

– Нет, я тут ни при чём, это по другому ведовству.

Ведовству, так и сказала. Лиля подумала и согласилась. Действительно, тут нужно ведать, а не знать.

– А почему, – оглянулась она на картину, – почему именно Харон? Ну, или же Dead-Мазай…

Йога звонко расхохоталась.

– Он всё-таки представляется этим дурацким имечком? Это я ему придумала никнейм, как-то в отпуске развлекались мы литературщиной на одном сайте – а на тебе, прижилось.

Смех у неё был такой заразительный, что и Лиля уже вовсю улыбалась.

– Дружочек он мой сердешный, потому и картины с ним подбираю, – заговорила Йога уже серьёзно. – Скучаю по нему, и он по мне тоже. Мы не можем часто видеться. Служба… – Она грустно вздохнула.

– Погоди, ты сказала, на сайте? – удивлённо переспросила Лиля. – Здесь что, интернет есть?

– Здесь всё, что хочешь, есть, – с довольным видом кивнула Йога. – Абсолютно всё, что уже придумали и всё, что ещё придумают люди. Ты ещё не поняла? Здесь начало всего, и здесь же – конец. Но вот интернет тут фиговый, если честно. Глушат… – Она многозначительно кивнула куда-то вверх. – Нет, в паутину яви я без проблем зайду. А вот чтобы в местную локалку, с любимым списаться хотя бы – увы… Нам не положено.

Йога огорчённо развела руками.

Лиля прищурилась, осенённая внезапной догадкой.

– Кажется, у меня есть кое-что для тебя… Я ещё тогда подумала, зачем он мне это подарил, толку-то уже. Но ты наверняка знаешь, что с ним делать.

Она полезла в котомку и извлекла дарёное яблоко. Оно всё так же ничем не пахло и испускало мягкое свечение.

Йога просияла. Бережно приняла плод в ладони и прижала к губам.

– Ох-х… Заряженное на полную! Не представляешь, какую радость ты мне принесла!

– Да уж вижу! – Лиля обрадовалась не меньше. – Только зачем оно, не понимаю?

Йога вскочила с дивана, увлекая её за собой.

– Идём! Идём в кабинет, сама увидишь!

Она потащила её в конец длинного, не освещённого коридора. Кабинет оказался мрачной каморкой, увешанной связками сухих пахучих трав. На полках вдоль стен стояли многочисленные банки и горшочки с притирками, мазями и прочими снадобьями. Всё здесь выглядело очень и очень старым и пахло, будто в подполе деревенского дома: разъятой земляной утробой и спящей свёклой.

– Ох, ну и ассоциации у тебя, – пробормотала Йога, пытаясь зажечь свечной огарок, стоящий на грубо сработанном деревянном столе. С её ногтя сыпались искры, но гасли одна за другой, не успевая впиться в фитиль. – Конечно, запах специфический, потому что здесь только древние предметы. Так и должно быть, чтобы волшебство работало. Мне вещи нужны, силой напитанные. Я свою коллекцию знаешь сколько собирала? У-у-у! Да за самый неказистый из этих горшков любая ведьма яви продаст не только душу, но и новые виниры!