Армариус. В пасти книг

Допустим.

Подождать Бела предложил за ужином. Соглашаясь, Ада очень надеялась, что их не откармливают на убой, но размер порций заставлял усомниться. Мясное рагу с непроизносимым названием, жирное и острое, хлеб и сало. Артуру понравилось:

– Представлял гуляш не так, – несоответствие рецепту не мешало ему активно орудовать ложкой.

– Начало восемнадцатого века, на паприку и помидоры народ ещё не подсел.

– А я так надеялся на гастротур, – культурно прочавкал брат, вытирая тарелку хлебной коркой.

– Мы ещё рискуем близко познакомиться с кухней.

– Надеюсь, ты о милашке, что принесла еду, – неуместный флирт выходил у Артура легче, чем фраза «крепостная девка», но, очевидно, риски местной кулинарии беспокоили его не меньше.

Хорошо ещё, барон не стал навязывать свою компанию за столом, ужинали они с братом в своей – очень временно – комнате. И да, даже Ада смотрела достаточно фильмов ужасов, чтобы настаивать на общей комнате. Не до предрассудков, тем более на кровати легко поместились бы трое, а они даже не собирались спать одновременно. В идеале, вообще не собирались, но не похоже, чтобы радушный хозяин спешил выставить их до рассвета.

В дверь тихо постучали, и давешняя служанка заглянула забрать пустую посуду. Темноволосая, улыбчивая, с кругами под глазами на загорелом лице – в последнее время им слишком везло на истощённых девчонок, но двигалась она ловко, смотрела прямо и вряд ли могла страдать от хищнического подхода к донорству. Век не тот, и барон прямо сказал, что не охотится в ближайшей деревне. Вечно она придумывает себе лишнего: не похоже, что девушку здесь силой держат. Любопытный взгляд, безрукавка с нарядной вышивкой, рубаха кипенно белая, не как у встреченных крестьян, шрамы на открытых по локоть руках – ох, много преднамеренных шрамов…

С трудом оторвавшись от разглядывания служанки, Ада заметила среди составленных на поднос мисок одну полную. Мясо и что-то… живое? Личинки или черви?

– Это ведь не трапеза вашего…

– Еда для господского ёжика.

Ада решила, что ослышалась и речь шла о пёсике, но нет – девушка хихикнула, подтвердив: ёжик, и исчезла за дверью. Напоследок она передала предложение хозяина не стесняться гулять по замку в поисках любых развлечений. Как будто это могло привести к чему-то хорошему. Проводив взглядом взметнувшуюся юбку, Артур улыбнулся:

– Ну что, осмелимся изучить Кастлванию?

Ада с трудом подавила желание стукнуть брата чем-то тяжёлым, но тот был прав: прятаться от монстров под одеялом довольно бессмысленно. Учитывая, что они явились в книгу к одному такому. Получили от вампира обещание почти – Аде не нравилось слово – бесплатной помощи. Собирались охотно переждать ночь под его кровом…

Ну да, после такого идея Артура пойти и взглянуть, куда это заведёт, не казалась слишком безумной.

***

Ночная прогулка по замку не сложилась. Сперва они с Адой остановились на пороге, когда Артур процитировал инструкцию "Как не выжить в фильме ужасов"– уставились друг на друга, развернулись и, заперев дверь, в обнимку рухнули на постель. Спать не планировали, но, коснувшись подушек и моргнув, проснулись с рассветом. Живыми, отдохнувшими и – ура! – без бурых пятен на покрывале.

При свете дня идея прогулки снова заиграла красками. Сидеть взаперти или бесцельно бродить по коридорам не тянуло, но и улица поначалу радовала только свежим воздухом. Солнце успело спрятаться за облаками, дождь оседал на коже лёгкой моросью, зато под навесом нашлась знакомая красотка в не слишком длинной юбке. Судя по глупой улыбке пацана, помогавшего ей с корзиной яблок, ловить тут было нечего – не то чтобы Артур собирался что-то пробовать, – зато мальчишку можно было отправить на поиски местного властелина. И дождаться новостей в приятной компании.

Если подумать, было даже не сумрачно и не холодно, а Илоне – так вообще жарко. Артур предложил бы помощь, но девушка уже закончила работу. Отряхнула ладони и пытливо, куда смелее, чем он ждал от крепостной крестьянки, разглядывала гостей.

Молчание было комфортным – насколько позволяли место и обстоятельства.

Во дворе пахло яблоками и опавшей листвой, хотя деревья за воротами по большей части стояли зелёными. Разве что в траве попадались ломко-рыжие клочки и по стене полз тёмно-красный плющ – очень уместный, как утверждала Ада, в отличие от бегавших тут и там кур, – Артур правда не знал, чем птицы ей не угодили.

Под соседним навесом, у конюшни, лежали рыжие охотничьи собаки, из легавых. Артур подошёл бы познакомиться, пока они ждали Иштвана, но понимал достаточно, чтобы не лезть к чужим животным. Чего не скажешь о заметившей его интерес сестре… Артур еле успел перехватить Аду прежде, чем та сунулась к своре:

– Какая это порода?

– Выжлы или кто-то вроде.

– И зачем они Беле? Я имею в виду, обыкновенные собаки. Не волки или оборотни.

Занятная идея, в смысле волков – вервольфам какой резон с кровососом в «принеси палку» играть?

– Вы только при мохнатых господах такого не скажите, – девушка с неуверенной улыбкой вмешалась в разговор, и Артур тут же максимально приветливо ответил:

– А что так, не оценят?

– Здесь бывают оборотни? Настоящие? Они существуют? – тут же перебила его Ада.

– Существуют, конечно. Вы сами вспомнили, госпожа, – Илона растерялась и выбрала более осмысленный из вопросов. – Но здесь они не появятся.

– Барон добычей не делится?

– Зря вы так, – прямо пресекла шутку робкая невежественная служанка. – Он нас защищает. От пришлых и от себя.

Сестре ответ не понравился:

– Ты знаешь, что это не помощь? Если он не трогает вас, охотясь вдали от дома, то это…

– Куда лучше, чем при других. Мне есть, с кем сравнить, – Артур смешался, не зная, что сказать. У Ады такой проблемы не было:

– Твои шрамы…– она кивнула на открытые предплечья девушки, – если ты можешь рассказать, что произошло…

– Это так, ничего. Просто господин не всегда охотиться, когда голоден, – Илона гордо улыбнулась, предъявив свежий грубый рубец. – С нами он учится не убивать людей.

– Что? – цензурных слов у Артура не осталось.

Вместо него грязно, незнакомо выругалась сестра.

***

Ада не могла поверить тому, что услышала. Вернее, нет: осознать и понять брошенное между делом откровение было легко. Когда человек заточён внутри ситуации, не знает об альтернативе и шансе выбраться, не верит, что заслуживает другого – чему удивляться? Сознание защищается, как может. В том числе с широкой, до треснувших губ, улыбкой, громко и бурно оправдывая умертвие-людоеда, регулярно требующего крови.

Хуже было то, что Ада тоже не видела решения. Она хотела помочь Илоне, верила, что лазейка точно есть, но среди вороха мыслей в голове чудесных идей не возникало. Потому что не существовало выхода для крепостных с рождения крестьян, живущих в воспоминаниях их немёртвого хозяина. Если слово «живущих» вообще подходило, но Ада упорно использовала именно его и не видела смысла искать замену.

Зато Ада ясно – пока ясно, – видела, кто также заперт по чужой милости в лабиринте станиц и корешков. Вот только – был риск забыть и не заметить. Иногда они с братом хорошо проводили время. Отвлекались на новизну, чудеса, экзотику. Увлекались приключением, не вспоминая, в чьих руках ключи, отпирающие бумажные ворота.

Или запирающие их навсегда.

Ада не хотела об этом задумываться, но лучше сейчас, чем никогда.

Служанка тем временем продолжала нахваливать барона. Список достоинств Белы ширился, пока не прозвучало:

– Вампиры из сердца кровь пьют и им заедают, – буднично сказала Илона. Приподняла уголки губ и показала руки. – Господин нас бережёт. Это он не зубами.

– А лезвия что, мелочь?

– Пустяковый шрам, царапина, – что «царапина» одна в череде многих, её не тревожило. – На порченную бесприданницу кто позарится, – девушка усмехнулась уже явно. Некрасиво, жёстко, честно.

Ада не стала спрашивать: «Порченную кем?». В эту минуту важнее был другой вопрос:

– А что потом? Ты хочешь так жить?

– Я не собираюсь умирать. Самоубийство – грех.

Ада имела в виду совсем не это, а… Что бы она ни надеялась услышать, угадать не получилось. Илона продолжила метаться от пугающей осведомленности о собственной судьбе до сбивчивого лепета и обратно:

– Вы не правы. Лучше, чем здесь, не будет. Ему даже утехи не нужны… То есть он мужчина, не сомневайтесь, но девкам подолы редко задирает, не то что другие! Господин меня… нас… людей ценит. Когда о слугах вспоминает, он… он всех грамоте учил!

Похоже, это могло затянуться, но из тёмного дверного провала их окликнул вернувшийся Иштван:

– Гости дорогие, господин барон велел вас привести.

Глаза служанки вспыхнули почти триумфом, который Ада отказалась принимать на свой счёт. Возможно, она не всё понимала в происходящем и лезла со своим уставом, куда не просят. Возможно, с условными союзниками не стоило искать ссоры.

Возможно.

***

За прошедшую ночь успели измениться и зал, и владелец замка. В обстановке проступил налёт нового времени, Ада похвалила камзол, сменивший кафтан барона, но Артур едва обратил внимание на фокусы с временным континуумом. Потому что, встречая гостей, вампир гладил упитанного ежа.

Без шуток, это такой жуткий спутник нечести?

– Какой хороший! Можно? – Ада уже готова была ворковать с предположительно ручным хищником, хорошо ещё пальцы не тянула, дитя цивилизации.

– Держи, – Бела почесал живот питомцу, предлагая подойти и взять из рук. – Славный зверь, полезный. Мышей промышляет и мурчит приятно.

Сестра всегда хотела нянчиться с мелкими животными, но, похоже, этот раз был исключением. Вместо неё Артур сам осторожно протянул ладонь: не похоже, что зверь бешеный, и вряд ли он мог укусить – раз этого ещё не сделал любезный хозяин, – но после случая с мышьяком рисковать не хотелось. Вспомнив о зубастой белке, однажды стоившей ему полугода уколов, Артур аккуратно погладил ежа по ходу иголок.

Вампир одобрительно улыбнулся:

– Ещё люд говорит, ежи расковник чуют.

– Это что?

– Разрыв-трава, сказка, как цветок папоротника, – Ада, наконец, тоже решилась подружиться с колючей фауной.

– Папоротник только клады ищет, а расковник – любые двери открывает, – поправил Бела и отпустил не спешившего сбежать зверя на пол. Оценил настроение гостей и продолжил играть в гостеприимство:

– Хотите кофе? – кивок вышел отрепетировано синхронным, что только сильнее развеселило барона. Материализация кофейника и чашек не удивила, но напомнила, кто здесь кто. – А в шахматы сыграть?

– Сейчас, наверно, не лучшее время, – замялась Ада. В шахматы они двое играли посредственно, если это предложение – испытание с подвохом…

– Тогда в другой день, – Бела тут же отмахнулся от идеи. – Я нашёл цель, к которой идёт ваша дичь.

– Как, уже?

– Она где-то здесь?

Конечно, вампир должен был подрубить их энтузиазм:

– Нет, и близко не появлялась.

– Но, – Ада ждала не этого, – сэр Перси сказал…

– Персиваль ошибся.

– Он…

– Подданный британской короны, а я мёртвый дворянин народа, не скрывавшего, что у нас есть сабли. Кому из нас поверишь? Что он знает, кроме своей империи? Судит по себе и не видит других.

– Не сочти неуважением, – Артур подобрал нейтральные слова, – но причем тут это?

– Персиваль – человек, охотник по выбору. Не из необходимости. Он не сомневается, что все на охотничьей тропе мыслят также. Однажды его за это сожрут, – Артур хотел возразить, что после пари с очередным библиотекарем – сколько их вообще? – челюстей в ветвях можно не опасаться, но, по сути, утверждение вампира уже сбылось. Англичанин угодил в голодную бумажную пасть. Как и сам барон, не меньше уверенный в своей правоте:

– Разумный хищник может на время отказаться от охоты. Зачем вашей девице запертые монстры, если на воле добыча куда ценней? И сама свобода – первое из сокровищ.

– Значит, сейчас она где?

– На расстоянии удара от тех, с кем я поддерживаю связь. Слухи ходят здесь и там: охотник мелькает среди теней, но ищет выход, а не кровь.

Выход, свобода, дверь или форточка в материальный мир – если побег возможен, абсурдная идея Ады выбраться, не играя в безумные игры Сорокина, не так нелепа. Как и её попытки альтруизма и благонамеренных заговоров.

Если это снова не пустышка.

– Мы тоже можем его найти? – воодушевление сестры вернулось слишком быстро. – Перехватить её у порога?

– В этом идея. Я имею честь знать одну даму. Прекрасна, мудра…

– Прямо Галадриэль.

– Ирония не украшает разговор, когда ссылаются на незнакомый собеседнику предмет, – барон, наконец, показал заточенную грань характера, – и мешает делиться информацией, которая нужна вам.

– Миллион извинений за брата, – каблук Ады почти безболезненно опустился на плотный ботинок, – он иногда увлекается.

Её брови явно изобразили «потому что дурак» – Белу пантомима позабавила.

– Я понимаю юмор и могу выслушать женщину, если она старше меня.

– Она просто человек? Или тоже… – сестра сходу не нашла замены слову «упырь» – как ты?

– Джансур не «просто» человек. В подлунном мире я прожил много больше, но не встречал таких. Она действительно живёт, а не существует среди страниц. Прекрасна, мудра, – на этот раз Артуру хватило ума не прерывать, – и хорошо информирована.

Барон открыл ждавший на столе альбом и показал им портрет большеглазой темноволосой женщины – Ада тут же утащила его, рассматривать листы с эскизами.

– Мы договорились, она подскажет вам маршрут охотника.

– Так быстро, так… – вот теперь Ада искренне подбирала слова признательности. – Спасибо!

– Как обещал, – барон чуть склонил голову, принимая благодарность.

Ладно, это было просто.

– Хочу попросить об ответной любезности.

Понятно, поспешили. Кто бы сомневался.

***

– Мне нужно отсюда выбраться. Пригласите вовне. Любая книга.

Из трещин, ширящихся в надменном, уверенном спокойствии барона, глядело отчаяние.

– Мне… мне всё равно, куда. Хочу увидеть что-то, кроме… – Бела махнул рукой, без слов описывая окружающие стены и пейзаж за окном.

Ада ждала от вампира требований, шантажа, угроз – не просьбы о помощи.

– Все стоящие обитатели книг странствуют, навещают товарищей, а я прикован здесь, к этим землям, и только к восемнадцатому веку. В моей истории нет страниц с дыханием и стуком сердца, мне не вернуться к годам жизни, а после смерти я почти не путешествовал – реки мешают.

В словах Белы слышалась насмешка – над ним самим. Феодал, воин, мифическое чудовище – он был настолько силён и беспомощён. Ада с трудом запретила себе сочувствовать: не виси над нежитью вороха ограничений, жалеть пришлось бы всех остальных.

– Я не видел университеты и оперы, не заставал дискуссии в кофейне, я ни в каком виде в Будапеште и Вене не бывал! Держусь за первую четверть века, когда живы последние, знавшие меня человеком, но…

Ада ему почти поверила. В правдивость чувств – не в мотивы. Сама не знала, почему была уверена в верности оценки, но помогать – в этом конкретном случае – без понимания ситуации не собиралась. Вурдалак удивительно легко разобрал её сомнения и так же просто уступил:

– Ладно, вы победили. Хотите правду? Я не в Гранд Тур стремлюсь и не охотничьи угодья расширить, – впервые, на один оскал, зубы стали пугающе длинными. – Я ищу замуровавшего меня бастарда. В мирах с чернильной кровью книжники на своей территории, но если он не будет ожидать…

– Постой, – Артура смутили не планы мести, а математика. – В каком году вы столкнулись?

– В 1796. Попросился на постой со своими сундуками, тогда многие из Франции бежали. Начитанный шельма – несколько дней бесед, я увлёкся, не спешил. Он успел ударить первым.

Это Бела о чём вообще? Ада перестала понимать, что тут произошло: чья-то самозащита, взаимная западня, драка паука со скорпионом?

– Тогда, твой чернокнижник, по идее, давно умер? – Артур не стал отвлекаться от цифр. Ада кивнула, присоединяясь к вопросу брата, и тут заметила ещё одну неувязку:

– Раз вы общались до всего этого колдовства – тень библиотекаря тоже застряла среди твоих воспоминаний, верно? Разве нельзя охотиться на него здесь, не выходя из замка?

Барон выглядел действительно удивленным:

– Ты не знаешь? Армариусы не оставляют след в воспоминаниях жертвы. Любые другие люди, страны – мир воздвигается вокруг, избегая единственного мерзавца.

Ада помотала головой, вспомнив первую прогулку с Томасом:

– Нам в одной книге собирались показать их колдовство.

– И как, увидели? – Бела не стал дожидаться ответа. – Шутка в том, что они тоже здесь заканчивают. В собственной книге, если умерли в компании собрата с ритуалом наготове. Либо второй вариант, – в тёмных с желтизной глазах плясал азарт… или одержимость. – Думаю, каждый из ставших фолиантом книжников знает десяток других, те – ещё десяток. Рано или поздно удастся выследить тень любого из них. Признай, ты бы тоже не отказалась.

Аде стало отчётливо не по себе, когда он обратился именно к ней.

– Нам… нам надо подумать.

Изображая растерянность, она отступила к дверям, потянув за руку Артура, но остановилась возле порога. Вампир не возразил, уверенный в своих аргументах. На их с братом стороне было всего несколько фактов, беззубые сказки и невнятные предчувствия – слишком мало информации, решать приходилось почти вслепую. Или… Надо было перестать мямлить и что-то изменить:

– А как ты… О, можно спросить? – дождавшись благожелательного кивка, Ада выпалила: – Расскажи, тебя кусали?

– А-то! Девки горячие бывают, едва сено не пылает.

– Я про другое, – Ада была уверена, что не покраснела.

– Да ясно, байки ваши, – Бела досадливо поморщился. – Я неправильно умер. Убил католического ставленника и ещё толпу чужаков, потом казнили уже наш отряд, с выдумкой, закопали за оградой кладбища – любая причина достаточна. Мы воевали всю жизнь, восстанию тридцать лет было, а стоило кишки на землю уронить, так вдруг мир и процветание, – барон медленно сжал пальцы в кулак, оставив шершавые борозды в досках стола. – Они, правда, наступили: оброк меньше, порядка больше, крестьяне бросили в леса сбегать – когда законный господин вернулся и габсбургских шавок пожрал.

Это было, гм, экспрессивно и совсем не то, на что у Ады нашёлся готовый ответ. Пока голова осмысляла часть с казнями, на язык прыгнуло позитивное:

– Не думала, что ты заботишься о слугах.

– Почему? Это мой долг. И просто разумно.

– Говорят, ты всех читать научил – это так здорово!

– Действительно, – Бела, похоже, был польщен. – Не в прошлой жизни, конечно, это здесь спешить некуда, надо чем-то заниматься. Зато больше дурью не маются, никуда не денутся.

Прозвучало… не очень. Но для принятия решений этого было недостаточно, разговор пришлось продолжить:

– Илона поэтому не стала вампиром? Ты… ты же пьёшь её кровь?

Барона вопрос не смутил:

– Порезы, не из укусов – и она не умерла. Вернее, умерла не от этого. И я разрешил похоронить их на освященной земле.

– Их?

– Неблагодарные слуги. Я подобрал обоих, приблизил, а голубки спелись, бежать посмели.

– Я не понимаю, – Ада крепче вцепилась в ладонь брата.

– Илона и Иштван через пару лет начнут по углам шептаться. Гуляли-обжимались, не девица давно – я бы может свадьбу разрешил, но они решили не спрашивать. Ладно, дело прошлое, я этих дурней простил. В той жизни убил быстро, не тронул крови, в этой – дал юнцам второй шанс, слежу теперь.

– А почему именно эти двое? – Артур перехватил инициативу, не дав сестре произнести что-то фатальное. Даже если они якобы не могли пострадать…

– Я всю жизнь, считай, за фамильные земли с империей сражался. Вместе с ушедшими в лес крестьянами. – Ностальгия, он это взаправду? – Когда твои крепостные годами спину прикрывают и у одного костра спят – они уже не крепостные. Всех их убили вместе со мной, но покоя лишился я один. Проклятие не пускает обратно в молодые годы. Я никогда не встречу соратников, но Иштван сын одного из них, а девчонка прибилась, как только я избавился от австрийцев. Жаль терять их ещё раз.

Жаль? Его вот это волнует? Прямота вампира была страшной. Ада судорожно сглотнула – что ж, она хотела ответа, вот и пожалуйста.

– Нам действительно надо подумать, – сжимая её пальцы, брат закончил беседу с незнакомой, дипломатичной улыбкой. Ада была ему очень благодарна.

– Как угодно, – упырь слегка поклонился, не показывая, что знает о смятении в её мыслях. – Вы молоды и умны, не решайте сгоряча.

Ада знала, что нужно ответить, но смогла выдавить только скомканное «угу».

За прощание сгодилось.

***

Глупо. Артур знал, что барон людоед. С самого начала знал – нечему удивляться сейчас, но руки не дрожали только потому, что они с сестрой друг за друга держались. Как вообще реагировать на убийство в прошедшем времени, когда жертвы и вампир привычно общаются, а повторение возможно сколько угодно раз?

Парень, прошлая – или грядущая? – смерть которого настолько выбила их из колеи, нашёлся в десяти шагах по коридору – возле узкого окна. Играющим на флейте. В голове не укладывалось. После всего, что они увидели и пережили, незачем было реагировать так бурно. Подумаешь, очередной котёнок Шрёдингера. Точно! Иштван… он даже не настоящий, вот только Ада вряд ли обратит на подобное внимание. И если ему сложно об этом помнить, то какого сестре?

С её моральным компасом. Или комплексом.

Ада тут же наглядно подтвердила мысли брата: сбилась с шага, расцепила их пальцы, вытерла вспотевшие ладони, чтобы… радостно помахать Иштвану?

– Нас ждёшь? Спасибо. А мы вашего ёжика видели! Такой милый, – сестрёнка пристала к пацану с натуральной улыбкой Джокера. – Ты слышал, какие сказки про них ходят?

– Да, наверное, – Иштван опешил от такого напора. Артур тоже.

Ада не обратила внимания на смущение, излучая позитив с упорством ядерного реактора:

– Можешь пересказать Илоне, когда увидитесь.

– Дак она знает.

– Всё равно расскажи! Девушкам истории нравятся. И музыка тоже, – Ада переключилась с фольклора на вполне приличный деревянный инструмент. Артур не понял, чего сестра добивается от мальчишки, со всей этой трескотнёй о байках и народной музыке, но мешать не стал.

– Тебя барон играть научил?

– Это? Нет, под флейту в деревне пляшут. Но у господина музыкальная шкатулка есть, – Иштван кивнул в сторону зала. – Больше никто про такую не слышал, а он построил!

– Первая звукозапись. Конец восемнадцатого – начало девятнадцатого века, – изобразила ходячую энциклопедию Ада, прежде чем повернуться обратно к пацану. – Бела сам собирал шестеренки и по дереву резал?

– Что вы! Но господин нарисовал чертежи и позволяет её заводить. Красиво.

Восторг был настоящим, но Ада не дала отвлечь себя от выбранной, только ей понятной линии:

– Знаешь, в мире ещё много занимательных вещей. В Вене огромный театр, если барон отправит тебя поучиться, представляешь, как ты всех здесь сможешь удивлять?

Предложение отправило Иштвана на перезагрузку. Артур, в свою очередь, сомневался, что оно вообще осуществимо: он не интересовался датами и театрами, но разве не рановато?

– Уверена, что его уже построили?

– Вроде да. Какая разница, – Ада нервно дёрнула плечом, – лишний повод Беле тащить ребят в будущее. Удобно.

Артур начал понимать, к чему сестра ведет, и ему это не понравилось. Мальчишку, которого они игнорировали, разговор беспокоил всё больше:

– Я только в соседних деревнях был. И в городе на ярмарке.

– Ничего страшного. Дальние страны, чудесные машины – ваш господин немало про них знает. Спросите, вдруг поделится, – Ада продолжала притворяться участницей конкурса на самую неестественную улыбку. – Конечно, во многом придётся разобраться, но, может, барон вас с Илоной ещё за диковинками посылать станет. В Париж с Веной или подальше.

– Ага, точно. Иди, потолкуй с Илоной, парень, узнай, что она думает. Про сказки, – убедившись, что Ада не собирается заканчивать агитацию, Артур поспешил отпустить провожатого и потащил сестру в их комнату. Надеясь, что в стенах нет тайных ходов.

– Ты на что местных подбиваешь, – захлопнув дверь, он резко развернулся к Аде.

– Сам не понял?

– Куда там мне! Тебе только плаката «Скажи нет рабству, ищи подземную железную дорогу» не хватало!

– Не смешно. Иштван и Илона застряли с собственным убийцей и даже не знают.

– В точку. Не знают, не помнят, не страдают от этого и не могут изменить. А если сунутся к вурдалаку – уже он это прекрасно запомнит и примет меры. Угадай какие?

– Любые. Может Бела худший вариант повторит, а может, продолжит учить: ручные вампирские прислужники на дороге не валяются. Они могут быть полезными, но тогда им придется помнить больше или даже во всех временах этой книги побывать.