Нова

– Да. Второй возможности не будет, а сказать хочется многое.

– Хорошо. Я не против, – согласился Иоахим и ответил на вопрос Ветры: – Конечно, все к лучшему – сказал он. – Я лишь жалею, что нам не удалось расстаться как-то цивилизованно. У меня было ощущение, что я резал по живому.

– По моему живому или по твоему?

– И то, и это.

– Так оно и было. Чувства – это очень сложная вещь, Иоахим. От них нельзя избавиться просто. Можно загнать их в дальний угол сердца, но не получится их вырезать. И они будут напоминать о себе душевной болью время от времени.

– Зато это делает нас живыми людьми, Ветра.

Она улыбнулась.

– Хорошие слова. Узнаю тебя прежнего. Когда ты ушел, я старалась наполнить свое сердце ненавистью. Считала, что ты меня предал, желала тебе зла. Но это не приносило мне облегчения, я словно зациклилась на своем гневе… Тир помог мне разорвать этот круг, и в один прекрасный момент я просто смирилась. Тогда и ненависть куда-то ушла.

– Ветра, будем честны – между нами всегда была эта любовь-ненависть. Когда мы оказывались порознь по тем или иным причинам, я постоянно думал о тебе, но стоило нам снова оказаться вместе, после пары волшебных недель возобновлялись наши ссоры.

– Любовь-ненависть? – переспросила Ветра.

– Да. Вспомни, сколько было этой болезненной страсти, словно мы не любили друг друга, а воевали за право быть главным.

– Но это же было так хорошо… – мечтательно сказала она.

– О, да. Иногда я очень скучаю о том, как все было. Но, знаешь, я всегда хотел между нами совсем другой близости. Более интимной, более нежной. Чтобы мы гармонично слились в одно целое вместо, а не пытались друг над другом доминировать.

– Для этого нужно было быть честными друг с другом. Мы были для этого слишком юны.

Иоахим кивнул и благодарно сжал ее руку.

– Точно, Ветра. Я так старался быть кем-то, кто тебе нужен, что забыл, кто я на самом деле.

– С Исинией это было не нужно? – с улыбкой спросила она.

– Да. Поэтому случилось то, что случилось. Прости меня.

– Давно простила, Иоахим. Не терзайся.

– Спасибо, Ветра. Мне нужно было это знать.

– Вот только… Дело в том, что чувства нельзя просто так вытравить прочь. Не получается… Хочешь ты этого или нет, но я чувствую к тебе все то же, что и раньше.

– О, Ветра… Зачем ты это говоришь?

Иоахим хотел отнять у нее руку, но она силой удержала ее.

– Затем, что я хочу, чтобы ты это знал. Это справедливо. Я с другим, ты с другой, я все понимаю, и я стараюсь о тебе совсем не думать. Прости, но это невозможно. Я ничего не могу с собой поделать. Я все еще люблю тебя…

Ветра, наконец, отпустила его руку и положила руку Иоахиму на грудь.

– Я вижу, как ты переживаешь. Поверь мне, я очень люблю Исинию и хочу, чтобы все было хорошо…

– Я не узнаю тебя, – Иоахим попытался отстраниться от подруги, но она удержала его нежными объятиями. – Ты играешь со мной. Мстишь.

– Ты не оттолкнешь меня, я знаю, – прошептала она, прижавшись к Иоахиму. Он почувствовал сквозь тонкую ткань пижамы жар ее тела.

– Я люблю жену, – печально сказал он.

– А я – мужа, – ответила Ветра. – Просто я принимаю, что не только его. Глупо врать самой себе.

– И ты готова причинить ему боль?

– Это причинит боль нашим любимым, если они узнают. А им незачем знать.

Не теряя времени зря, Ветра забралась на его колени. Освободив завязки белой ночной рубашки, спустила ее до пояса, обнажив красивую грудь. Иоахим отметил про себя, как она увеличилась и даже похорошела после рождения детей. Он уже долгое время не спал с женой из-за ее слабости и беременности, так что сейчас едва сдерживал свое возбуждение. В любом случае, он не мог остановить свою подругу. Да и не хотел.

– Я люблю тебя, Иоахим Лигийский. А в любви нет греха, – сказала Ветра. – Я не хочу изменять нелюбимому мужу. Он любим мной, как и ты. Я не хочу удовлетворения своей похоти, потому что во мне нет похоти. Я хочу, чтобы ты любил меня. Любил сильнее, чем прежде.

Она оперлась на него, и Иоахим поддался нажиму, лег на спину. Склонившись вниз, она поцеловала его в губы, и он ответил на поцелуй. Вспомнил, как было раньше… Ветра любила быть сверху, и с улыбкой торжествовала, когда ей удавалось довести его до исступления. Сейчас было иначе, и они нежно покрывали друг друга томными поцелуями, прерываясь только, чтобы избавиться от одежды. Словно впервые познавали друг друга.

– Скажи, что любишь меня, – прошептала Ветра.

– Я никогда не переставал тебя любить, – ответил Иоахим.

Громкие и отчетливые хлопки в ладоши, раздавшиеся из-за спины, до безумия испугали его.

– Тир?! – воскликнул он, резко повернувшись назад.

К счастью, это был не он. У стены стояла женщина в красном платье. Она насмешливо аплодировала ему. Ветра сразу исчезла, и Иоахим осознал, что спит.

Несмотря на царящий вокруг полумрак, Иоахим смог хорошо разглядеть героиню своих сновидений. На этот раз ее облик был четким. Нова была смуглой красоткой с черными вьющимися волосами, спадавшими на открытые тонкие плечи. Декольте элегантно демонстрировало соблазнительную грудь на последней грани допустимого, не переходящего границу вульгарности. Линии узора платья эффектно подчеркивали ее объемные бедра.

Переведя взгляд на лицо, Иоахим поневоле восхитился ее красотой. Крупные черные глаза с длинными ресницами, благородный нос с небольшой горбинкой, красивые губы. Смуглая кожа и большое количество украшений – крупные серьги в виде колец, кольца, ожерелье – все это выдавало в ней ромейку. Обычно ромейки не виделись Иоахиму красивыми, но уж если среди них попадалось такая, ему казалось, что она просто украла внешнюю привлекательность у десяти своих соплеменниц – настолько была прекрасна.

Нова Ли'Этта была восхитительно красивой. И даже этот злой огонек в ее глазах ему нравился. Но в то же время он ненавидел ее за то, что она стала свидетельницей его слабости.

– Ты серьезно думаешь, что у нее выросла грудь за эти годы? – спросила она с кривой улыбкой. И, не дожидаясь ответа, добавила: – Как же ты мелок, Иоахим.

– Ты ничего о нас не знаешь.

– Не думаю, что вас многое объединяло за пределами постели. Такое бывает – мужчина и женщина нравятся друг другу, но несовместимы характерами. Болезненные отношения, которые могут закончиться очень плохо. Хорошо, что у вас другой случай.

Иоахим ничего не ответил. Нова довольно точно описала его с Ветрой отношения.

– Мне очень понравилось то, как ты вложил в уста своей любовницы свои собственные мысли, – насмешливо сказала Нова. – Это было так удобно. Нужно было просто поддаться искушению.

– Ветра не моя любовница.

– Настоящая – конечно, нет. А вот эта может вернуться к тебе хоть завтра, если пожелаешь.

– Я не знал, что я сплю.

– Да, но не переживай – измена все равно будет ненастоящая, если об обмане не узнает жена.

– Она узнает. Мне будет стыдно, – усмехнулся Иоахим.

– Не говори глупостей. Тебе не будет.

– Зачем ты пришла ко мне, Блудная Дщерь?

– Затем, что ты тратишь время зря. Иона Дракий не поможет твой жене. Только я могу помочь.

– Прости, но я тебе не верю.

– Я не могу лгать.

– Кто это сказал? Автор каких-то древних сказок?

– Хорошо. Я не буду спорить. Ты сам убедишься.

– Нова, просто отстань от меня. Ты не первая сверхъестественная сущность, которая решила со мной поиграть. Для них всех это заканчивалось плохо.

– Иоахим, я бы дала тебе немного свободы. Чтобы ты отчаялся еще больше. Так мне проще с тобой работать, время ещё есть. Вот только этого не скажешь о Исинии. Она надеется и страдает в одиночестве, пока ты тут развлекаешься с суккубами.

– Что такое «суккуб»?

– Неважно, Иоахим. Важно, что ты думаешь не тем, и не о том. Я уже рядом, поэтому у нас теперь хорошая связь. Завтра мы встретимся во плоти. Я буду ждать тебя в порту, у третьего пирса. Там есть небольшой трактир с постоялым двором, называется «Чайка». Справишься обо мне у хозяйки. Помни о Исинии.

– Я не приду, Нова. И не смей произносить ее имя своим грязным ртом.

Нова улыбнулась.

– Исиния, Исиния, Исиния. Я могу ее спасти, Иоахим, подумай об этом. Хорошо подумай.

Глава 6. Инквизиция.

Оставив несносную рыжую Исинию гостить в доме Первого Юстициара, Ларк и Иоахим отправились в центральный аппарат Инквизиции Церкви Огня. Давно прошли те времена, когда эта могущественная организация внушала страх каждому, кто посмел поставить под сомнение священные догмы. Казалось, этого даже не нужно было делать публично – инквизиторы были способны вычислить даже скрытого агностика и атеиста, сколько угодно старательно изображающего глубокую набожность.

Сейчас Инквизиция скорее отвечала представлениям о сухой бюрократической организации, нежели образу фанатичного религиозного института. Вот уже двести лет ее главный отдел размещался в скучном трехэтажном здании делового района города, покинув монастырь при Сертерийском храме, который более не мог содержать разросшийся аппарат священнослужителей, религиозных судей, писарей и толкователей канонов.

Сразу напротив входа располагалась стойка для посетителей. Окон в ней было мало, но все они были свободны. Как ни смягчился образ Инквизиции за последние века, каждый гражданин Империи знал, что еретиков вылавливают и сейчас, так что лишний раз обращать на себя внимание этой организации никто не хотел.

Иоахим подошел к стойке и обратился к молодому человеку по ту сторону окна. Широкий красный пояс на белой рясе указывал на его статус послушника – так же, как у Ларка. Вздрогнув от неожиданности, он отложил в сторону книгу, которую читал («Четыре искушения нечистого», авторства видного теолога, благословенного Иеремии Стравии) и обратился к посетителям:

– Послушник Леоний Ортета. Чем могу быть полезен?

– Должно быть, хорошая книга, – ответил Иоахим, кивнув в ее сторону. – Я знал автора лично. Достойный человек.

– Вы знали отца Стравию? – встрепенулся Ортега, но тут же принял серьезный вид. – С кем имею честь разговаривать?

Иоахим представился, и в глазах молодого послушника снова загорелся юношеский восторженный огонек.

– Это огромная честь для меня, господин барон, – он поклонился, демонстрируя уважение. Ларк поклона не удостоился, несмотря на их единство в Церкви.

– Я хотел бы обратиться по судебному делу.

– Вы насчет Ионы Дракия?

– Да, совершенно верно. А почему вы так решили?

– Ну… – послушник замялся, затем шепотом сказал: – Дело скандальное, все о нем говорят. А тут еще и ваш визит.

– И что говорят все? – Иоахим перешел на «ты», спросил тихо и доверительно, наклонившись вперед.

Ортега оглянулся вокруг, убедился, что рядом никого нет и ответил:

– Утоплений не было уже больше двадцати лет. Инквизиция стремится прощать, особенно тех, кто нарушил Закон в первый раз. Но для Дракия сразу же сделали исключение. Говорят, сам Патриарх вмешался в этот процесс…

– Где сейчас находится Дракий?

– Господин барон, я всего лишь встречающий послушник в этом пустом вестибюле. Я думаю, в нашей темнице, но у меня нет туда доступа.

– Спасибо, Леонтий. Ты очень помог, – Иоахим кивнул послушнику и спросил громко, уже официальным тоном: – Подскажите, к кому я могу обратиться по вопросу Дракия? Я хотел бы его видеть.

– Судебные вопросы решаются отделом правосудия. Его возглавляет Первый инквизитор, кардинал Торке Мада.

Иоахим криво усмехнулся. Он не знал Маду лично, но был много о нем наслышан. Рассказы об этом человеке были странными. Будто бы он внушал одновременно и доверие, и страх. Причем совершенно разным людям. Обычно такое впечатление складывается об эмоциональных магах, злоупотребляющих своим даром, но это был не тот случай. Среди знакомых Иоахима, имевших удовольствие разговаривать с Мадой, были способные и сильные маги – они бы почувствовали эмоциональное влияние.

– Я требую у кардинала Мады аудиенции как действительный член Оборонного Совета.

Ортега кивнул.

– Приемные дни кардинала Мады – четверг и пятница. Я вас запишу…

– Это дело не терпит отлагательств. Государственный вопрос, требующий срочного решения. Я требую немедленной встречи, – твердо сказал Иоахим.

Ортега растерянно посмотрел на собеседника. Было видно, как он смущен таким агрессивным напором.

– Именем короля, – спокойно добавил Иоахим.

– Хорошо… Подождите, я узнаю… – тихо сказал он и поднялся по лестнице в глубину здания. Ларк и Иоахим остались одни.

– Не стоило так давить, – сказал Ларк.

– Я боюсь, у Дракия не так уж много времени, – ответил Иоахим. – Не знаю, как в церкви, но в других бюрократических структурах высокомерие работает хорошо.

– К сожалению, в этом плане Церковь не сильно отличается.

Их тихие голоса звучали в пустом вестибюле практически оглушительно.

– Здесь всегда так тихо? – спросил Иоахим у друга.

– Не знаю. Полагаю, Инквизиция предпочитает работать в тишине, – ответил Ларк.

– Что ты знаешь о кардинале Маде?

– Я не знаком с ним лично, но многое слышал. Это проницательный, умный и жестокий человек.

– Звучит как отличная характеристика для его должности.

– Так и есть. Торке Мада определенно на своем месте. Он возглавил Инквизицию шесть лет назад и стал за это время очень популярным. Патриарх очень высоко его ценит.

– У него не бывает конфликтов со светской властью?

– Открытых – нет. Но, насколько я знаю, Мада хорошо умеет интриговать. При нем Инквизиция только укрепила свои позиции. Подробностей я не знаю. Тебе лучше спросить у Харта и Айвин.

– Почему? – удивился Иоахим.

– А ты не знаешь? Года три назад они по долгу службы пересеклись с инквизиторами. Говорят, даже до серьезной драки дошло, со смертельными исходами. Впрочем, ты сам знаешь, безопасность умеет заметать такие вещи под ковер. Я расспрашивал нашу серьезную парочку, но, как обычно, внятного ответа не получил. Однако не нужно быть проницательным, чтобы понять, как сильно они ненавидят Маду.

– Мнение Харта имеет значение для короля…

– Да, но его влияние на церковь ограничено. Обратная сторона разделения государства и Церкви. Мада остался на посту и даже усилил свое влияние, так что он умеет справляться с кризисами.

Ларк и Иоахим расслышали шаги на лестнице и сразу прекратили обсуждение кардинала. Леонтий Ортега с растерянным видом посмотрел на них и сказал:

– Господин кардинал готов принять вас обоих. Позвольте, я вас провожу.

Послушник повел за собой необычных посетителей, которые впервые находились в здании управления Инквизиции. Внутри оно выглядело столь же непримечательно, как и снаружи. Ортега вел их через небольшие коридоры с кабинетами по обе стороны. Изредка встречающиеся священнослужители деловито спешили по своим делам и, казалось, совсем не обращали на них внимания.

Несмотря на каменную кладку, в здании было тепло и сухо, работало отопление. Иоахим не стал корить про себя Церковь, это не было лицемерием. Использование огня для обогрева без разрешения представителя культа было разрешено решением имперского собора вот уже пять сотен лет.

Торке Мада работал в одном из многочисленных, ничем не примечательным кабинетов. Такая же скромная табличка на двери, как и у других служащих, никакой отдельной приемной с секретарем и креслами для ожидания. Очевидно, статус кардинала не требовал каких-то дополнительных мер по фильтрации посетителей. Сюда мало кто приходил по своей воле.

Постучавшись, Ортега вошел в кабинет и представил Иоахима и Ларка.

– Спасибо, Леонтий. Вы можете идти, – спокойно сказал ему Мада и, встав со стула, поприветствовал визитеров легким поклоном. Напротив его стола уже стояли две скромные табуретки, предназначенные для гостей. Кардинал указал на них широким жестом и сказал: – Присаживайтесь.

Торке Мада был худощавым стариком с узким морщинистым лицом. Его непокрытая голова открывала взору несколько всклокоченные седые волосы, которые доставали до плеч. Он был одет в простую и скромную красную кардинальскую робу. В его усталом, чуть хрипловатым голосе не слышалось никакого высокомерия, несмотря на занимаемый высочайший пост – фактически, второе лицо в Церкви, по влиянию сопоставимое с самим Патриархом.

– Послушник Ортега передал мне, что вы были весьма настойчивы в получении этой аудиенции, – сказал он Иоахиму. – Могу ли я узнать, какова причина столь серьезного рвения?

– Господин Мада… – начал Иоахим, но его неожиданно прервал Ларк.

– Я лучше первый начну, – сказал он и, не дожидаясь согласия друга, обратился к инквизитору: – Ваше Высокопреосвященство, я прошу у вас прощения за столь резкий и внезапный визит. Мой друг… Нет, мой товарищ ведом самыми благостными и честными намерениями, и я готов поручиться за него как за самого себя. Но порой он может быть несдержан и вызывать впечатление человека нечуткого и резкого. Я бы не хотел, чтобы вы восприняли за неуважение его прямоту, порой чересчур резкую.

– Спасибо за вовремя сделанное предупреждение, послушник Михал, – улыбнулся Мада и снова обратился к Иоахиму: – У вас очень хороший друг, господин барон.

– Вы знакомы? – удивился Иоахим.

– Нет. Просто по долгу службы я обязан быть в курсе всех текущих археологических исследований. А послушник Михал – один из наших лучших расшифровщиков и переводчиков.

– Понял. Кардинал Мада, я представляю здесь светскую власть как член королевского оборонного совета. Направлен вам для выяснения обстоятельств преследования и ареста доктора Ионы Дракия, арестованного вчера.

– Что вы хотите знать, господин барон?

– В чем его обвиняют?

– Разве вы не знаете? Дело было передано на ознакомление в Верховный королевский суд.

– Разумеется, я его видел, – не моргнув глазом, соврал Иоахим. – Но меня интересует не формальная, а фактическая сторона дела. Доктор Дракий является ценным специалистом Империи. В сфере безопасности. Разбрасываться такими людьми неразумно. Поэтому я должен знать, в чем по сути выражалось его преступление.

– Господин барон, здесь не кроется никаких секретов или интриг. Доктор Дракий осужден именно за то, в чем его обвиняют. Он использовал священный огонь для своих нужд без надлежащего разрешения.

– Какого рода нужды?

– Научные исследования, химические опыты с различными препаратами.

– По какой причине Церковь не дала ему разрешения?

Мада грустно улыбнулся.

– Он не спрашивал?

– Как это? – опешил Иоахим.

Инквизитор глубоко вздохнул.

– Вы же сами изучали протоколы допросов, господин барон. Иона Дракий склонен к одному из четырех низших пороков, описанных еще кардиналом Стравией. Страсть, направленная на себя, порождает чудовищный грех гордыни, который в конечном счете иллюзорно возвышает своего раба над всем сущим и в конечном счете, над самим Создателем. Иона Дракий в своей слепоте презрел обычаи государства, в котором живет. Конечно, Церковь разрешила бы применение огня во благо, как разрешает сотням ежедневно обращающихся страждущих со всего королевства. Дракий решил, что он выше этой скромной просьбы.

– Безумный мечтатель, – буркнул себе под нос Иоахим, но Мада его отлично расслышал.

– Безумный? Пожалуй. Мечтатель? Нет, гордый глупец.

– Но неужели его преступление заслуживает наказания в соответствии с древним обычаем? Если учесть его заслуги…

– С каких пор вы, господин барон, считаете, что какие-то заслуги могут ставить человека выше других? Из того, что я слышал о вас, я делаю вывод, что вам такая точка зрения неблизка.

– Простите. Это верно. Но он ведь не использовал огонь во зло?

– Нам это неизвестно. Поймите, господин барон, мы не ученые, а богословы. Насколько могут судить наши следователи, Иона Дракий использовал огонь для поддержания определенных климатических условий, чтобы выращивать экзотические культуры малоизвестных и редко встречающихся растений и грибов. Как я понимаю, делал лекарства на их основе.

– Это богоугодное дело, – сказал Ларк.

– Верно, послушник Михал. Церковь потребовала от доктора Дракия подробный доклад. Небольшой документ с кратким изложением сути его исследований и искреннее покаянное письмо – вот и все, что нам было нужно. К сожалению, доктор Дракий оказался недостаточно благоразумен и встретил справедливые требования Иквизиции холодным презрением.

– Он не пошел на соглашение? – удивился Ларк.

– Да, сын мой. И это приводит нас к плохим мыслям. Вы оба знаете, что существует ряд запретных магических школ. Их изучение не просто так карается смертной казнью, и это не прихоть краснорясых мракобесов, какими вы, господин барон, нас считаете.

Мада несколько повысил голос, тон его был сух и резок.

– Я так не считаю… – возразил Иоахим.

– Господин барон, я прекрасно знаю, что вы считаете именно так. За многие годы вашей деятельности как профессионального авантюриста, вы не раз деятельно демонстрировали это мнение. Слишком прямой характер – это та причина, по которой у вас не сложилось на государственной службе, а официальную работу в службе безопасности Империи вам даже не предлагали.

– Вообще-то, я являюсь…

– Вы являетесь членом небольшой и не очень влиятельной организации при дворе нашего уважаемого монарха, к которому уже давно попали в опалу.

– Это было, когда я, между прочим, представлял Астаркию…

– …В Сатардине, я в курсе. Миссия, которую вы должны были провалить, но не смогли это сделать. Правда, этого удалось добиться в результате плодотворного сотрудничества с нашей Церковью, что переполняет меня глубочайшей признательностью и уважением к вам лично. Поэтому мы здесь так тепло разговариваем. Я уверен, что Иона Дракий пытался узнать секреты старых магических школ, и мне страшно даже представить, что могущество древних могло оказаться в руках столь неразумного человека. Безопасность Астаркии – да и не только ее! – вот что стояло на кону.

Инквизитор говорил не очень громко, но слова чеканил как медяки под прессом монетного двора. Иоахим поймал себя на мысли, что боится этого человека. Это очень ему не понравилось.

– Я прошу разрешить мне увидеться с доктором Дракией, – сказал он.

– Я был бы очень рад помочь вам, господин барон, но это, к сожалению, невозможно. Иону Дракию сегодня утром казнили, как крайне опасного еретика, врага государства и Церкви.

Сердце у Иоахима упало. Даже на разговор, на какой-то фантастический совет незаурядного врача, надежды больше не было.

– Как? – тихо пробормотал он. – Так быстро…

– Слишком очевидный и опасный случай, господин барон. Опережая ваши вопросы – все формальности были соблюдены. Дракию был предложен церковный защитник, но он от него отказался.

Иоахим опустил голову к коленям и обхватил ее руками.

– Я знаю, что вы здесь по личному делу, а не по приказу совета – тихо сказал Торке Мада. На этот раз его голос звучал по-доброму, примирительно. – Вы заметный и известный человек в Астаркии, а моя работа заключается в том числе и в том, чтобы знать, чем живут крупные люди Империи вроде вас. Иной человек испугался бы лгать мне в глаза. Но я знаю, что ваша ложь объясняется высокими чувствами. Возвращайтесь к супруге, она очень в вас нуждается. Я буду молиться за покой ее бессмертной души в Мире Теней.

Инквизитор кивнул, показывая, что аудиенция закончена, но Иоахим как будто этого не заметил. Странно, но он совершенно не злился. Барона поглотила апатия и усталость.

– Ларк, оставь нас, – попросил Иоахим. – Я хочу поговорить с его Высокопреосвященством наедине.

Ларк вопросительно посмотрел на друга, затем на кардинала. Мада легким кивком разрешил ему выйти из комнаты.

– Я хочу попросить у вас совета, как у духовного лица, – сказал Иоахим.

– Сын мой, я довольно давно не слушал исповедей и не отпускал грехи. Мне не положено по положению.

– Я не нуждаюсь в отпущении грехов. Скорее, в вашем профессиональном мнении. Вы знаете, я принадлежу к довольно циничному поколению, которое легко ставит под сомнение церковные догмы, но это не значит, что я не уважаю институт веры.

– Дорогой барон, молодежь во все времена ниспровергает авторитеты. Потом она возвращает их на пьедестал – те же самые, над которыми вчера смеялась.

– Похоже, я старею, потому что понимаю, о чем вы говорите, – усмехнулся Иоахим. – Суть вот в чем. За многие годы своей жизни я часто сталкивался с явлениями необъяснимыми, таинственными, имеющими сверхъестественную природу. Это не сделало меня глубоко верующим человек, но все же со временем я стал агностиком. Я признаю, что получение знания путем мистического откровения возможно, даже если я так не могу. Я общался с разными… скажем так, необычными сущностями. Они оказались похожи на людей – были и злыми, и добрыми. И сейчас со мной вышла на контакт еще одна… я не могу ее точно классифицировать.